Неприметный мужичок покосился на него, оторвался от расписания и двинулся следом. Почти у самых дверей догнал, слегка тронул за плечо. Андрей обернулся и увидел ухмыляющуюся физиономию карманника.— Ты откуда? — хрипло спросил тот.— Оттуда… — ответил Андрей и хотел идти своей дорогой.Неприметный расцвел, как одуванчик.— Давно откинулся?— Недавно.— За что сидел?— За скок, — Андрей схватился за ручку двери.У неприметного загорелись глаза, улыбка расползлась до ушей, блестя в тусклом свете золотой фиксой.— Слышь, а это не ты тут шесть лет назад хаты брал?Андрей вздохнул, отвернулся, ничего не ответил и хотел идти.— То-то я смотрю, лицо знакомое! — Неприметный прям влюбился. Обхаживал, как павлин, заглядывая в глаза и надеясь на ответные чувства, только что не расцеловал. — Куда сейчас?Андрей пожал плечами. Он не смог бы ответить на этот вопрос, даже если бы ему за это впаяли новый срок. Неприметный всунул клешню ему под руку, прижался и задрожал от возбуждения.— Пойдем! Я отведу! — заговорил горячо и убежденно. — Хорошее спокойное место. Никаких ментов. С работкой поможем. Жить будешь от пуза. Я же тебя помню. Ты из-за дружка залетел. Мы таких, как ты, уважаем.Андрей подумал немного, разглядывая ухмыляющуюся рожу с щербатым ртом. Идти некуда, замерзать на улице в холодную осеннюю ночь — никакого желания, искать крышу над головой в это время бессмысленно, возвращаться в зал ожидания, чтобы попасть в лапы ментов — самоубийство. Он молча кивнул и шагнул вперед. Неприметный побежал следом, показывая, куда идти.Из-за двери туалетной кабинки слышались характерные рвотные звуки. Затем прошумел поток спускаемой воды. Бухнула дверца, из кабинки вывалилась раздрызганная Люська и упала на умывальник. Посмотрела на себя в зеркало. Видок был ужасный. Волосы растрепаны и взлохмачены, тушь потекла длинными и витиеватыми разводами, помада смазалась темными полосами по щекам. Раскрытые глаза прозрачны и пусты. Все лицо мокрое и опухшее, словно она не просыхала неделю.— Ну и рожа! — с отвращением констатировала Люська, открыла кран и, зачерпнув горсть воды обеими ладонями, выплеснула её себе на лицо. Смыла тушь и помаду, пригладила волосы и немного стала похожа на человека.Кое-как приведя себе в порядок, она вывалилась из туалета в вестибюль, чуть не налетев на женщину, идущую навстречу, шуганула её в сторону и метнулась к двери в зал. Попав с первого раза в дверной проем, поковыляла к своему столику, задевая бедрами стулья с посетителями. Мужчины недовольно оборачивались, но увидев взбалмошную красотку, снисходительно улыбались.— Ну что, протрезвела или нет? — усмехнулся Махров, глядя на раздрызганную и взлохмаченную Люську, словно выпавшую из мусоросборного контейнера.— Глянь, Сергеич, не качается даже, — хмыкнул Витек, подъедая остатки блюд. Люська ничего не ела, а только пила, соревнуясь с Толиком. Тот, чтобы не отстать от нее, тоже не налегал на еду. Махров, вечно беспокоящийся о своей внешности, для сохранения формы старался не переедать. Вот Витек, которого проблемы внешности мало волновали, и управился с закусками один. Он был этим очень доволен, сладко причмокивал и облизывался, как кот.— Ты выиграла, Люсь, я сдаюсь, — засмеялся Толик. — Ящик «Курвы» за мной.Но настроение у Люськи заметно упало. Ее показное разгульное состояние сменилось на мрачное, и внутри стал давить камень унылой и беспричинной тоски. Она схватила свою сумочку, висевшую на спинке стула.— Все! Я поехала! — заявила она. — Мне все это осточертело! Спать хочу. Устала. Целый день на ногах.Она дернулась к выходу. Махров сжал её локоть одной левой.— Со мной сидела, со мной и уйдешь! — прошипел он. — Ты и так уже показала себя во всем блеске. Такой отвратительной рожи я ещё у тебя не видел. Садись, молчи и жди, когда я соберусь уходить.— Я не могу здесь больше, — пискнула она. — Мне плохо. Я домой хочу. Давайте отложим встречу на завтра.— Мы ещё даже ужин не закончили, — вякнул Витек.— Посиди со мною, Люся, — добродушно сказал Толик, уверенный, что произвел на неё неизгладимое впечатление. — Я тебя потом домой отвезу, в постельку баиньки положу, сказочку почитаю.Люська с такой злостью посмотрела на него, что он даже отпрянул и виновато пожал плечами.— Да пошел ты, козел! — внятно сказала она. — Я твою бандитскую харю видеть не хочу, тем более у себя дома. Опротивели вы мне все! И ты, и ты, и ты!— Потише, Люся, не кричи так! — со злостью проговорил Махров, клещами вцепившись в её локоть. — Ты же не на базаре! Могут подумать черт знает что!— Мне плевать! — огрызнулась она. — Пусти! Больно! Я сказала, домой хочу!— Да проваливай! — рявкнул он. — Катись! Убирайся! Тварь!Махров оттолкнул её. Она зацепилась ногой за столик и грохнулась на пол. Стала с трудом подниматься на ноги, Толик бросился ей помогать. Она со злостью оттолкнула его, поднялась сама.— Люська, ты сильно перебрала, — заплетающимся языком бормотал Толик. — Пойдем, я отвезу тебя домой.Махров кивнул Витьку.— Отвезти? — спросил он, продолжая аппетитно чавкать.— Давай! И назад быстрей.Витек вылез из-за стола, обхватил Люську за талию, потащил на выход. Она вырывалась, ругаясь на весь зал, у самых дверей вступила в перепалку с парнем-швейцаром, заехала ему сумочкой. Витек с трудом вытолкал её на улицу, дотащил до стоянки, силой запихнул на заднее сиденье «мерседеса».— Отстань! — кричала Люська и вытаскивала из сумочки ключи от «Шкоды». — Я сама поеду! Где моя машина?— Еще чего! — буркнул Витек, включая зажигание. — В таком состоянии за руль. Нам только твоего трупа не хватало. Хоронить потом…— А сам садишься! — Люська немного успокоилась и прилегла, растянувшись на сиденье.— А я сколько не выпью и все как стеклышко. — Витек дернул ручку передач.«Мерс» вылетел задом со стоянки, развернулся и пошел под сто по пустым ночным улицам, поднимая фонтаны брызг из луж. Витек не обращал внимания на светофоры и проскакивал перекрестки, даже не притормаживая.Пока Люська в течение всего вечера отбивалась от приставаний навязчивых мужчин, соревнуясь с Толиком в опрокидывании рюмок, а Махров открывал для себя неизвестные стороны личной жизни Груздя, лучшая люськина подруга Таня Верескова напропалую кутила с ним в другом заведении. Расположенный в соседнем районе ресторан «У Мартына» отличался от «Ночных огней» большей строгостью нравов и не позволял себе вольности вроде канкана голых девиц, чтобы не отвлекать мужчин от созерцания своих спутниц. Вот Валера и пялился весь вечер на Танькины прелести, вываливающиеся из выреза на груди, подогревая здоровый мужской интерес бодрящим вином. Чтобы гостям не было скучно слушать друг друга, хозяева ресторана предложили им эстрадную диву с низким голосом и высокой грудью, на которую спокойно можно было бы положить ноты.Валера решил блеснуть воспитанием и пригласил Таньку на танец. Обхватив её лапой за талию, он прижался к ней животом и начал суетливо топтаться по танцплощадке, расталкивая другие танцующие пары. Чекунь удивленно смотрел на его упражнения, даже перестав жевать. Сидящий с ним за столиком Хорек решил вдоволь отъесться здесь и не обращал никакого внимания на танцующие пары.— Ну Валера дает! — Чекунь покачал головой. — Такие кренделя выделывает.— Пускай разомнется маленько, — проговорил Хорек с набитым ртом. — Жирок растрясет.А Груздь самозабвенно прижимал Таньку к себе и откровенно говорил ей:— Классная ты девка, Танька! Жаль только, что худая. Наверное, Черновиц ни хрена вас не кормит. Была бы моя воля, вы бы у меня все, как плюшки, пухлые ходили.— Ну что ты, Валерик! — Танька смеялась непосредственным детским смехом. — Нам ни в коем случае нельзя толстеть. Если я фигуру потеряю, Владик меня к подиуму и близко не подпустит. У меня диета очень строгая, ну совсем ничего нельзя.— Это мы сейчас проверим, можно или нельзя, — пообещал он и потащил Таньку за их столик. Наложив ей в тарелку целую горсть салата из крабов, он шмякнул толстый ломоть отбивной. — Если не будешь есть, я тебя накажу. Так по заднице отшлепаю, сидеть не сможешь! А с Владиком твоим дефективным я сам договорюсь. Я ему пощекочу пузо одной железной штучкой, откуда пульки вываливаются! Он у меня на задних лапках ходить будет!Валера принялся за свиную отбивную, целая гора их лежала у него на тарелке. Танька отхлебнула немного вина из бокала, вытаращила удивленные глазенки и усмехнулась, приоткрыв густо намазанный помадой ротик и блеснув ослепительно белыми зубками.— Ничего у тебя, Валерик, не получится. У него своя крыша есть. За ним Махров стоит. Это такой крутой авторитет. Он полгорода контролирует. Вот так-то!Валера чуть не подавился. Закашлялся, оторвался от тарелки, судорожно проглотил кусок свинины, чтобы тот не застрял в горле, и громко заливисто засмеялся, не обращая внимания на недовольство посетителей. Чекунь и Хорек, сидящие за соседним столиком, поглядели на шефа и, удостоверившись, что он в порядке, поскольку давно не замечали за ним ничего подобного, продолжили наполнять свои желудки отменной закусью.— Давно прохудилась эта крыша, — сказал Валера, отсмеявшись. — Его авторитет уже лопнул, как мыльный пузырь. Сейчас на арену другие парни вышли. Вроде меня, молодые и задиристые. А этому старому пердуну пора на покой. С ним уже никто не считается. Скоро и Черновиц считаться не будет. Я-то знаю, что говорю.Танька допила остатки вина из бокала, оглянулась по сторонам, проверяя, не слышит ли кто её, и спросила доверительно:— Ты что же, на него, бедненького, наехать хочешь?Валера перестал усмехаться, кашлянул в кулак и заговорил потише, стараясь не привлекать внимания к своей персоне.— Скажешь тоже, Тань, наехать! Я же не бандит какой-нибудь, бизнесмен все-таки. Я ему денег хочу ссудить. Довольно крупную сумму. Еще, правда, не решил, какую. Чтоб он, как следует, развернулся. Понимаешь, Танюш? Ну, кто он сейчас? Какой-то вонючий Черновиц, которого не знает никто. А я ему имя сделаю! Он у меня будет во всем мире известен. Он у меня не в столицу, в Париж поедет!— Ну да! — не поверила Танька. Она смотрела на него восхищенными глазами, начиная чувствовать прилив гордости.Он налил себе полный бокал вина, одним глотком заглотнул его без остатка и проговорил самодовольно, вытирая рот ладонью:— Говорю тебе! Я же этот, как его… меценат! У меня дома целая картинная галерея. Поедем ко мне потом, сама увидишь. Я многих художников поддерживаю. Иначе их и не знал бы никто. Теперь хочу за модельеров взяться. Так что у меня твой Черновиц загремит на весь мир! Если, конечно, упираться не будет. Ну-ка, давай ешь! Чего сидишь? А то уже все остыло поди!Как Танька не отказывалась, Валера впихнул в неё массу всевозможных деликатесов вплоть до лягушачьих лапок и залил несколько бокалов самого дорогого французского вина, которое только смогли отыскать в своей карте ушлые официанты.Только во втором часу ночи она отпала на спинку стула, сказав, что больше не может заставить себя положить что-либо в рот. Он смилостивился, дотащил её до джипа и повез к себе на квартиру, отпустив Чекуня с Хорьком по домам. А там первым делом принялся расхваливать свою картинную галерею, называя какие-то неизвестные никому фамилии и выдавая явные копии известных за подлинники. Видимо, это ему самому доставляло удовольствие, и он так увлекся, что даже не заметил, как Танька бесшумно и бесследно исчезла. Он стал искать её по комнатам и нашел в спальне, возлежащей без всего в позе рембрандтовской Данаи на его трехспальной кровати. Ей осталось только поманить его пальчиком, как он, не говоря больше ни слова, скинул брюки и плюхнулся к ней в постель. Пыхтя и отдуваясь, он подмял худощавое танькино тело под свой объемистый живот, показал все, на что был способен, после чего отвалился на бок и захрапел. Танька с трудом вылезла из-под него, совершенно обессилев после его упражнений, доплелась до ванной, быстренько облилась душем и ушла отсыпаться в другую спальню, благо их в валериной квартире было не считано.После того, как Люська нагло вильнула хвостом, отбрыкнув Толика, он остался в полном недоумении. Вроде бы его соблазнили красивой девкой, он расчувствовался и выложил Махрову всю подноготную конкурента, но не получил за это ничего. Он был расстроен, обижен и готов потребовать возмещение морального ущерба.— Так дела не делаются, Сергеич, — ворчал он. — Я тебе раскрыл все карты. Теперь ты знаешь про Груздя все. Его можно брать голыми руками. Ты мне пообещал веселую ночку с такой лихой кобылицей. А она взяла и ускакала.— Ничего, Толян, не расстраивайся, — успокоил его Махров, хлопнув по плечу. — Это сегодня она какая-то бешеная. Устала, наверное. А завтра успокоится и будет податливая, как кошка. Можешь не волноваться, она будет твоя. Гарантирую. Наливай, Витек.У Махрова же, наоборот, настроение резко поднялось. То, что требовалось от Люськи, она исполнила, хотя и доставила массу неприятных минут, потрепав ему нервишки. Завтра он её хорошенько отшлепает и будет удовлетворен. Зато теперь он знает, как ему действовать. Сначала достать бумажки Груздя, а потом со спокойной душой валить его, не опасаясь последствий. Толик выдал ему такую важную информацию, что он готов был его расцеловать, если бы тот не нажрался сейчас, как свинья. Люську он, конечно, ни за что ему не отдаст. Не хватало ещё делиться своей любовью с этой швалью. Ведь, чтобы не происходило между ними, он её по-своему любит. Только это затаенное чувство и заставляет его терпеть все её выходки, а иначе он давно бы погнал её прочь. Если Твердый станет настаивать, Витек его быстро утихомирит. Все выходит, как нельзя лучше. Осталось только найти хорошего взломщика, который бы понятия не имел, кто такой Груздь, и был согласен на любые условия.Махров схватил бутылку с остатками виски и наполнил рюмки.— За тебя, Толян! — сказал он. — Раз ты нам сдал Груздя с потрохами, придется тебе воевать на нашей стороне, дорогой.— Я согласен, — кивнул тот, больше от азарта, а не от понимания того, чем ему лично это грозит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49