— Это сугубо личные проблемы. К бизнесу не имеют никакого отношения.«Господи, когда же он вспомнит о Чепмене? Может, не стоило так в лоб?»Но Брейк продолжал смотреть недоверчиво.— Вы поможете мне?— Гм. Миссис Харрис, вы чрезвычайно привлекательны и то, что вы выбрали именно меня как… консультанта, мне льстит, но…— Что «но»?— Но даже если бы я знал такого человека, то даже в этом случае вряд ли смог быть для вас полезным. Дело в том, что я не имею права на коммерческую деятельность. И уж тем более не могу явиться посредником в такого рода сделках. Мне очень жаль, но я ничем не смогу вам помочь. А теперь разрешите откланяться.Элиза прикрыла рот рукой. Ей стоило немалых усилий сдержать рыдания. Оставалось надеяться, что Брейк передаст Чепмену их разговор, а тот не может не понять, что для него это единственный шанс избежать банкротства. Если, конечно, найдет нужную сумму.Уже дойдя до двери, Брейк обернулся:— Вы в самом деле согласились бы пройти экспертизу неофициально?Элиза еле заметно кивнула.— Вы очень странная женщина. — Он поклонился и вышел. 2 В полутьме бара, в самом дальнем углу, отделенном от основного помещения деревянной перегородкой, тихо беседовали двое.— Она хочет продать завод.— Что это значит? — Напротив Брейка сидел полный человек с красным лицом, время от времени вытиравший лысину большим клетчатым платком.— Она сказала, что это личное.— Она назвала сумму?— Да. — Брейк достал из портмоне карточку и протянул собеседнику.— Ого!— Это реальная сумма. Я бы даже сказал, чуть заниженная. И она готова уступить еще. Но деньги нужны сейчас.— У меня нет таких денег.— Я знаю.Чепмен снова вытер лысину:— Зачем она хочет это сделать?— Не знаю. Но мне показалось, что она сильно кем-то напугана.— Тогда, может, надавить на нее? Вынудить к сотрудничеству? Мы могли бы объединиться…Вильям Брейк оглянулся по сторонам:— Только, пожалуйста, без меня.— Но как же…— Я и так рискую своей карьерой, появляясь с тобой на людях.Чепмен отвел глаза:— Подумаешь, встретились два университетских товарища…— Да, только теперь один из них председатель независимой Ассоциации БАД, а второй — владелец завода пищевых добавок, стоящий на грани банкротства.— Вильям, помоги мне. — Чепмен почти умолял. — Я практически разорен, я нанял свору детективов, плачу огромные деньги, но пока им не удалось найти даже штрафной квитанции.— Я не могу сделать большего. Я и так перешел всякие границы. Знаешь, что со мной станет, если кто-то узнает о нашем разговоре?Чепмен продолжал уговоры:— Но ты же можешь натравить на нее своих ребят. Вдруг все-таки окажется, что она сделала операцию?— Это бессмысленно. — Брейк покачал головой. — Я видел ее с расстояния полуметра. На ней не было ни грамма косметики.— И что?— Ее кожа нежна и упруга, как у ребенка. Хочешь знать мое мнение?— Ну? — без особого энтузиазма спросил Чепмен.— Или она действительно открыла секрет вечной молодости, или…— Или что?— Или тебе понадобится чертовски хороший детектив. 3 Элиза лежала на кровати ничком. Кружевная подушка была совершенно суха: у нее не оставалось сил даже заплакать. Она перевернулась на спину.На расписном потолке парили ангелы. Это хороший знак. Значит, остается только Голливуд. Если она все правильно сделает, ее ждут деньги и слава, а если она ошибется… Ее ожидает тюрьма.Последняя мысль заставила Элизу отвести глаза от невинных ангельских лиц. В любом случае медлить больше нельзя. Еще день, и Кержич возьмет ее замок на абордаж. Вдвоем с мужем Амалии они вытряхнут из нее все.Пора.Элиза встала с кровати, подошла к столу и достала из ящика небольшую тетрадь, перелистала. Что ж, пришло время воспользоваться задуманным.Но только как живой добраться до Голливуда? Глава 29 1 Итак, худо-бедно, но путешествие продолжалось. И никто, включая самого заслуженного туриста, не переживал по поводу изменения первоначальных боевых планов. Существенно пошатнувшиеся вегетарианские воззрения окончательно добили знаменитые жареные колбаски с пивом. Раз попробовав их нежную лопающуюся корочку, он, словно акула, отведавшая людской крови, уже не мог остановиться. Все высвободившиеся от дальних переходов силы он бросил на знакомство с национальной кухней, в чем ему с радостью помогали сын Гоша и известный обжора Прохазка. Их столы мгновенно заполняли разнообразные пены, помазанки Пены и помазанки — взбитые и простые паштеты из мяса, сыра или рыбы.

, сардельки, копченые куриные деликатесы, ветчинные и селедочные завиточки, жареные куски свинины и литры, литры холодного пенящегося пива — светлого, темного и резаного Светлое и темное пиво, смешанные в равной пропорции.

.Неправильный образ жизни заметно улучшил настроение бывшего туриста, но вместе с тем нанес сокрушительный удар по его почкам, о чем свидетельствовали частые отлучки в туалет и темные мешки под глазами. Остальные хоть и проявляли в еде некоторую сдержанность, отмене пеших походов тоже радовались.Однако изменение планов, кроме очевидных выгод, повлекло за собой и частичные неудобства. До следующей гостиницы проще всего было добираться двумя путями: сухопутным, то есть пешим, узкой тропкой вдоль реки километров тридцать, или все те же тридцать километров, но по самой реке. Все остальные варианты оказывались более громоздкими. И автобусы, и поезда, кроме того, что делали приличный крюк, не имели прямого сообщения. На поезде надо было пересаживаться два раза, на автобусе, правда, всего один, но в месте пересадки пришлось бы ожидать почти три часа. Пешком идти никто не хотел, а река манила прохладой и ласковой серой волной.Гоша, как и всякий человек, никогда не ходивший на байдарке, тотчас загорелся этой идеей.— Так, берем напрокат… раз, два, три… шесть байдарок, и через час мы на месте!— Вы собираетесь идти со скоростью двадцать узлов? — с любопытством осведомился Полетаев.Гоша покраснел.— Это много или мало? — с вызовом спросил он.— Ну, не знаю, не знаю… — Подполковник потер гладко выбритый мужественный подбородок. — Для кого как. Например, для морской яхты при сильном ветре и включенном двигателе более чем достаточно. Представить себе пана Прохазку, развивающего такую крейсерскую скорость на байдарке, признаться, затрудняюсь.— Да у него даже зад туда не влезет, — хмыкнул Ример. — Какая еще скорость!Ничего не подозревающий пан Ярослав грел на солнышке то самое место и вполне мирно беседовал с Чижиковой о погоде.— А кто вообще умеет плавать на байдарке? — поинтересовалась Катя.— Не плавать, а ходить, — вежливо поправил Полетаев. — Лично я умею.— Я тоже, — эхом отозвался Деланян. Ример зевнул:— Если мне показать, в какую сторону весла крутятся, то могу попробовать.— Виктор Семенович, а вы?Тот принялся жевать обветренными губами:— Разумеется, в свое время я…— Так, все ясно. — Даша не стала дослушивать. — Констатирую — из одиннадцати человек на байдарках умеют ходить только двое.— Откуда одиннадцать-то? — быстро обежал всех глазами розовощекий Гоша.— Детей, конечно, можно сунуть в рюкзаки, но вряд ли они согласятся. Поэтому одиннадцать.— А если получше приглядеться к этому толстозадому, то и все двенадцать, — добавил Ример, который все не мог простить Прохазке затрещины, полученной в театре.Катя бросила на вдовца сердитый взгляд:— Николай, я бы попросила вас следить за свой речью. Здесь все-таки дети.Ример саркастически рассмеялся:— Ха-ха! Дети… Да вы знаете, как сегодня эти, с позволения сказать, дети обозвали мою тетку? Нет? Счастье, что она не настолько хорошо знает русский. Лично я значение этого слова впервые лет в пятнадцать узнал.— Так, может, и они не знают, — вступилась за племянников Даша. — Говорить говорят, а смысла еще не понимают…— Не боись, уже понимают. — Ример выставил вперед ладонь. — Я им сразу же объяснил во всех подробностях. Чтобы больше не повторяли.Катя побледнела:— Да кто вам дал…— Подождите, Екатерина Юрьевна, я не понял, — перебил ее Полетаев, — вы решили что-то с лодками или нет? Время-то идет… Чехия не Санкт-Петербург, здесь белых ночей не бывает.— А что тут решать, — вмешалась Даша, — пока мы научимся хотя бы стоять на воде не переворачиваясь, пройдет дня два. Это абсурд.— Тогда надо брать рафт, — провозгласил Деланян.— Где его здесь взять-то? — удивился Гоша. — Его и в Москве уже давно не видно. Или ты в иносказательном плане, в смысле «микроавтобус»…— Угу, в иносказательном, — закавказские глаза были полны осуждения, — в смысле «большая надувная лодка».— Артур Рафаилович имел в виду рафт. Не «РАФ», — пояснил Полетаев. — Надувная лодка для экстремального спуска по быстрым рекам. Отличная вещь! Главное, не перевернуться, иначе о дно можно стереть нос. — Он выразительно посмотрел на Деланяна.Армянин начал раздувать перья, как замерзший филин на ветру. Катя схватилась за сердце:— Да что вы такое говорите! Совсем с ума сошли… Значит, так, вы можете отправляться хоть на надувном матрасе, а я с детьми спокойно доеду на поезде. — Она зашагала к резвившимся неподалеку близняшкам.— Все ясно, — подытожил дискуссию Полетаев. — Я иду сдавать машину. — И, заметив немой вопрос в глазах окружающих, пояснил: — Надоело ощущать себя привокзальным таксистом. Полчаса еду, а потом сижу и еще час жду вашего прибытия. Меня уже тошнит от вокзальных ресторанов. Хочу стать ближе к народу.Ример покивал:— Как бы не так. Боитесь пани Рыжика в поезде одну, без присмотра, оставлять. Да и то верно: от Азазелло скоро прикуривать можно будет…Даша пнула его ногой:— Николай, вы просто нонконформист какой-то!С отказом Полетаева от машины положение усложнилось: появились лишние руки, но одновременно с этим и те самые тяжелые рюкзаки и мотоциклы, которые до этого эфэсбэшник возил в своем багажнике.— Боже, что мы будем со всем этим делать? — тихонько простонала Катя.— Одну минутку, — сказал Артур и исчез.Через некоторое время он вернулся в сопровождении двух дюжих молодцов, которые вскинули лишние вещички на плечи и, не говоря ни слова, унесли их в даль.— Вот и все, а вы боялись, — заявил Артур, довольно потирая ладони.— Ты их продал? — робко предположила Катя. — Дети будут расстроены, да и Виктор Семенович…— Катерина! Что за дурацкие мысли приходят в твою прелестную голову? — оскорбился Деланян. — Нет, конечно. Я просто попросил отвезти их в ту гостиницу, где мы остановимся…— А… разве нельзя было договориться, чтобы и нас туда? — еще более робко поинтересовалась Катя.Артур заморгал длинными густыми ресницами. Потом он открыл рот для ответа, но Даша опередила его:— Ты забыла? Мы должны триста тридцать три километра пройти пешком. Раз не получилось до посещения преподобной Агнешки, так почему бы не сделать это после?Полетаев, вопреки обыкновению, ничего не сказал. 2 Последний поезд побил все рекорды. Он состоял всего из одного вагона и локомотива. Кроме них и машиниста, в поезде никого не было, поэтому путешественники, истосковавшиеся по родным просторам, затянули какую-то бесконечную песню. Слова и мелодия были народными и у каждого свои. Прохазка клевал носом, тетка Римера невпопад подпевала, а присоседившийся к ней Виктор Семенович беспокойно разглядывал при этом карту.— А гостиница-то километрах в трех будет от станции, — пробормотал он и потер бок, до сих пор слегка побаливавший от падения с сосны.— Да что же, мы трех километров не осилим?! — рассмеялась честная компания, вскрывая очередную бутылку пива.— Так ведь темнеет…— Расслабьтесь, — зевнула Даша, которую уже одолевала дрема, — самые слабые доедут на такси, в Чехии их на каждой станции штук по сто стоит, а остальные налегке по свежему воздуху пройдутся, заодно и аппетит нагуляют.— Да я бы и без всякой прогулки… — вздохнул Прохазка и внимательно посмотрел на последнюю шпикачку, которую приготовился съесть Виктор Семенович. Заметив его хищный взгляд, заслуженный турист отвернулся и запихнул сардельку в рот целиком. Видимо, он не сомневался, что толстяк не побрезгует попросить кусочек. В результате оба испытали самые скверные ощущения. У Виктора Семеновича злополучная шпикачка встала колом — он не мог ни жевать, ни глодать, а у Прохазки выделившийся желудочный сок вызвал изжогу. К счастью, поезд уже подходил к станции назначения. 3 Вокзал представлял собой одинокий домик в чистом поле с такой же одинокой скамейкой возле самых путей. Небольшой пятачок между скамейкой и домом освещал еще более одинокий фонарь. Вся остальная природа была погружена во мрак. Из мрака доносились приглушенные всхлипывания и зловещие гугуканья.Крошечный кирпичный домик — вышеупомянутое здание вокзала — был так мал, что вопреки законам физики прекрасно просматривался со всех четырех сторон. Ни на одной из них не стояло не то что такси, даже велосипеда.— Гм, — озадаченно почесал в затылке заслуженный турист СССР, — сдается мне, что идти пешком придется всем. Только куда?Единственная широкая дорога уходила в чисто поле в направлении, прямо противоположенном гостинице, если верить карте. А чего бы ей не верить: вокруг не было никого, кто мог убедить в обратном. В нужном направлении вилась лишь еле заметная тропинка, почти сразу же терявшаяся в густом темном лесу.— Ну так что? Через лес или через поле? Через поле километров десять будет…— Мама, а здесь черти есть? — спросили близнецы и покосились на Римера, который оскалился в зловещей улыбке и утвердительно закивал головой.Дети на всякий случай вцепились в родителей, которым тоже стало не по себе.— Послушайте, — подала бодрый голос Даша, — Чехия цивилизованная страна, позвоним и вызовем такси!Деланян с Полетаевым дружно достали мобильные телефоны:— Говори номер.— А номер надо узнать у начальника станции. Он должен в этом домике сидеть.Группа двинула к дому. На пороге Даша вытерла ноги и осторожно постучала.— Войдите! — раздался звонкий голос.Посчитав это за добрый знак, молодая женщина отворила дверь.Помещение станции представляло собой небольшую комнату. В углу расположился письменный стол, заваленный книгами, справочниками и прочей макулатурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55