Волнуя ей душу мучительной, пронзительной нежностью, он поднял ее к таким чувственным вершинам, где восторг был обжигающе остер и напоминал боль. Он не отказывал себе ни в чем… кроме одного.Она знала, что момент близок. Она чувствовала это по его пылкому поцелую, дрожи его сильного тела, по его страстному взгляду, с которым он откинулся назад и скользнул рукой у нее между ног.— Пора, милая, — прошептал Рид, и она снова охнула, — я должен знать, что ты хочешь меня так же сильно, как я тебя. Скажи, что ты меня хочешь, Честити.— Я хочу тебя, Рид, — проговорила она дрожащими губами.Ласки Рида становились все более смелыми. Теперь он дразнил маленький бутончик ее страсти, и новые пьянящие ощущения накатывали на нее сладостными волнами.— Я должен знать, что нужен тебе так же, как ты нужна мне. Скажи, что я тебе нужен, — прошептал он, глядя на нее блестящими голубыми глазами.Задыхаясь от наслаждения, Честити простонала:— Ты… ты нужен мне.— Повтори, Честити. Я хочу еще раз услышать эти слова. Скажи, что я тебе нужен, что ты так же сильно, как я, мечтаешь о нашей близости.Он раздвинул ей ноги и начал быстрыми нежными движениями ласкать теплое мягкое лоно. Честити с замиранием сердца почувствовала его набухший символ страсти.— Скажи мне это, Честити.Выхватывая слова из кипящих глубин сердца, Честити хрипло проговорила:— Я хочу тебя, Рид. Еще никогда в жизни я не испытывала такого сильного желания.Рид проник в нее. Она тихо охнула и закрыла глаза, но боль быстро прошла. Рид застонал от удовольствия и начал осторожно продвигаться глубже. Ее тело плотно обхватило его горячую твердую плоть. Она крепко прижала его к себе, чувствуя, как нарастает его нетерпение. Рид начал двигаться, сначала медленно и нерешительно, потом быстрее и яростнее. Вскоре она забыла обо всем. В каждом вздохе ей слышалось его имя, а перед глазами крутился радостный калейдоскоп красок. Наконец все это многоцветие взорвалось ярким фейерверком, и она унеслась вместе с Ридом к сияющим вершинам блаженства.Девушка лежала, ощущая в себе влажную плоть Рида, и слушала, как дождь барабанит по парусиновой крыше фургона. Она уже не боялась этого звука. Рид превратил его в упоительный ритм любви, навсегда избавив ее от навязчивых страхов.Преисполненная признательности и тепла, оставшегося после мгновений близости, Честити медленно открыла глаза и наткнулась па его внимательный взгляд.
У Моргана было отвратительное настроение. Кончита поняла это сразу, как только он вернулся в хижину в мокром дождевике и заляпанных грязью сапогах. Остальные мужчины зашли следом за ним. Почти не разговаривая между собой, они сняли плащи и повесили их на крючки у двери.С самого утра они клеймили скот под проливным дождем, и дела шли неважно. Кончита слышала доносившийся из загона сердитый голос Моргана. Ливень все не кончался, и грязь сильно мешала работать. Кончита знала, что Морган вернется злым, и делала все возможное, чтобы сгладить его недовольство. Она с особым усердием приготовила обед и потратила немало времени и трудов на свою внешность: до блеска расчесала черные волосы, вылила на себя остатки духов, которые купил ей Морган несколько месяцев назад, надела чистые блузку и юбку.Мужчины топтались у порога, не решаясь первыми идти к столу. Они ждали, когда Морган сделает первое движение. Кончита видела, с каким презрением Морган покосился в их сторону, и с упавшим сердцем подумала, что когда-нибудь такой же взгляд он может бросить и на нее. Внутренне содрогаясь, она ждала скандала, и он не преминул разразиться.— Чего вы ждете? — рявкнул Морган, сверкнув темными глазами. — Есть хотите? Так садитесь! Сегодня вы не заработали себе на пропитание, но это еще не значит, что вы останетесь без обеда.Мужчины с ворчанием уселись за стол, и Тернер не удержался:— Мы не виноваты, ты сам это знаешь. Нельзя клеймить скот под дождем, от такой работы мало проку!— Нельзя, говоришь? В вашем распоряжении было много солнечных дней, чтобы сделать работу, а вы все проспали. Это, по-твоему, можно? — Морган вонзил вилку в кусок говядины и шлепнул им по тарелке, потом поднял голову и злобно оглядел сидящих. — Я уже договорился о продаже стада. Сделка заключена, а скот не готов. Это тоже можно?— Да, ты заключил сделку в Седейлии.Морган уловил легкий намек, сквозивший в тоне Тернера.— Совершенно верно. Ты что-то хочешь сказать по этому поводу?— Да, я хочу сказать. — Тернер больше не мог молчать. — Тебе надо было остаться там чуть подольше и развлечься с той рыжей шлюхой, а не отыгрываться теперь на нас!Морган угрожающе застыл.Кончита резко отступила к задней стене, в страхе ожидая, что будет дальше. За столом повисла зловещая тишина. Тернер стал белым как полотно. Взгляд его испуганно заметался по столу и наконец остановился на ледяных глазах Моргана.— Я не имел в виду ничего такого, — пробормотал он, пожимая плечами, — Симмонс рассказал нам про рыжеволосую женщину, только и всего.Кончита вдруг заметила, что Морган дрожит, но не чувствовала в нем ни капли страха. Он прошипел, с трудом сдерживая гнев:— Это был первый гвоздь в твой гроб, Тернер. Предупреждаю сразу: следующий вылетит из дула моего револьвера. И вот еще что. Я больше не желаю слышать ни слова о рыжеволосой женщине. Никогда! Запомните это все, если вам дорого ваше здоровье. И раз уж на то пошло, знайте: завтра мы будем клеймить скот, несмотря ни на дождь, ни на пекло. Мы начнем с того, на чем остановились, и у вас есть только два способа увильнуть от работы: либо вы отсюда уедете, и мы распростимся навсегда… либо вас отсюда унесут. Выбирайте.Тяжело дыша, Морган взялся за нож с вилкой, отрезал кусок мяса, немного пожевал и с отвращением выплюнул.Швырнув на тарелку столовые приборы, он резко встал, кинул мрачный взгляд на дрожащую Кончиту и ушел в другую комнату, хлопнув дверью.Девушка выдавила из себя улыбку. «Морган злился, потому что мужчины нагородили про него небылиц, — думала она. — Все их разговоры про рыжеволосую женщину были враньем. Теперь он напряжен и холоден, но я знаю, как поднять ему настроение».Кончита направилась к двери.— Не советую тебе туда ходить.Кончита обернулась к Уолкеру.— Я не собираюсь тебя слушать! — огрызнулась она. — Твоя ложь разозлила Моргана.— Это не ложь. — Уолкер взглянул на дверь, прищурив свои маленькие глазки, и сказал, понизив голос: — Послушай, мне плевать: можешь делать что хочешь, но если бы у тебя были мозги, ты бы не стала сейчас лезть к Моргану. Я видел, на что он способен, и это было не очень приятное зрелище.— Морган злится не на меня.— Какая разница?Оставив его слова без ответа, Кончита подошла к двери и тихо постучалась.— Морган, это я, Кончита.Ответом ей было молчание.— Морган… — опять позвала она, — это я, Кончита.— Оставь меня в покое!Рука девушки застыла в воздухе. Очнувшись от потрясения, она продолжала:— Я хочу войти, Морган. Хочу с тобой поговорить.— Отойди от двери, — прорычал он, — оставь… меня… в покое!Кончита стояла, похолодев, не смея даже вздохнуть. Ей вдруг все стало ясно.Ложь оказалась правдой… а правда — ложью.На деревянных ногах девушка отошла от двери спальни. Не обращая внимания на провожавшие ее взгляды мужчин, она пересекла комнату, открыла входную дверь и шагнула под дождь.
Когда за Кончитой закрылась дверь, Симмонс пожал плечами и обвел стол понимающим взглядом.— Черт возьми, — насмешливо фыркнул он, — эта шлюха получила хороший урок. Вы видели, какое у нее было лицо, когда Морган сказал, чтобы она оставила его в покое?— Да… — Бартелл выковырял застрявший в зубах кусок мяса. — Она в самом деле думала, что он безумно ее любит. Так мне и сказала, когда я пытался подбить к ней клинышки в его отсутствие.Небритое лицо Тернера напряглось.— Она и мне дала от ворот поворот. Черт, я и глазом не успел моргнуть, как у нее в руке блеснул нож!— Да, но нельзя забывать, — криво усмехнувшись, вступил в разговор Уолкер, — что вы не так хороши, как Морган. У вас нет такого смазливого детского личика, и вы не умеете так красиво говорить, как говорит он, пытаясь чего-то добиться. Завидев его, женщины сами готовы прыгнуть к нему в постель, даже такие «божьи одуванчики», как эта рыжая.— Да что в ней такого особенного, в этой рыжей?Уолкер задумчиво посмотрел на Бартелла.— Трудно сказать. Ну, рыжие волосы, белая кожа… Да, еще она высокая. Такая жеманная недотрога, — он хохотнул, — но Морган говорил, что она уложила лавочника на обе лопатки, когда он начал к ней приставать.— Да ну? И Моргану это понравилось, верно?— Думаю, да.Бартелл нахмурился, потом бросил свою вилку.— Вот что я вам скажу. Если Морган привезет из Седейлии эту бабу, я уеду отсюда сразу, как только он продаст стадо. Я не хочу схлопотать случайную пулю, когда эта горячая мексиканка будет выяснять отношения с новой шлюхой.— Как ты думаешь, может дойти до этого? — спросил Тернер у Уолкера. — Ты знаешь Моргапа лучше всех нас. Думаешь, он привезет ту бабу, пока здесь эта потаскуха?Уолкер равнодушно пожал плечами:— Даже если и привезет, я не буду переживать по этому поводу.— Ты уверен, что он с ними справится?— Справится? — переспросил Уолкер и убежденно продолжил: — Если они его слишком разозлят, он прострелит сердца им обеим, уж это я вам точно говорю!
Дождь все так же стучал и стучал по крыше повозки, когда Рид, приподнявшись, вышел из теплого лона Честити. Лицо его было сосредоточенно-серьезным.В глазах ее еще блестела утоленная страсть, губы распухли от поцелуев, а кожа порозовела от бурного акта любви. Ее тело легко и естественно приспособилось к его тяжести, и он лежал, упиваясь ее красотой.Она поборола свой самый жуткий страх, чтобы спасти его из разлившегося ручья, а потом отдалась ему без остатка.Между ними осталась единственная преграда, и преградой этой была его ложь.Просунув руки девушке под спину, Рид прижал ее к себе. Он вспоминал, сколько раз обманул Честити, и испытывал угрызения совести, но не решался сказать ей правду о фальшивом пасторском воротничке, об истинной причине своей поездки на индейскую территорию, эгоистичном стремлении взять ее с собой в качестве прикрытия. Ему вдруг пришло в голову, что Честити совсем его не знает. Если она пойдет на попятный, он может упустить Моргана. И это сейчас, когда удалось подобраться к нему так близко! «Я могу выпустить из рук Моргана и потерять Честити», — подумал Рид.Встревоженный ее молчанием, он приподнял голову и посмотрел ей в лицо.— Ты себя хорошо чувствуешь, Честити? — спросил он, приблизив губы к ее губам.— Да.На губах девушки заиграла улыбка, и Рид вобрал ее своим поцелуем, потом нехотя отстранился и перекатился на бок, увлекая ее за собой. Когда теплое нагое тело Честити вытянулось рядом, он прижал ее к себе и, не в силах отпустить, сказал, глядя ей прямо в глаза:— Дождь все идет. Лошади устали на переправе, им надо немного отдохнуть. Думаю, нам с тобой тоже.Он опять поцеловал девушку. Губы ее раскрылись, приняв его теплый ищущий язык. Поцелуй Рида становился все более страстным, сердце его снова запрыгало в груди. Воспламенившись в ответ, Честити невольно прижалась к нему своим мягким податливым телом. Охваченный новым приливом желания, Рид откинулся назад и нежно приложил ладонь к ее щеке, стремясь запечатлеть в памяти каждую черточку любимого лица.— Я распрягу лошадей, — прошептал он, — пусть попасутся.Честити кивнула. Нагнувшись, Рид легко провел губами по ее груди и припал к соску в долгом поцелуе. Она охнула, по спине ее пробежала новая волна дрожи. С сильно бьющимся сердцем он раздвинул ей ноги и скользнул в ее лоно, на мгновение закрыв глаза. Она содрогнулась всем телом и почувствовала, как восторг вновь набирает силу.Рид начал ритмично двигаться.— Пожалуй, лошади подождут, — сипло прошептал он, задыхаясь от страсти. Глава 8 — Ну что, рады? Сегодня с утра сияет солнце! — заявил Морган, выходя из спальни.Мужчины осторожно обернулись к нему и промолчали.Морган взглянул на стоявшую у очага Кончиту. Девушка не смотрела в его сторону. Он знал, в чем дело: вчера вечером он впервые оттолкнул ее. По правде говоря, его мало волновало, что теперь она может поверить разговорам о рыжеволосой женщине. Он целый день работал под дождем и не имел ни малейшего желания потворствовать чувствам обидчивой шлюхи.Морган выдвинул стул и сел за стол, мужчины заняли свои места вокруг него. Кончита выставила на стол блюдо с бисквитным печеньем. Он не спрашивал, где и как она провела ночь, отлично зная, что, если Тернер или кто-то еще из его парней протянет к ней руку, она запросто ее отрежет.Морган почувствовал знакомое раздражение. Стоило ему уехать из лагеря, Тернер с Бартеллом тут же начали домогаться Кончиты, думая, что он об этом не узнает. «Наивные! — усмехнулся про себя Морган. — Напрасно тратили время. Будь хоть малейшее сомнение на этот счет, давно бы разобрался с мерзавцами». Их поведение лишь слегка раздражало Моргана. Ему вообще было плевать на то, к кому пойдет Кончита, когда он предоставит ей полную свободу. А именно это он и собирался сделать, вернувшись из Седейлии.Рыжеволосая красавица лишила его покоя. При одной мысли о ней кровь вскипала в жилах у Моргана. В этой девушке было нечто такое… Он рассчитывал легко найти ее в Седейлии. Много ли женщин с такой внешностью: с огненно-рыжими волосами и кожей цвета теплых сливок? Ему очень хотелось попробовать эти сливки на вкус, и он твердо решил добиться своего. Пусть Уолкер болтает все, что хочет, он-то знает: эта рыжая ведьма будет его. «Как она на меня смотрела!» — вспомнил Морган. Он не раз видел этот женский взгляд и прекрасно понимал его значение.Однако погода разгулялась, настроение у Моргана поднялось, и он начал жалеть о том, что прогнал Кончиту вчера вечером. «Когда еще я поеду в Седейлию? — размышлял Морган. — Наверное, не раньше чем через неделю. А пока можно было бы попользоваться этой девкой».Мысли его прервал грохот падающей жести. Обернувшись к очагу, он увидел, что Кончита уронила второй противень с бисквитным печеньем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31