На последнем сделали приписку: «С нетерпением жду вас снова». Оно было подписано буквой «М» и пахло… она поднесла записку к носу… розовой водой.
Сердце сжало неприятное чувство, слишком похожее на ревность. Но ей некогда было его анализировать. Более того, она недовольно нахмурилась. Какое ей дело до того, что у него свидания с какой-то «М»? Да пусть хоть с дюжиной женщин!
Все же мысль о том, что он прикасается к другой женщине, целует другую женщину… Она крепко зажмурилась, стараясь отогнать воспоминание о том, как он прикасался к ней, целовал ее, однако это не помогло. Но ведь это же смешно! Она страшно на него зла! И если он попытается снова ее поцеловать, она ударит его.
Если бы она знала о том, что он проник к ней в дом, вмешался в ее личную жизнь, до того, как поцеловал ее, она точно не позволила бы ему такой вольности.
Неужели?
Боже милостивый, ей необходимо было верить, что не позволила бы. Но тот факт, что она ничего не знала, пугал ее – почти также, как ее непредсказуемая реакция на него и на те чувства, которые он у нее вызывал. Алекс стиснула зубы и предалась гневу – куда более безопасному чувству, чем те, которые он в ней провоцировал. И она будет твердо придерживаться именно этого чувства, когда обвинит его в предательстве.
Но надо было продолжать поиски. Она положила на поднос корреспонденцию и выдвинула первый ящик письменного стола. Она сразу увидела кожаный кошелек, из которого он доставал деньги, чтобы расплатиться с ней. Алекс положила кошелек на ладонь, пробуя его вес и прислушиваясь к звяканью монет.
Судя по весу кошелька, в нем целое состояние, и от искушения у нее стало покалывать кончики пальцев. Еще не так давно она сунула бы кошелек себе в карман. Если принять во внимание то, как он с ней поступил, это было бы справедливо. Он это заслужил. Но она уже стала совсем другим человеком. И больше не хотела быть той, какой была. Алекс положила кошелек на место. Больше ничего представлявшего для нее интерес в этом ящике не было.
Интерес возник, когда она дошла до последнего ящика, который оказался запертым. Что заперто? Ни секунды не колеблясь, Алекс встала на колени, сняла перчатки и, вытащив шпильку из пучка, принялась за работу. Единственным звукам, нарушавшим тишину, было тиканье часов на каминной полке. Ей понадобилось менее минуты на то, чтобы почувствовать, что замок начинает поддаваться, и довольная улыбка заиграла на ее губах. Еще совсем немногой…
– Может быть, это вам поможет, – услышала Алекс голос у себя за спиной.
Она вздрогнула и обернулась. Лорд Саттон стоял рядом и смотрел на нее своим обычным непроницаемым взглядом. На его руке на черном шнурке болтался серебряный ключик.
Дьявольщина! Как ему удалось так незаметно прокрасться в гостиную? Он, наверное, движется подобно дыму, и да простит ее Господь, при этом умудряется выглядеть так хорошо. Его одежда – темно-синий фрак, серебряный жилет, кремового цвета лосины, заправленные в начищенные до невероятного блеска сапоги–сидела на его атлетической фигуре идеально. Другого слова было не подобрать.
Алекс подняла глаза, и ее взгляд оказался на уровне его паха – этот вид заинтересовал ее, но одновременно должен был испугать. Что и произошло, как только она отвела глаза. Ее обдало волной жара, а рука непроизвольно дотронулась до бедра – до того места, где вчера к нему прикоснулась его твердая плоть.
– Вы не можете оторвать глаз, мадам. Это так смущает. – Еще одна волна, но теперь унижения, захлестнула ее, и она посмотрела ему в лицо. Взгляд его зеленых глаз просто сверлил, так что сразу же вывел из ступора.
Она вскочила, уперлась руками в бока и набросилась на него с упреками:
– Вы напугали меня до смерти! У вас такая привычка, милорд, – подкрадываться к людям?
– Вы определенно заслуживаете высоких оценок за храбрость, мадам. По-моему, более уместным был бы другой вопрос: у вас такая привычка, мадам, открывать замки в чужих домах?
– Вы сами могли бы давать уроки храбрости, милорд Мое появление у вашего письменного стола – самое малое, что вы заслуживаете, принимая во внимание то, что вы взломали замок моей комнаты.
Она ожидала, что он начнет это отрицать, но он склонил голову.
– Одно ясно, из меня получился лучший взломщик, чем из вас. – Он поболтал ключом. – Поскольку вам не хватило умения, позвольте мне предложить вам вот это.
Не хватило умения? Не хватило? Каков наглец! Еще никто не сомневался в ее умении. Однако она не могла отрицать тот прискорбный и унизительный факт, что он уже во второй раз застал ее на месте преступления. Она не знала, злиться ли ей на него или на себя.
Тем не менее, она сказала презрительным тоном:
– Если бы вы задержались еще на одну или две минуты, я наверняка узнала бы, черт вас побери, что вы затеваете. Может, прошвырнетесь ненадолго в один из ваших клубов?
– Не думаю, чтобы вы сумели. Но что за выражения, мадам? Не пристало леди…
Она перебила его:
– Полноте, милорд. Я никогда не претендовала на то, чтобы называться леди. А вы, напротив, настоящий джентльмен. Можно только удивляться, где и зачем джентльмен приобретает навыки взломщика.
– Очевидно, у своего учителя, который был лучше вашего. А что вы на самом деле искали? Деньги? В таком случае я предпочел бы, чтобы вы просто попросили. – Его тон стал холодным: – Или вы уже прихватили кошелек из верхнего ящика, о котором вы знаете после вашего вчерашнего визита?
Она внутренне скорчилась от унижения.
– Я не брала ваших денег. Я не воровка. – «Больше не воровка», – уточнил ее внутренний голос.
Колин, похоже, не был в этом убежден.
– В таком случае, что вы искали?
– А что искали вы, когда незаконно проникли в мою комнату?
Этот ужасный человек даже не пытался выглядеть смущенным!
– Информацию.
– О чем?
– О вас.
– Почему вы просто не спросили меня?
– Я не верил, что ваши ответы будут правдивыми. – Она удивленно подняла брови.
– Возможно. Но только если бы вы спросили меня о том, что вас не касалось.
– Это понятно, хотя и досадно. Именно поэтому я решил сам узнать то, что хотел. Хотите послушать, что я обнаружил?
– Я прекрасно знаю, что вы обнаружили. – Перед глазами всплыло расстроенное лицо Робби, его дрожащие губы, и ее захлестнул гнев. Она подошла ближе и опять уперлась кулаками в бока, упрекая его: – Вы представляете себе, как вы напугали ребенка? Мальчика, который проводит в страхе каждый день своей жизни? Для которого эта комната – единственное убежище, где он может чувствовать себя в безопасности, а вы в него так бесцеремонно вторглись.
– Я не хотел его пугать.
– И все же напугали. Вы не подумали о том, какой нанесли вред? – Она все больше распалялась и начала ходить по комнате. – У Робби нет другого места, где он чувствовал бы себя в безопасности. И у других детей тоже нет. Если он теперь будет бояться приходить ко мне… – Она остановилась перед ним. – Отец заставляет его воровать, чтобы мальчик заработал на свое содержание. Если он приносит в дом недостаточно, его бьют. Мальчик проводит день на улице, стараясь выжить, и молится о том, чтобы ночью отец был достаточно пьян и уснул. В такие ночи Робби приходит ко мне, чтобы отдохнуть, поесть, залечить раны. И только в нашей комнате он действительно чувствует себя в безопасности. А теперь, после того как он увидел в моем доме незнакомого человека, который может причинить вред ему или мне, он побоится приходить. И другие ребята побоятся, если он расскажет им о вас.
– Другие? Сколько же их?
– Иногда ночуют двенадцать, а то и семнадцать. У них нет никого, кроме меня и моей подруги Эммы, которая тоже живет в этой комнате. Если они кому-то и доверяют, то это нам. В их жизни и так много страха, и они не заслуживают того, чтобы у них отняли этот островок безопасности. Вы не имели права…
Он протянул руку и приложил палец к ее губам.
– Простите. Я не знал. Если бы я…
– Вы поступили бы точно так же, – обвиняющим тоном сказала она, отпрянув.
– Да.
– Почему?
– Я хотел узнать больше о вас.
– Я снова должна спросить: почему?
Он изучал ее лицо в течение нескольких долгих секунд, а потом спросил:
– Вы напрашиваетесь на комплимент?
– Комплимент? – повторила она, не поверив своим ушам. – Для меня загадка, как вы могли прийти к такому странному заключению. Все же я отвечу на ваш вопрос отрицательно. А теперь прошу ответить на мой вопрос. Почему вам захотелось узнать обо мне больше?
– Если я отвечу, что нахожу вас… загадочной?
– Я скажу: совершенно ясно, что должна быть другая причина.
Он бросил на нее такой взгляд, от которого у нее перехватило дыхание.
– Интересно, вы и вправду так скромны или начисто лишены тщеславия?
– Любой человек, у которого есть глаза, Легко может увидеть, что во мне нет ничего такого, чем бы я могла кичиться, милорд. Поэтому я требую прекратить задавать глупые вопросы и сказать правду.
– Хорошо. – Он указал на место перед камином. – Давайте сядем.
– Я предпочитаю стоять.
– Как вам будет угодно. – Он прислонился к стене и скрестил руки на груди. Его намеренно небрежная поза была в полном несоответствии с тем напряжением, которое он на самом деле испытывал. – Причин, по которым я хотел больше узнать о вас, несколько. Одна из них – это жгучее любопытство относительно своеобразного метода, с помощью которого вы выбрались из дома лорда Мэллорана.
Что-то промелькнуло в ее глазах, но столь быстро, что если бы он не смотрел на нее так пристально, он бы ничего не заметил. Он был восхищен: она, без сомнения, была талантлива. Из нее получилась бы прекрасная шпионка.
– Боюсь, я вас не понимаю.
– Я имею в виду ваше бегство через окно кабинета лорда Мэллорана – весьма необычное, особенно то, как вы спрыгнули на землю. Вы, конечно, понимаете, что мое любопытство возросло, когда я узнал, что именно в этом кабинете лорд Мэллоран и его слуга были найдены мертвыми всего несколько часов спустя после вашего ухода.
Наступила напряженная тишина. Наконец она сказала:
– Вы ведь не верите, что я имею к этим смертям какое-то отношение, не так ли?
– А что я должен был думать? Ваше поведение было крайне подозрительным.
– Если бы вы заподозрили меня в убийстве этих людей, вы бы выдали меня властям.
– А почему вы так уверены, что я этого не сделал? – Вот опять… Опять что-то промелькнуло в ее взгляде. Это было похоже на страх – вполне понятный, если вспомнить то, чем она когда-то занималась в Воксхолле. Тем более что лондонские тюрьмы славились дурной репутацией.
– Но меня никто не допрашивал.
– Разве вы не поняли, что именно этим я занимаюсь сейчас?
Она явно была в недоумении.
– Но вы не имеете права…
– Не имею. Однако я был свидетелем того, как вы выпрыгнули из окна. А спустя некоторое время Мэллоран и его слуга были найдены отравленными.
Ее недоумение все росло, и оно было слишком искренним, чтобы заподозрить ее в том, что она притворяется.
– Н… но я думала, что их убили. По слухам…
– Да, их сначала отравили, а потом убили. Очевидно, для того, чтобы убийство выглядело как ограбление. И что интересно – они были отравлены синильной кислотой.
Она нахмурила брови и спросила в явном недоумении:
– А что такое синильная кислота?
– Странный вопрос для жены крысолова. Профессиональные крысоловы обычно используют ее, когда травят крыс.
Она страшно побледнела, а он тихо продолжил:
– Довольно неприятное совпадение, согласитесь. К тому же вы наврали мне относительно того, где вы живете. Однако когда я обыскал вашу комнату, я не нашел ни следов синильной кислоты, ни каких-либо свидетельств присутствия какого-либо мужа.
Он оттолкнулся от стены и приблизился к ней. Она вздрогнула и отступила, но ее дальнейшее отступление преградил письменный стол.
Он стоял совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, так что ему были видны светлые точки в ее зрачках и веснушки на крыльях носа.
– Почему, мадам Ларчмонт, я должен верить, что это не вы отравили лорда Мэллорана и его слугу? Назовите причину, по которой я не должен немедленно сообщить властям о своих подозрениях.
Она облизнула губы.
– Почему вы этого до сих пор не сделали?
«Потому что вопреки тому, что я видел, вопреки тому, что я о тебе знаю, мой внутренний голос говорит, что есть другое объяснение».
– Сначала я хочу послушать вас. Мне не раз приходилось убеждаться в том, что многие вещи на самом деле совсем не такие, какими кажутся.
Ее взгляд скользнул вниз и остановился на его руке, которой он неосознанно потирал больную ногу. Он немедленно остановился и встретился с ней взглядом. Игнорируя ее немой вопрос, он сказал:
– Я вас слушаю, мадам. Предлагаю вам начать говорить.
Алекс поняла, что нет смысла скрывать от него правду о том, что она слышала, но совершенно не обязательно сообщать ему, что именно его неожиданное появление на вечере у леди и лорда Мэллоран послужило поводом ее несвоевременного бегства из гостиной, в результате которого ей пришлось искать убежище в кабинете лорда.
Глубоко вдохнув, она начала:
– После такого большого числа сеансов гадания я почувствовала страшную усталость и отправилась искать тихое место, где могла бы ненадолго уединиться. – Она рассказала, как подошла к кабинету, как невольно подслушала происходивший там разговор, как оставила записку лорду Мэллорану. – А потом, не желая, чтобы меня кто-нибудь увидел в коридоре, я решила, что самым безопасным способом уйти было окно. К сожалению, я не знала, что вы прячетесь в кустах поблизости.
– Я не прятался. Я просто стоял, – нахмурился он. – Вы уверены, что голос, который вы слышали, принадлежал ныне покойному слуге Мэллорана?
– Да. Я не видела другого человека, но я узнала бы тот голос. – Поколебавшись, она добавила: – Я опять его слышала вчера вечером.
– Когда? Где?
– На рауте у леди Ньютреббл. Как раз после того как закончился последний сеанс гадания, я наклонилась, чтобы взять свой ридикюль.
– И вы не видели, кто говорил?
– Нет. Рядом было слишком много людей, чтобы определить, кому принадлежит этот голос. Я все время прислушивалась, но больше ничего не услышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35