Они то падали, то снова поднимались, но упорно двигались к своей первой траншее, занятой полком Карпова.
– Я тоже, Фома Сергеевич, считаю опасным! – ответил Железнов, понимая, что хотел сказать ему Хватов. Эта контратака врага его волновала, однако главным для него сейчас было прорваться к дороге Истра – Руза. – Но все-таки мы еще подождем!.. – И, повернувшись к начарту, он показал на темно-серые группы фашистов: – Товарищ Куликов, дайте заградительный огонь. Да посильнее!..
Но артиллеристы с огнем запоздали, темно-серые цепи солдат ворвались в траншею и стали теснить левый фланг полка. Железнов выругался и снова скомандовал Куликову:
– Огонь!..
На этот раз артиллерия более удачно накрыла гитлеровцев. Но бойцы в полушубках уже медленно отползли к черной кайме своего переднего края. Достигнув первой траншеи, повалились в нее, и оттуда послышалась беспорядочная стрельба.
Карпов позвонил Железнову и попросил помощи.
Не будучи уверенным в истинном намерении врага, Железнов все же воздержался вводить в бой полк Нелидова.
– Знаю, дорогой мой, знаю, – ответил он Карпову. – Держись, сколько можешь… Постарайся точно выяснить, кто против тебя! – Он пообещал Карпову переключить всю артиллерию на поддержку его полка.
Болезненно переживая неудачу на участке Карпова, Хватов настаивал на том, что надо взять из полка Нелидова хотя бы один батальон и им ударить по наступающим гитлеровцам. Но Железнов упрямо стоял на своем.
– Я понимаю Карпова, понимаю его командиров, – взволнованно сказал он, – но совершенно не понимаю тебя, Фома Сергеевич! Нам ведь пока неизвестно, действительно ли это удар главных сил или только демонстрация с целью напугать нас и заставить остановить наступление. Поэтому я хочу подождать. Сейчас нам нужны пленные!
– Но ведь враг прорвался и прет на нас!.. – стоял на своем Хватов.
– Вижу, что прет!.. Но сейчас Карпов введет свой второй эшелон и восстановит положение.
– Тогда он, в лучшем случае, сядет на свою позицию. А нам же надо наступать! – горячился Хватов.
– И я так же думаю.
– Но может получиться, что он и не восстановит прежнее положение. Поэтому нам надо сейчас ударить наверняка!
– То есть как это не восстановит?! – вскипел Железнов. Но сдержал себя. – Ну хорошо, тогда посмотрим, Нелидов ведь не за горами, он начеку.
Добров вызвал Железнова по телефону. Хватов не слышал, что он говорил Якову Ивановичу, но по его лицу понял: и там тоже случилось нечто неприятное.
Дьяченко трясется за свой левый фланг и боится идти вперед, – сказал Хватову Железнов. – Ожидает, видите ли, когда Карпов выдвинется! Над ним все еще тяготеет страх попасть в окружение! – Железнов вызвал Дьяченко к телефону и резко приказал ему: – Наступайте, не дрожа за фланги. Обеспечивайте их и двигайтесь, не снижая темпа… – Он бросил трубку и предложил Хватову: – Пойдем на наш старый энпе. Полезно все-таки посмотреть на события с другой точки.
Когда Железнов с Хватовым вышли в ход сообщения, их догнал дежурный офицер и доложил, что фамилия сапера в почерневшем полушубке – Паршин.
– Паршин?.. – переспросил Железнов. – Неужели Паршин?! Почему же мне не доложили, когда он вернулся в дивизию? Ведь это бывший командир, и я должен был сразу об этом знать. Где он сейчас?
– На перевязочном.
– Ранен?
– Второй раз… Еле-еле его туда отправили, не хотел уходить из боя. В этом бою, говорит, жизнь моя решается.
– Скажите Карпову, – приказал Железнов адъютанту, – чтобы сегодня же сделал мне представление о восстановлении Паршина в прежнем звании.
– Передайте приказание: Паршина вывести из боя и направить в медсанбат, – добавил Хватов. – Вот, видишь, Яков Иванович, как бывает в бою. Человек свою вину кровью искупает и совсем другим становится. А мы подчас сгоряча требуем расстрелять его.
– Надо восстановить его и в партии. – Хватов взглянул на Железнова. – Видимо, у нас с тобой, Яков Иванович, с кадрами дело неважно поставлено. Так и человека потерять можно. А ведь он на нас надеется, как на самых близких людей…
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Опираясь на костыль, Вера стояла в коридоре и, прислонившись разгоряченным лбом к холодному стеклу окна, смотрела сквозь медленно падающий пушистый снег на выгрузку раненых.
Поначалу она ожидала, что вот выйдет из какого-нибудь автобуса «ходячий» и уж от него-то она узнает истинную правду, как идет наступление, а может быть, и об отце. Но к ее огорчению на этот раз опять привезли только «носилочных». И это не первая партия, а вот уже третьи сутки – везут и везут. Это еще больше удручало. Лечащий врач сказал ей то, чего больше всего она боялась:
– Сейчас, Вера, вы летать не сможете. – Но, увидев, как преобразилось ее лицо, в несколько повышенном тоне добавил: – Война, Железнова, еще не кончается, и горячиться не следует. Держите себя в руках – вы же летчица!
«Держать себя в руках?.. – Вера мысленно повторила сейчас эту фразу. – Это легко только сказать. На деле – куда сложнее».
На следующий день в отделение поступили «ходячие» раненые. Большая часть их осталась за дверями приемной. Вот туда-то Вера незаметно и проскользнула.
– Не из хозяйства Железнова? – спросила она первого попавшегося ей на глаза. Но, получив отрицательный ответ, тут же задала другой, волновавший ее вопрос: – Наступали?
– Так точно, наступали на Яхрому, – молодцевато ответил совсем юный боец с рукой на повязке. – Поначалу рванули «катюши», потом часа полтора долбила наша артиллерия и авиация, напоследок снова накрыли «катюши» – так что от фрицев остался блин…
Слушая рассказы раненых, Вера впитывала в себя их жизнеутверждающую силу и готова была сбежать, из госпиталя к себе в полк и там среди своих боевых подруг долечиться. И у нее утвердилась мысль, что она там скорее поправится, чем здесь среди стонущих людей и тяжелого госпитального, пахнущего гноем и карболкой воздуха.
– Железнова! К вам пришли! – сообщила дежурная санитарка.
– Ко мне? – удивилась Вера и торопливо заковыляла в другой конец коридора. Навстречу ей шли, облаченные в белые халаты, Аня и Василий.
Подруги, вскрикнув, крепко обнялись.
– Милые мои! Вот не ожидала! Какими судьбами? Откуда? – улыбаясь сквозь слезы, сыпала вопросы Вера.
В свою очередь, не отвечая на эти вопросы, с таким же волнением говорила Аня:
– Ну, как, Верушка, золотце? Кости целы? В порядке? Когда? Когда выпишут-то? Боже мой, как я рада!..
Вера усадила Аню на скамеечку и сама присела рядом.
– Ты спрашиваешь, когда выпишут? Недели через две костыль заменят палочкой и куда-нибудь в тыловой госпиталь для выздоровления. А я и сейчас здорова, только вот рана еще гноится. Если бы не она, то я давно бы отсюда подалась. Вот так в госпитальном и удрала бы. Что вы так смотрите? Не верите? Вот честное слово! У нас в полковой санчасти не хуже. Потом там все свои, родные. Уж они-то, наверное, все сделают, чтобы меня в строй вернуть.
– Ты серьезно или?.. – перебил ее Василий.
– Никаких «или». Вполне серьезно, – ответила Вера и, оглядевшись, не слушает ли их кто-нибудь, заговорила потише. – Недели через две привезите мне верхнюю одежонку. Удеру.
– Не можем, Веруша, – поспешно сказала Аня. – Мы сейчас не там…
Василий посмотрел на нее укоризненно. Этот его взор ясно говорил: «Болтушка ты, вот кто!..» Аня поняла и вслух ответила:
– А что тут такого? Вере можно сказать.
– В чем дело? – Вера удивленно смотрела на них обоих.
– Мы перевелись в другую часть, – поспешил с ответом Василий.
– Куда? Далеко? – Вера умоляюще перевела взгляд на Аню, которая от нее никогда ничего не скрывала. Та, не обращая внимания на жесты Василия, зашептала ей на ухо:
– Мы поступили в «академию» майора Спрогиса…
– Что это за академия?
– Подготавливают туда, в тыл фашистов.
Вера, крепко прижавшись щекой к щеке Ани, зашептала:
– Милые вы мои! До чего же вы оба мне дороги! Как мне хочется быть вместе с вами!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Лощиной и перелеском в сторону большой седой рощи, где располагался медсанбат, гуськом тянулись санные фургоны с красными крестами. А вдоль фургонов шагали раненые, которые могли передвигаться самостоятельно. Среди них шел, опираясь на руку другого раненого, и Паршин.
Не доезжая деревни, где размещался тыл дивизии, обоз остановился. Впереди, накренившись на левый борт, буксовал ЗИС, загруженный ящиками со снарядами. За ним, пыхтя, теснилось еще несколько таких же грузовиков.
Валентинова выскочила из машины, огляделась и приказала сдвинуть грузовики вплотную. Шоферов, ездовых и санитаров она заставила в этом месте расчистить и расширить дорогу. Канителились бы, наверно, долго, да на выручку прибежали девчата с лопатами из «команды Валентиновой». Их называли так потому, что Валентинова сформировала и обучила из них первую снайперскую команду. Начальником этой команды стала Катюша Иванова. Работали на дороге девчата куда лучше, чем мужчины: их лопаты так и мелькали, а рассыпчатый, еще ни разу не таявший снег облаком летел в сторону, осыпая самих девчат жемчужной пылью.
Переговариваясь с ранеными, девушки узнали от них, что гитлеровцы отбросили полк Карпова назад и теснят его. Девушки загрустили, и лопаты в их руках стали двигаться медленней.
– Ты чего?! – крикнула Валентинова Ивановой, которая растерянно остановилась, слушая, что говорил ей раненый.
– Беда!.. – ответила та. – Полк Петра Семеновича отходит…
– Что ты говоришь? – испугалась Валентинова, но пересилила свое волнение. – Шевелитесь, девчата! – прикрикнула она. – Быстрей!.. Быстрей!..
Ирина Сергеевна у себя в семье привыкла заботиться о детях и муже. Она думала о них, часто забывая о самой себе. И теперь, потеряв мужа, расставшись с детьми, она не могла не заботиться о своих боевых товарищах. Это чувство заботливого отношения к другим никогда не покидало ее. Вот и сейчас, услышав об отходе полка Карпова, она невольно забеспокоилась. Но, узнав, что с самим Карповым все в порядке, она вздохнула с облегчением. Девушки, однако, продолжали волноваться.
Почти у каждой из них там, на поле битвы, был дорогой сердцу человек.
Кончив наконец работу, они тут же вскинули на плечи свои лопатки и торопливо зашагали обратно в деревню.
К Валентиновой подошел Паршин, он порылся у себя за пазухой, вытащил завернутый в истертую газету пакет и протянул ей.
– Очень прошу вас, передайте в политотдел, – сказал он. – Давно ношу с собой. – И губы его задрожали.
Валентинова пообещала передать пакет сегодня же и побежала к машинам.
Пропустив санитарный обоз, помчались вперед.
Валентинова упросила начальника артиллерийского снабжения разрешить ей самой подвезти снаряды на позицию артиллерии, поддерживающей полк Карпова.
Положение полка Карпова в это время было действительно трудным, и Железнов позвонил ему.
– Помогите, – стал просить Карпов Железнова. – Вы сами видите, что они уже ворвались в мои траншеи…
– Товарищ Карпов!.. – пытался остановить его Железнов. – Товарищ Карпов!..
Но тот ничего не слушал, только твердил свое, настоятельно требуя помощи.
– Майор Карпов! – оборвал его наконец Железнов. – У вас пленные есть?
– Есть.
– Новые части обозначились?
– Какие именно? Какой дивизии?
– Саперный батальон, охранный батальон…
– Дивизия?
– Дивизии той же.
По лицу Железнова пробежала радостная улыбка.
– Той же! – повторил он. – Саперный батальон? Охранный батальон?.. Так это же, дружище, хорошо!.. Прекрасно!.. Теперь держись и только дальше их не пускай. А пленных сейчас же направляй ко мне.
– Выполняю приказ, – ответил Карпов, – но, повторяю, тяжело!
Хватов тоже взял трубку, хотел ободрить Карпова, но Карпов ответил ему резко и грубо:
– Когда будут судить, то спросят не с вас, товарищ комиссар, а с меня.
Хватов понял, что по телефону разговаривать бесполезно, и решил сам отправиться к Карпову.
– Иди, Фома Сергеевич, – напутствовал комиссара Железнов. По его тону Хватов почувствовал, как сам Яков Иванович беспокоится о Карпове.
Проводив комиссара по ходу сообщения до поворота, Железнов возвратился на НП, подошел к наблюдательной щели. Колючий морозный ветерок бросал в лицо серую пыль. Она оседала на усах и бровях, заставляла слезиться глаза.
– Вызовите Нелидова! – не отрывая глаз от поля боя и видя, что гитлеровцы снова рванулись вперед, сказал Железнов. Он подумал о том, что Хватов требовал ввести в сражение полк Нелидова, и вспомнил слова командарма: «…преследование вести стремительно, не отрываясь от противника. Главными силами обходить узлы сопротивления и не бить в лоб. Идти вперед смело и не оглядываться!..»
«Обходить и не оглядываться! – повторил он про себя. – А как же быть с Карповым и Дьяченко?..»
– Товарищ комдив! – сквозь грохот артиллерии крикнул телефонист. – Майор Нелидов на проводе!
Железнов взял трубку и коротко приказал:
– Товарищ Нелидов, приготовиться! – Все ожидали, что он направит полк Нелидова на поддержку Карпова, но Железнов скомандовал: – Действуйте по плану!.. Третий батальон – на месте в моем резерве.
Карпов в это время переживал тяжелые минуты. Ему казалось, что командир дивизии не верит его докладам и не представляет себе истинного положения, которое сложилось на его участке. Поэтому он обрадовался приходу Хватова.
– Потери у нас большие, – сказал он Хватову, – держимся только на энтузиазме. А рядом целый полк, будто в театре, любуется, как мы истекаем кровью. Если и эту последнюю траншею прорвут, тогда все полетит к чертовой бабушке!
– Прорвут, говоришь, Петр Семенович? – переспросил Хватов, пристально глядя на Карпова, уловив в его словах не свойственную ему растерянность.
– Не думайте, товарищ комиссар, что я паникую или труса справляю. Я ведь себя не жалею. Но если он, – Карпов махнул рукой в сторону противника, – сейчас поднажмет да как хватит в направлении вашего штаба, тогда, пожалуй, вся наша дивизия и конница накроются. Вот чего я боюсь!.. – Он потянул Хватова за руку к амбразуре, чтобы тот мог своими глазами убедиться в том, что происходит.
Впереди из-за кустов вырвались новые цепи вражеской пехоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60