– Хорошенькая?– Нейт, это не женщина.– Тогда мне неинтересно.– Нейт, это знаменитость.– Барни, ты вот тоже знаменит, и то мне неинтересно.– Похоже, у тебя плохое настроение.– Тут ты прав, извини. Лучше буду с тобой поласковее, а то еще назначишь мне арендную плату. С кем ты хочешь, чтобы я увиделся? Еще какой-нибудь чертов драчун?Он снова глупо заухмылялся:– Увидишь. Пойдем.Я прикончил эль и пошел следом за ним в бар. Помещение было полупустым. Немногочисленные посетители, свернув шеи, глазели на дальнюю угловую кабинку у закрытых с улицы окон. Мы подошли именно к этой кабинке.На секунду, но только на секунду, я подумал, что это Фрэнк Нитти. Те же зачесанные назад черные с сединой блестящие волосы, такой же красивый, нахальный взгляд черных глаз... Но у этого парня отсутствовало нечто, присущее только Нитти. К тому же он был моложе – от тридцати пяти до сорока лет. Как и Нитти, он был ухоженный, модно и со вкусом одет в темно-серый в тонкую полоску костюм с широченными лацканами и черную рубашку с белым галстуком. И так же, как Нитти, был не крупным мужчиной: если бы он встал, то был бы не больше пяти футов шести дюймов. Этот парень был красивой копией Фрэнка Нитти, как бы с примесью Валентино.Мы с Барни встали у кабинки, и мужчина улыбнулся нам немного отстраненно, пока Барни нас знакомил.– Джордж, – сказал он, – это мой друг детства, Нейт Геллер. Нейт, это Джордж Рэфт.Мы уселись в кабинке напротив Рэфта, и я, улыбнувшись актеру, сказал:– Извините, что не сразу узнал вас.Рэфт едва заметно пожал плечами и усмехнулся.– Может быть, если бы я гремел цепями...Я кивнул.– Эту картину я видел. Страшновато.Мы говорили о фильме «Лицо со шрамом», самом популярном в прошлом году, сделавшем Рэфта звездой. Он вызвал много полемики в Чикаго, цензурный комитет бился в истерике по поводу изображения города (хотя именно Чикаго был родным городом Бэна Хехта, написавшего сценарий).– Я слышал хорошие отзывы об этом фильме, – сказал Рэфт. – Но сам не видел. Барни объяснил:– Джордж никогда не смотрит фильмы, в которых снимается.– А почему? – спросил я Рэфта.– Кому это нужно? – спросил он. – Боюсь, я там ужасно выгляжу. Только детей пугать...Не похоже было, чтобы он притворялся. Я вдруг понял, что его отстраненность была не позой крутого парня, а неким видом застенчивости.– В нашем городе у Джорджа несколько персональных выступлений, – сообщил Барни. – Как называется новый фильм?– "Таинственный человек", – ответил Рэфт.– О-о? – протянул я. – И где вы выступаете?– В Ориенталь-Театре, – пояснил Рэфт. – Я выхожу, беседую с публикой, играет оркестр, и я немного танцую. Вы видели «Вечер за вечером»?– К сожалению, нет, – ответил я.– Довольно неплохой фильм. Не какое-нибудь гангстерское дерьмо. Пришлось даже немного потанцевать.– В нем играла Мэй Уэст, – сказал Барни мечтательно.– Ну да, – сказал Рэфт, слегка улыбнувшись, – она украла все, кроме камеры.– Как же получилось, что вы познакомились друг с другом? – спросил я Барни, кивнув на Рэфта.– Джордж – большой поклонник боев, – пояснил Барни. – И сам был боксером, верно, Джордж?Рэфт засмеялся:– Семнадцать боев – десять нокаутов.– Рекорд хороший, – согласился я.– Но не тогда, когда нокауты достаются тебе, – заметил Рэфт.– Но несколько боев ты все же выиграл, – сказал Барни.– Три, – уточнил, подняв три пальца, Рэфт. Подошел Бадди Голд принять у меня заказ. Я попросил пива. Ни Барни, ни Рэфт ничего не взяли. Я знал, почему не пьет Барни: у него предстоял бой с Джонни Дато в конце месяца в Питтсбурге.– Хочешь что-нибудь, Джордж? – спросил я.– Не пью, – ответил Рэфт. – Принеси мне кофе, ладно, Бадди?– Ну конечно, мистер Рэфт.Рэфт посмотрел в мою сторону и сказал:– Я пристально слежу за карьерой Барни. Он своими победами уже принес мне много денег. Должен заметить, что о боксе я больше узнал не тогда, когда выступал на ринге, а потом. Был какое-то время менеджером боев, открыл Макси Розенблюма.Что-то слабо зазвучало в моей памяти – как дальний гонг об окончании матча в ушах боксера, распростертого на ринге и воспринимающего его как спасение.– Вы случайно не в паре с Примо Карнерой работали? – спросил я.Казалось, Рэфт при этих словах вздрогнул. Краем глаза я увидел, что ухмылка Барни исчезла. Я приоткрыл ту дверь, в которую лучше было не заглядывать, и оскорбил гостя Барни. Я поспешил исправить положение и улыбнулся.– Не совсем, – сказал Рэфт. – У моего друга было с ним дело.– Имеете в виду Оуни Мэддена? – уточнил я.– Да, – сказал Рэфт.Было естественно, что такой благородный боксер, как Барни, смутился от того, что один из его друзей был связан с Примо Карнерой и Оуни Мэдденом. Примо Карнера был огромным, неповоротливым тяжеловесом из Италии, который посредством серии зачастую фиктивных боев и невероятной шумихи, поднятой в спортивной прессе, был поднят до мирового чемпионата. Карнера был медлительным, неуклюжим гигантом со «стеклянной челюстью» «Стеклянная челюсть» (жарг). – боксер, не умеющий держать удар.

, но на нем делали хороший бизнес, пока настоящий боксер, Макс Бэр не отнял у него чемпионство и едва не убил бедного клоуна на ринге. Карнерой владел нью-йоркский гангстер Оуни Мэдден, а Мэдден и Джордж Рэфт были старыми друзьями. История Рэфта, как я слышал, была такова – еще до своей голливудской славы он подсыпал снотворное боксеру «Громиле» Эдди Петерсону; снотворное от Рэфта обеспечило первую главную победу Карнеры на Мэдисон-Сквер-Гарден.Я знал, что эта история известна Барни: это он мне ее с некоторым отвращением и рассказал, когда услышал о подъеме Рэфта – парня, всегда считавшегося «шестеркой» при Оуни Мэддене. Но было это год назад, до того, как Барни начал получать большие деньги и замелькал во всех газетах, и до того, как он встретил Джорджа в Арлингтон-парке, где они поклялись друг другу в вечной любви.– Терпеть не могу вспоминать, как мне дались мои боксерские знания, – сказал Рэфт.– А почему? – спросил я.– Ну, боксерские арены – это место, где меня избивали, так же как в бытность мою карманником. А мне известно, что вы из отдела легавых по борьбе с карманниками. Может, вам не хочется, чтобы вас на публике увидели с бывшим вором.Я засмеялся, делая над собой усилие, чтобы не поддаться его очарованию:– Некоторые из моих лучших друзей – карманники. И пока они сидят напротив меня в баре, мы остаемся друзьями.– Я понял, что теперь вы частный сыщик.– Совершенно верно.– Барни говорит, что у вас контора выше этажом.– Правильно.– А как насчет того, чтобы устроить мне экскурсию? Кто знает, может, однажды мне придется играть частного сыщика.– Пожалуйста... Барни, идешь? Рэфт вышел из кабинки.– Я жду телефонный звонок, Барни. Не возражаешь побыть тут в случае, если позвонят? Как раз сейчас мной заинтересовался «Парамаунт», и мой агент пытается с ними о чем-нибудь договориться.Улыбаясь, Барни пожал плечами.– Конечно. Увидимся через несколько минут, ребята.Рэфт облачился в черное, отлично сшитое пальто с бархатным воротником и надвинул на один глаз жемчужно-серую шляпу. В коротких брюках и выглядывающих из-под них гетрах, в остроносых туфлях, блестящих, как и его волосы, казалось, в кино он был воплощением гангстера, а, может, и не только в кино.Через бар мы вышли на улицу и поднялись в мою контору. Он повесил пальто и шляпу на вешалку у двери и уселся напротив меня у стола.Было ясно, что за этим скрывалось нечто большее, чем желание кинозвезды познакомиться с настоящим сыщиком в целях расширения кругозора. Кроме того, у меня было ощущение, что Джордж Рэфт был тем голливудским актером, которому не нужна помощь в изучении уголовного мира.Я занял свое место, Рэфт увидел ящик у стены.– Это похоже на раскладную кровать, – заметил он.– Похоже, быть вам сыщиком.Он улыбнулся – широко и непринужденно.– Я несколько лет спал на чердаках, в холлах игорных домов, в подземках. Времена были суровые... Вам повезло, что у вас свой бизнес.– Это вы – пример счастливчика.Он достал серебряный портсигар из внутреннего кармана пиджака.– Вы так считаете... Не возражаете?Я кивнул, и он прикурил длинную сигарету от серебряной зажигалки в виде пульки.– Итак, Рэфт, о чем мы будем говорить?– Давай по-дружески: Джордж и Нейт, идет?– Конечно, Джордж.– Что касается твоего замечания по поводу Карнеры и Мэддена... Мне показалось, что ты обо мне мало знаешь.– Знаю, что ты был бутлегером у Мэддена и что именно он помог тебе зацепиться в Голливуде... Рэфт пожал плечами.– Это не секрет. Об этом пишут в газетах, и это мне не вредит. Никто пока не считает бутлегеров никудышними парнями. Особенно те, кто выпивает. А их, – как ты знаешь, – большинство.– Ты не пьешь.– Я вырос в аду. Еще ребенком оказался в уличной компании Оуни. Думаю, и ты бы там был, окажись на моем месте. Но он пошел своей дорогой, я – своей. Впрочем, я сам никогда не был хулиганом. Но ужасно завидовал, когда, околачиваясь около танцевальных залов, встречал их: крутых молодых бандитов в полосатых шелковых рубашках. У них-то деньги водились и чтобы кутить, и чтобы выбрать лучшую из юбок, а я так ужасно хотел шелковую рубашку в полоску, что готов был сорвать ее с первого же парня, которого подловил бы в темном переулке.– А вместо этого ты стал кинозвездой. Хулиганские глаза Рэфта моргнули несколько раз, лицо же было спокойным.– Я не святой. Был карманником, воровал в магазинах. Потом нашел занятие – танцы. Попал в профессиональные танцоры – посчастливилось работать в театре в миниатюре с Чарльстоном. Даже в каких-то водевилях участвовал... Все это время Оуни сидел в Синг-Синге, а когда освободился, помог мне взобраться повыше. Я работал с техасцем Гинаном и занимался немного на стороне бутлегерством, для Оуни. Он же помог мне получить работу на Бродвее и в Голливуде. И я этого не собираюсь стыдиться. Для чего же тогда друзья?– Все это очень интересно, – сказал я, – но какое черт возьми, имеет отношение ко мне?Рэфт затянулся сигаретой, выдохнул дым, как крутая кинозвезда.– Эта контора... Ведь Барни ее тебе устроил, верно? Сделал приятное другу?– Ну да. Верно. Так что?– Друзья всегда делают друг другу приятное. Иногда можно сделать приятное друзьям друзей...– Тебе следует вышить это на носовом платке, Джордж!– Не горячись. Я сюда пришел не на Барни Росса посмотреть... Я тебя пришел повидать.– Зачем, Господи помилуй?!– Обычно я работал в «Дюран-Клабе». Там, в маленьком подземном гараже, была самая прибыльная точка в Нью-Йорке. Вот откуда я знаю Аль Брауна.– Аль Браун?– Позже я узнал, что он тоже был хорошим другом Оуни, и, более того, – они партнеры по бизнесу.– Так это тот самый «Аль Браун»...– Ну, да. Это он. На прошлой неделе я был в Нью-Йорке, и один мой друг попросил меня оказать Аль Брауну любезность.– А почему тебя?– Должен же быть кто-то посредником. Кто-то, кто может увидеться с тобой, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений. Но, одновременно, достаточно авторитетный, чтобы ты это воспринял всерьез.– Что же он хочет?– Он хочет, чтобы ты приехал с ним повидаться. – Рэфт полез во внутренний карман и, вытащив запечатанный конверт, протянул мне.Внутри лежали тысяча долларов сотенными, билет туда-обратно до Атланты на экспрессе «Дикси» и документы, по которым я значился адвокатом из фирмы Луи Пикета.– Эти билеты на понедельник, – сказал я.– Верно. Если у тебя возникнут возражения, их можно заменить на любой другой день следующей недели. Никакого принуждения, Нейт.– Ты знаешь, о чем идет речь? Рэфт поднялся.– Не знаю и знать не хочу. Но могу предположить. Если это не имеет отношения к другому моему другу, Фрэнку Нитти, которого подстрелили любимые копы вашего мэра, я вернусь наемным танцором в дансинг.Я встал, протянул Рэфту руку, и тот, слегка улыбнувшись, пожал ее.– Прости, если вначале я повел себя как бестактный осел, – сказал я.– Надо понимать – ты согласен?– Почему бы нет? Тысяча баксов – неплохая поддержка для того, кто вынужден спать у себя в конторе. И потом, не каждый день ко мне, простому смертному, обращается с просьбой сам Джордж Рэфт.– Я бы сказал, что не каждый день ты заполучаешь таких клиентов, как Аль Капоне, – подвел черту Рэфт. Мы вышли и провели еще немало времени вместе с Барни. Глава 10 В понедельник сразу же после обеда я занял спальное место до Атланты, успев на экспресс «Дикси» на станции Диборн. На следующее утро я позавтракал в вагоне-ресторане, проглотив последний кусок тоста как раз в тот момент, когда в полдевятого утра поезд на всех парах подкатил к станции «Атланта Юнион». Я поймал такси; пальто висело на руке – было солнечное теплое утро; и, сев на заднее сиденье машины, сказал:– Мак Донаф-роуд, Южный бульвар.Шофер повернулся и посмотрел на меня – костлявый парень с невозмутимым лицом Гари Лэнгдона, – и растягивая, как жвачку, слова, сказал:– Мистер, это тюряга.– Правильно, – ответил я, искоса бросив на него взгляд. – Если уложишься за час, получишь, сколько не зарабатывал никогда.Он улыбнулся, пожав плечами, выключил счетчик, и мы поехали.Подрулив к тротуару, таксист заглушил мотор и остался ждать, а я дошел до маленькой будки, из которой появился вооруженный охранник в синей форме и поинтересовался, какое у меня здесь дело. Я рассказал, он пропустил меня, и я пошел дальше по дорожке ко второй будке, за которой виднелись решетчатые ворота – как раз посередине тридцатифутовой стены из серого гранита. Второй охранник, вооруженный винчестером, спросил у меня то же, что и предыдущий, и еще – нет ли у меня фотокамеры или оружия. Я ответил, что ни того, ни другого нет.В воротах этой огромной стены, сложенной из блоков и демонстрировавшей размах проделанной работы, еще один охранник взглянул на меня сквозь прутья и, уже третьим по счету, спросил о цели моего прибытия. Наконец одна створка ворот со скрежетом отворилась.Внутри огромного центрального, сложенного из гранита, здания охранник повел меня по главному коридору к небольшому столу. В конце коридора были стальные ворота, и охранники с дубинками наблюдали, как заключенные в синих грубых робах поспешно сновали за ними взад и вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46