Табита так и не дождалась от нее ни единого ласкового слова. Правда, к собственным детям она относилась по-доброму. Девочке так не хватало материнской ласки. Она старалась не попадаться тете на глаза, и это ей удавалось. Леди Монтекью не горела желанием видеть племянницу, не искала ее. Но если Табита сталкивалась с ней ненароком, прикидывалась покорной и смиренной. Только так можно было избежать наказания.
Впрочем, тетя не была ее главной бедой. Истинным проклятием для девочки стал ее кузен Ричард. Злобный, жестокий, он буквально издевался над Табитой. И спастись от него она могла только в классной комнате. При гувернантке, мисс Пламридж, мучитель ограничивался тычками исподтишка и колкостями. Но после уроков все повторялось сначала.
Иногда Табита проводила в классной комнате чуть ли не весь день. Мисс Пламридж вышивала или писала письма, а Табита читала. Когда не было взрослых, Ричард рисовал ей картины одну страшнее другой, рассказывал, что он может с ней сделать, и девочка цепенела от страха. Ему доставляло удовольствие хватать ее за волосы и наматывать пряди на пальцы до тех пор, пока глаза у нее не наполнялись от боли слезами.
Очень скоро Табита поняла, что ждать хоть какой-то помощи от Амелии бесполезно. Ей она даже пожаловаться не могла, при любой выходке братца она всякий раз предусмотрительно ретировалась, оставив Табиту с ее мучителем. После этого Табиту приводили к тетушке, и та упрекала ее в том, что она платит своим благодетелям черной неблагодарностью. Нравоучение обычно завершалось парой-другой хлестких ударов кожаным ремешком по раскрытым ладошкам девочки, после чего виновницу отводили в ее комнату и оставляли без ужина. Табита никогда не жаловалась тетушке на Ричарда. Она понимала, что это лишь усугубит ее положение.
Впрочем, жизнь Табиты вовсе не состояла из одних только притеснений и одиночества. Ее приезды в Брекенбридж и дружба с Люси были настоящим бальзамом для ее израненного сердечка. Юная леди Люси сочетала в себе смешливый нрав и истинно аристократическую горделивость. Табита в ней души не чаяла. С любовью относилась она и к Доминику.
Юноша бывал дома лишь во время школьных каникул, и тогда Табита чувствовала себя защищенной. Она знала, что Ричард побаивается Доминика. Кроме того, ей было интересно с молодым человеком старше ее на шесть лет. Он учил ее отыскивать птичьи гнезда в густой живой изгороди, что росла по обеим сторонам узкой дороги, ведущей прямо на ферму при усадьбе. Еще он научил ее ловить головастиков, которыми буквально кишели берега озера. Он даже разрешал ей и Люси играть вместе с ним в крикет. Это его увлечение Табите нравилось меньше всего, потому что в душе она побаивалась, как бы тяжелый шар, который он ловким ударом отправлял через лужайку, не угодил в нее. Впрочем, она была готова терпеть еще и не это, чтобы подольше побыть с Домиником.
Поэтому она приветливо помахала ему, когда он неожиданно появился на берегу, хотя и стояла, подобрав юбки по щиколотку в воде.
– Господи, что это вы надумали? – окликнул он их.
– Тут полно головастиков, – объяснила Табита юноше. – Хотим наловить.
– Пожалуй, вам лучше вернуться в дом. Все вас ищут.
– Ну пожалуйста, – захныкала Люси. – Ведь мы еще ни одного не поймали!
Брат усмехнулся.
– И не поймаете, а вот распугать можете. Пора бы это знать.
– Поможешь нам? – умоляющим тоном спросила Люси.
Доминик был уже готов согласиться, но, бросив взгляд на Табиту, покачал головой.
– Не сегодня. Я же сказал, вас ищут.
Люси хотела было возразить, но тон у Доминика был столь решительным, что она промолчала. Девочки стали выбираться на берег. Они уже почти вылезли, когда шедшая чуть впереди Люси что-то увидела под водой, повернулась, чтобы повнимательнее разглядеть, и поскользнулась на илистом дне. Потеряв равновесие, она замахала руками, схватилась за плечо Табиты, и обе они плюхнулись в воду, подняв кучу брызг. От испуга Люси заплакала.
– Люси, не плачь. – Табита взяла ее за руку. – Пожалуйста. Доминик нам поможет.
Люси, хлюпая носом, позволила брату взять ее на руки и перенести на сухое место.
– Ну и ну! Чем это вы тут занимаетесь? – раздался голос Ричарда Монтекью. Он стоял чуть дальше, засунув руки в карманы брюк, и с ухмылкой наблюдал за ними.
От звука его голоса Табиту передернуло. Доминик поставил сестру на землю и присел рядом с Табитой.
– Не ушиблась?
Девочка покачала головой.
– Вот и хорошо. Ричарда я беру на себя, и забудем о нем. Пойдите поищите ваши туфли. Но без меня не уходите.
Ричард шагнул в их сторону.
– Да, Доминик Риз, попал ты в переплет. Небось подглядывал за ними? – говорил он насмешливо, но глаза выдавали его с головой, потому что в них ясно можно было прочесть то, о чем он сейчас думал. Ричард знал, что с Домиником шутки плохи.
– Что-то не припомню, чтобы меня просили за ними приглядывать, – холодно ответил Доминик. – Я-то поступил хорошо, а вот в переплет, насколько я понимаю, попал именно ты. Объяснять не нужно?
В этот момент вернулись вымокшие до нитки и перепачканные грязью девочки. Люси больше не плакала, и на ее чумазое личико вернулось прежнее смешливое выражение. Но в больших глазах Табиты застыла такая безысходность, что Доминик испытал весьма неприятное чувство беспомощности. Даже если ему удастся припугнуть Ричарда и тот оставит девочку в покое, бедняжке не избежать сурового наказания. К несчастью, он оказался прав. Едва девочки предстали перед обеими высокородными дамами, наслаждавшимися послеполуденным чаем на летней террасе, леди Монтекью в ужасе воздела руки, отправила трясущуюся от страха девочку в свою карету и поспешно раскланялась с хозяйкой.
По дороге домой не было сказано ни слова, но, едва войдя в дом, леди Монтекью повернулась к своей племяннице и распорядилась ледяным тоном:
– Я жду тебя в гостиной. Немедленно. – Повернувшись к сыну, она добавила: – Ты тоже приходи, потому что, похоже, был свидетелем этого безобразия. Я хочу знать, что там на самом деле случилось.
Табита, которая даже не успела переодеться, предстала перед разъяренной тетушкой и ухмыляющимся кузеном и совсем пала духом.
– Ну-с, мисс, что мы можем сказать в свое оправдание? – убийственно презрительным тоном спросила леди Монтекью.
Табита, чтобы не видеть искаженного холодной яростью лица тети, уставилась в пол и мучительно пыталась придумать хоть какой-нибудь ответ. Она знала, что тетя запрещает ей заходить в воду, однако надеялась, что о ее проступке никто не узнает. Однако ложь заслуживает наказания. Преподобный Холл как раз говорил об этом в прошлое воскресенье. Но почему запрещают все самое интересное?
Пронзительный голос леди Монтекью вернул девочку к мрачной действительности.
– Табита, по всей видимости, не только не собирается объяснить свое недостойное поведение, но и не намерена попросить прощения. Ну что ж, может быть, ты, Ричард, расскажешь мне о случившемся?
– Да, мама. Табита и Люси, обе стояли в воде. Табита, видимо, столкнула Люси в озеро, потому что та плакала навзрыд, а Доминик пытался вытащить ее на берег.
– Неправда! Все было совсем не так! – выпалила Табита. Бесстыдное вранье Ричарда придало ей смелости. – Она плакала… она плакала, потому что поскользнулась и упала! Ухватилась за меня, и я тоже упала!
– Но ты не плакала, – язвительно заметил Ричард. – Значит, не испугалась. Между прочим, вид у тебя весьма самодовольный.
– Нет! Это все неправда! – В отчаянии Табита наконец решилась взглянуть на свою тетю. – Простите меня, тетя Монтекью. Мы сидели на берегу, и я… я знаю, что мне не следовало заходить в воду, но упали мы случайно. Так получилось.
– Полагаю, я услышала достаточно, – заговорила, помолчав, леди Монтекью. – От тебя следовало ожидать чего-нибудь подобного. В Брекенбридже нельзя было оставлять тебя без присмотра и позволять морочить голову малютке Люси. Ты не только опозорила себя перед графиней, но еще и меня поставила в неловкое положение. Всем сердцем желаю, чтобы после всего пережитого Люси не расхворалась. После такого, с позволения сказать, купания она вполне могла подхватить простуду. Остается молить Бога, чтобы этого не случилось. – Леди повернулась к сыну: – Ричард, ты можешь нас оставить.
Когда тот вышел за дверь и плотно ее прикрыл за собой, тетя Монтекью взяла лежавший перед ней на столе узкий кожаный ремень.
– Вытяни руки.
Табита безмолвно повиновалась, зная, что отказ повлечет за собой еще более ужасные последствия. Она зажмурилась и собрала всю свою волю в кулачок, чтобы перенести телесные страдания.
Глава 3
Надежды Табиты и Люси оправдались, следующий день выдался таким же восхитительно солнечным и безоблачным, как и предыдущий. В Роксли слуги поднялись чуть ли не на рассвете и стали готовиться к традиционному чаю в саду. Поместье гудело, как пчелиный улей. Все сверкало: фаянсовая и стеклянная посуда, серебряные блюда, ложки, ножи и вилки, – с мебели тщательно сметали пыль, ковры выбивали на заднем дворе. Клумбы в саду поливали, газоны стригли, дорожки и террасы убирали. Столы были расставлены под раскидистым старинным дубом, его ветви укрывали в тени не только близлежащую лужайку, но и часть южной террасы. К полудню приготовления были закончены, и начали прибывать приглашенные.
Табита, стоя у окна, наблюдала, как по широкой подъездной дорожке, обсаженной по обеим сторонам разросшимися лаврами, к дому подъезжают кареты, и из них высаживаются в пух и прах разодетые гости. Девочка зачарованно смотрела, как леди, в колышущихся платьях, в украшенных перьями шляпах, проплывали через парадные двери и исчезали внутри особняка. Столы были накрыты за домом, на южной стороне, а окно комнаты Табиты выходило на север, так что девочке ничего не оставалось, как дожидаться прибытия следующей кареты.
Когда появилась карета семейства Риз, Табита прижалась лицом к стеклу. Люси появилась первой и, как обычно, соскочила со второй ступеньки прямо на землю. Увидев ее, Табита с облегчением вздохнула. Слава Богу, подруга не заболела после невольного купания. Следом появилась леди Хантли, за ней – Доминик, и Табита в который раз подумала, как должна быть счастлива Люси, имея такого брата. Дело было вовсе не в зависти, такое ей и в голову не могло прийти, ведь Люси – ее любимая подруга. Табита смотрела, как все семейство поднимается по лестнице к входу в дом, и ее сердечко сжималось от тоски. Табита почувствовала, что лицо ее мокро от слез, и, отойдя от окна, принялась искать носовой платок.
Слуги с ног сбились, подливая питье в бокалы томимых жаждой гостей. Прислуга едва успевала уносить и приносить кувшины, блюда и тарелки на кухню и обратно на террасу. Столы, стоявшие в густой тени, ломились от всевозможных яств: сочные ломти холодного мяса, крохотные сандвичи, желе и пирожки с фруктовой начинкой, горки только что собранной домашней клубники и малины соседствовали с кувшинами со взбитыми сливками. Требовательность Минервы Монтекью к прислуге достигала заоблачных высот, но сегодня эти высоты были достигнуты, и хозяйка с удовлетворением наблюдала за прогуливающимися по дорожкам и террасе гостями.
– Минерва, все замечательно.
К ней подошла леди Хантли.
– Да, пожалуй, – улыбнулась леди Монтекью. – Погода не подвела. Не представляю, чтобы мы делали, если бы день выдался дождливый.
– Да, нам повезло, – промолвила графиня. – Я и не припомню, когда последний раз стоял такой погожий июль. Уверена, твои гости опустошат все запасы шампанского! – рассмеялась графиня и, улыбаясь, добавила: – Детей за уши не оттащишь от фруктового пунша! – Понизив голос, она доверительно продолжила: – Недавно застала Хьюго врасплох, он предлагал Доминику рюмку бренди, представляешь? Ну я им задала жару! – При этом ее взгляд был исполнен смеха и симпатии.
– Как поживает Хьюго? – спросила Минерва.
Последние несколько лет граф Хантли сражался с таинственной болезнью, которая временами лишала его сил.
– По-разному, моя дорогая. То лучше, то хуже, – спокойно ответила графиня. – Сегодня неважно, иначе он приехал бы с нами. Кстати, я что-то не вижу Табиту. Надеюсь, после вчерашнего все обошлось. Доминик мне рассказал. Не надо было Люси подстрекать ее. Табита не разболелась?
– Нет, – коротко ответила леди Монтекью. – Не разболелась.
Поманив рукой проходящую мимо гостью, она представила молодую даму графине и, сославшись на хозяйственные заботы, оставила их.
Леди Хантли была не единственной, заметившей отсутствие Табиты. Люси тоже искала подругу. Натолкнувшись на Амелию, спросила, где она.
– У себя в комнате, – злорадно ответила Амелия. – Ей запретили выходить к гостям.
– Почему? – удивилась Люси. – Она что, заболела?
– И за столом она не будет сидеть. Так мама сказала.
Люси немедленно отправилась на поиски брата. И вскоре заприметила его сидящим в тени под одним из раскидистых вязов. Расположился он прямо на траве и, прислонившись к дереву, с удовольствием поглощал малину из большой миски.
– Что на этот раз, сестричка? – обратился он к ней. – Тебе что-то нужно? По лицу вижу. Вот там, на столе, можешь взять такую же миску этой отличной малины, если, конечно, ты за этим пришла.
– Не хочу я твоей дурацкой малины! – нетерпеливо отмахнулась Люси. – Поднимись со мной на второй этаж.
– Зачем? Опять вздумала повалять дурака? – равнодушно поинтересовался брат.
– Я хочу увидеть Табиту. Она заболела, надо ее приободрить.
– Табита заболела?
– Видимо, да. Амелия говорит, что ей не разрешили спуститься к гостям.
Доминик пристально вгляделся в озабоченное личико сестры. Он прекрасно знал, что скажет леди Монтекью об их визите вежливости к Табите, но его мало интересовало мнение этой дамы. Кроме того, она сейчас занята гостями.
– Ты знаешь, где ее комната?
– Да, – кивнула Люси, и лицо ее засветилось робкой надеждой.
– Прекрасно. Я пойду с тобой. Но заруби себе на носу – это будет наша с тобой тайна. Леди Монтекью это вряд ли понравится, а если Табби на самом деле больна, она может быть заразной, и это совсем не понравится маме, так что все делаем тихо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29