https://wodolei.ru/catalog/mebel/nedorogo/Akvaton/
– Бегите, пока не поздно!
Харриет не шелохнулась. Бенедикт, прижимавший ее к себе, тоже.
Они и фигура в саване молча стояли долгую минуту. Потом призрак снова заговорил:
– Прочь отсюда, вам сказано! Или вы узнаете, что такое гнев Рочестер-Холла!
Бенедикт отпустил Харриет и шагнул вперед, приближаясь к привидению.
– Не подходи ко мне! – Голос призрака прозвучал настойчиво и весьма удивленно.
Бенедикт все приближался к фигуре, потом протянул руку, вцепился в желтоватый саван и дернул.
– Негодяй! – взревел монстр, одновременно испустив женский крик. Он угрожающе закачался и через миг после того, как Бенедикт отскочил в сторону, рухнул на пол. Привидение распалось на две фигуры – мужскую и женскую, копошившиеся под простынями.
Бенедикт посмотрел на Харриет и вскинул бровь. Харриет нахмурилась, глядя на парочку, все еще сражавшуюся со старательно обожженной тканью.
– Так, значит, это вы напугали бедняжку Элизу? – воскликнула Харриет. – Это что за игра такая? Зачем вы пристаете к людям с гнусными угрозами? – Она ткнула босой ногой в бугор, бывший чьим-то то ли плечом, то ли коленом. – Вы кто такие?
Женщина первой выпуталась из простыней и поднялась на колени.
– Я Джейн, мадемуазель, – робко пробормотал знакомый голос. Она посмотрела на Харриет и помогла своему сообщнику высвободиться из самодельного савана. – А это Джеффри Хогг. Он работает в конюшне.
Мужчина встал. Он метнул в Харриет хмурый, недовольный взгляд, обернулся было к Бенедикту, но, увидев его широкие плечи и неприступное лицо, передумал, снова перевел отвратительный взгляд на Харриет и сказал:
– Вы могли убить нас.
Замешательство, охватившее Харриет при виде горничной, сменилось гневом. Она сказала конюху:
– Насколько я помню, это вы до смерти пугаете невинных людей, вырядившись кошмарным призраком.
Джеффри хмыкнул, оценивающе оглядев Харриет:
– По крайней мере, мы не расхаживаем в нижнем белье.
Она ахнула, жар бросился ей в лицо, щеки запылали. Бенедикт подошел к конюху совсем близко. Джеффри заморгал, глядя на него снизу вверх, удивленный его бесшумным и быстрым приближением и встревоженный ледяным взглядом.
– Придержи язык.
– Простите, мадемуазель Харриет, мне, право, очень стыдно. – Джейн все еще стояла на коленях.
Харриет подошла и взяла ее за руки. Они были обсыпаны мукой.
– Зачем весь этот маскарад? Разве Лиззи плохо к вам относилась? Или я?
– Нет, мадемуазель. – Джейн быстро замотала головой, глядя на Харриет красивыми серьезными глазами. – Я вообще не знаю мисс Пруитт, а вы были более чем добры.
– Харриет, – произнес Бенедикт, присев на корточки, чтобы поднять обгоревшую желтую ткань, служившую саваном этой парочке.
– Да?
– Я верю девушке, они не собирались никому причинять вреда. – Он посмотрел на Харриет снизу вверх. В его темных глазах светился живой ум. – Они просто выполняли свою работу.
Харриет наморщила лоб:
– Свою работу, сэр?
– Думаю, леди Крейчли платит им не только за то, что они работают в конюшне или в доме. Они еще и обеспечивают развлечения для ее гостей. – Он легко выпрямился, слегка наклонив голову и не отрывая взгляда от Харриет. – Не так ли, мистер Латимер?
Скрип половиц заставил Харриет переключиться с Бенедикта на открывшуюся потайную дверь. Крупный мужчина полностью заполнил дверной проем, переводя взгляд со слуг на Харриет и Бенедикта.
– Леди Крейчли хотела бы поговорить с вами.
Харриет хотела надеть платье, прежде чем отправиться в кабинет леди Крейчли, но подумала, что потратит на это слишком много времени. Она лишь накинула большой шуршащий халат, подаренный ей на прошлый день рождения, надела домашние тапочки и пошла вслед за Бенедиктом в апартаменты хозяйки, занимавшие почти весь третий этаж.
Латимер уже был там, и Харриет отметила, что на нем только бриджи и незаправленная рубашка. Дортеа Крейчли оделась почти так же, как и Харриет – к большому облегчению последней, – но волосы были аккуратно собраны и сколоты под ночным чепчиком. В темноте, лишь слегка освещенная горящим в камине огнем, Дортеа выглядела усталой, четко прорисовались морщины вокруг глаз и рта. Она, извиняясь, улыбнулась, подошла к Харриет и взяла ее за руки, как и во время их первой встречи.
– Ну вот, вы оба знаете мою тайну.
– Да не может быть, чтобы мы первые это обнаружили, – отозвался Бенедикт.
– Первые, – сказал Латимер. Он потянулся за бокалами. Бенедикт довольно вежливо отмахнулся. Латимер взял два бокала и плеснул в них бренди.
– Обычно гости не входят в контакт с моими привидениями так, как это сделали вы с мисс Мосли. Большинство из них бежит от духов, а не за ними. – Дортеа усмехнулась, глядя на Харриет. – Должна заметить, что до сих пор у нас не было таких отважных гостей.
– Они ужасно перепугали несчастную Лиззи, – сказала Харриет.
– Да, – печально согласилась герцогиня. Она отпустила руки Харриет и пошла к своему креслу за письменным столом. Латимер стоял возле стола, как сторожевой пес. – Не так часто случается, что гости неосторожно натыкаются на привидение. Обычно мои слуги устраивают шум в пустых коридорах или в потайных ходах в стенах. И переодеваются на случай, если кто-нибудь их заметит. Мисс Пруитт просто не повезло – она возвращалась к себе слишком поздно.
– Не так часто дамы вашего положения вынуждены прибегать к хитрости и фокусам, чтобы привлечь посетителей. – Бенедикт всунул в руку Харриет бокал с бренди. В голосе его не было ни предостережения, ни осуждения. – Но делать это для развлечения? Ведь не в деньгах же дело?
– Вы оба раза ошиблись, мистер Брэдборн. – Улыбка леди Крейчли оставалась печальной. – Я не развлекаюсь, пугая других, но мне нравится дарить гостям добротную историю, чтобы было чем поделиться с друзьями. И, должна признаться, я очень сильно нуждаюсь в деньгах, которые получаю от гостей. – Они с Латимером обменялись взглядами. Харриет, поморщившись, сделала глоток бренди. – Может быть, вам обоим лучше сесть. Поскольку вы первые обнаружили правду о привидениях этого дома, вам следует услышать всю неприятную историю целиком.
Харриет, интерес которой распалился сверх всякой меры, пошла к креслу. Она не отрывала глаз от леди Крейчли, ожидая, что та сейчас расскажет исключительно увлекательную историю. Бенедикт остался стоять. Краем глаза Харриет уловила в стеклах его очков отблески пламени из камина.
– Помните, я вам говорила, что все имущество семьи перешло в руки моего двоюродного деда? Брата Уоррена Рочестера?
Харриет кивнула.
– Моя семья не получила ничего. Отцу осталось только имя. Он женился на моей матери, не имевшей имени, зато получившей приличное приданое. Я, к несчастью, вышла замуж за человека, точно так же искавшего финансовой стабильности. Я была юна, наивна и воображала, что это любовь всей моей жизни. Я вышла за него, несмотря на предупреждения родных и невзирая на то, что он не представил никаких доказательств своей материальной обеспеченности.
Иногда, подумала Харриет, гораздо выгоднее не иметь денег и не быть значительной персоной. Особенно потому, что в этом мире существуют люди, желающие использовать своих супругов как средство для достижения лучшего образа жизни. Это имело мало общего с любовью и обожанием, которыми были полны любимые книги ее лучшей подруги.
Харриет допила остатки бренди и посмотрела на Бенедикта, стоявшего между ее креслом и камином. Удерживая бокал у губ, Харриет гадала, относится ли Брэдборн к тем мужчинам, кто ищет в женщинах богатства и положения в свете.
Словно почувствовав ее взгляд, Бенедикт обернулся к Харриет, встретился с ней глазами и тут же опустил их, глядя на ободок бокала, прижатый к ее влажным губам. Потом снова посмотрел ей в глаза и перевел взгляд на рассказчицу.
– И что из этого вышло? – напрямик спросил Бенедикт.
– Ничего хорошего. – Дортеа сдержанно, безрадостно рассмеялась. – Пирс промотал наши деньги, так что нам едва хватало на жизнь. Потом он умер.
Харриет не стала произносить слов утешения. Она никогда этого не умела, а леди Крейчли, похоже, это и не требовалось.
– Стало быть, вы используете этот дом, чтобы поправить свои дела?
– Да. Я всегда любила этот дом. Отец привез меня сюда еще ребенком, тогда все было в куда худшем виде, чем сейчас, и я решила, что это таинственное и печальное место. Я даже воображала, что видела здесь привидений. – Она хмыкнула. – Излишне говорить, что большую часть ночей я проводила в постели своей гувернантки. Но это не имеет никакого значения. Суть в том, что я хотела восстановить этот дом во всем его великолепии, но не могла этого сделать с теми скудными средствами, что остались у меня после смерти мужа.
Бенедикт поднял бровь.
– И вы состряпали этот план, чтобы привидения помогли вам в реставрации.
Дортеа поморщилась:
– «Состряпала» – очень неприятное слово. Мне больше нравится думать, что я предлагаю безобидное развлечение за небольшую плату.
– Это и есть развлечение, – сказала Харриет и робко улыбнулась. – Я с волнением ждала приезда сюда, а какая-то иррациональная часть меня хотела удивиться, увидев парочку-другую приведений, хотя здравомыслие подсказывало, что это весьма маловероятно. Ваши гости желают услышать странные звуки и мельком увидеть привидение. Именно поэтому никто раньше не гонялся здесь за призраками. Им хочется, чтобы все это было настоящим, зачем же портить себе удовольствие.
Дортеа искренне улыбнулась Харриет:
– Спасибо, Харриет. Я рада, что вы все понимаете.
– Мы можем надеяться, что тайна леди Крейчли останется тайной для всех остальных?
Харриет не вспоминала о присутствии Латимера, пока он не задал свой вопрос, одновременно озабоченно и предупреждающе.
– Да. – Она кивнула.
– Мистер Брэдборн?
Бенедикт перевел взгляд с Латимера на Харриет и ответил, не отводя глаз от ее улыбки:
– Похоже на то.
Герцогиня еще час с лишним развлекала их рассказами о своих привиденческих проектах. Харриет буквально чувствовала, как улучшилось настроение леди после смешной истории о поваре, закованном в цепи, и о Джейн, оказавшейся запертой в гардеробной, потому что постояльцы вернулись в комнату и легли спать. Харриет не могла точно сказать, от чего раскраснелись щеки Дортеи – от намека, что Джейн пришлось подслушивать интимную сцену, или от третьего бокала бренди.
Когда часы пробили два, леди Крейчли посмотрела на циферблат, а потом на своих гостей.
– Какой ужас – я вас так надолго задержала!
– Ничего страшного. – Харриет покачала головой и нахмурилась – комната поплыла перед глазами. Она поднялась, пожелала всем спокойной ночи и вышла из комнаты на покрытую ковром лестницу.
И снова нахмурилась, посмотрев вниз, на второй этаж, и покачнувшись.
– Мисс Мосли.
Бенедикт стоял рядом, довольно неуклюже протягивая ей руку.
– Спасибо. – Харриет отвернулась, чтобы скрыть вспыхнувшие щеки, и положила ладонь на его рукав. Она удержалась и не спросила, не занимается ли Бенедикт полевыми работами – рука под рубашкой оказалась твердой, как камень. Отличные мускулы, не то что у других мужчин. Разве что мистер Латимер мог поспорить с Бенедиктом в силе.
– Я должен принести свои извинения, – говорил Бенедикт, пока они спускались вниз по лестнице. – Это я без спросу наполнял ваш бокал.
– Думаете, я пьяна? – Харриет чуть-чуть подумала и расхохоталась, потому что, по правде говоря, так оно и было. – Мы с друзьями любим выпить вина, и, честно признаюсь, Гас и я провели вечерок-другой, приканчивая случайную бутылочку. Но не думаю, что тот пунш такой же крепкий, как бренди леди Крейчли. – Она резко остановилась на площадке перед коридором и посмотрела на Бенедикта. – Но я не повела себя неприлично, да?
– Нет, – ответил он. А когда они направились к своим комнатам, уточнил: – Гас – это ваш муж?
Харриет помотала головой:
– Моя лучшая подруга, Августа Мерриуэзер. Мы живем в одном доме. – Она улыбнулась, думая о подруге. Потом Харриет снова взглянула на Бенедикта, он смотрел на ее улыбку.
Брови Харриет сошлись в одну линию, она поджала губы.
– Бенедикт… могу я называть вас Бенедиктом?
– Да.
Они остановились перед своими комнатами.
– Только ответьте честно.
– Конечно.
– У меня что-то застряло в зубах? Может, листик петрушки от обеда остался?
– Что? – Он уставился на нее, словно она лишилась рассудка, и Харриет усмехнулась:
– Я все думаю, почему вы постоянно смотрите на мой рот. И решила, что там, наверное, что-то застряло… – Харриет оскалилась и постучала указательным пальцем по зубам. Потом тряхнула головой и криво усмехнулась. – Или, может, вы хотите меня поцеловать?
Несмотря на попытку Харриет пошутить, лицо Бенедикта осталось непроницаемым. Он не улыбнулся, хотя его карие глаза потемнели в тусклом свете коридора.
– У вас ничего не застряло в зубах, Харриет. – И голос его при этом звучал очень напряженно.
– Ну, тогда… – Харриет коротко кивнула, – вы, должно быть, ждете поцелуя.
Бенедикт не шелохнулся, и улыбка ее начала увядать. Харриет облизала губы.
– Мистер Брэдборн?
– Бенедикт. – Он уставился на ее язычок и шагнул к ней.
Харриет была уверена, что ее сердце остановилось, хотя оно так стучало, что отдавалось в ушах. Она не могла двинуть ногами, чтобы отступить назад, и не могла убедить себя, что действительно хочет отодвинуться.
– Бенедикт?
– Да, – сказал он. – Я в самом деле хочу поцелуя.
Он стоял так близко, что она ощущала его дыхание на своих губах, но больше не приближался. Его взгляд не отрывался от ее; глаза его были почти черными и решительными. Харриет подняла дрожавшие руки и положила их на плечи Бенедикта. Она ощутила движение – он сжал в кулаки вытянутые по бокам руки – и заметила тень в нижней половине его лица, там, где пробивалась утренняя щетина.
Харриет закрыла глаза и поцеловала его.
Глава 11
Из дневника Харриет Р. Мосли
Следует учесть, что женщина, имея дело с джентльменом, никогда, никогда не должна брать на себя лидерство, как делает это, общаясь со своими ближайшими подругами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Харриет не шелохнулась. Бенедикт, прижимавший ее к себе, тоже.
Они и фигура в саване молча стояли долгую минуту. Потом призрак снова заговорил:
– Прочь отсюда, вам сказано! Или вы узнаете, что такое гнев Рочестер-Холла!
Бенедикт отпустил Харриет и шагнул вперед, приближаясь к привидению.
– Не подходи ко мне! – Голос призрака прозвучал настойчиво и весьма удивленно.
Бенедикт все приближался к фигуре, потом протянул руку, вцепился в желтоватый саван и дернул.
– Негодяй! – взревел монстр, одновременно испустив женский крик. Он угрожающе закачался и через миг после того, как Бенедикт отскочил в сторону, рухнул на пол. Привидение распалось на две фигуры – мужскую и женскую, копошившиеся под простынями.
Бенедикт посмотрел на Харриет и вскинул бровь. Харриет нахмурилась, глядя на парочку, все еще сражавшуюся со старательно обожженной тканью.
– Так, значит, это вы напугали бедняжку Элизу? – воскликнула Харриет. – Это что за игра такая? Зачем вы пристаете к людям с гнусными угрозами? – Она ткнула босой ногой в бугор, бывший чьим-то то ли плечом, то ли коленом. – Вы кто такие?
Женщина первой выпуталась из простыней и поднялась на колени.
– Я Джейн, мадемуазель, – робко пробормотал знакомый голос. Она посмотрела на Харриет и помогла своему сообщнику высвободиться из самодельного савана. – А это Джеффри Хогг. Он работает в конюшне.
Мужчина встал. Он метнул в Харриет хмурый, недовольный взгляд, обернулся было к Бенедикту, но, увидев его широкие плечи и неприступное лицо, передумал, снова перевел отвратительный взгляд на Харриет и сказал:
– Вы могли убить нас.
Замешательство, охватившее Харриет при виде горничной, сменилось гневом. Она сказала конюху:
– Насколько я помню, это вы до смерти пугаете невинных людей, вырядившись кошмарным призраком.
Джеффри хмыкнул, оценивающе оглядев Харриет:
– По крайней мере, мы не расхаживаем в нижнем белье.
Она ахнула, жар бросился ей в лицо, щеки запылали. Бенедикт подошел к конюху совсем близко. Джеффри заморгал, глядя на него снизу вверх, удивленный его бесшумным и быстрым приближением и встревоженный ледяным взглядом.
– Придержи язык.
– Простите, мадемуазель Харриет, мне, право, очень стыдно. – Джейн все еще стояла на коленях.
Харриет подошла и взяла ее за руки. Они были обсыпаны мукой.
– Зачем весь этот маскарад? Разве Лиззи плохо к вам относилась? Или я?
– Нет, мадемуазель. – Джейн быстро замотала головой, глядя на Харриет красивыми серьезными глазами. – Я вообще не знаю мисс Пруитт, а вы были более чем добры.
– Харриет, – произнес Бенедикт, присев на корточки, чтобы поднять обгоревшую желтую ткань, служившую саваном этой парочке.
– Да?
– Я верю девушке, они не собирались никому причинять вреда. – Он посмотрел на Харриет снизу вверх. В его темных глазах светился живой ум. – Они просто выполняли свою работу.
Харриет наморщила лоб:
– Свою работу, сэр?
– Думаю, леди Крейчли платит им не только за то, что они работают в конюшне или в доме. Они еще и обеспечивают развлечения для ее гостей. – Он легко выпрямился, слегка наклонив голову и не отрывая взгляда от Харриет. – Не так ли, мистер Латимер?
Скрип половиц заставил Харриет переключиться с Бенедикта на открывшуюся потайную дверь. Крупный мужчина полностью заполнил дверной проем, переводя взгляд со слуг на Харриет и Бенедикта.
– Леди Крейчли хотела бы поговорить с вами.
Харриет хотела надеть платье, прежде чем отправиться в кабинет леди Крейчли, но подумала, что потратит на это слишком много времени. Она лишь накинула большой шуршащий халат, подаренный ей на прошлый день рождения, надела домашние тапочки и пошла вслед за Бенедиктом в апартаменты хозяйки, занимавшие почти весь третий этаж.
Латимер уже был там, и Харриет отметила, что на нем только бриджи и незаправленная рубашка. Дортеа Крейчли оделась почти так же, как и Харриет – к большому облегчению последней, – но волосы были аккуратно собраны и сколоты под ночным чепчиком. В темноте, лишь слегка освещенная горящим в камине огнем, Дортеа выглядела усталой, четко прорисовались морщины вокруг глаз и рта. Она, извиняясь, улыбнулась, подошла к Харриет и взяла ее за руки, как и во время их первой встречи.
– Ну вот, вы оба знаете мою тайну.
– Да не может быть, чтобы мы первые это обнаружили, – отозвался Бенедикт.
– Первые, – сказал Латимер. Он потянулся за бокалами. Бенедикт довольно вежливо отмахнулся. Латимер взял два бокала и плеснул в них бренди.
– Обычно гости не входят в контакт с моими привидениями так, как это сделали вы с мисс Мосли. Большинство из них бежит от духов, а не за ними. – Дортеа усмехнулась, глядя на Харриет. – Должна заметить, что до сих пор у нас не было таких отважных гостей.
– Они ужасно перепугали несчастную Лиззи, – сказала Харриет.
– Да, – печально согласилась герцогиня. Она отпустила руки Харриет и пошла к своему креслу за письменным столом. Латимер стоял возле стола, как сторожевой пес. – Не так часто случается, что гости неосторожно натыкаются на привидение. Обычно мои слуги устраивают шум в пустых коридорах или в потайных ходах в стенах. И переодеваются на случай, если кто-нибудь их заметит. Мисс Пруитт просто не повезло – она возвращалась к себе слишком поздно.
– Не так часто дамы вашего положения вынуждены прибегать к хитрости и фокусам, чтобы привлечь посетителей. – Бенедикт всунул в руку Харриет бокал с бренди. В голосе его не было ни предостережения, ни осуждения. – Но делать это для развлечения? Ведь не в деньгах же дело?
– Вы оба раза ошиблись, мистер Брэдборн. – Улыбка леди Крейчли оставалась печальной. – Я не развлекаюсь, пугая других, но мне нравится дарить гостям добротную историю, чтобы было чем поделиться с друзьями. И, должна признаться, я очень сильно нуждаюсь в деньгах, которые получаю от гостей. – Они с Латимером обменялись взглядами. Харриет, поморщившись, сделала глоток бренди. – Может быть, вам обоим лучше сесть. Поскольку вы первые обнаружили правду о привидениях этого дома, вам следует услышать всю неприятную историю целиком.
Харриет, интерес которой распалился сверх всякой меры, пошла к креслу. Она не отрывала глаз от леди Крейчли, ожидая, что та сейчас расскажет исключительно увлекательную историю. Бенедикт остался стоять. Краем глаза Харриет уловила в стеклах его очков отблески пламени из камина.
– Помните, я вам говорила, что все имущество семьи перешло в руки моего двоюродного деда? Брата Уоррена Рочестера?
Харриет кивнула.
– Моя семья не получила ничего. Отцу осталось только имя. Он женился на моей матери, не имевшей имени, зато получившей приличное приданое. Я, к несчастью, вышла замуж за человека, точно так же искавшего финансовой стабильности. Я была юна, наивна и воображала, что это любовь всей моей жизни. Я вышла за него, несмотря на предупреждения родных и невзирая на то, что он не представил никаких доказательств своей материальной обеспеченности.
Иногда, подумала Харриет, гораздо выгоднее не иметь денег и не быть значительной персоной. Особенно потому, что в этом мире существуют люди, желающие использовать своих супругов как средство для достижения лучшего образа жизни. Это имело мало общего с любовью и обожанием, которыми были полны любимые книги ее лучшей подруги.
Харриет допила остатки бренди и посмотрела на Бенедикта, стоявшего между ее креслом и камином. Удерживая бокал у губ, Харриет гадала, относится ли Брэдборн к тем мужчинам, кто ищет в женщинах богатства и положения в свете.
Словно почувствовав ее взгляд, Бенедикт обернулся к Харриет, встретился с ней глазами и тут же опустил их, глядя на ободок бокала, прижатый к ее влажным губам. Потом снова посмотрел ей в глаза и перевел взгляд на рассказчицу.
– И что из этого вышло? – напрямик спросил Бенедикт.
– Ничего хорошего. – Дортеа сдержанно, безрадостно рассмеялась. – Пирс промотал наши деньги, так что нам едва хватало на жизнь. Потом он умер.
Харриет не стала произносить слов утешения. Она никогда этого не умела, а леди Крейчли, похоже, это и не требовалось.
– Стало быть, вы используете этот дом, чтобы поправить свои дела?
– Да. Я всегда любила этот дом. Отец привез меня сюда еще ребенком, тогда все было в куда худшем виде, чем сейчас, и я решила, что это таинственное и печальное место. Я даже воображала, что видела здесь привидений. – Она хмыкнула. – Излишне говорить, что большую часть ночей я проводила в постели своей гувернантки. Но это не имеет никакого значения. Суть в том, что я хотела восстановить этот дом во всем его великолепии, но не могла этого сделать с теми скудными средствами, что остались у меня после смерти мужа.
Бенедикт поднял бровь.
– И вы состряпали этот план, чтобы привидения помогли вам в реставрации.
Дортеа поморщилась:
– «Состряпала» – очень неприятное слово. Мне больше нравится думать, что я предлагаю безобидное развлечение за небольшую плату.
– Это и есть развлечение, – сказала Харриет и робко улыбнулась. – Я с волнением ждала приезда сюда, а какая-то иррациональная часть меня хотела удивиться, увидев парочку-другую приведений, хотя здравомыслие подсказывало, что это весьма маловероятно. Ваши гости желают услышать странные звуки и мельком увидеть привидение. Именно поэтому никто раньше не гонялся здесь за призраками. Им хочется, чтобы все это было настоящим, зачем же портить себе удовольствие.
Дортеа искренне улыбнулась Харриет:
– Спасибо, Харриет. Я рада, что вы все понимаете.
– Мы можем надеяться, что тайна леди Крейчли останется тайной для всех остальных?
Харриет не вспоминала о присутствии Латимера, пока он не задал свой вопрос, одновременно озабоченно и предупреждающе.
– Да. – Она кивнула.
– Мистер Брэдборн?
Бенедикт перевел взгляд с Латимера на Харриет и ответил, не отводя глаз от ее улыбки:
– Похоже на то.
Герцогиня еще час с лишним развлекала их рассказами о своих привиденческих проектах. Харриет буквально чувствовала, как улучшилось настроение леди после смешной истории о поваре, закованном в цепи, и о Джейн, оказавшейся запертой в гардеробной, потому что постояльцы вернулись в комнату и легли спать. Харриет не могла точно сказать, от чего раскраснелись щеки Дортеи – от намека, что Джейн пришлось подслушивать интимную сцену, или от третьего бокала бренди.
Когда часы пробили два, леди Крейчли посмотрела на циферблат, а потом на своих гостей.
– Какой ужас – я вас так надолго задержала!
– Ничего страшного. – Харриет покачала головой и нахмурилась – комната поплыла перед глазами. Она поднялась, пожелала всем спокойной ночи и вышла из комнаты на покрытую ковром лестницу.
И снова нахмурилась, посмотрев вниз, на второй этаж, и покачнувшись.
– Мисс Мосли.
Бенедикт стоял рядом, довольно неуклюже протягивая ей руку.
– Спасибо. – Харриет отвернулась, чтобы скрыть вспыхнувшие щеки, и положила ладонь на его рукав. Она удержалась и не спросила, не занимается ли Бенедикт полевыми работами – рука под рубашкой оказалась твердой, как камень. Отличные мускулы, не то что у других мужчин. Разве что мистер Латимер мог поспорить с Бенедиктом в силе.
– Я должен принести свои извинения, – говорил Бенедикт, пока они спускались вниз по лестнице. – Это я без спросу наполнял ваш бокал.
– Думаете, я пьяна? – Харриет чуть-чуть подумала и расхохоталась, потому что, по правде говоря, так оно и было. – Мы с друзьями любим выпить вина, и, честно признаюсь, Гас и я провели вечерок-другой, приканчивая случайную бутылочку. Но не думаю, что тот пунш такой же крепкий, как бренди леди Крейчли. – Она резко остановилась на площадке перед коридором и посмотрела на Бенедикта. – Но я не повела себя неприлично, да?
– Нет, – ответил он. А когда они направились к своим комнатам, уточнил: – Гас – это ваш муж?
Харриет помотала головой:
– Моя лучшая подруга, Августа Мерриуэзер. Мы живем в одном доме. – Она улыбнулась, думая о подруге. Потом Харриет снова взглянула на Бенедикта, он смотрел на ее улыбку.
Брови Харриет сошлись в одну линию, она поджала губы.
– Бенедикт… могу я называть вас Бенедиктом?
– Да.
Они остановились перед своими комнатами.
– Только ответьте честно.
– Конечно.
– У меня что-то застряло в зубах? Может, листик петрушки от обеда остался?
– Что? – Он уставился на нее, словно она лишилась рассудка, и Харриет усмехнулась:
– Я все думаю, почему вы постоянно смотрите на мой рот. И решила, что там, наверное, что-то застряло… – Харриет оскалилась и постучала указательным пальцем по зубам. Потом тряхнула головой и криво усмехнулась. – Или, может, вы хотите меня поцеловать?
Несмотря на попытку Харриет пошутить, лицо Бенедикта осталось непроницаемым. Он не улыбнулся, хотя его карие глаза потемнели в тусклом свете коридора.
– У вас ничего не застряло в зубах, Харриет. – И голос его при этом звучал очень напряженно.
– Ну, тогда… – Харриет коротко кивнула, – вы, должно быть, ждете поцелуя.
Бенедикт не шелохнулся, и улыбка ее начала увядать. Харриет облизала губы.
– Мистер Брэдборн?
– Бенедикт. – Он уставился на ее язычок и шагнул к ней.
Харриет была уверена, что ее сердце остановилось, хотя оно так стучало, что отдавалось в ушах. Она не могла двинуть ногами, чтобы отступить назад, и не могла убедить себя, что действительно хочет отодвинуться.
– Бенедикт?
– Да, – сказал он. – Я в самом деле хочу поцелуя.
Он стоял так близко, что она ощущала его дыхание на своих губах, но больше не приближался. Его взгляд не отрывался от ее; глаза его были почти черными и решительными. Харриет подняла дрожавшие руки и положила их на плечи Бенедикта. Она ощутила движение – он сжал в кулаки вытянутые по бокам руки – и заметила тень в нижней половине его лица, там, где пробивалась утренняя щетина.
Харриет закрыла глаза и поцеловала его.
Глава 11
Из дневника Харриет Р. Мосли
Следует учесть, что женщина, имея дело с джентльменом, никогда, никогда не должна брать на себя лидерство, как делает это, общаясь со своими ближайшими подругами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37