душевая кабина из стекла
Я совершенно убежден, что ты все преодолела и хочешь помочь таким, как Робби. Это говорит в твою пользу.
От такого точного определения ей стало немного не по себе.
– Почему ты думаешь, что у меня было трудное детство?
В ее голосе ему послышалась обида, и он ответил:
– Я не хотел тебя обидеть, Александра. У меня склонность изучать людей. Боюсь, что это связано с тем, что я был шпионом. А относительно тебя – это просто заключение, к которому я пришел в результате своих собственных наблюдений. Если я ошибся, прошу прощения.
– И что это были за наблюдения?
– Их много, и они разные. Например, твои руки говорят о том, что ты привыкла к тяжелой работе. Тот факт, что ты полна решимости помочь таким детям, как Робби, наводит меня на мысль, что твое детство было далеко не идиллическим. Когда ты упомянула о том, что твоя мать умерла, мне показалось, что ты была совсем юной, когда это случилось.
На мгновение Алекс вспомнила мать – бледную, тяжелобольную.
– Мне было восемь лет.
– Я понял, что она много для тебя значила.
– Как ты мог это понять? – нахмурилась она. – Я почти ничего о ней не говорила.
– Об этом сказали твои глаза. Я узнал этот взгляд.
– Потому что потерял свою мать, – понимающе кивнула она.
– Да. Что с тобой случилось после того, как она умерла?
Волна болезненных воспоминаний окатила ее, и хотя у нее не было желания вытаскивать на свет божий эту часть своей жизни, ей вдруг захотелось, чтобы он узнал что-нибудь из ее прошлого, по крайней мере достаточно, чтобы понять, что она говорит правду, убеждая его в том, что в ней нет ничего необычного.
– Я стала жить с тетей, сестрой моего отца. Ей не нравилась моя мать, она называла ее цыганским отродьем и не очень-то была рада, что меня ей навязали.
– А твой отец?
– Он был матросом. Он умер, когда я еще была младенцем. Я его, конечно, не помню.
– Мне очень жаль. – Он нежно сжал ее руку. – Твоя тетя, наверное, занималась твоим образованием.
– Ничего подобного. Она занималась только своим сыном Джеральдом, который был на два года старше меня. Я училась, подслушивая у дверей или прячась в кустах под окнами комнаты, где он занимался с учителем. – Она глубоко вздохнула и решила, что нет необходимости добавлять, что тетя вышвырнула ее из дома, когда ей было двенадцать, за то, что она дала в глаз Джеральду, пытавшемуся залезть ей под юбку. – Дом тети был не самым приятным местом. Так же как холодные, темные, пугающие улицы Лондона, где я оказалась. Здесь тогда и началось мое настоящее образование.
– Все это доказывает, что ты относишься к тем, кого трудности закаляют. А что стало с твоей тетей?
– Понятия не имею. С тех пор как она меня выгнала, я ее не видела и ничего о ней не слышала. Да мне это и неинтересно. Насколько я знаю, она умерла. Наверное, так оно и есть. – Она взглянула на него вызывающе. – И какой я после этого человек?
– Простая смертная. Как все мы.
Решив, что достаточно поделилась с ним своими болезненными воспоминаниями, она спросила:
– А ты? Какие ты совершил поступки, о которых сожалеешь?
Он хотел задать ей еще несколько вопросов, но понял, что ей это не понравится. Он надеялся, что она расскажет ему о своей прошлой профессии, но понимал, почему она этого не сделает. Впрочем, если он доверится ей, может быть, и она сделает то же самое. А может, никогда больше не посмотрит на него с сегодняшним восхищением.
– Ты и вправду хочешь узнать? – Он постарался, чтобы его голос был ровным и без эмоций, – То, что ты услышишь, может тебе не понравиться.
– Ты ничего не можешь сказать такого, что заставило бы меня подумать о тебе плохо.
– Смотри, пожалеешь.
– Не пожалею. Я слишком хорошо знаю, что такое стыд, сожаление, ошибки, чтобы кого-то судить. Но если ты не хочешь ничего мне рассказывать, я пойму.
От ее слов, от сострадания, которое он прочел в ее глазах, у него перехватило горло. Его рассердило то, что ей пришлось пережить боль и стыд. Ему захотелось высказать ее бессердечной тетке все, что он думает о том, как она обошлась с осиротевшей племянницей. А то, что она не стала настаивать, чтобы он раскрыл все детали его прежней жизни, заставило его рассказать ей то, чем он никогда ни с кем не делился.
– Я хочу, чтобы ты знала.
Он рассказал ей о той ночи, когда в него стреляли, о том, как он предал своего брата, и о том, как после этого они отдалились друг от друга. И о своей вине, которую он до сих пор чувствует.
Она внимательно его выслушала, а потом сказала:
– Но ведь вы помирились.
– Мне повезло, что он меня простил.
– Твой брат, несомненно, чувствует вину за то, что в тебя стреляли.
– Это случилось исключительно по моей вине. Нейтан никогда не давал мне повода не доверять ему, а я…
– Почему?
– Я провел бесконечное множество часов, задавая себе этот вопрос. Мне стыдно признаться, что я немного ему завидовал. На нем не было такой ответственности, как на мне. Он был свободен, а я не мог быть таким. – Он покачал головой и нахмурился. – Я не хочу, чтобы ты думала, что я пренебрегаю обязанностями, наложенными на меня титулом, и отношусь к ним несерьезно. Это не так. Очень много людей зарабатывает на жизнь, работая на землях нашей семьи. И это ответственность, от которой я никогда не откажусь. Но я также не стану отрицать, что были времена, особенно в молодые годы, когда я многое отдал бы за то, чтобы быть младшим братом. – Он посмотрел на нее таким же вызывающим взглядом, как и она чуть ранее. – Что я за человек после этого?
– Простой смертный.
– Я попал в собственную ловушку, – усмехнулся он. Поколебавшись, он решил выложить все свои карты: – Но были и другие поступки, о которых я никому не говорил.
Она сжала его руку и тихо сказала:
– Тебе не обязательно мне о них рассказывать, Колин.
Но ему вдруг захотелось. По одной-единственной причине – он хотел, чтобы у них не было секретов друг от друга.
– Все годы, когда я был шпионом, я жил во лжи. Даже мой отец не знал, что я был на службе ее величества.
– Я думаю, что в таких случаях это простительно.
Он замедлил шаг, потом и вовсе остановился, повернулся к ней и произнес слова, которых никогда не говорил:
– Я убил человека.
Наступило молчание. Она прервала его, сказав:
– Я уверена, что у тебя на то была причина.
Его поразило спокойствие, с которым она восприняла его признание, но в то же время не удивило. Эта женщина, его неповторимая Александра, не из тех, кто впадает в истерику и требует, чтобы ей принесли нюхательную соль.
– Он предал Англию.
– Значит, он заслужил смерть. Подумай о жизнях, которые ты спас, убив его.
– Ты права. Но… – Его вдруг прорвало. – Я узнал о предательстве Ричарда случайно, когда мы выполняли задание. Если бы не небольшая ошибка с его стороны, я бы ничего не узнал. Я считал его другом, коллегой, человеком, преданным Англии. – Воспоминания о той боли, которую он испытал, узнав о предательстве, нахлынули на него с такой силой, что он закрыл глаза. Но тогда в голове ожили образы тех минут: Ричард, достающий нож. Колин, чтобы опередить его, мгновенно реагирует. Острое лезвие проникает в тело с тошнотворной легкостью. Кровь Ричарда заливает ему руки, а он смотрит, как жизнь уходит из человека, которого он считал своим другом.
– Колин.
Он открыл глаза. Она смотрела на него с сочувствием, но решительно.
– Ты сделал то, что должен был сделать.
Он кивнул:
– Да, в глубине души я это знаю. Но что-то во мне не может забыть, что я лишил жизни человека, заслуживая он того или нет. Я оставил вдовой его жену.
– Своим выбором он сам оставил ее вдовой.
– То же самое мне говорит мой здравый смысл. Но иногда, даже если ты знаешь, что сделал то, что должен был, что это было необходимо, чтобы остаться в живых, все же что-то в тебе отвергает твои действия, возможно, частичка твоей души, которую потерял и которую нельзя вернуть. Это трудно объяснить.
Она сглотнула и сжала его руку.
– Я… я понимаю.
– Что-то мне подсказывало, что ты меня поймешь. Поэтому я тебе и рассказал.
– Ты сказал, что никто об этом не знает. Разве предательство Ричарда не раскрылось?
– Нет. Чтобы избавить от позора его жену, мы решили считать, что он умер как герой.
– Твой брат тоже ничего не знает? – Он покачал головой:
– Единственный человек, кроме меня, который знает настоящие обстоятельства смерти Ричарда, это Уэксхолл. А теперь – ты.
– Даю слово, что никогда не обману твоего доверия.
Он поднес к губам ее руку и поцеловал ее. Ему показалось, что она хочет что-то сказать, но она промолчала, и они пошли дальше.
«Когда-нибудь, – уверил его внутренний голос, – когда-нибудь она тебе все расскажет».
Возможно. Но зачем? Если даже ничего с ними не случится на предстоящем вечере у Уэксхолла, он не может оставаться в Лондоне бесконечно. Ему надо возвращаться в Корнуолл.
С молодой женой.
С женщиной, которую он очень скоро должен будет выбрать. Может быть, если он постарается, он найдет ее сегодня вечером на приеме у Ролстромов.
Какую-то женщину, но не Александру.
Глава 18
Алекс сидела перед столиком, на котором она раскладывала карты. Столик стоял как раз под балконом галереи второго этажа. Со своего места ей была хорошо видна полная гостей элегантная гостиная Ролстромов. Она все время напряженно прислушивалась к голосам вокруг в надежде услышать скрипучий шепот, который слышала в кабинете лорда Мэллорана, но пока ничего похожего не улавливала.
К сожалению, то, что она видела, ей совсем не нравилось.
Каждый раз, когда она поднимала глаза от карт, Колин, расположившийся поблизости около кадок с пальмами, на тот случай если она даст сигнал, что услышала голос, все время болтал с разными женщинами, при этом одна была красивее другой. На каждой из них было дорогое, по последней моде платье, у всех были замысловатые прически, а на шее и в ушах сверкали драгоценности. Алекс не могла разобрать, о чем они говорили, но время от времени до нее доносился смех Колина. Всякий раз, когда она смотрела в его сторону, она неизменно видела, как он улыбается очередной богатой девице на выданье, пожиравшей его глазами.
Но разве можно было винить в этом женщин? Он был неотразим в элегантном черном фраке и белоснежной рубашке. Бесспорно самый привлекательный мужчина в гостиной. Он не был бы обделен женским вниманием, даже если бы не занимал такое высокое положение в обществе. Однако то, что он был богат, титулован и приехал в Лондон активно искать себе невесту, заставляло всех девушек виться вокруг него, словно стайка разноцветных колибри, ожидающих своей очереди занять место рядом с ним.
А ей, да простит ее Бог, хотелось отхлестать каждую из них по щекам. В данный момент он беседовал с очаровательной леди Маргарет. Словно ее красоты было недостаточно, к ней присоединилась дальняя родственница леди Мэллоран леди Миранда. Глядя на этих великолепных женщин – одна была блондинкой, другая жгучей брюнеткой, – Алекс подумала, не является ли одна из них автором надушенной записки, подписанной одной буквой «М», которую она обнаружила в кабинете Колина. Этой «М» не терпелось снова с ним встретиться. Теперь с ним встретились обе девушки и смотрели на него с таким вниманием, как смотрела бы кошка на обмазанную сметаной мышь.
Леди Миранда улыбнулась Калину и протянула ему руку. Алекс ревниво наблюдала, как он поднял эту руку – наверняка лилейно-белую и мягкую, без всяких мозолей и следов труда, – поднес к губам и поцеловал кончики пальцев. Хотя выглядело все прилично и Колин сразу же отпустил руку леди Миранды, Алекс силой заставила себя не вскочить со стула, не подбежать к девушке с носовым платком, чтобы стереть отпечаток его губ с ее идеальной руки, а с его губ – ощущение этой руки.
Боже милостивый, зачем она так? Эти девушки не сделали ничего плохого. У них было полное право разговаривать с Колином и флиртовать с ним, так же как у него с ними. Это она должна помнить, что он ей не принадлежит. Никогда не будет и не может принадлежать ей, разве что на какие-то короткие мгновения. Сделав глубокий вдох, она закрыла глаза, чтобы не видеть этой мучительной картины – две прелестные девушки, и так имеющие все, борются за то, чтобы обладать мужчиной, который никогда не будет принадлежать ей.
Колином.
Она не имеет на него никаких прав. Это ей подсказывал здравый смысл. Но на сердце у нее было тяжело. А он все еще не выбрал себе жену. Если ей уже сейчас невмоготу, что же с ней будет, когда он скажет, что выбрал женщину, с которой намерен прожить всю жизнь, с которой будет заниматься любовью и которая родит ему детей?
– Неужели мне повезло, мадам, что вы свободны и можете мне погадать?
Услышав низкий, бархатный голос, Алекс открыла глаза. Перед ней с наглым блеском во взгляде стоял Логан Дженсен.
Она была рада, что может сосредоточиться на ком-то другом, а не на Колине, и улыбнулась.
– Да, я свободна, Логан. Прошу садиться.
– Спасибо.
Он опустился на стул напротив Алекс, и она с облегчением отметила, что его высокий рост и широкие плечи загораживают вид. Отлично.
– Ни одна из них не сравнится с вами.
– Простите?
– Я имею в виду леди Маргарет и леди Миранду. Что до меня, рядом с вами они всего лишь бежевые пятна на бежевой стене.
Она не могла удержаться от смеха:
– Вы говорите, как истинный друг. Но вы страшный лжец.
– Вообще-то я просто законченный лжец, но в данном случае я говорю правду. – Он оглядел ее: быстрым взглядом. – Сегодня вы выглядите просто потрясающе.
– Спасибо. Вы тоже. – Он улыбнулся:
– Это самый приятный разговор за весь вечер.
Она взяла карты и сказала:
– Для меня тоже. А теперь скажите, на какой вопрос вы хотите чтобы ответили карты?
– Я буду в восторге услышать все, что вы захотите мне сказать. Особенно если новости будут хорошими.
– А что такое, по-вашему, хорошие новости?
– Что одна леди находит меня таким же потрясающим, какой считаю ее я.
Она посмотрела на него с наигранной суровостью, и он поднял вверх руки:
– Сдаюсь. Но вы сами спросили.
– Как насчет того, что вы приобретете еще целый флот кораблей?
Он улыбнулся, и на его щеках появились две глубокие ямочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
От такого точного определения ей стало немного не по себе.
– Почему ты думаешь, что у меня было трудное детство?
В ее голосе ему послышалась обида, и он ответил:
– Я не хотел тебя обидеть, Александра. У меня склонность изучать людей. Боюсь, что это связано с тем, что я был шпионом. А относительно тебя – это просто заключение, к которому я пришел в результате своих собственных наблюдений. Если я ошибся, прошу прощения.
– И что это были за наблюдения?
– Их много, и они разные. Например, твои руки говорят о том, что ты привыкла к тяжелой работе. Тот факт, что ты полна решимости помочь таким детям, как Робби, наводит меня на мысль, что твое детство было далеко не идиллическим. Когда ты упомянула о том, что твоя мать умерла, мне показалось, что ты была совсем юной, когда это случилось.
На мгновение Алекс вспомнила мать – бледную, тяжелобольную.
– Мне было восемь лет.
– Я понял, что она много для тебя значила.
– Как ты мог это понять? – нахмурилась она. – Я почти ничего о ней не говорила.
– Об этом сказали твои глаза. Я узнал этот взгляд.
– Потому что потерял свою мать, – понимающе кивнула она.
– Да. Что с тобой случилось после того, как она умерла?
Волна болезненных воспоминаний окатила ее, и хотя у нее не было желания вытаскивать на свет божий эту часть своей жизни, ей вдруг захотелось, чтобы он узнал что-нибудь из ее прошлого, по крайней мере достаточно, чтобы понять, что она говорит правду, убеждая его в том, что в ней нет ничего необычного.
– Я стала жить с тетей, сестрой моего отца. Ей не нравилась моя мать, она называла ее цыганским отродьем и не очень-то была рада, что меня ей навязали.
– А твой отец?
– Он был матросом. Он умер, когда я еще была младенцем. Я его, конечно, не помню.
– Мне очень жаль. – Он нежно сжал ее руку. – Твоя тетя, наверное, занималась твоим образованием.
– Ничего подобного. Она занималась только своим сыном Джеральдом, который был на два года старше меня. Я училась, подслушивая у дверей или прячась в кустах под окнами комнаты, где он занимался с учителем. – Она глубоко вздохнула и решила, что нет необходимости добавлять, что тетя вышвырнула ее из дома, когда ей было двенадцать, за то, что она дала в глаз Джеральду, пытавшемуся залезть ей под юбку. – Дом тети был не самым приятным местом. Так же как холодные, темные, пугающие улицы Лондона, где я оказалась. Здесь тогда и началось мое настоящее образование.
– Все это доказывает, что ты относишься к тем, кого трудности закаляют. А что стало с твоей тетей?
– Понятия не имею. С тех пор как она меня выгнала, я ее не видела и ничего о ней не слышала. Да мне это и неинтересно. Насколько я знаю, она умерла. Наверное, так оно и есть. – Она взглянула на него вызывающе. – И какой я после этого человек?
– Простая смертная. Как все мы.
Решив, что достаточно поделилась с ним своими болезненными воспоминаниями, она спросила:
– А ты? Какие ты совершил поступки, о которых сожалеешь?
Он хотел задать ей еще несколько вопросов, но понял, что ей это не понравится. Он надеялся, что она расскажет ему о своей прошлой профессии, но понимал, почему она этого не сделает. Впрочем, если он доверится ей, может быть, и она сделает то же самое. А может, никогда больше не посмотрит на него с сегодняшним восхищением.
– Ты и вправду хочешь узнать? – Он постарался, чтобы его голос был ровным и без эмоций, – То, что ты услышишь, может тебе не понравиться.
– Ты ничего не можешь сказать такого, что заставило бы меня подумать о тебе плохо.
– Смотри, пожалеешь.
– Не пожалею. Я слишком хорошо знаю, что такое стыд, сожаление, ошибки, чтобы кого-то судить. Но если ты не хочешь ничего мне рассказывать, я пойму.
От ее слов, от сострадания, которое он прочел в ее глазах, у него перехватило горло. Его рассердило то, что ей пришлось пережить боль и стыд. Ему захотелось высказать ее бессердечной тетке все, что он думает о том, как она обошлась с осиротевшей племянницей. А то, что она не стала настаивать, чтобы он раскрыл все детали его прежней жизни, заставило его рассказать ей то, чем он никогда ни с кем не делился.
– Я хочу, чтобы ты знала.
Он рассказал ей о той ночи, когда в него стреляли, о том, как он предал своего брата, и о том, как после этого они отдалились друг от друга. И о своей вине, которую он до сих пор чувствует.
Она внимательно его выслушала, а потом сказала:
– Но ведь вы помирились.
– Мне повезло, что он меня простил.
– Твой брат, несомненно, чувствует вину за то, что в тебя стреляли.
– Это случилось исключительно по моей вине. Нейтан никогда не давал мне повода не доверять ему, а я…
– Почему?
– Я провел бесконечное множество часов, задавая себе этот вопрос. Мне стыдно признаться, что я немного ему завидовал. На нем не было такой ответственности, как на мне. Он был свободен, а я не мог быть таким. – Он покачал головой и нахмурился. – Я не хочу, чтобы ты думала, что я пренебрегаю обязанностями, наложенными на меня титулом, и отношусь к ним несерьезно. Это не так. Очень много людей зарабатывает на жизнь, работая на землях нашей семьи. И это ответственность, от которой я никогда не откажусь. Но я также не стану отрицать, что были времена, особенно в молодые годы, когда я многое отдал бы за то, чтобы быть младшим братом. – Он посмотрел на нее таким же вызывающим взглядом, как и она чуть ранее. – Что я за человек после этого?
– Простой смертный.
– Я попал в собственную ловушку, – усмехнулся он. Поколебавшись, он решил выложить все свои карты: – Но были и другие поступки, о которых я никому не говорил.
Она сжала его руку и тихо сказала:
– Тебе не обязательно мне о них рассказывать, Колин.
Но ему вдруг захотелось. По одной-единственной причине – он хотел, чтобы у них не было секретов друг от друга.
– Все годы, когда я был шпионом, я жил во лжи. Даже мой отец не знал, что я был на службе ее величества.
– Я думаю, что в таких случаях это простительно.
Он замедлил шаг, потом и вовсе остановился, повернулся к ней и произнес слова, которых никогда не говорил:
– Я убил человека.
Наступило молчание. Она прервала его, сказав:
– Я уверена, что у тебя на то была причина.
Его поразило спокойствие, с которым она восприняла его признание, но в то же время не удивило. Эта женщина, его неповторимая Александра, не из тех, кто впадает в истерику и требует, чтобы ей принесли нюхательную соль.
– Он предал Англию.
– Значит, он заслужил смерть. Подумай о жизнях, которые ты спас, убив его.
– Ты права. Но… – Его вдруг прорвало. – Я узнал о предательстве Ричарда случайно, когда мы выполняли задание. Если бы не небольшая ошибка с его стороны, я бы ничего не узнал. Я считал его другом, коллегой, человеком, преданным Англии. – Воспоминания о той боли, которую он испытал, узнав о предательстве, нахлынули на него с такой силой, что он закрыл глаза. Но тогда в голове ожили образы тех минут: Ричард, достающий нож. Колин, чтобы опередить его, мгновенно реагирует. Острое лезвие проникает в тело с тошнотворной легкостью. Кровь Ричарда заливает ему руки, а он смотрит, как жизнь уходит из человека, которого он считал своим другом.
– Колин.
Он открыл глаза. Она смотрела на него с сочувствием, но решительно.
– Ты сделал то, что должен был сделать.
Он кивнул:
– Да, в глубине души я это знаю. Но что-то во мне не может забыть, что я лишил жизни человека, заслуживая он того или нет. Я оставил вдовой его жену.
– Своим выбором он сам оставил ее вдовой.
– То же самое мне говорит мой здравый смысл. Но иногда, даже если ты знаешь, что сделал то, что должен был, что это было необходимо, чтобы остаться в живых, все же что-то в тебе отвергает твои действия, возможно, частичка твоей души, которую потерял и которую нельзя вернуть. Это трудно объяснить.
Она сглотнула и сжала его руку.
– Я… я понимаю.
– Что-то мне подсказывало, что ты меня поймешь. Поэтому я тебе и рассказал.
– Ты сказал, что никто об этом не знает. Разве предательство Ричарда не раскрылось?
– Нет. Чтобы избавить от позора его жену, мы решили считать, что он умер как герой.
– Твой брат тоже ничего не знает? – Он покачал головой:
– Единственный человек, кроме меня, который знает настоящие обстоятельства смерти Ричарда, это Уэксхолл. А теперь – ты.
– Даю слово, что никогда не обману твоего доверия.
Он поднес к губам ее руку и поцеловал ее. Ему показалось, что она хочет что-то сказать, но она промолчала, и они пошли дальше.
«Когда-нибудь, – уверил его внутренний голос, – когда-нибудь она тебе все расскажет».
Возможно. Но зачем? Если даже ничего с ними не случится на предстоящем вечере у Уэксхолла, он не может оставаться в Лондоне бесконечно. Ему надо возвращаться в Корнуолл.
С молодой женой.
С женщиной, которую он очень скоро должен будет выбрать. Может быть, если он постарается, он найдет ее сегодня вечером на приеме у Ролстромов.
Какую-то женщину, но не Александру.
Глава 18
Алекс сидела перед столиком, на котором она раскладывала карты. Столик стоял как раз под балконом галереи второго этажа. Со своего места ей была хорошо видна полная гостей элегантная гостиная Ролстромов. Она все время напряженно прислушивалась к голосам вокруг в надежде услышать скрипучий шепот, который слышала в кабинете лорда Мэллорана, но пока ничего похожего не улавливала.
К сожалению, то, что она видела, ей совсем не нравилось.
Каждый раз, когда она поднимала глаза от карт, Колин, расположившийся поблизости около кадок с пальмами, на тот случай если она даст сигнал, что услышала голос, все время болтал с разными женщинами, при этом одна была красивее другой. На каждой из них было дорогое, по последней моде платье, у всех были замысловатые прически, а на шее и в ушах сверкали драгоценности. Алекс не могла разобрать, о чем они говорили, но время от времени до нее доносился смех Колина. Всякий раз, когда она смотрела в его сторону, она неизменно видела, как он улыбается очередной богатой девице на выданье, пожиравшей его глазами.
Но разве можно было винить в этом женщин? Он был неотразим в элегантном черном фраке и белоснежной рубашке. Бесспорно самый привлекательный мужчина в гостиной. Он не был бы обделен женским вниманием, даже если бы не занимал такое высокое положение в обществе. Однако то, что он был богат, титулован и приехал в Лондон активно искать себе невесту, заставляло всех девушек виться вокруг него, словно стайка разноцветных колибри, ожидающих своей очереди занять место рядом с ним.
А ей, да простит ее Бог, хотелось отхлестать каждую из них по щекам. В данный момент он беседовал с очаровательной леди Маргарет. Словно ее красоты было недостаточно, к ней присоединилась дальняя родственница леди Мэллоран леди Миранда. Глядя на этих великолепных женщин – одна была блондинкой, другая жгучей брюнеткой, – Алекс подумала, не является ли одна из них автором надушенной записки, подписанной одной буквой «М», которую она обнаружила в кабинете Колина. Этой «М» не терпелось снова с ним встретиться. Теперь с ним встретились обе девушки и смотрели на него с таким вниманием, как смотрела бы кошка на обмазанную сметаной мышь.
Леди Миранда улыбнулась Калину и протянула ему руку. Алекс ревниво наблюдала, как он поднял эту руку – наверняка лилейно-белую и мягкую, без всяких мозолей и следов труда, – поднес к губам и поцеловал кончики пальцев. Хотя выглядело все прилично и Колин сразу же отпустил руку леди Миранды, Алекс силой заставила себя не вскочить со стула, не подбежать к девушке с носовым платком, чтобы стереть отпечаток его губ с ее идеальной руки, а с его губ – ощущение этой руки.
Боже милостивый, зачем она так? Эти девушки не сделали ничего плохого. У них было полное право разговаривать с Колином и флиртовать с ним, так же как у него с ними. Это она должна помнить, что он ей не принадлежит. Никогда не будет и не может принадлежать ей, разве что на какие-то короткие мгновения. Сделав глубокий вдох, она закрыла глаза, чтобы не видеть этой мучительной картины – две прелестные девушки, и так имеющие все, борются за то, чтобы обладать мужчиной, который никогда не будет принадлежать ей.
Колином.
Она не имеет на него никаких прав. Это ей подсказывал здравый смысл. Но на сердце у нее было тяжело. А он все еще не выбрал себе жену. Если ей уже сейчас невмоготу, что же с ней будет, когда он скажет, что выбрал женщину, с которой намерен прожить всю жизнь, с которой будет заниматься любовью и которая родит ему детей?
– Неужели мне повезло, мадам, что вы свободны и можете мне погадать?
Услышав низкий, бархатный голос, Алекс открыла глаза. Перед ней с наглым блеском во взгляде стоял Логан Дженсен.
Она была рада, что может сосредоточиться на ком-то другом, а не на Колине, и улыбнулась.
– Да, я свободна, Логан. Прошу садиться.
– Спасибо.
Он опустился на стул напротив Алекс, и она с облегчением отметила, что его высокий рост и широкие плечи загораживают вид. Отлично.
– Ни одна из них не сравнится с вами.
– Простите?
– Я имею в виду леди Маргарет и леди Миранду. Что до меня, рядом с вами они всего лишь бежевые пятна на бежевой стене.
Она не могла удержаться от смеха:
– Вы говорите, как истинный друг. Но вы страшный лжец.
– Вообще-то я просто законченный лжец, но в данном случае я говорю правду. – Он оглядел ее: быстрым взглядом. – Сегодня вы выглядите просто потрясающе.
– Спасибо. Вы тоже. – Он улыбнулся:
– Это самый приятный разговор за весь вечер.
Она взяла карты и сказала:
– Для меня тоже. А теперь скажите, на какой вопрос вы хотите чтобы ответили карты?
– Я буду в восторге услышать все, что вы захотите мне сказать. Особенно если новости будут хорошими.
– А что такое, по-вашему, хорошие новости?
– Что одна леди находит меня таким же потрясающим, какой считаю ее я.
Она посмотрела на него с наигранной суровостью, и он поднял вверх руки:
– Сдаюсь. Но вы сами спросили.
– Как насчет того, что вы приобретете еще целый флот кораблей?
Он улыбнулся, и на его щеках появились две глубокие ямочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35