Он поставил бутыль на пол, оделся и вышел в коридор.
«Одно слово – рыжий! – махнула рукой Жаккетта. – Такого не переспоришь!»
Повинуясь чувству долга, она тоже оделась и пошла посмотреть госпожу.
Жанна спала. В этот день она так и не проснулась.
Глава XXIX
Ночью в новолуние вода в заливах была совсем черной, как дорогой бархат. Черные кипарисы стояли на темном острове над черной водой и протыкали макушками звездное небо.
Оставив спящую Жанну в гостинице, рыжий, не давая Жаккетте опомниться и толком переварить хваленое псито, увлек ее на ночное купание. В ту же бухточку, где рыдала утром Жанна.
Летняя вода была теплой и затягивающе мягкой. Теплыми были и нагретые за день прибрежные камни.
Рыжий моментально скинул всю одежду и, фыркая как дельфин, сразу же уплыл в неизвестность по черной воде, оставив Жаккетту на берегу.
Жаккетта, не торопясь, разделась и с недоверием вошла в ночную бездонную воду. Плавала она почти никак – то есть при большом желании выплыла бы, но плавать ради удовольствия было не по ней. Расположившись на мелководье, чувствуя, как мелкие рыбешки легко тыкаются в ее ноги, Жаккетта сидела и с упоением хлопала по водному бархату ладонями, разбивая в мелкие брызги морскую гладь. По ее меркам, это было купание в полную силу.
Вдруг кто-то схватил ее за ногу и дернул. Жаккетта с головой окунулась в воду.
– Нечестно! – завопила она, отплевываясь, вынырнувшему рыжему.
Мокрый, он тоже смотрелся неплохо. Вода стекала по широким плечам и рельефной груди, волосы смешно прилипли ко лбу.
– Ты почему не плаваешь? – требовательно спросил рыжий.
– Не умею я… – нехотя призналась Жаккетта.
– Ничего себе, аквитанка! Да ты должна свой Галльский океан вплавь перемахивать! – возмутился рыжий.
– Я и моря-то не видела толком! – защищалась Жаккетта. – Мы от него далеко. Да и зачем мне плавать?
– Учить тебя сейчас смысла нет! – решил рыжий. – Такая ночь пропадет! Держись за мои плечи!
Жаккетта вцепилась в плечи рыжего, и он поплыл на глубину, легко удерживаясь на поверхности воды вместе с дополнительной нагрузкой.
Жаккетте хотелось визжать от восторга и ужаса. Руки рыжего легко и неторопливо раздвигали воду, и остров становился все дальше. Темные пики кипарисов уменьшались.
– Ой, так мы обратно в Африку уплывем! – крикнула Жаккетта в ухо рыжему.
– Боишься? – спросил тот.
– Боюсь! – призналась Жаккетта. – Вдруг кто-то снизу выплывет и как укусит!
– Не бойся, если это кто и будет, так только такой же любитель приключений, как и мы! Рыбам ты не нужна!
– А мне все равно, кто это будет! – возмутилась Жаккетта.
– Теперь сама плыви!
Такой подлости от рыжего Жаккетта не ожидала. Не успела она и охнуть, как он рывком высвободился из ее рук и нырнул.
Жаккетта с отчаянием замолотила руками по воде, поднимая тучу брызг и чувствуя, что погружается все глубже. Звезды качались перед глазами. Жуткая пустота подстерегала внизу.
Когда на поверхности осталось только ее лицо, рыжий вынырнул и опять подставил плечи. Жаккетта в изнеможении вцепилась в них, радуясь, что опять обрела опору посреди зыбкой воды.
– Да-а, плаваешь ты – как якорь! – сделал вывод рыжий. – Поворачиваем к берегу.
На мелководье Жаккетта немного ожила. Почувствовав, что достает дно ногами, она осмелела и даже отпустила плечи рыжего, делая вид, что плывет сама. На самом деле Жаккетта отталкивалась носками от грунта.
Рыжий с упоением нырял. Жаккетта никак не могла угадать, где в следующий раз появится его голова.
– Хочешь прокатиться на дельфине? – неожиданно предложил рыжий.
– Это как?
– Садись!
Жаккетта осторожно села ему на спину, рыжий нырнул и поплыл под водой. Жаккетта, изо всех сил сжимая бедрами талию пловца, с визгом неслась по морю, разрезая волны грудью. И в конце концов с шумом слетела со скользкой спины.
– Хороший дельфин? – крикнул рыжий, выныривая.
– Замечательный! – призналась Жаккетта.
Они еще немного поплескались на мелководье. Рыжий научил Жаккетту лежать на спине и не тонуть. И выбрались на берег.
– Только предупреждаю, что любить тебя здесь, на песочке, я не буду! – заявил рыжий, одеваясь.
– Почему? – вырвалось у Жаккетты, которая, грешными делом, на это и рассчитывала.
– Ну, во-первых, твоя кровать куда мягче. А во – вторых, нас давно ждет ужин.
Жаккетта, выжимая мокрые волосы, молча кивнула. Пусть так.
Кровать была мягче прибрежного песка, это ее и сгубило. Ей пришлось скрипеть большую часть ночи. Хотя, как всякой кровати, стоящей в гостинице, ей пришлось много чего испытать.
А Жаккетту сгубила репутация хозяина и желание пообщаться с мужчиной в привычном положении, достоинства которого (положения) она отстаивала в споре с Абдуллой.
Хозяин дорожил своей репутацией владельца лучшей гостиницы от Пафоса до Лимасола и постелил постояльцам новенькие жесткие простыни. А мужчина был достаточно резвым и тяжелым. Жаккётта стерла спину почти до крови. Остаток ночи пришлось спать на животе. Рыжий во сне держал Жаккетту за руку, словно боялся, что она сбежит.
На следующее утро к Жанне пришел лекарь. В маленькой фетровой шапочке и длинном суконном одеянии с широкими рукавами, безошибочно указывающем на его профессию.
Надо заметить, его никто не приглашал. Похвальную инициативу проявил владелец гостиницы, медленно жарившийся на огне своего любопытства. Лекарь был его родным братом.
– Приветствую вас, господа! – заявил лекарь удивленно уставившимся на нежданного. визитера Жаккетте и рыжему. – Я пришел справиться о здоровье путешествующей дамы.
Жаккётта стала прикидывать, во сколько обойдется им этот визит и не послать ли лекаря подальше, ведь рано или поздно госпожа сама проснется, куда она денется?
Но рыжий решил по-другому.
– Да, дама занемогла. Жаккётта, ты отведешь доктора к госпоже?
Жаккётта рассудила, что раз рыжему денег не жалко, пусть лекарь смотрит – госпожу Жанну сколько влезет. Только глаза у почтенного представителя медицины чересчур любопытные.
– Пойдемте! – коротко сказала она. Жанна спала.
Лекарь принялся осматривать ее, попутно расспрашивая Жаккетту.
– Вы с госпожой приехали на Кипр погостить?
– Нет! – отрезала Жаккётта.
– Как, разве у госпожи здесь нет никого знакомых?
– Нет у госпожи здесь никого знакомых! – упрямо сказала Жаккётта. – Она по святым местам путешествует, где ее предки воевали.
– О, как интересно! – пробурчал врач. – А, ты, дитя мое, христианка?
– Конечно! А что одежда мусульманская, так то не моя вина! – почувствовала подвох Жаккётта. – В такой переплет попали, еле выбрались! Господин Жан нас вытащил! – мотнула она головой в сторону рыжего, который с невозмутимым видом слушал ее вранье. – Госпожа даже лик Пресвятой Девы вышивать начала в благодарность за спасение!
Жаккётта не поленилась, достала рукоделие Жанны и ткнула под нос лекарю.
– Все свое ношу с собой, – глубокомысленно сказал врач.
– Чего? – обиделась Жаккетта.
– Смотря на больных, наши глаза и сами заболевают, – объяснил лекарь. – Просто чудо, что все так хорошо кончилось. Теперь понятно, почему дама слегла. Она ведь почувствовала себя плохо на прогулке? По дороге, ведущей мимо поместья наших крупнейших землевладельцев Фальеров?
– Уж не знаю, куда ведущей, а только на той дороге дедушка госпожи, когда в походе за веру был, чуть было жизни не лишился, а Господь его спас. С той поры он завещал своим потомкам, кто на Кипр попадет, вознести в том месте благодарственную молитву за свое чудесное спасение! – поведала лекарю Жаккетта. – Вот госпожа и пошла, да только не надо было ей ходить, а надо было сил набраться.
– В свое время и в своем месте, – сделал вид, что поверил, лекарь.
– Правильно, все как вы говорите! – подтвердила Жаккетта.
Лекарь понял, что выведать интересующие его подробности, кроме бесконечной истории про благочестивую госпожу и ее героического дедушку, у камеристки вряд ли удается. Он скосил глаза на рыжего господина Жана и понял, что лишние вопросы приведут только к неприятностям. Но знать правду так хотелось…
Поэтому он нагнал побольше морщин на лоб и категорически заявил:
– Госпожа серьезнейшим образом больна. Лечение может продлиться несколько недель, и больной даме совсем не место на постоянном дворе. Я предлагаю перевезти ее в мой дом, где она будет иметь постоянный присмотр. Иначе за ее жизнь я не поручусь. Очевидное не нуждается в доказательствах!
– А в чем, собственно, дело? – открыла глаза Жанна.
Она смотрела на мир и окружающих ее людей очень недружелюбно, но вполне осознанно.
– Доктор говорит, вы помрете скоро! – сообщила ей последние новости Жаккетта. –
– Я так не говорил, дитя мое! – возмутился лекарь. – Мы все очень рады, что вы очнулись, но во избежание нежелательных осложнений вам лучше побыть неделю под присмотром человека, чей долг в этом мире – врачевать людей.
– Спасибо, доктор, но я здорова! – процедила Жанна. – Очень приятно было с вами познакомится. Извините, я должна одеться.
Лекарь, разочарованный, что спасти даму от неминуемой смерти в силу ее упрямства не удастся и узнать про нее побольше, соответственно, тоже, ушел.
– Жаккетта, рубашку подай! – хмуро сказала Жанна.
– Поскольку в последнее время Я решил, на случай, если пиратством прокормить себя не удастся, овладеть новым ремеслом прислужника прекрасным дамам, то принимаю на себя тяжкий труд по доставке завтрака! – сообщил рыжий и удалился.
Жаккетта принялась одевать госпожу.
– Ну и какие у вас теперь планы? – спросил рыжий Жанну, когда она поела.
– Купить новые платья! – заявила Жанна.
– Хорошо, – пожал плечами рыжий. – Едем в Лимасол. Какие проблемы…
– На «Бирюзе»? – спросила Жаккетта.
– На «Бирюзе»! – подтвердил рыжий. Стоявшая в бухточке в укромном месте «Бирюза» опять приняла на свой борт трех беглецов, распустила небесный парус и навсегда унесла Жанну от разбившейся вдребезги мечты.
Марин Фальер был немного раздосадован, что Жанна загадочно появилась и загадочно исчезла, но в целом был рад, что она не стала задерживаться. Бретань это Бретань, а Кипр это Кипр. Здесь дом, и правила игры здесь совсем другие. Молодому неженатому человеку совсем незачем компрометировать себя романтическими встречами с молодой красивой дамой матушками потенциальных невест. Будет новое – будут новые хорошенькие и ласковые женщины. Только одно непонятно, причем тут восемь детей?
Глава XXX
Лимасол встретил их шумом и гамом. Как обычный портовый город. Над невысокими черепичными крышами домов возвышались византийские храмы, готические здания и минареты. Стиснутые поясом крепостных стен, узкие ул9чки змеились и переплетались, хвастаясь одна перед другой своими лавочками и мастерскими.
Рыжий уверенно повел девушек в лавку, торгующую тканями и готовым платьем.
Конечно, купить готовое платье – совсем не то, что сшить, его на заказ, не торопясь, наслаждаясь бесконечными, радующими душу примерками. Но Жанна хотела срочно купить новые платья по двум причинам. Во-первых, она возненавидела свое золотистое платье, которое явилось немым свидетелем крушения ее надежд, а во-вторых, не могла больше без содрогания смотреть на восточный наряд Жаккетты. Слава Господу, они больше не в мусульманском плену и пора вернуть себе и камеристке нормальный вид.
Для этого пришлось продать ювелиру в одной из лавочек Лимасола серьги, так долго ждавшие своего звездного часа в складках нижней юбки. Впрочем, Жанна и так рассчитывала обратить их в наличность для расходов.
… Оказывается, они совсем отвыкли от городской толчеи. Все воспринималось по-новому, и шум разноязыкой толпы, и звон колоколов на церквях. Жаккетта поймала себя на мысли, что, увидев минарет, обрадовалась ему, как знакомому. Восток все еще цепко держал ее крашенными хной пальцами.
Жаккетта была и рада, и не рада, что получала новое платье. С одной стороны, кто же не будете радоваться обновке? Но, с другой стороны, вдруг рыжий, больше любит женщин в восточных одеждах?
В тон своему настроению Жанна выбрала темно-синее, почти ничем не украшенное платье. В тон же настроению был почти черный плащ с капюшоном.
«Теперь я похожа на монашку! – с мрачной удовлетворенностью подумала Жанна. – Так мне и надо!»
Жаккетта получила рубашку, юбку и скромное темно-коричневое платье.
Приведя таким образом внешний облик в соответствие с царящим в душе трауром, Жанна неожиданно чуть приободрилась. Она представила, как придет в гостиницу, снимет старое платье, наденет новое и вместе с ним наденет новую жизнь. Такие думы чуть-чуть развлекали, заполняя пустоту в душе.
Жаккетта рассматривала разложенное на прилавке новое платье и чувствовала, что ей оно не очень нравится. От этого платья за версту веяло благочестивостью, скромностью и прочими похвальными вещами…
Госпоже хорошо, ее кавалер бросил, теперь она может позволить себе быть унылой, как мельничный жернов. А у нее, Жаккетты, все наоборот… Только-только захотелось ради одного человека стать самой красивой на земле… А попробуй быть даже просто хорошенькой в таком платье.
– У платья есть одно громадное достоинство… – шепнул ей на ухо рыжий, как обычно, читающий мысли на лету. – Если ты будешь в нем, я буду испытывать жгучее желание поскорее стянуть его с тебя. Пока я помню, какая ты голая, никакое платье не повредит тебе в моих глазах:
Жаккетта фыркнула, но платье забрала. Раз дело обстоит таким образом, то можно походить и в темно-коричневом. Недолго.
Торговец упаковал их покупки.
Покинув лавку, Жанна, Жаккетта и рыжий, не торопясь, пошли по улочке, направляясь к центру, чтобы найти там гостиницу и решить, наконец, что же делать дальше.
Ну и помимо этого глобального вопроса рыжий намеревался получше запомнить Жаккетту в обнаженном виде, чтобы платье действительно никому не повредило. Жаккетта, увидев, что госпожа находится в относительно ровном расположении духа, решилась задать волнующий ее вопрос.
– Госпожа Жанна, а какая святая за Бриджиттой Шведской по этому… алфавиту идет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36