Ребенок на камне сопровождал смехом и хлопками каждый его бросок и повторял все ругательства, которые слетали у него с языка. Он обежал скалу в честной погоне, кинулся последний раз к козе, но та отпрянула назад, и он промахнулся.
Хэнк лежал лицом вниз на песке, пытаясь восстановить дыхание. Ему потребовалось на это несколько минут. Черт побери, он стареет. Он поднял голову и увидел, что коза скрывается в джунглях.
Ребенок хлопал в ладоши и кричал «ура».
– Думаешь, это смешно?
Аннабель улыбалась.
– Да, действительно, я признаю: швах, а не карты. Хэнк поднялся на колени, еще раз глубоко вздохнул, встал и пошел к кастрюльке, которую он приготовил, чтобы собрать удой.
– Эх-эх!
– Тише, Аннабель, тише! Я знаю, что ты там. – Он наклонился и взялся за ручку кастрюли.
– Демо!
Хэнк удивился и, не разгибаясь, обернулся:
– Что ты сказала?
И коза пригвоздила его на этот раз сзади.
Маргарет отошла от пляжа довольно далеко в джунгли и словно попала в другой мир. Листья папоротника и высокие стебли травы мешали идти по узкой тропинке, которая вскоре повернула туда, где лес был еще более густым и темным, а воздух тяжелым и таким влажным, что звуки в нем тонули. Щебетали птицы, трещали и жужжали насекомые. С нижних веток деревьев свисали лианы и целые бороды мха. Как позабытые гости, прятались в лесу от тропического солнца обрывки тумана. Роса дрожала на глянцевитых листьях. По мере того как она заходила в глубь леса, становилось все темнее. Ее плотнее окутывал таинственный полог буйной тропической растительности. Маргарет казалось, что не она входит в лес, а ее заглатывает темно-зеленая ночь.
Неподвижный воздух. Застывший мир. Никакого движения, никакого дуновения, только джунгли.
Она пошла медленнее, и вдруг как будто гигантские руки раздвинули перед ней занавес. Внезапно перед Маргарет открылся райский уголок. Всюду были цветы. Орхидеи всех цветов радуги, насыщенные фуксии горели на ковре из мха и лишайников. Это был цветной мир, мир красок. Здесь, в центре поляны, на давным-давно упавшем дереве сидела Лидия. Она сидела спиной, и плечи ее вздрагивали.
Маргарет замерла, не решаясь пошевелиться.
Лидия плакала, закрыв лицо руками. Она была слишком юной, чтобы справиться со всеми навалившимися на нее несчастьями. К сожалению, Маргарет было прекрасно известно это чувство заброшенности и неприкаянности. Она помнила, как ей было страшно и одиноко, несмотря на то что с ней был отец и дяди. Она помнила, что рыдала, как Лидия, отдаваясь плачу целиком, не в силах ни утолить эту боль, ни заполнить пустоту, которую оставляют после себя дорогие, ушедшие из жизни люди.
Инстинктивно она протянула руку к девочке, но остановилась. Она была растеряна. Как объяснить Лидии, что время и возраст все-таки приглушат нестерпимые страдания, боль утраты. Сейчас это невозможно сделать. Девочка только что потеряла родных, и ее боль слишком велика. Вдруг сзади Маргарет раздались громкий шум и треск, как будто кто-то бежал сквозь джунгли. Она быстро отошла и спряталась за дерево, сплошь увитое лианами.
К маленькой поляне по дорожке приближалась коза. Лидия оглянулась. Коза и девочка посмотрели друг на друга. Лидия вытерла мокрые щеки тыльной стороной ладони и сказала:
– Коза, подойди сюда.
Ни одному человеку – ни Хэнку, ни Теодору, ни Маргарет – еще ни разу не удалось заставить козу подойти поближе. При малейшем намеке на то, что они собираются ее подоить, козу как ветром сдувало. Маргарет с удивлением наблюдала, что коза, издав радостное блеяние, как какая-нибудь комнатная собачонка, затрусила к девочке. Лидия обняла ее, стала целовать и гладить.
– Хорошая моя, хорошая, – пробормотала она и прижалась к шее животного. Тут Лидия снова горько заплакала, она, не переставая обнимать козу, пыталась ей что-то рассказать. Маргарет расслышала только отдельные слова, но она все равно поняла, о чем говорила Лидия, чувства которой были ей так знакомы. Девочка говорила о том, что она очень одинока, что ей очень страшно и никто ее не может понять.
В конце концов Лидия так крепко прижала к себе козу, что та заблеяла, но не отошла.
– Извини, пожалуйста, – сказала девочка. – Я не хотела сделать тебе больно. Не думала, что получится так сильно. Мне кажется, это я от страха. Больше нет никого, кто бы обнял меня.
Маргарет прислонилась к стволу дерева, потерла лоб, подумала и, выждав немного и глубоко вздохнув, крикнула:
– Лидия! – Стараясь произвести как можно больше шума, она вышла на край полянки. – О, вот ты где.
Девочка к этому времени выпрямилась и сидела в напряженном ожидании. Постояв еще чуть-чуть, Маргарет сказала:
– Здесь очень хорошо.
Само собой, никакого ответа не последовало.
«Хорошо... А что дальше?»
Девочка молча перебирала пальцами бороду козы.
– Что ты делаешь? – вздохнула Маргарет.
– Заплетаю козе косички.
– А почему?
– Ну она же девочка. Мама всегда говорила, что девочки должны носить косички.
Маргарет присела на поваленный ствол рядом с Лидией, их руки слегка соприкоснулись, и девочка сразу отодвинулась подальше. Маргарет теперь как бы со стороны разглядывала голову Лидии, вернее, то, как она уложила ей недавно волосы, завязав их в два хвоста голубыми лентами.
– У меня никогда это не получалось.
– Что «это»?
– Косы. – Маргарет принужденно улыбнулась, надеясь все же разбить лед между ними. – Никогда не могла научиться.
Лидия ничего не ответила.
– Нам нужно как-нибудь назвать нашу козу. Мне кажется нечестным, что мы зовем ее просто «коза». Как ты думаешь?
Девочка пожала плечами.
– Ты сама можешь это сделать, – предложила Маргарет.
– Мне ничего сейчас не приходит в голову. – Лидия выпустила из рук бороду животного.
Маргарет огляделась. Она чувствовала, что вот-вот опять потерпит поражение. Она не представляла себе, как утешить Лидию. Что-то подсказывало ей, что она и сама остро нуждается в том, чтобы завоевать доверие девочки. Она наклонила голову набок и спросила:
– А почему ты здесь?
– Просто так.
Маргарет опять стала оглядываться с таким видом, как будто только что заметила джунгли.
– Здесь тихо и уединенно, не так ли?
– Мне нравится быть одной. – Лидия сложила руки на коленях.
– Правда? А я этого никогда не любила. – Маргарет повернулась и посмотрела ей в глаза. – Когда мама умерла, прошло много лет, прежде чем я смогла оставаться в одиночестве.
Девочка обернулась наконец к Маргарет, и та заметила, что даже суставы у нее побелели, так сильно она стиснула пальцы, щеки ее были в пятнах, а губы и глаза слегка порозовели.
– У тебя умерла мама?
Маргарет кивнула и принялась пристально рассматривать линии на своей ладони. Она поняла, что ей лучше сейчас не смотреть девочке в глаза, иначе та не будет ее слушать.
– Да, после этого я никак не могла привыкнуть быть одной. Думаю, именно поэтому я всегда боялась, что если меня не будет рядом с кем-нибудь из моей семьи, то тогда еще кто-то умрет. – Она помолчала, потом призналась: – Находиться в одиночестве для меня было самым страшным в жизни. Я не могла, да и сейчас не могу, это ни с чем сравнить.
– Я не одна, – сказала Лидия, как будто бросая вызов всему миру. – У меня есть Теодор и Аннабель.
– Да, ты совершенно права.
Они обе притихли, но через какое-то время, Лидия заговорила первой:
– А кто был с тобой тогда?
– Мой отец и мои дяди.
– У тебя нет братьев и сестер?
Маргарет покачала головой.
– Ох... – Лидия рассеянно сорвала орхидею и стала обрывать толстые розовые лепестки и бросать их на землю. – А твои домашние знали, что тебе страшно?
– Не имею понятия. Моему отцу было тогда очень тяжело. Он ужасно горевал, а тут еще надо было заботиться обо мне.
– Он плакал по ней?
– Думаю, да.
– А ты?
– Я и до сих пор иногда плачу.
– Правда?! – Казалось, Лидия была потрясена. – Сколько тебе было лет, когда она умерла?
– Семь. – Маргарет посмотрела на окружающие их цветы. – Я была слишком маленькой, чтобы хорошо ее помнить, и слишком большой, чтобы забыть, что она была.
– Я всегда буду помнить маму и папу, – с силой сказала Лидия. – Всегда, – снова повторила она спокойно и твердо.
Маргарет и сама расчувствовалась. Она попыталась помочь Лидии понять, что она когда-нибудь увидит впереди выход. Время смягчит потерю, но воспоминания все равно останутся. Умершие родители никогда не уйдут насовсем, они благодаря нашей памяти всегда будут с нами, они будут жить, пока живы и мы.
Она взглянула на Лидию: они нашли что-то общее, между ними родилась некая близость.
– Да, – сказала она со спокойной уверенностью. – Ты всегда их будешь помнить.
Глава 19
– Подождите-подождите. Правильно ли я понял, чего вы от меня хотите? Значит, мне надо взять за руку этого парня в сережках, красных штанах и туфлях с бубенцами, полетать над вами в облаке подозрительного дыма и усохнуть до такой степени, чтобы поместиться внутри бутылки?
Мадди сидел с совершенно неподвижным лицом, хотя это и было очень нелегко. Хэнк немало его забавлял, не давал соскучиться.
– В противном случае я не знаю, что мы можем сделать. – Маргарет наблюдала, как Хэнк бегает взад и вперед как тигр в клетке. – Иначе Теодор не выйдет оттуда.
Хэнк пригладил волосы, повернулся и снова начал ходить. Маргарет вдруг заметила, что он как-то странно приволакивает одну ногу.
– Ты ушибся?
Он резко остановился, развернулся, как немецкий солдат на посту, посмотрел на нее исподлобья и бросил отрывистое «нет».
– Тогда почему ты хромаешь?
Его глаза немедленно заполыхали огнем. Маргарет показалось, он смотрит на козу, которая щипала траву за ее спиной. Лидия гладила ее, как гладят любимую кошку.
– У меня просто нога задеревенела, – пролаял Хэнк и посмотрел так грозно, что все поняли, что лучше оставить его в покое и эту тему больше не обсуждать.
Мадди подумал, что он-то ни за какие коврижки не будет дознаваться, в чем тут дело. Если бы он был настолько глуп, чтобы лезть не в свое дело, он бы давным-давно пропал за эти две тысячи лет.
Как будто грозного тона было мало, Хэнк бросил на него дикий взгляд, в котором было грозное предупреждение.
– Хэнк, нам необходимо узнать, почему Теодор не выходит оттуда. Он сказал джинну, что хочет поговорить с тобой. Следовательно, тебе нужно попасть вместе с Мадди в бутылку. Единственный способ это сделать – дать ему руку.
– Если ты лжешь, болван, это твоя последняя выдумка. – Хэнк бросил на него тяжелый взгляд.
Мадди безмолвствовал.
– С какой стати ему врать, объясни мне, – опять вступила Маргарет.
– Думаю, Хэнк побаивается, что все, чего я на самом деле добиваюсь, – это подержать его за руку. – Мадди удалось сохранить серьезное выражение лица, а Хэнк пунцово покраснел.
– Думаешь, он и правда боится? – Маргарет так подчеркнула слово «боится», произнеся его с таким преувеличением, что Мадди ей мысленно зааплодировал. Вместо ответа он просто подмигнул ей.
– Я стою здесь, черт побери, чего еще надо? И уж, во всяком случае, я, разумеется, не боюсь какого-то чудилу в цветных штанах.
– Великолепно, – Маргарет кусала губы, чтобы не расхохотаться, – тогда ты можешь просто сделать вид, что пожимаешь ему руку.
Хэнк еще несколько минут чертыхался, ворчал, что-то булькал, наконец подошел к джинну и протянул ему руку.
Мадди взял ее. Ему страшно захотелось ущипнуть Хэнка, но он побоялся схлопотать по шее. Вместо этого он напустил на себя солидный, серьезный вид и сказал:
– Предупреди меня, когда будешь готов.
Хэнк раздраженно нахмурился.
– Хочешь с нами попрощаться? – хихикнула Маргарет и посадила Аннабель себе на бедро.
– Ох, как остроумно, Смитти.
– Какие будут последние слова? – В глазах у нее горел озорной огонек.
– Да, хочу сказать пару ласковых. Привяжите эту проклятую козу покрепче, пока меня не будет.
Маргарет посмотрела на него с понимающим видом.
– Опять тебя коза боднула?
Молчание Хэнка было красноречивее любого ответа.
– Я придумала ей имя! – вдруг сказала Лидия.
Впервые за все это время она так оживилась. Они разом повернулись к ней.
– Имя козе. Мы назовем ее Опровержение.
Маргарет широко улыбнулась девочке:
– Прекрасное имя! Мне очень нравится.
Лидия одарила их первой улыбкой, наполненной радостью и гордостью. Мадди заметил про себя, что Маргарет вздохнула с облегчением.
– Давайте покончим с этим, – вступил Хэнк в их диалог.
Мадди взглянул на Маргарет, та в ответ закатила глаза, затем – на Хэнка, который слегка съежился и смотрел на него, как Парис, должно быть, взирал на троянского коня.
– Мы должны повернуться лицом на восток, – сообщил Мадди серьезно.
– Хорошо, что ты не летишь, Смитти, а то ты бы думала до завтра, в какую сторону следует смотреть.
– Восток вон там, – указала Маргарет на север.
Хэнк хмыкнул и отвернулся.
– Да пребудет с нами благословение Аллаха, – громко объявил джинн. Он был очень доволен, ему удалось внести мелодраматическую нотку. Потом он добавил громким театральным шепотом: – Пожалуйста, воздержитесь от проклятий, не упоминайте имя дьявола всуе.
Хэнк выглядел неважно. Челюсти его закаменели, даже появился тик на правой щеке. Он посмотрел на землю с таким видом, как будто опасался, что видит ее в последний раз, и потер лоб левой свободной рукой.
Мадди обменялся с Маргарет взглядом, подмигнул ей и повернулся к Хэнку:
– Порядок.
Потом подождал целую минуту.
– Приготовиться.
У Хэнка был такой вид, будто Мадди сейчас поведет его на гильотину.
Мадди крепко сжал руку Хэнка и сказал:
– Поехали!
И они полетели вертикально вверх, метров на сто в высоту, видимо, Мадди не смог отказать себе в удовольствии подразнить Хэнка.
У-у-укин сын! – раздалось откуда-то с небес.
Хэнк долго моргал, наверное, в течение минуты, пытаясь освободиться от волшебного облака, попавшего в глаза. Но это мало помогало, пока дым не рассеялся сам собой. Внутри бутылка походила на рай в представлении старьевщика. Хэнк бывал в закладных лавках, но нигде не видел подобного хаоса.
Ясно было одно: Мадди собирал новинки техники и всякие диковинки всех времен и народов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39