Кругом было солнце, и в комнате, дверь которой открыл Джек, оно светило тоже.Агнесса заканчивала мыть полы, Керби бездельничал, развалившись возле кровати. Завидев хозяина, бросился к нему, пересекая комнату, но лапы его разъехались на мокром полу, и он, взвизгнув от досады, шлепнулся на живот в двух шагах от Джека.Агнесса обернулась. Темные длинные волосы ее были собраны в узел, подол юбки подоткнут; увидев Джека, она быстро, почти неуловимыми движениями привела себя в порядок и вслед за Керби устремилась к нему.Он бросил в угол пустую сумку.— Агнес!— Джекки!— Я так соскучился по тебе!— И я!..Это была первая разлука после того, как они сбежали вместе, потому она — такая короткая — показалась нескончаемо долгой.Потом вниманием Джека завладел нетерпеливый Керби.— Как ты вел себя, пес? — спросил Джек, поглаживая собаку.Керби вертелся, подпрыгивал, хватая хозяина за руки. Хитрые глаза его блестели.— Хорошо вел, — ответила Агнесса, снова принимаясь за уборку, — без него мне было бы страшно.Она закончила, села рядом с Джеком и, глядя на него чистыми, цвета осоки глазами спросила:— Как дела, Джекки? Ты, наверное, устал. Работа тяжелая? Ты нашел что-нибудь?Джек нахмурился и ответил неохотно:— Да, нелегко там… И, как видишь, ничего не принес. Я познакомился с одним парнем, он, кстати, тоже живет в этом доме, договорились работать вместе…Он умолк.— Все это не страшно, Джекки, — спокойно произнесла Агнесса. — Не всем же везет сразу — так редко бывает, наверное; тем более, у тебя нет опыта в этом деле. Не огорчайся, пожалуйста!Она сказала так нарочно, чувствуя, что должна его поддержать; у нее мелькнула мысль о том, что в ожидании она окажется, пожалуй, терпеливее и сильнее.Джек улыбнулся ей и спросил совсем по-иному:— Никуда не ходила?— Нет.— Хочешь пойдем сегодня осматривать поселок?— Хочу.— Я пойду завтра снова, может быть, дней на пять, — сказал он немного погодя. — Извини, Агнес, ничего не поделаешь!Она согласилась, и больше они об этом не говорили.Равнину застилали снега. Везде царила белизна: белая земля, белое низкое небо, белые деревья; она заставляла всматриваться в горизонт в безнадежных поисках уцелевшей частички жизни.Путники взошли на крутой холм, с вершины которого была видна округа. Вдали, на старательских работах, курились одинокие костры; с расстояния они почему-то казались безнадежно покинутыми, жалкими.— Вот, я был там. — Джек показал вниз.Агнесса прищурилась, пытаясь определить указанное Джеком место.— Нет, правее, к реке, — сказал он, следя за ее взглядом. — Не стоит идти туда сейчас.— Куда же мы пойдем?Пока они говорили, Керби изо всех сил старался привлечь к себе внимание. Он был доволен прогулкой едва ли не более всех. Четвероногий искатель приключений обнаружил в снегу немало неведомых следов. Напав на очередной, он быстро-быстро разрывал лапами снег и совал туда влажный, любопытный нос. Случалось, ему чудились звуки, похожие на писк полевок, и тогда он, радостно взвизгивая, пытался преследовать таинственные существа.Услыхав зов хозяев, поднимал облепленную тающими снежинками морду; тряхнув ушами, бросался вперед сильными прыжками. Удивительно: тяжелыелапы его, казалось, почти не погружались в снег, он будто скользил по земле, оставляя за собой легкое облачко снежинок, и палевые пятна его шерсти огненно мелькали на фоне белизны.Подбегал к Агнессе и Джеку, хватал их за ноги, наскакивал сзади, забавляясь тем, что от подобной шутки хозяйка и даже хозяин сразу летели в снег, где он мог беспрепятственно трепать их за одежду. Он не страшился наказания, тем более что ему многое прощалось. Хозяева, как он успел заметить, сами вели себя не лучше.— Что, Керби, поваляем нашу принцессу в снегу? — спрашивал Джек, насмешливо поглядывая на Агнессу.— Вы — меня? — Она снисходительно смотрела на них. — Да я убегу от вас в два счета!— Как бы не так! — возразил Джек, медленно подступая к ней.Керби внимательно следил за хозяином, готовый сорваться с места. Агнесса же, отступив на шаг, подняла с земли палку, по-мальчишески размахнулась и, забросив ее далеко в снег, приказала:— Неси, Керби!Пес кинулся выполнять поручение, а Агнесса вдруг замерла, прижав руки к груди.— Что я наделала! Смотри, Джек!Джек быстро оглянулся назад, и Агнесса, воспользовавшись этим, со всех ног кинулась бежать с холма, оглашая пространство счастливым смехом. Ей удалось выиграть расстояние — преследователи остались далеко позади. Воздушный вихрь захватил ее и словно на крыльях понес к подножию холма.Обиженный Керби летел с горы стрелой; он первым настиг беглянку. Через пару секунд подбежал Джек, и вдвоем они вмиг превратили Агнессу в снежный ком. Она отбивалась, потому в снегу вывалялись все трое, а затем Агнесса и Джек, смеясь, отряхивали друг друга, и Керби носился вокруг них.В поселке они взяли пса на поводок и пошли по главной улице, по пути рассматривая лавки, жилые дома, салуны. Приисковый же люд глядел на незнакомую троицу: в волосах, на одежде людей, в шерсти собаки сверкали, подобно алмазам, не успевшие растаять снежинки, а глаза молодой пары сияли сильнее, чем золото, сияли неповторимым светом, зажженным юностью, и ни Агнесса, ни Джек не задумывались над тем, что сейчас они, возможно, счастливы тем самым счастьем, лучше которого им никогда уже не изведать.Через четверть часа они были дома. Агнесса с собакой поднялась наверх, а Джек, встретив во дворе своего напарника, остановился договориться о завтрашнем дне. Это не заняло много времени; Джек собирался уже пойти в дом, когда увидел вдруг Гейл. Она, в свою очередь заметив его, помахала рукой.Он подождал, пока она приблизится.— Привет! — Гейл улыбнулась ему как старому знакомому.— Здравствуй.— Откуда идешь? — спросила она.— Мы с Агнессой осматривали поселок, — ответил Джек. — Ты что это?.. — с усмешкой кивнул он, заметив в руках девушки небольшой револьвер.— Я-то? — дерзко улыбаясь, переспросила она и сказала: — Упражняюсь в стрельбе.— И часто ты так упражняешься?— Да, частенько. А что?..— И хорошо стреляешь?Гейл смерила его взглядом.— Получше тебя!Он недоверчиво улыбнулся, и глаза Гейл вспыхнули огнем азарта.— Хочешь, докажу? — небрежно произнесла она. — Хоть сейчас. У тебя есть время?— Немного есть.— Тогда пошли!Джек пошел. Эта девчонка с ее наигранными вызывающими манерами, нарочито подчеркиваемой смелостью и свободой показалась ему интересной. Она, очевидно, была из среды малообразованных и бедных людей, просто кое-чего повидала в жизни и еще, по-видимому, очень ясно представляла себе свою цель, хотя и у нее, конечно, могли быть иллюзии.— Когда не видишь вокруг себя настоящих мужчин, поневоле всему научишься, — говорила она, шагая рядом с Джеком. Потом, взглянув на него, прибавила: — Только ты не подумай, что это я о тебе. Тебя-то я совсем не знаю, верно?На заднем дворе было тихо. На земле валялись несколько пустых бутылок. Гейл подняла одну, затем нашла длинную палку, воткнула ее в снег, а на конец насадила бутылку.Джек наблюдал за ее действиями. В конце концов он решил, что затея эта — просто глупое, не нужное никому мальчишество, но отступать было поздно.— Давай поспорим, что я не промахнусь ни разу! — предложила Гейл.— Ну давай!— А на что?..— На что угодно. Скажи сама.Гейл прищурилась.— Пообещай, что выполнишь!— Если смогу.— Ты сможешь сделать это, если только пожелаешь. Обещаешь?— Хорошо, обещаю, — отвечал Джек, несколько сбитый с толку.Гейл задумалась на секунду.— Если я выиграю, — сказала она, — то ты меня… поцелуешь! Согласен?Джек усмехнулся и пожал плечами.— Раз обещал…— Тогда по рукам!.. — Она смело и насмешливо смотрела ему в глаза.Потом отошла на значительное расстояние от приготовленной мишени и, тщательно прицелившись, выстрелила. Эхо понеслось по равнине, стая испуганных птиц шумно взлетела с деревьев. Бутылка разбилась вдребезги, лишь тонкая полоска горлышка осталась на шесте.Гейл победоносно взглянула на Джека.— Недурно, — ответил он, улыбаясь.— А ты?.. Собьешь горлышко?Вместо ответа он взял у нее револьвер и выстрелил. Гейл побежала к палке.— Отлично! — крикнула она. — А если вместе?..Новая бутылка заняла пустующее место. Джек вынул свой револьвер.Они встали рядом, плечом к плечу, одновременно прицелились и нажали на спуск. Осколки брызнули в разные стороны, а Гейл восторженно захохотала.Они палили, демонстрируя друг другу чудеса меткости, до тех пор, пока не расстреляли все патроны.Вид у Гейл был предовольный.— Кто тебя научил стрелять? — спросил Джек.— Один знакомый. Кстати, кто проиграл?— Наверное, я. Ты же не промахнулась.— Да. Тогда…— Она подошла к нему.Он несколько мгновений изучающе смотрел на нее, но она, привыкшая, очевидно, играть с огнем, в ответ лишь расхохоталась звонко.— Ну же…— повторила она, не сводя с него сверкающих глаз.Тогда Джек обнял ее, притягивая к себе, а она вдруг, с силой вырвавшись и отбежав в сторону, крикнула:— Я пошутила!И, не оглядываясь, зашагала к дому.Агнесса сидела, поджав под себя ноги, на кровати и читала книгу из числа тех немногих, что смогла увезти из дома Аманды. Она не представляла, можно ли здесь достать другие, и решила при случае узнать об этом: у нее не было ни малейшего желания останавливаться в своем развитии, пусть даже она и жила теперь совсем в другом мире. Агнесса почему-то была уверена, что, как бы ни сложились обстоятельства внешние, внутренний мир можно всегда сохранить в душе изумительно неприкосновенным, он должен был стоять, как храм, охраняемый рукою Божьей, пусть даже вокруг бушевал сметающий все ураган. Возможно, она считала так потому, что у нее еще не было случая убедиться в обратном.— Ты ничего не слышала, Агнес? — спросил, войдя в комнату, Джек.— Нет. А что? (Их комната выходила окнами на другую сторону — выстрелы с заднего двора не были здесь слышны).— Ничего… Что читаешь? Она показала обложку.— Ты необычная, совсем необычная, Агнес, — задумчиво произнес он. — Для тебя жизнь — не только борьба за лучшее место и лучший кусок.Его глаза вдруг показались Агнессе серыми, почти как у Аманды: предчувствие чего-то недоброго отразилось в них.— А для тебя?.. — прошептала Агнесса: такие разговоры всегда были важны для нее.— Для меня, к сожалению, пока только это. — И, видя ее серьезное лицо, улыбнулся. — Но, я надеюсь, не всегда будет так.— Если ты говоришь об этом, значит, ты тоже другой. Значит, ты понимаешь!— Неужели это важно?..— Понимание — это уже очень много, Джекки, поверь мне!— Все потому, что я с тобой, — ответил Джек. Он опустился перед кроватью, на которой сидела Агнесса и, глядя на нее снизу вверх, сказал: — Если б не ты, я был бы другим, намного хуже, — и, не давая ей возразить, добавил: — Ведь ты никогда не разочаруешься в том, что выбрала именно меня, Агнес?— Никогда, Джекки! — Девушка погладила его по волосам. — Ты самый лучший.Она ответила искренне, но тихо вздохнула о чем-то, и это не укрылось от Джека.— И все же тебя что-то не устраивает, тебе чего-то не хватает? Агнес, скажи!— Нет, Джекки, дело не в этом…— Девушка отложила книгу. — Ты ни в чем не виноват. Если мне чего-то и хочется…— Чего?..— Не знаю… Например, я так давно не играла на рояле, — совсем по-детски произнесла она, и выражение лица было у нее такое, словно ежедневно пребывать в мире музыки так же естественно, как дышать или видеть над головою солнце. — Нельзя отнимать у человека то, чем он живет.Джеку почудилось в ее словах сожаление и упрек.— У тебя будет рояль, — произнес он твердо. — У тебя будет все.— Мне не нужно все, — улыбнулась Агнесса. — Мне достаточно того, что я имею сейчас.Джек смотрел на нее с любовью, ловя ответный взгляд и пытаясь постичь в душе тайну ее выбора, странную тайну, которую едва ли знала она сама: непревзойденное стремление к прекрасному непостижимо.А Агнесса вновь вспоминала пронзительно-багровые закаты степей, солнце, встающее над горами, — весь этот удивительный мир, ради которого стоит жить и центром которого был для нее Джек, его любовь к ней и ее — к нему. Но — иной раз думалось ей — существует и другая жизнь, сейчас проходящая мимо, жизнь, в которой есть новые книги и ноты, театры и балы, верховые прогулки, красивые платья, интересные встречи, приемы, да в конце концов просто уютные дома, хорошая еда — все, от чего она добровольно отказалась. Сейчас она все-таки признавала, что неплохо было бы слить воедино эти два мира Она не хотела думать и не думала об Аманде, подсказывавшей верный путь; с ней был Джек, она любила Джека, она всегда считала, что в ее жизни может существовать лишь один-единственный мужчина, первый и последний, в руки которого она отдала свою судьбу.Назавтра Агнесса проснулась позднее обычного — возможно, оттого, что снились ей призрачно-прекрасные, светлые сны. Она знала: так бывает иногда — уютно, блаженно, просыпаться не хочется, и сознание из последних сил, кажется, цепляется за ускользающие в туманную обитель обрывки сновидений, с которыми не желает расставаться душа. Пересказывать сны трудно, столь волшебны бывают они, богаты оттенками, как и чувства… Это стихия сердца, а не слов: под влиянием их можно находиться и день, и два, бессчетное количество раз возвращаясь к одному и тому же поразившему образу. И она думала тогда: «Сны — не предсказатели судьбы, но утешители и ранители наши».Поднявшись, взялась за ставшие привычными домашние дела: навела порядок в комнате, накормила Керби… А сама все размышляла, находясь во власти видений. Постепенно в ее полной мечтаний душе образовалась какая-то, пусть маленькая, но все же ощутимая пустота. Нечто подсказывало ей: таких, как она, этот край не встречает счастьем, иным покоряется он. И люди здесь другие, и другие законы, если они существуют вообще, и все идут к одному-единственному Богу — Золоту, каждый со своей молитвой, но в единой цели — разбогатеть, сделать покорной жизнь, обуздать судьбу.Ее раздумья прервал приход Гейл. Соседка была не в духе: едва поздоровавшись, бесцеремонно присела на стул и, помолчав с минуту, проговорила мрачно:— Как дела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52