– Конечно, нет. Я планировала вернуть ее тогда, когда вас не будет в спальне. Сейчас это тоже предполагалось. Уж будьте уверены, что если бы вы остались в малой гостиной, где вам и следовало находиться, этой неприятности не произошло бы.– Вы говорите это так, как будто в том, что вы прятались здесь за шторой и подглядывали за мной, виноват я.– Именно это я и имею в виду.Мэтью в полном замешательстве смотрел на нее некоторое время пытливым взглядом. Однако его озадачила не только ее возмутительная логика. Нет, он не мог понять, почему эта перепалка вызывает у него такое приятное возбуждение. И почему он продолжает стоять так близко от нее, не давая ей уйти. Почему ему безумно хочется подойти еще ближе. И почему она не требует, чтобы он отошел от нее.Он молил Бога, чтобы она это сделала. И очень хотел бы сам отодвинуться подальше. Хотел бы не испытывать этого безумного желания прикоснуться к ней.Это и впрямь было безумием. Учитывая ее заурядную внешность, простенькое платье, очки с толстыми стеклами и крайнюю прямолинейность, она совсем не относилась к тому типу женщин, которые обычно его привлекали. Тем не менее он стоял здесь, и сердце его бешено колотилось от одной лишь ее близости. И нечего было лгать самому себе: ведь еще сидя в ванне, до того как он обнаружил ее за шторой, он думал о ней. Об этих глазах медового цвета, которые буквально заворожили его. Он представлял себе, как она подходит, прикасается к нему, целует его. А теперь – вот она, перед ним!Но почему она здесь? Правду ли она говорит об игре «отыщи хозяина»? Или она совсем не такая, какой кажется? Она выглядит невинной, однако в мельчайших анатомических подробностях рисует голых мужчин. Может быть, и его изображения добавятся к ее коллекции? При этой мысли он так возбудился, что разозлился на самого себя.Он сделал глубокий вдох и уловил едва ощутимый аромат цветов. Он наклонился к ней, чтобы лучше почувствовать аромат, и разозлился еще больше.Его взгляд упал на ее волосы, и он представил себе, как она пытается привести в порядок эти кудряшки. Ему очень захотелось освободить их от шпилек и позволить каскадом упасть на плечи. Потом он перевел взгляд на ее лицо, неправильные черты которого неизвестно почему так сильно завладели его вниманием. Ее губы… эти пухленькие губки были бы более уместны на лице куртизанки, чем старой девы. Они, казалось, заманивали его, как пение сирены. А эти огромные глаза, увеличенные толстыми стеклами очков… в них виднелось что-то похожее на вызов. Мисс Мурхаус была, казалось, возмутительно спокойна, тогда как он был, напротив, возмутительно неспокоен.Он стиснул зубы. Нет, черт возьми, так дело не пойдет. Здравый смысл подсказывал ему, что пора выдворить эту возмутительницу спокойствия из своей спальни.К сожалению, здравый смысл, кажется, больше не владел ситуацией, и он, вместо того чтобы выдворить ее, придвинулся к ней чуть ближе. И обрадовался, заметив промелькнувший в ее глазах страх. Отлично. Значит, она была не такой спокойной, какой хотела казаться.– С вашей стороны было большой дерзостью свалить на меня всю вину за то, что вы подглядывали за мной, мисс Мурхаус. Но позвольте дать вам один совет: в следующий раз, когда вы решите что-нибудь украсть, постарайтесь, чтобы под ногами не скрипели половицы.Его очень обрадовало возмущение, вспыхнувшее в ее глазах.– Я ничего не крала, милорд.– Значит, вы просто хотели посмотреть на меня в обнаженном виде?– Боюсь, что я не смогла избежать этого.– Большинство молодых незамужних женщин упали бы в обморок, если бы такое случилось.– Во-первых, я не вчера закончила школу, милорд, а во-вторых, я не подвержена обморокам.– Тем более что все это вы уже видели раньше.– Простите, не поняла, – сказала она, поморгав.– Я имею в виду вашего друга Франклина. Судя по рисунку, где вы его изобразили, вы видели его голым. – Говоря это, он испытал какое-то неприятное чувство, очень похожее на ревность.– Ах это! Гм-м… да.– Это случилось в обстоятельствах, аналогичных нынешним? Вы видели Франклина голым, когда пытались украсть – простите! – позаимствовать его сорочку? Или обстоятельства были более… интимного свойства?Поскольку она молчала, он придвинулся к ней еще ближе, так что их тела находились на расстоянии не более двух футов друг от друга. Грудь ее вздымалась и опускалась от учащенного дыхания, и она крепко прижимала к себе его сорочку. То, как она делает это, показалось ему очень интимным. И невероятно возбуждало его. Пропади все пропадом, ведь это она его невероятно возбуждает. Он этого не понимал, и ему это не нравилось. Но отрицать этого он не мог. Как не мог отрицать того, что по непонятной причине ему безумно хочется прикоснуться к ней. Не мог он также игнорировать противоречащее здравому смыслу желание вычеркнуть из ее памяти все мысли об этом Франклине.Если судить по рисунку, они с этим Франклином были более чем просто друзьями, однако она излучала невинность, в корне противоречащую интимному характеру этого рисунка. Эта головоломка не давала ему покоя. Он был твердо намерен ее разгадать.– Думаю, что ваша матушка не одобрила бы игру «отыщи хозяина», – вкрадчивым тоном сказал он.Высунув на мгновение кончик розового языка, она облизнула пересохшие губы, и он поймал себя на том, что ему очень хочется, чтобы она повторила это движение.– Уверяю вас, ей это было бы абсолютно безразлично. Моя мать не обратила бы внимания, если бы я пробежала голой через кухню.Он представил себе ее голой на кухне – на своей кухне, – и ему стало жарко. Он даже утратил дар речи, и ему пришлось откашляться, прежде чем начать говорить.– Простите, не понял.– Извините, милорд. Иногда я забываюсь и говорю то, что думаю, а также произношу всякие неподобающие слова вроде «голый». Простите, если я оскорбила ваши нежные чувства.Он нахмурил брови:– Уверяю вас, мои чувства не такие уж нежные. А вот вы, кажется, придаете слишком большое значение всему, что подпадает под категорию «голый».– Неправда…Она не смогла продолжать и лишь тихо охнула, когда он, оторвав от стены одну руку, взял пальцами выбившуюся прядь ее волос. Она застыла на месте, не в силах сопротивляться, когда его вторая рука медленно вынула из волос шпильки, позволив им с тихим звяканьем упасть на пол. Она и не подумала остановить его, а лишь смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых отражались ошеломленность и удивление, как будто она не могла поверить, что он прикасается к ней, и не понимала, почему он это делает.Он почувствовал, как она дрожит и как участилось ее дыхание, и обрадовался тому, что она, как видно, разделяет это чувство, которое его охватило… как бы оно ни называлось.С каждой шпилькой, которую он извлекал из ее волос, все больше кудрявых прядей, освобождаясь, падало на плечи и опускалось до талии. От них пахло цветами, и он с наслаждением вдыхал этот аромат. Закончив, он провел пальцами по блестящим волосам и, прикоснувшись к очкам, спросил:– Можно? – Не дав ей возможности ответить, он осторожно снял с нее очки и пристально посмотрел на нее. – Вы похожи на картину Боттичелли, – прошептал он.– Едва ли, – с недоверием откликнулась она. – Он писал Венеру.– Да. Но если бы вы были обнаженной, то посрамили бы даже Венеру.– Вам нужно носить очки.– Уверяю вас, очки мне не нужны.– Теперь, кажется, вас занимает все, что подпадает под категорию «обнаженный».Он медленно обвел взглядом ее тело, представив себе пышную грудь и длинные ноги, угадывавшиеся под скромным платьем.– Видимо, так, – тихо согласился он и провел пальцем по ее нежной щеке. Кожа у нее напоминала теплый бархат. – Для Венеры, знаете ли, обнаженность была естественным состоянием.Ее губы раскрылись, и она издала тихий вздох, явно символизирующий удовольствие. Ему захотелось немедленно узнать, какие еще эротические звуки она может издавать.Она медленно кивнула:– Да. Я знаю также, что она ассоциируется с любовью и красотой. Я довольно много знаю о любви, однако понятие красоты ни в коей мере не относится ко мне.Он взял в руки пригоршню шелковистых кудряшек и медленно пропустил их сквозь пальцы.– Позвольте не согласиться с вами. У вас красивые волосы.Вместо того чтобы обрадоваться комплименту, она взглянула на него, словно он сбежал из Бедлама.– Нет, вам непременно нужно носить очки.Он покачал головой и обернул вокруг кулака мягкие пряди. Поднеся к лицу ее волосы, он глубоко втянул в себя воздух.– Вы великолепно пахнете. Словно сад в лучах солнца. А ваши глаза… – Он заглянул в их золотисто-карие глубины и снова пожалел, что в комнате мало света.– Они цвета грязи, – решительно заявила она.– Они цвета меда, окруженного шоколадом, – поправил он ее. – Неужели вам никто никогда не говорил, как прекрасны ваши глаза?– Никогда, – сказала она.– Даже ваш друг Франклин?Она чуть помедлила, потом сказала:– Даже он.Мэтью тут же решил, что этот парень, как видно, полный идиот.– Считайте, что вам это сказали, – заявил он и перепел взгляд на ее рот: – А ваши губы? Они… просто потрясающие.Она долго молчала и просто смотрела на него с непроницаемым выражением лица. Потом ее нижняя губка дрогнула и в глазах появилось что-то, похожее на разочарование или даже обиду. И хотя она вздернула подбородок, он почувствовал, что прежнего задора у нее уже не было.– Прошу вас, прекратите эти игры, милорд, – тихо сказала она. – Простите, что я вторглась сюда и нарушила наше уединение. Я не хотела этого делать. А теперь, извините… – Она протянула ему сорочку.Он почувствовал, что от него снова хотят отделаться, как это уже было однажды в саду. Однако обида, промелькнувшая в ее глазах, вызвала у него какое-то незнакомое чувство. Она явно считала, что он с ней шутит. Но хотя ему очень хотелось бы, чтобы так оно и было, дело обстояло совсем по-иному.– Можете взять эту сорочку, мисс Мурхаус. Я не могу допустить, чтобы из-за этого вы проиграли игру.– Спасибо. Я позабочусь о том, чтобы вернуть ее. – Она искоса взглянула на очки, которые он держал в руке. – А теперь, если вы вернете мне очки, я сразу же уйду.Именно такого развития событий требовал здравый смысл. Но все остальное в нем категорически настаивало на том, чтобы она осталась. И чтобы он смог узнать, действительно ли она такая мягкая, какой кажется. И такая великолепная на вкус, какой кажется. Ему так хотелось удовлетворить свое любопытство.Не отводя от нее взгляда, он положил ее очки на письменный стол рядом с ножом. Она удивленно взглянула на него.– Зачем вы положили на стол мои очки? – спросила она. – Боюсь, что я не могу обходиться без них, милорд. Даже на таком близком расстоянии… – она жестом указала на разделявшие их два фута, – я вижу вас неотчетливо.– В таком случае я, пожалуй, подойду поближе. – Он шагнул к ней. – Так лучше?Она судорожно глотнула воздух.– Гм-м… по правде говоря, мне немного… тесно. Если вы что-то хотите…– Хочу! – Он перевел взгляд на ее губы. И едва подавил стон. Она была так прелестна. Но поцеловать ее было невозможно. – Я хочу поцеловать вас.Она нахмурила брови:– Вы шутите.– Ничуть.– Не смешите меня.– И не думаю.– Сегодня утром вы не могли вспомнить мое имя.– Теперь я помню ваше имя. – Его взгляд снова остановился на ее губах. – Мисс Сара Мурхаус.– В таком случае вы, должно быть, пьяны.– Нет. А вы?– Разумеется, нет. Мне просто…– Вам, как и мне, просто любопытно, как это произойдет? – Он взял в ладони ее лицо и провел подушечкой большого пальца по пухленькой нижней губе. Она едва слышно, застонала, еще сильнее подогрев его желание.– Любопытство, как известно…– …до добра не доведет. Я это знаю. – Он придвинулся еще ближе, так что его тело теперь слегка прикасалось к ней от груди до колена. – Но это к нам не относится.– Я не могу придумать ни одного разумного объяснения тому, что вам вдруг захотелось поцеловать меня.Наклонившись так, что его губы почти прикасались к ее губам, он прошептал:– Не беспокойтесь. Я могу придумать такое количество объяснений, что хватит для нас обоих.Он нежно провел губами по ее губам – разок, потом еще и еще. Вздохнув, она раскрыла губы, и он, воспользовавшись этим приглашением, поцеловал ее крепче.И тут же потерял голову от пьянящего цветочного аромата, исходившего от нее. Опустив руку, он обхватил ее ягодицы и еще крепче прижал к себе. Он не ошибся, ее тело действительно было таким мягким на ощупь, как он ожидал. Таким теплым и гибким… И на вкус она была просто великолепна. А он давно не обнимал женщину. Не целовал женщину. Чертовски давно.Он углубил поцелуй, исследуя языком бархатистый жар ее рта. Помедлив несколько секунд, она издала низкий стон, губки ее раскрылись еще шире, а язык прикоснулся к его языку. И вдруг все изменилось. Поцелуй стал горячим, требовательным. Его охватило неприкрытое вожделение. Ему хотелось большего…Не прерывая поцелуя, он придвинулся еще ближе и, прижав ее к стене нижней частью своего тела, втиснул колено между ее ногами. Возможно, ему удалось бы сохранить хотя бы немного контроля над своими действиями, если бы она оставалась пассивной, но не тут-то было: она обвила руками его шею, приподнялась на цыпочки и прижалась к нему еще плотнее.Его тело немедленно отреагировало на это, и он, застонав, потерся об нее, прижавшись своим твердым естеством к ее мягкой плоти.От удовольствия он потерял всякое ощущение времени и места. Один поцелуй переходил в следующий. Поцелуи становились все более требовательными. Скользнув по изгибу ягодиц, его руки поднялись выше и принялись обследовать округлости грудей. Она безвольно запрокинула голову, и его губы сразу же проделали поцелуями дорожку по душистому изгибу ее горла, а язык прикоснулся к тому месту, где бешено бился пульс. Она запустила пальцы в его влажные волосы. Эротичные постанывания, которые она издавала, лишали его последних крох самообладания. Его эрекция достигла предельного напряжения, и он еще крепче прижал ее телом к стене.«Остановись…» Надо как-то прекратить это безумие, иначе он подхватит ее на руки, унесет в постель и даст волю этому чертову огню, который она разожгла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38