— Но почему, Агнес?— Так… Не знаю…— Она, прикусив губу, задумчиво глядела в темное окно (Джеку всегда казалось, что она видит больше или, пожалуй, дальше, чем он), потом, чтобы как-то оправдать свою просьбу, сказала: — Я чувствую что-то нехорошее, будто мы с тобой приехали совсем не туда: нам просто не может здесь повезти.— Ну что с тобой, Агнес! — Джек обнял девушку. — Ты просто очень устала; я знаю, как тебе было тяжело все это время, потому ты уже не веришь ни во что! Потерпи еще немножко, совсем чуть-чуть, и, вот увидишь, все пойдет по-другому! Почему это нам здесь не может повезти, если везет другим? Я думаю, наоборот, все будет хорошо, и хочу, чтобы и ты так думала. Договорились?Она кивнула, но без улыбки. Агнесса, случалось, грустила, но не так уж часто, чтобы это могло встревожить всерьез. И она, кажется, радовалась тому, что у них теперь есть пусть хоть какой-то, но «свой» дом, долго возилась с его устройством, а вечером принарядилась и выглядела очень мило в платье из синей саржи со стоячим белым воротником, с красиво причесанными волосами. Джек улыбнулся: днем ему пришлось натаскать уйму воды, чтобы Агнесса могла их как следует вымыть.— Я люблю тебя, — внезапно произнес он, и глаза его загорелись.Деликатный стук в дверь прервал их поцелуй.— Войдите! — сказали они в один голос.Дверь открылась, Агнесса и Джек увидели Гейл.— Привет! Я решила зайти к вам — совсем скучно одной. Чем занимаетесь? Не помешала? — Она переступила порог.Одета мисс Маккензи был иначе, чем утром: в красивое платье с вырезом на груди, в замшевые туфли с пряжками.— Конечно, не помешали, — произнесла Агнесса, — проходите.Гейл прошла и села на стул, поправляя буйно-пышные пряди волос, очевидно, тоже совсем недавно вымытых и тщательно расчесанных щеткой.— А вы ничего устроились, — заявила она. — Очень уютно!— Это Агнес постаралась, — ответил Джек, а Агнесса пригласила:— Садитесь к столу, мисс Маккензи.— Да я, собственно, на минутку зашла…В это время к ней подскочил Керби. Гейл стала гладить пса, и тот не преминул выразить свой восторг, попытавшись дотянуться до ярких губ гостьи.— Керби! — прикрикнул Джек.Пес покорно отошел от Гейл, улегся на пол и с обиженным видом принялся грызть ножку стола.— Вы уже начали работать? — поинтересовалась Гейл у Джека.— Собираюсь с завтрашнего дня.— Мисс Маккензи считает, что нам лучше уехать, пока не поздно, — вмешалась Агнесса.Она уже пересказала утренний разговор с новой знакомой Джеку, но он, веря в удачу, лишь рассмеялся в ответ.— Да как сказать, — ответила вдруг Гейл, с чарующей улыбкой глядя на обоих, — почему бы не попробовать? Я знала многих, кому очень даже повезло. Нельзя уезжать так сразу.— Утром вы говорили другое, — выдержав, заметила Агнесса. Гейл посмотрела на нее, как на ребенка, и обронила, будто бы невначай:— Да? Может быть! Утром у меня было плохое настроение.Агнесса в недоумении покосилась на гостью, но ничего не сказала.А Гейл весело смеялась, уже совершенно по-свойски болтая с Джеком. Он тоже улыбался.— Тут многие держат собак, — говорила Гейл. — Если я захочу, мне подарят щенка… А где вы взяли это сокровище? — Она показала на Кербн.— В реке выловили, — ответил Джек. Гейл приподняла брови.— Вы шутите?— Нет.— Расскажите мне, — попросила она, — жутко интересно!— Агнесса, расскажи! — воскликнула Гейл, переходя, по-видимому, на обычную манеру разговора.— Это случилось осенью, — Агнесса, присаживаясь к столу. — Переправлялись через реку на пароме. Там было много людей; мы стояли у борта и смотрели на воду. Паром находился уже на середине реки, когда люди заметили, что в воде барахтается что-то живое. Скоро этот комок рыжего цвета поравнялся с нами, и мы разглядели, что это щенок. Течение несло его вниз, он то и дело погружался с головой в холодную воду и до берега, конечно бы, не доплыл. Мне было так жаль его!— Да, — вставил Джек, — чуть не заплакала.Она кивнула, обменявшись с ним понимающим взглядом, и продолжила:— Тогда Джек прыгнул в воду и поплыл вслед за собакой. Догнал щенка, схватил его за шкирку и повернул к парому. Вот так у нас и появился Керби. Незадолго до этого проходил большой пароход. Может быть, собака упала с борта?— Вот это да! — произнесла Гейл. — Да с вами, я вижу, можно иметь дело! Ради щенка…— Не только, — заметил Джек.— Я понимаю. Вы не боялись заболеть?— Тогда я об этом не думал. Нет, я не заболел, я вообще почти никогда не болел ничем.Гейл слушала, приоткрыв влажные губы, и в глазах ее загорался неподдельный интерес.Она посидела еще с полчаса, потом собралась уходить.— Я еще зайду к вам, — пообещала она и, обратившись к Джеку, спросила: — Вы не возражаете, если я буду развлекать Агнессу в ваше отсутствие? Одной ей в поселок лучше не ходить, а я тут все и всех знаю, мне вы можете довериться.— Я не возражаю, — сказал Джек и посмотрел на Агнессу.Агнесса подумала о том, что меньше всего желала бы, пожалуй, появиться в поселке вместе с Гейл, но ей ничего не оставалось, как согласиться.— Я завтра уйду рано, ты спи, — сказал Джек Агнессе, когда гостья удалилась. — В поселок, Агнес, и правда, не ходи одна.Агнесса молчала, раздумывая.— Тебе она не понравилась? — спросил Джек.— А тебе?..— Обыкновенная девчонка… Ты можешь не дружить с нею, Агнес, если не хочешь; наверняка здесь найдется множество людей, которые тебе больше понравятся.— Ты думаешь?..— Конечно! Мы же только что приехали, ты никого и не видела еще, кроме этой Гейл.— Да, но я вряд ли смогу отказать, если она все-таки будет настаивать. Возможно, она совсем неплохая, я просто не привыкла… Когда девушка ведет себя так…— Ты права, конечно, — сказал Джек, а Агнесса вдруг поняла: не ей в ее положении рассуждать о том, чего не должна делать девушка. И Гейл, наверное, три года назад была скромнее, просто Гейл обогнала ее… вернее, шла чуть впереди…Агнесса опечаленно опустила глаза и, чтобы отвлечься от тягостных мыслей, спросила:— Скажи, Джекки, много времени потребуется для того, чтобы добыть достаточное количество золота?— Не знаю, Агнес, как повезет!— Мне бы не хотелось задерживаться здесь надолго, а тебе?— Мне тоже… Ничего, моя маленькая, все будет хорошо. Ну, скажи, что веришь!— Я верю, Джек, — не совсем искренне отвечала Агнесса.Гейл вернулась к себе. Заперла дверь, переоделась. Скучая, побродила по комнате, потом решила лечь спать. Она растянулась под шерстяным покрывалом, повернулась спиной к камину, еще хранящему остатки тепла. Постепенно накапливавшееся в ней раздражение перешло в тихую злобу; лежа, она мысленно посылала проклятия зиме, холоду, всему и всем на свете.Когда в дверь негромко постучали, Гейл не испугалась; процедив «кого еще черт несет!», встала и пошла открывать. Она не слышала, как минуту назад к дому подъехал всадник; привязав на заднем дворике сильного породистого коня, он поднялся наверх.На вид ему можно было дать лет двадцать пять. Лицо — самое обыкновенное, одежда — тоже, лишь выражение темных глаз — внимательное, но золотоискатели, как правило, слыли людьми неробкого десятка — словом, в человеке этом не было ничего примечательного.Гейл, увидев его, не удивилась; на лице ее возникла маска равнодушной лени.— Привет. Заходи, — сказала она спокойно и пропустила гостя.— Привет, Гейл, — ответил он, оглядывая комнату и хозяйку. — Что, не рада?— Перестань! — отмахнулась она. — Садись. Сейчас зажгу огонь.— Почему не спрашиваешь, как дела?— Раз ты приехал, значит, все нормально.Он лег на кровать, закинул руки за голову.— Натоптал-то, черт! — воскликнула Гейл. — Обувь снимать надо!— А, у тебя и так грязно. — Он устало закрыл глаза. Гейл стояла посреди комнаты, словно не зная, сесть ли ей или сделать что-то еще; ее каменно-равнодушное лицо скрывало таящуюся внутри холодную ярость.— Где пропадал?— Скучала?Гейл фыркнула.— Скажешь тоже!— Дела были, — произнес он многозначительно и серьезно, — мы там с ребятами…— …и с девочками, — добавила она, усмехаясь.— Ревнуешь, что ли?Гейл повела плечом.— Да по мне хоть гарем заведи — плевала я! Будто не знаю, почему ты поселил меня тут одну: чтобы я не мешала тебе время от времени развлекаться с другими. Не волнуйся, меня не интересуют твои похождения! Я о другом хочу спросить…— Ты-то никого себе не завела? — не дав ей закончить, произнес гость.— Заведешь тут, как же…— неопределенно ответила она, ставя на стол бутылку виски.Гость поднялся, наполнил рюмки.— Не злись, девочка. Я привез тебе деньги и еще кое-что. Иди сюда, взгляни.Гейл подошла.— Что у тебя там?— Вот! — Он показал ей золотую цепочку с выпуклым сердечком посередине.Глаза Гейл ожили, она улыбнулась.— Иди, примерим.— Я сама! — Она проворно выхватила украшение из его рук, повернулась к зеркалу и застегнула цепочку на шее. — Прелесть! Сердце тоже золотое?— Я тебе никогда не дарил фальшивок. Теперь ты должна быть со мной ласкова, — самодовольно изрек он.— Жди! — бросила она. Потом уселась к нему на колени и высоко подняла рюмку. — За что пьем?— За победу над золотыми сердцами!— Идет!Они чокнулись и выпили.— Ну, — сказала Гейл, — рассказывай, как там у тебя!.. — Она говорила легко, но в глубине глаз читалось напряженное ожидание.— Все по-старому. Знаю, почему ты злишься! Опять за свое! Ладно, через месяц уедем, как ты хотела.Гейл недоверчиво усмехнулась.— Пошел ты к черту, Кинрой, ты мне это каждый раз говоришь!— Брось, малышка, я не вру! Уедем, даю тебе слово! Вот увидишь, как будем жить!— Знаешь, Кинрой, — начала Гейл, отодвигая вновь наполненную рюмку, — после того, как ты отдашь мне мою долю, нам лучше расстаться.Он изобразил на лице что-то вроде удивления.— Да? Это еще почему?..— Неужели я тебе не надоела? — Она деланно рассмеялась. — Или ты, может быть, хочешь жениться на мне?Он обнял ее одной рукой.— Могу и жениться…— Я не пойду за тебя! — отрезала она. Кинрой возмутился.— Ого! Не слишком ли ты себя ценишь?А она, не обращая внимания на его слова, продолжала:— Ты человек ненадежный. К тому же, что ни говори, мы порядком надоели друг другу. Короче: я больше не хочу иметь с тобой ничего общего!— Что ж, — сказал Кинрой, жестко глядя ей в глаза своими — темными и блестящими, — если так, то и золота никакого я тебе давать не обязан.Гейл взвилась с места.— Нет, заплатишь!Он холодно рассмеялся.— За что это я должен платить?— Хотя бы за то, что я сижу тут безвылазно уже почти год и даже не гляжу ни на кого! За верность по нынешним временам нужно платить именно золотом!— Я тебя не держал! — разозлился он. — Вот и ехала бы с этим: помнишь, тебе один предлагал, сама говорила. И золота у него было хоть отбавляй! А я бы нашел себе, не беспокойся!Гейл сверкнула глазами.— Не сомневаюсь! — и заметила:— многие предлагают уехать, но становиться содержанкой не в моих интересах: в один прекрасный день меня вышвырнут без гроша, как надоевшую вещь; к тому же, ты знаешь, я не из тех, кто станет смотреть в рот мужчине только потому, что он покупает женщине наряды и безделушки. Нет, я хочу иметь собственное золото и ни от кого не зависеть! Вспомни, Кинрой, именно такое условие я ставила тебе, когда соглашалась ехать сюда. А ты просил меня о верности. Я свое слово сдержала, сдержи и ты свое!— Ты мне нравишься, Гейл, — произнес он, залпом выпив виски. — Черт, а не женщина!.. Не думал я, что ты захочешь порвать со мной после всего, что у нас было.— Признаться, у нас не было ничего хорошего, — ответила она равнодушно, — мы с тобой всего лишь компаньоны, Кинрой.Он расхохотался.— Компаньоны? Ну ты даешь, девочка! Компаньоны! — И прошептал ей со злобой: — Ты-то не лезла под пули, сидела тут…Она вновь сверкнула глазами.— Это занятие не для женщин! Но надо бы, так и полезла б, не испугалась! Стреляю-то я не хуже тебя!— Да, — проговорил он, внезапно остывая, — пусть, я согласен, Гейл. Мне надоело ссориться с тобой, я не за тем сюда приехал…— Он привлек ее к себе. — Гейл!Она раздраженно вырвалась.— Оставь меня!— Брось, Гейл, — в его голосе зазвучали железные нотки. — Пошутили и хватит… Я отдам тебе твое золото и поезжай куда и с кем хочешь…— Поклянись…Кинрой засмеялся.— Клянусь!— Через месяц?..— Да-да, через месяц… Что, мир?..— Ладно, мир.Она снова села и заговорила совершенно инымтоном:— Как поживают ребята? Давно никого не видела.— Ничего, нормально живут. Пока нам везет.— Да уж… Тебе не страшно так рисковать каждый раз, а? Представь, в один момент все может сразу кончиться!— Что толку думать об этом? Каждый из нас рискует, просто не все это понимают. Можно выжить под пулями, а умереть от какой-нибудь простуды, разве не так?— Вот уж не думала, что ты веришь в судьбу, Кинрой! — сказала Гейл. — Это ты-то, такой циничный и бессовестный!Он не рассердился в ответ на ее слова и сказал только:— Да, верю, что тут такого?.. Я знаю: тебе на руку, чтоб меня пришлепнули! Только ведь тогда ты вообще ничего не получишь, ты же не знаешь, сколько у меня и где!— А! — воскликнула Гейл, внимательно следившая за выражением его лица. — Значит, все-таки есть! И небось, полным-полно! Не морочь мне голову, Кинрой!Он рассмеялся.— Я дразню тебя, детка: забавно видеть, как ты сходишь с ума при мысли о золоте! Это для тебя самое главное в жизни, угадал? Больше тебе ничего не нужно!— Ошибаешься, Кинрой, — произнесла она сквозь зубы, — не только золото, не думай! Просто если у меня будет золото, то появится и все остальное.— Ха! Женщина! Ни одна не признается, что живет ради денег и безделушек, а сами — все до одной! — самые корыстные существа на свете!Гейл подошла к зеркалу и принялась разглядывать подаренное Кинроем украшение.— Ради золота, говоришь? — сказала она, накручивая цепочку вокруг пальца. — А какую ты можешь предложить замену? — Она повернулась. — Не стану же я жить ради тебя! Да, ради золота — ради собственной жизни, хорошей жизни, ради себя! Разве это не самое лучшее?Кинрой усмехнулся.— Не самое правильное. Что-то мы заболтались, поздно уже. Кончаем наши споры, а?— Да, — согласилась она. И задула свечу. ГЛАВА II Джек вернулся через три дня, как обещал.На крыльце солнце слепило глаза; словно желая вознаградить за терпение к неулыбчивым серым дням, оно сверкало в подтаявшем снегу, образуя в каждой крошечной, наполненной водой выбоинке маленькое зеркало, сияло в строгих квадратах окон, обливало серебристо-лимонным светом стволы деревьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52