Даже имени никто не знает. Однако судя по всему, Блэкуэлл успел познакомиться с ней в Триполи. И вывел ее из города под прикрытием артобстрела, во главе небольшой группы моряков. Это была опасная, дерзкая затея. — Жозеф не сводил с нее серебристых глаз. — И пленница наверняка была невероятной красавицей: ведь капитан не побоялся полезть за ней в самое пекло.
— П-понимаю. — Алекс, почувствовав внезапную слабость, прислонилась к полкам, чтобы не упасть.
— Вам плохо?
— Нет, все в порядке. А что… что потом было с Блэкуэллом?
— Ну, все как положено. Он вернулся домой, получил множество наград, обзавелся детьми. Да вы, наверное, и сами слышали про «Корабельную Блэкуэллов». Это один из мировых лидеров в области морских перевозок. В основном транспортирует нефть. И один из его прапраправнуков стоит во главе предприятия. Об этом недавно писали газеты.
Алекс прижала ладонь к груди. Значит, он вернулся к этой своей жене, и она нарожала ему детей. Радость обернулась болезненной тоской. Она зажмурилась. И от всей души пожелала, чтобы он был счастлив.
Потому что теперь все стало ясно. Ее судьба заключалась не в том, чтобы отыскать Блэкуэлла во тьме времен и остаться с ним навсегда. Ее судьба была в том, чтобы исправить дурацкую ошибку в истории. Она вытащила его из-под топора палача, и капитан смог занять подобающее место, уготованное такому герою, как он.
— Вы чем-то расстроены? — участливо спросил Жозеф. Алекс жадно хватала ртом воздух. Только бы не заплакать.
— Нет, ничего.
— Но вы вдруг стали такой грустной — и слегка зеленой! — полушутливо-полусерьезно заметил он, подхватив ее под руку.
Она внимательно посмотрела на юношу. Как часто приходилось Мураду поддерживать ее точно таким же образом!
Их взгляды встретились.
Повисло напряженное молчание. Он облизал пересохшие губы.
— Эй! — Молодой человек нерешительно улыбнулся. — Я понимаю, что выгляжу слишком настырным, мы ведь даже не познакомились толком. Но может быть, вы позволите угостить вас чашкой кофе? Я… Я не хотел бы потерять вас, Алекс.
Алекс кивнула. И застыла от неожиданности: ведь она-то не называла сегодня Жозефу своего имени!
Улыбаясь, юноша слегка обнял ее за талию, и этот вроде бы случайный жест показался знакомым до боли.
— Ну ладно. — Жозеф отпустил Алекс и протянул книгу: — Хотите? Мне она больше не нужна.
Алекс снова кивнула и прижала к груди пухлый том.
— Вот мой номер телефона, — продолжал юноша, вытащил ручку и нацарапал что-то на клочке бумаги. — Я буду здесь еще месяц. Мы снимаем квартиру вместе с друзьями.
Алекс взяла его телефон и назвала номер своего.
— Вы уверены, что хорошо себя чувствуете? — с неподдельной тревогой поинтересовался он.
— Все в порядке. Просто я слишком много выпила вчера вечером.
— Может, вас проводить? — Жозеф явно ей не поверил.
— Нет. Позвоните попозже, вот и все.
— О'кей. Я позвоню сегодня вечером.
— Отлично, — хрипло ответила Алекс.
Помахав на прощание рукой, он пошел прочь.
А она смотрела ему вслед. Потом принялась листать книгу, чтобы прочесть все, что имеет отношение к судьбе Ксавье Блэкуэлла.
Жозеф сказал правду. Она изменила ход истории.
Дрожа от волнения, Алекс читала главу, посвященную спасению неизвестной женщины-американки, три года томившейся в плену у триполитанского паши. Слезы застилали глаза. Ей казалось, что сердце вот-вот разорвется.
Однако в монографию Робертса вкрались кое-какие ошибки. Например, он утверждал, что Блэкуэлл разыскал женщину где-то во дворце, хотя на самом деле они повстречались снаружи, возле главных ворот. Впрочем, такие мелочи ее не волновали. Тем более что в описании Робертса Ксавье выглядел еще более внушительно. Хотя, Господь свидетель, он и так был настоящим героем.
Совсем ослепнув от слез, Алекс вынуждена была как следует протереть глаза, чтобы прочесть последние предложения в этой главе. И тогда заревела навзрыд.
«… Несмотря на героические действия Блэкуэлла, судьба женщины так и осталась трагической. Вскоре после того, как ее доставили на борт флагмана Пребла, несчастная упала за борт и утонула. Ее тело так и не удалось обнаружить».
Глава 41
Кое-как Алекс дотащилась домой.
Открывая дверь в квартиру, она почувствовала себя совсем плохо и едва успела добежать до ванной комнаты, чтобы извергнуть содержимое желудка в раковину.
Задыхаясь, она прислонилась лбом к стене, подумала, что не просто переписала историю. Она стала ее частью.
Ничего удивительного, что ее внезапное исчезновение с борта «Конституции» было истолковано единственно приемлемым образом: она свалилась за борт и утонула. Моряки должны были в это поверить. Но не Блэкуэлл. Ведь в конце-то концов, она растворилась в воздухе прямо у него на глазах. Алекс без сил опустилась прямо на пол.
Черт побери, как же она устала…
Зато теперь все кончилось. По-настоящему кончилось. Ксавье умер больше века тому назад. Они с женой наплодили детей, и теперь «Корабельная Блэкуэлла» — одна из крупнейших международных компаний, а не умирающий доисторический монстр. И управляют ею прямые потомки Ксавье.
Все кончилось. Она нашла его — увы, только для того, чтобы потерять. И Алекс совсем не была уверена, что сможет это пережить. Что сможет с этим смириться. Она даже думать не хотела об этом. Она всегда будет помнить три года в Триполи.
— Алекс!
Она слышала, что пришла Бет.
— Алекс! — Бет ворвалась в ванную. — Что… тебе опять было плохо?
— Это все из-за перемещений во времени, — заверила Алекс. Ее тошнило всю ночь. — И это гораздо хуже, чем самая крутая ломка.
Дрожащие губы никак не складывались в улыбку.
— Алекс, а вдруг ты подцепила какой-нибудь вирус? Ведь ты же была в Триполи! Надо обязательно провериться у врача. У тебя ужасный вид!
— Мне тошно, — возразила Алекс. — Я устала до чертиков, и мое сердце разбито. Только и всего. Я только что из библиотеки, Бет. Мы изменили ход истории. И теперь Блэкуэлл — национальный герой. Его подвиги проходят даже в начальной школе.
От подступивших рыданий она не могла говорить. Бет смотрела на нее, горестно морщась.
— Господи, как же мне плохо, — бормотала Алекс.
— Тебе надо обо всем забыть, — заявила Бет.
— Никогда. Даже за миллион лет. — И Алекс встрепенулась. Она была достаточно романтической натурой, чтобы верить в реинкарнацию. Может быть, им с Блэкуэллом суждено обрести друг друга в какой-нибудь последующей жизни? Такое огромное чувство, как их любовь, запросто могло бы пережить века.
— Алекс, давай навестим доктора Гольдмана. Он классный врач и всегда мне помогает. А кроме того, он очень добрый. И даст тебе что-нибудь от депрессии. По крайней мере ты смогла бы вернуться к своим разлюбезным тезисам.
Алекс затрясла головой и плюхнулась на кровать. Тоска! Какая тоска!
— Мне совсем не до тезисов!
— Алекс, да не будь же ты такой дурой! Что лучше — поддаться депрессии и замкнуться в своей скорлупе или пойти к Гольдману, чтобы он помог справиться со всем этим?
— Ох, да наплевать мне на все! — пробормотала Алекс.
— А мне не наплевать! — рассердилась Бет.
Все-таки после обеда Бет удалось вытащить подругу к врачу. В такси Алекс снова затошнило, однако она крепилась, не желая поддаваться этому. И все же, едва переступив порог приемной, она прошептала, задыхаясь:
— Мне нужно в туалет!
— Первая дверь налево, — невозмутимо откликнулась медсестра.
Кое-как добежав до туалета, Алекс отдала все, что съела накануне, и устало подумала, что Бет могла оказаться права. Что в Триполи можно было подцепить какой-нибудь жуткий вирус, и вот теперь она действительно больна!
Гольдман оказался бодрым дружелюбным старичком в роговых очках. Он с сочувствием смотрел на пациентку, излагавшую свои жалобы. Алекс после минутной заминки выложила, что недавно умер один человек, который был ей чрезвычайно дорог. И вот теперь она сама не своя. И снова заплакала. Доктор проявил искреннее участие. И наконец она упомянула о постоянных приступах тошноты.
— Почему бы вам не положиться на мои знания? — ласково спросил врач. И тут же засыпал ее кучей вопросов, после которых сказал: — Придется сделать кое-какие анализы крови с учетом того, что вы посетили Ливию. Кстати, когда у вас была последняя менструация? — с невозмутимой улыбкой поинтересовался он.
— Я… — растерянно захлопала ресницами Алекс, собираясь с мыслями. С некоторых пор все подсчеты времени давались ей с трудом. — Но почему… нет, не может быть!
— Вы случайно не беременны?
— Нет! Это невозможно!
— Отлично.
Но пока доктор прослушивал легкие и сердце, ее охватило сильнейшее замешательство. Ведь она была близка с мужчиной. Прошлая ночь не в счет, но было еще и несколько недель назад, и тогда и речи не шло о предохранении! Получалось, что последние недомогания были у нее шесть недель назад — стало быть, случилась задержка! Но она не может быть беременной. Это исключено. Дрожащим голосом несчастная прошептала:
— Вообще-то у меня задержка — вот уже две недели. Мы были близки примерно три недели назад. И ничем… ничем не пользовались. — Она покраснела, как рак.
— Как, даже без презервативов? — удивился врач. — Милая девочка, ведь вы живете в век СПИДа!
И он немедленно всучил ей целых три брошюры.
Алекс уставилась на брошюры, подумав, что в девятнадцатом веке об этой заразе еще и не слыхали.
— Вам нужно будет сдать анализ мочи.
Она кивнула, не желая упоминать о том, что день или два назад почувствовала странные ощущения в грудях — они казались необычно тяжелыми и горячими.
Алекс позвонила в офис доктора Гольдмана на следующий день. Приветливый голос сообщил, что анализы оказались положительными.
Трясущимися руками она повесила трубку.
Итак, она беременна. И чей же это ребенок? Ксавье? А может, Джебаля? На какое-то время ее охватило отчаяние. Как такое вообще оказалось возможно?! Как ее угораздило забеременеть от одного из двоих мужчин, причем оба умерли уже больше века назад?!
«Боже милостивый, пусть этот ребенок будет от Ксавье!!!» И вдруг ей стало ясно — она знала, знала с абсолютной уверенностью, что забеременела от Блэкуэлла. И что это будет дитя их любви, дитя их судьбы. Иного быть не может, особенно после того, как силой любви она сумела перенестись к Блэкуэллу сквозь толщу времен.
И с жестокой ясностью она осознала, что не желает оставаться в двадцатом веке. Она отчаянно хотела вернуться к нему. Пусть им не суждено быть вместе. Достаточно просто существовать с ним в одно время, находиться в одном городе. Чтобы видеть его — хотя бы изредка, украдкой…
И она снова разрыдалась. Ну, по крайней мере теперь ясно, отчего ей так плохо, а глаза вечно на мокром месте. А с другой стороны, слезами горю не поможешь. Ни слезы, ни жалость к себе не перенесут ее в прошлое.
Путешественница попыталась собраться с мыслями. Она уже пришла к выводу, что в первый раз совершила невозможное с помощью масляной лампы. Но вернулась в двадцатый век без лампы, которую спрятала Зу. Как же именно перенеслась она сквозь время во второй раз? Какое обстоятельство оказалось решающим?..
Решение созрело как бы само по себе. В Триполи она отправилась, чтобы разыскать Ксавье, так как любила его, любила безумно. А потом, уже на борту «Конституции», его признание породило невиданную вспышку гнева. Так, может, это ее любовь, а не лампа перенесла ее в первый раз — подобно тому как гнев перенес во второй?..
По крайней мере теперь было ясно, что надо делать. Она набрала номер и заказала билет на ближайший рейс на Бостон. Алекс воспрянула духом. От депрессии не осталось и следа.
И вот Алекс, еле сдерживая волнение, стоит снова перед особняком Блэкуэллов.
В этом доме больше не было музея. Здесь по-прежнему жили Блэкуэллы, и, этим вечером они устраивали большой прием.
Здание находилось в отличном состоянии — заново оштукатуренное, заботливо ухоженное — от свежевыкрашенных зеленых ставней до кирпичных каминных труб.
Дом теперь стоял не в глубине, а в центре заметно увеличившегося участка — тоже заботливо ухоженного. К парадному крыльцу теперь вела подъездная аллея, полная «мерседесов», «ягуаров», «феррари» и лимузинов.
Но одно несомненно: это был особняк Блэкуэллов.
Может, войти? Чугунные ворота распахнуты настежь, и охраны не видно. Алекс слышала разговоры и смех нарядной толпы, гулявшей по зеленым лужайкам. Решительно, хотя и с бешено бьющимся сердцем, она двинулась вперед.
Если бы знать заранее — можно было бы позаботиться о вечернем туалете. А она заявилась сюда, в чем была — потрепанных джинсах, рубашке и кроссовках. Стоит сунуть нос — и все эти нарядные гости уставятся на нее, как на Санта-Клауса летом. А может быть, они решат, что Алекс прислуга?
Она не обращала внимания на взгляды, которые бросали в ее сторону щегольски одетые молодые люди. Теперь все было по-новому. Алекс знала, что на нее смотрят не из-за странного наряда, а из-за того, что она красивая женщина. По крайней мере в этом Блэкуэллу удалось убедить ее полностью.
И вот она уже на ступеньках крыльца.
Интересно, повстречается ли ей призрак Блэкуэлла — как тогда? Она остановилась на секунду, трепеща от волнения. И ничего необычного не ощутила. Ничего — и никого. Разочарование причинило новую боль.
Неизвестно, сколько времени она простояла вот так на крыльце особняка, внутри которого веселье было в самом разгаре, пока раздавшийся над ухом мужской голос не заставил Алекс подскочить на месте от неожиданности.
— Эй, я спросил у вас — вы не заблудились?
Алекс потеряла дар речи. Перед ней стоял юноша лет двадцати. Он был удивительно похож на Ксавье. Он запросто мог бы сойти за его сына.
— Могу я чем-нибудь помочь? — улыбнулся он.
Улыбка, слишком широкая и простодушная по сравнению с улыбкой Ксавье, почему-то успокоила Алекс. А он протянул руку и представился:
— Меня зовут Блэк. По крайней мере с того времени, как я себя помню. Вообще-то мое имя Ксавье, но это слишком занудно.
Алекс кивнула, твердя себе, что не должна плакать. Каким бы милым и красивым ни показался этот потомок Ксавье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56