Когда зрители увидели, как госпожа Куо ввела в зал вдову Лу, поднялся шум. Старший стражник подвел ее к столу, и госпожа Куо удалилась. Подняв взгляд, судья заметил, что госпожа Лу очень заботится о своей внешности. На ее лицо был нанесён легкий грим, а брови аккуратно очерчены черным карандашом. Одетая в простой темно-коричневый халат, она выглядела потрясающе, но грим не мог скрыть жестокой линии ее маленького рта. Прежде чем опуститься на колени перед столом, она метнула на судью быстрый взгляд, но сделала вид, что не узнала его.
— Назовите ваше имя и род занятий! — потребовал судья.
— Эта незначительная женщина, — размеренным голосом ответила госпожа Лу, — вдова Лу, урожденная Чен. Она управляет хлопковой лавкой своего покойного мужа Лу Мина.
Когда ее ответ был записан, судья начал:
— Я хочу попросить вас прояснить некоторые подробности смерти вашего мужа. Поскольку вы отказались явиться в суд добровольно, мне пришлось оформить приказ об аресте и допросить вас в суде.
— Смерть моего мужа, — холодно произнесла госпожа Лу, произошла прежде, чем ваша честь заняли эту должность. Она была должным образом зарегистрирована предшественником вашей чести. Эта женщина не видит, на каком основании ваша честь намеревается вновь открыть это дело. Насколько этой женщине известно, против нее в суде не выдвинуто никаких обвинений.
Судья Ди заметил, что госпоже Лу нельзя отказать в уме в красноречии, и резко произнес:
— Суд находит необходимым проверить некоторые данные, касающиеся болезни вашего мужа, записанные судебным лекарем.
Вдруг госпожа Лу встала в, обернувшись к публике, воскликнула:
— Неужели горбуну позволят клеветать на честную вдову? Всем известно, что человек, уродливый телом, уродлив и душой!
Судья Ди, стукнув молотком по столу, гневно произнес:
— Оскорблять работника суда не позволено, женщина!
— Какой суд? — презрительно хмыкнула госпожа Лу. — Разве не вы, судья, приходили в мой дом переодетым? А когда я не пустила вас, разве не вы прислали за мной людей без всякого на то основания?
Судья побелел от ярости, но с трудом взял себя в руки и ровным голосом произнес:
— Эта женщина виновна в неуважении к суду. Ей будет нанесено пятьдесят ударов кнутом!
В толпе послышался неодобрительный гул, но старший стражник быстро подошел к госпоже Лу, схватил ее за волосы и поставил на колени. Двое стражников разорвали на ней халат и белье, обнажив спину, а еще двое с обеих сторон прижали сапогами ее икры к полу и связали за спиной руки. В воздухе раздался легкий хлопок кнута.
После первых ударов госпожа Лу завопила:
— Собака-чиновник! Так он вымещает свой гнев на женщине, которая неуважительно отозвалась о нем! Он…
Когда кнут оставил на ее спине кровавый след, ее голос перешел в неистовый вой. Но лишь старший стражник остановился, чтобы отсчитать десять ударов, она снова закричала:
— Наш мастер Лан убит, а эта собака думает только о том, как соблазнить женщину! Он…
Кнут снова опустился, и она опять закричала. Когда старший стражник остановился, чтобы отсчитать двадцатый удар, она попыталась что-то сказать, но нe смогла. Еще через пять ударов она упала лицом на пол.
По знаку судьи старший стражник поднял ее за голову и поджег у нее под носом едкий уксус, пока она не пришла в себя. Когда она наконец открыла глаза, то от слабости не могла даже сесть. Старшему стражнику пришлось поддерживать ее за плечи, пока стражник держал ее голову за волосы.
Судья Ди холодно произнес:
— Госпожа Лу, вы оскорбили суд и получили половину назначенного наказания. Завтра вас снова выслушают. От вашего поведения будет зависеть, получите вы вторую половину или нет.
Появилась госпожа Куо, и вместе с тремя стражниками они увели госпожу Лу в тюрьму.
Судья Ди уже собирался поднять молоток, чтобы закрыть заседание, как из толпы вышел старый крестьянин. Он начал пространно рассказывать о том, как случайно столкнулся на углу улицы с продавцом пирожков, несущим поднос с пирожками. Крестьянин говорил па местном диалекте, и судья с большим трудом следил за его рассказом. Наконец до него дошло, в чем дело. Крестьянин хотел компенсировать потерю только пятидесяти пирожков, потому что примерно столько пирожков было на подносе. Но продавец настаивал, что их было сто, и хотел получить их полную стоимость.
Когда но колени перед столом опустился продавец, понять его язык было еще труднее. Он клялся, что на подносе было по крайней мере сто пирожков, и обвинял старого крестьянина в том, что он плут и лжец.
Судья чувствовал усталость и нервное напряжение, и ему было трудно сосредоточиться на происходящей перед ним ссоре. Он велел стражнику выйти, собрать рассыпавшиеся пирожки и принести их в суд, прихватив один пирожок с уличного лотка. Писцу он велел принести весы.
Пока они ходили, судья Ди откинулся в кресле, снова задумавшись о невероятной дерзости госпожи Лу. Единственное объяснение, естественно, заключалось в том, что в смерти ее мужа что-то действительно было нечисто.
Когда стражник вернулся с рассыпавшимися пирожками, завернутыми в кусок промасленной бумаги, судья Ди положил упаковку на весы. Oна весила около 32 цяней (1 Цянь = 37 граммов — Примечание ). Затем он взвесил новый пирожок, который потянул от силы 0,5 цяня.
— Дайте этому лживому продавцу двадцать ударов бамбуком! — с отвращением приказал судья старшему стражнику.
Зрители одобрительно зашумели, им нравились быстрые и справедливые решения судьи. Когда продавец получил наказание, судья Ди закрыл заседание.
В кабинете судья вытер пот со лба и, нервно шагал из угла в угол, взорвался:
— За двенадцать лет работы судьей я встречал нескольких отвратительных женщин, но такой еще никогда! Этот подлый намек на мой визит!
— Почему ваша честь тотчас же нe опровергли обвинения этой злой женщины? — с негодованием спросил Ма Жун.
— Так было бы еще хуже! — устало произнес судья Ди. — В конце концов, я пришел к ней ночью и переодетым. Она очень умна и знает, как вызвать сочувствие толпы. — Он гневно дернул бороду.
— А по-моему, — заметил Тао Гань, — не так уж она умна! С ее стороны было бы разумнее спокойно отвечать на все вопросы и ссылаться на заключение доктора Kуана. Ей следовало бы понять, что, затеяв этот публичный скандал, она заставляет вас думать, что она действительно убила своего мужа!
— Да наплевать ей на то, что мы думаем! — с горечью произнес судья Ди. — Она лишь хочет предотвратить повторное расследование смерти Лу Мина, потому что это докажет ее вину. И сегодня ей это во многом удалось!
— Мы должны действовать очень осторожно, — заметил Чао Тай.
— Конечно.
Вдруг в кабинет вбежал старший стражник.
— Ваша честь, — возбужденно произнес он, — только что в суд пришел сапожник со срочным посланием от старшины Хуна!
Глава 15

Старшина Хун посещает крытый рынок; в распивочной он встречает человека в капюшоне
Бесцельно шатаясь от одной лавки к другой, старшина Хун заметил, что уже наступают сумерки. Он решил вернуться в суд.
Разговор с двумя молодыми людьми, вошедшими в баню с татарским юношей, почти ничего не дал. Они ничего нe могли добавить к информации, полученной судьей Ди при допросе третьего юноши. Оба говорили, что татарин ничем нe выделялся, был как все, единственное, что они заметили, это его бледность. Они не заметили длинных волос, и старшина предположил, что первый юноша, говоря о выбившейся пряди, вполне мог принять за нее бахрому шарфа.
Хун недолго постоял перед лавкой аптекаря, разглядывал в витрине странные корни засушенных растений и останки мелких животных. Как раз в этот момент мимо него прошел массивный человек. Обернувшись, старшина заметил широкую спину и остроконечный черный капюшон. Проталкиваясь сквозь толпу гуляющих, он успел заметить, как человек свернул на боковую улицу.
Он помчался за ним и вновь заметил его у витрины ювелирной лавки. Человек в капюшоне о чем-то попросил ювелира, и тот вынул поднос с блестящими камнями, которые человек начал рассматривать.
Старшина подошел к нему так близко, как позволяла осторожность, и попытался разглядеть лицо, но мешал капюшон. Тогда Хун подошел к продавцу лапши, торгующему рядом с ювелирной лавкой, и заказал миску лапши за две медные монеты. Пока продавец накладывал лапшу и поливал ее соусом, Хун не спускал глаз с человека в капюшоне. Но теперь ему мешали еще двое покупателей, толкающихся возле подноса. Хуну удалось лишь разглядеть руки в перчатках, которыми человек в капюшоне перебирал камни. Наконец он снял перчатку, вытащил крупный рубин, положил его на ладонь и потер указательным пальцем. Двое покупателей ушли, и теперь старшина видел только человека в капюшоне, но тот стоял опустив голову, и старшина не мог разглядеть лица.
Хун был так возбужден, что лапша не лезла ему в глотку. Ювелир поднял руки к небу и пустился в какие-то пространные объяснения. Вероятно, речь шла о цене. Однако шум улицы и разговоры любителей лапши не позволили старшине услышать ни слова из их торга.
Положив в рот очередную порцию лапши, старшина заметил, как ювелир пожал плечами. Он завернул в пергамент что-то маленькое, протянул сверток человеку в капюшоне, и тот быстро исчез в толпе.
Старшина Хун бросил миску с недоеденной лапшей продавцу и побежал за ним.
— Эй, дедушка, вам не понравилась моя лапша? — возмущенно закричал вслед ему продавец, но старшина не слышал его. Он снова заметил человека в капюшоне, когда тот входил в распивочную.
Старшина с облегчением вздохнул и начал разглядывать головы посетителей. Ему с трудом удалось разобрать полустертые буквы закопченной вывески «Весенний Ветерок».
Хун внимательно вглядывался в прохожих, надеясь найти хоть одно знакомое лицо, но мимо шли только кули да мелкие торговцы. И вдруг, когда он уже совсем отчаялся, мелькнуло лицо знакомого сапожника. Хун быстро подскочил к нему и схватил за рукав. Тот уже раскрыл рот, чтобы обругать невежу, но узнал старшину и широко улыбнулся.
— Как поживаете, мастер Хун? — вежливо спросил он. — Когда этот человек будет иметь честь сшить вам пару добрых зимних сапог?
Старшина Хун оттащил его в сторону и вынул из рукава мешочек из потершейся парчи, в котором хранил свои визитные карточки и одну серебренную монету.
— Послушайте! — прошептал он. — Я прошу вас как можно быстрее сбегать в суд и вызвать его превосходительство судью. Стражникам скажите, что у вас срочное донесение судье от меня, а в доказательство покажите им этот мешочек. Когда увидитесь с судьей, скажите ему, чтобы он немедленно пришел в распивочную со своими тремя помощниками, чтобы арестовать человека, которого мы ищем! А за труды возьмите эту серебряную монету!
Глаза сапожника округлились, когда он увидел столь щедрое вознаграждение. Он начал рассыпаться в благодарностях, но старшина оборвал его:
— Бегите! И как можно быстрее!
Сапожник исчез, а Хун бодро вошел в распивочную. Заведение оказалось намного просторнее, чем он ожидал. Человек пятьдесят группами сидели за столиками, попивая дешевое пиво и громко разговаривая. Рослый прислужник сновал по залу, балансируя на вытянутой руке подносом с кувшинами.
Старшина быстрым взглядом окинул зал, наполненный чадом масляных ламп. Человека в черном капюшоне не было.
Пробираясь между столами, Хун заметил в задней части зала узкое углубление в стене. Там стоял лишь один столик в за ним, спиной к залу, сидел человек в капюшоне. У старшины екнуло сердце, когда он увидел перед ним кувшин с винтом. Oн знал, что в подобных заведениях за заказ расплачивается немедленно. Если человек решит уйти, он может сделать это в любой момент. Но ему надо удержать здесь этого человека, пока не придет судья!
Старшина подошел поближе и похлопал человека в капюшоне по плечу. Тот испуганно оглянулся, и два рубина, которые он разглядывал, упали на пол. Старшина побелел. Он узнал этого человека!
— Что вы тут делаете? — спросил он, не веря своим глазам.
Человек быстро оглянулся назад. Никто в зале не обращал на них ни малейшего внимания. Он приложил к губам палец:
— Сядьте! Я все вам расскажу!
Он подвинул старшине табурет.
— Слушайте меня внимательно! — прошептал он, склонившись над старшиной и одновременно вытягивал из рукава длинный, острый нож. Один взмах руки — и нож глубоко вонзился в грудь старшины.
Глаза Хуна широко раскрылись, он хотел закричать, но изо рта брызнула струя крови. Он со стоном, хрипя, уронил голову на стол.
Человек в капюшоне бесстрастно смотрел на него, одновременно поглядывал в зал. За ними никто нe наблюдал.
Правая рука старшины медленно шевелилась. Дрожащими пальцами он кровью вывел на столе начальную букву имени убийцы, затрясся в конвульсиях и затих.
Человек в капюшоне пренебрежительно стер букву и вытер окровавленные пальцы о плечо старшины. Еще раз бросив быстрый взгляд в зал, он ушел через заднюю дверь.
Спеша к «Весеннему ветерку», судья Ди, Ма Жун, Чао Тай и Тао Гань еще издали заметили возбужденную толпу под фонарями распивочной. У судьи Ди екнуло сердце. Кто-то крикнул:
— Это люди из суда, расследующие убийство!
Толпа быстро расступилась, и судья вбежал внутрь в сопровождении трех своих помощников. Он оттолкнул людей, стоящих в самом дальнем углу, и остановился как вкопанный, увидев голову старшины Хуна, лежащую на столе в луже крови.
Хозяин распивочной хотел что-то сказать, но, увидев лица вошедших, быстро отошел подальше, уведя с собой остальных.
Судья Ди, склонившись, долго гладил плечо покойного. Затем он осторожно поднял седую голову, развязал халат, осмотрел рану и снова медленно опустил голову на стол. Когда он засунул руки в рукава, трое его помощников быстро отвернулись. Они увидели слезы, текущие по щекам судьи Ди.
Тао Гань первым оправился от страшного удара. Он осмотрел стол, затем правую руку старшины и заметил:
— По-моему, этот храбрый человек пытался что-то написать своей кровью. Здесь какое-то любопытное пятно.
— У нас никого нет, равного ему!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21