То-то обрадуется доченька!.. Спаси Христос, как хорошо! Ну, посидите, поговорите с ней, а я тем часом сбегаю к одному человеку. Старец тут есть. И живёт недалеко. Святой человек. Пусть вознесёт и он за болящую отроковицу святые молитвы.
Она впустила нас в комнату.
– Товарищи к тебе, Машенька! – пропела она и засновала по комнате, собирая какие-то вещи и увязывая их в узелок.
Налетая на стулья, мать Марго говорила стулу ласково: «Ох ты, глупыш, глупыш, ну чего под ноги суёшься?» Увязывая ковровый платок, она и с ним разговаривала, будто платок мог понимать её: «Вот, милый, вот так! Лежи, лежи, спаси Христос!» И, приговаривая ласковые слова, исчезла за дверью раньше, чем я успела осмотреться.

Комната у Марго небольшая, но забита разной мебелью. Можно подумать, что живёт она в мебельном магазине. Сундуки, кровати, диван, кушетка, стулья, комод, швейная машина, этажерки с посудой загромождали комнату так, что ни ходить по ней, ни повернуться невозможно. В углу комнаты висели позолоченные ящички с цветными фотографиями богов. Некоторые боги были ничего себе, симпатичные, с усиками и весёлыми глазами, но рядом с ними висели небритые боги, с длинными бородами и с сердитыми глазами. Чтобы боги могли лучше видеть сундуки, швейную машину, стулья, перед каждым богом висели баночки с маслом, а в них плавали, чадя, горящие фитили, и они коптили так, что на потолке и на стенах лежали полосы копоти. Да и у самих богов были немножко подкопчены носы.
Птицын пригладил волосы руками, вытащил из кармана плитку шоколада. Сунув её в руки Марго, которая лежала на постели, он сказал, кашлянув, важно:
– Это тебе от нас! Небольшой подарок! Это шоколад. Очень полезный. Когда больные едят шоколад, они всегда поправляются. А у тебя какая болезнь? Не заразная?
Марго покачала головою.
– Сердце! – сказала она, разглядывая шоколадку. – Но сейчас стало уже лучше.
Птицын понимающе кивнув, сел на стул, заложил ногу на ногу.
– Сердце – самая важная часть человека, – сказал он, двигая бровями. – Важнее всего! Вот, например, нога или рука. Можно прожить без рук и без ног? – Он посмотрел на всех строго, будто мы собирались оторвать ему ноги или руки. – Вполне! И даже очень просто жить без рук и без ног. А без сердца не проживёшь.
Я разозлилась и сказала:
– Некоторые ухитряются жить без головы!
Но Птицын ничего не понял. Он посмотрел на меня с удивлением:
– Кто же без головы живёт? – И начал доказывать, почему без головы жить не полагается и как неудобно жить безголовым.
Но мы не слушали его. Я спросила Марго, когда она заболела и очень ли больно ей. Марго нахмурилась, потом вытащила из-под подушки мои книги, которые я дала ей прочитать, и протянула их мне.
– Не буду читать таких! – сказала она. – Я, может, от этого и заболела, что…
Марго не договорила, но я поняла и без слов, что она хотела сказать.
Конечно, я промолчала. Пусть она выздоровеет сначала, а потом я поговорю с ней. Тем временем Птицын уже объяснил, почему людям нельзя жить без головы и, оглядев комнату, кивнул в угол, где проживали боги Марго.
– Это какие иконы? – спросил он.
– Разные! – вздохнула Марго.
Я подумала, что Птицын начнёт высмеивать Марго, и, чтобы не раздражать её, поспешно спросила:
– А где же черти?
Марго сказала:
– Чертей мы выводим!
Меня это заинтересовало. Как же выводят чертей? Так ли, как клопов, дизенсекталем, или другой жидкостью?
– Вы их чем же… это?… Как боретесь с ними?
– Крестиками! – вздохнула Марго. – От них одно спасенье – крещенские крестики! – Она показала рукой на белые крестики, нарисованные на дверях и подоконниках. – Когда бывает водосвятие, мы ставим крестики. Каждый год ставим.
– И помогает?
– А то нет? Ясно – помогает! Черти как увидят кресты, сразу поджимают хвосты. Как миленькие!
Мы переглянулись.
Я подмигнула Дюймовочке и Вале:
– Воображаю, сколько чертей в каждом классе. Ведь у нас в школе ни одного креста нет. Ни на окнах, ни на дверях.
Марго приподняла голову с подушки.
– Кошмар, как много! – сказала она, волнуясь. – В нашем классе, например, их видимо-невидимо. Миллион!
– Ты считала их? – спросила строго Дюймовочка.
– Не верите? Смешно! Так это любой и каждый может проверить!
– Как?
– Очень просто! Найдите на парте сучок, прижмите его пальцем и трижды скажите: «Чёрт, чёрт, помоги. Чёрт, чёрт, отврати!» И обязательно поможет, обязательно отвратит.
– А ты пробовала?
– Грешно это! – сказала Марго. – Я всего только один раз попробовала, да и то потом раскаялась. Это когда не выучила ботанику.
– Ну и как?
– Ну и помогло, конечно! Не вызвали! Пришлось, однако, вспрыснуться дома крещенскою водою. Чтобы чёрт не потребовал ничего! Только, – Марго махнула рукой и вздохнула, – обхитрил он всё-таки… Отомстил. Ангиной я заболела после этого. Ангину напустил на меня.
Мы засмеялись. Птицын посмотрел на всех и сказал:
– Обманывать не полагается. Нехорошо! Чёрт на тебя надеялся, а ты подвела его. Он же помог тебе. Он же отвратил единицу. Значит, ты должна была поблагодарить его.
– Что ж, по-твоему, душу ему должна отдать? Жирно будет!
– Не обязательно душу! Могла бы хоть спасибо сказать!
Мы захохотали с Дюймовочкой, а Марго рассердилась и сказала со злостью:
– Чем смеяться, взяли бы да проверили: правду говорю или вру, как лошадь. В любой день можно проверить!
– Ерунда! – пренебрежительно махнула рукой Дюймовочка.
– Ничего не ерунда! Попробуй, сама увидишь, как помогает.
– А по-моему, тоже ерунда! – сказала я. – Ты подумай сама: ведь могут же ребята в классе в один день и в один час попросить чертей, чтобы никого не вызывали. Кого же тогда вызовет учительница?
– Тогда… – задумалась Марго. – А никого и не вызовет! Затменье на неё найдёт! Черти напустят туман такой! – И вдруг села на постели. – Даже лучше будет… Для проверки лучше, чтобы все сразу попросили чертей!
– Ладно! – сказал Птицын. – Проверим! – Он встал, надел кепку, которую вертел в руках. – А ты выздоравливай. Когда болеют, приходится лежать, а тебе лежать нет никакого расчёта! Отстанешь от класса. Пока! Руки не подаю. На всякий случай! Чтобы не заразиться!
Возвращаясь домой, я не на шутку расстроилась.
Неужели Марго подумала, будто заболела от чтения антирелигиозных книг? Но я-то их читаю и не болею! Да и никто не болеет. Почему же она должна болеть?
Такая чепуха, которую ни на каких весах не взвесить!
Подбирая научный материал для разговоров с Марго о боге, сегодня прочитала в журнале «Наука и жизнь» интересную заметку о мамонтовых деревьях. Растут они в США на склонах гор Сьерра-Невада и достигают ста метров в высоту. Некоторым таким деревьям более трёх тысяч лет. Три тысячи! Подумать только! Значит, начали они расти, когда ещё не было ни России, ни Англии, ни Франции, ни Германии, а многих народов вовсе не существовало на земле. А недавно тут же нашли ещё более древние деревья. Сосны в возрасте четырёх тысяч лет. Что же было тогда на земле? Какие народы жили? И какая это была жизнь? Всё-таки как хорошо, что я родилась на четыре тысячи лет позже. Завтра спрошу дядю Васю, что было на земле четыре тысячи лет назад.
11 мая
Валя опять получила письмо. И такое же загадочное. От того же Нептуна и бородатых.
Переписываю Валино письмо в тетрадку:
«Подбери смелых, отважных ребят. Мы нуждаемся в помощи. Дело идёт о спасении чести мужественных советских моряков. Если тебя и твоих друзей не страшат опасности, – будьте готовы к решительным действиям.
Нептун – гроза морей и четыре бороды».
Это письмо написано не на бумаге, а на чём-то вроде куска носового платка. И не простыми чернилами написано, а красными.
Прочитав вместе второе письмо, Валя растерянно посмотрела на меня. В эту минуту у неё было такое выражение лица, словно её вызвали к доске и дали решать задачку на такое правило, которое у нас не проходили в классе.
– Ну? – задвигала бровями Валя. – Ты понимаешь что-нибудь?
– Может, не тебе письмо? Может, другой Павликовой?
– Уже! Справлялась! Кроме меня, никакой другой Вали Павликовой в нашем доме не проживает. Значит…
Да, не простое это дело.
– Тут что-нибудь одно, – сказала я, – или письмо попало не по адресу, или же,…
– Или что?
– Или тебя разыгрывают!
– Но кто? И почему разыгрывает?
– Вот это и я хотела бы знать! Письмо написано таким почерком, каким пишут только в девятом и десятом классах. Значит, наши ребята не могли писать. И ты посмотри: ведь в письме нет ни одной ошибки!
В тот же день Валя получила самую настоящую телеграмму. Вскрыв телеграфный бланк, мы прочитали:
«ПОЛОЖЕНИЕ СЕРЬЁЗНОЕ. ПОДРОБНОСТИ НА ДНЯХ»
«НЕПТУН И ДРУГИЕ»
– Ещё Нептун? – удивилась я. – И какие-то ещё «другие»!
– А по-моему, – сказала Валя, – Нептун всё тот же. А другие – это те же четыре бороды. Просто для краткости подписано. Пишут же на афишах: «Достигаев и другие», «Булычёв и другие».
Действительно, всё это было очень и очень даже странным. Нет, это не наши ребята пишут. Они-то уж никогда бы не стали тратить денег на телеграмму. Скорее истратили бы их на мороженое, на кино, конфеты; ведь телеграмма не копейки стоит, а рубли!
– Будем выяснять, – сказала я, потому что меня эти письма тоже заинтересовали. А больше всего я хотела бы выяснить, почему таинственный Нептун и четыре бороды обратились именно к Вале. Почему к ней? И почему она должна спасать честь моряков? Что она и кто она? Девочка по спасению чести моряков?
– Знаешь, Валя, тут что-то не то! Тут или путаница какая, или ты скрываешь от меня подробности…
– Но они же сами пишут, что подробности сообщат на днях!
– Тогда ничего не будем делать. Подождём подробности, посмотрим, какие они, а уж потом подумаем, что делать!
Я весь вечер ломала голову, стараясь догадаться: чего хотят Нептун и четыре бороды от Вали, но эту задачу так и не решила. Вечером читала журналы по науке и технике и вот что узнала сегодня. Оказывается, в 1900 году во всем мире было только восемь тысяч автомашин. До 1906 года в Англии все владельцы машин должны были нанимать особого человека, который шёл впереди автомобиля с красным флагом.
Для чего? А для того, чтобы предупреждать пешеходов об опасности.
Вот ведь какие смешные законы были раньше! И смешные и странные.
12 мая
Марго выздоровела. Мы сегодня вместе возвращались из школы, и я рассказывала ей о науке и технике, но, чтобы не поняла она, к чему этот разговор, про бога не говорила ни слова, а стала рассказывать про смешные законы Англии.
– Не ври! – не поверила Марго. – Не могло этого быть, чтобы люди ходили с красным флагом перед машиной. Они же мешают машине!
– Не могло быть, по-твоему? А вот было, и всё!
– Что ж они, дураки или несознательные?
– Мудрецы! Помнишь песню пели: «Англичанин-мудрец, чтоб работе помочь, изобрёл за машиной машину».
– А впереди машины заставил идти человека с флагом! – захохотала Марго. – Вот так мудрецы!
– Ну и что? Поверили, что так будет лучше, – вот и заставили идти с флагом. Разве у нас нет таких людей, которые в разную чепуху верят? Есть! И сколько хочешь!
Это хорошо у меня получилось. Я уже собралась потихоньку начать беседу по антирелигиозному вопросу, но в это время сзади послышался мальчишеский голос:
– По какому случаю смешно? Нельзя ли посмеяться вместе?
Мы оглянулись. Нас догнал Пыжик и, поравнявшись с нами, спросил:
– Какая повестка дня? Кто выступает?
Я рассказала Пыжику про английский закон. Пыжик снисходительно улыбнулся:
– Это ещё что! В папиной библиотеке есть книги, в которых рассказывают и не такое! Со смеху умрёте, когда читать будете. А знаете что, – хлопнул он меня по плечу. – Пошли ко мне! Вы же у меня ещё не были, да? Ну, вот! Заодно приготовим вместе обед! Мы с мамой по очереди готовим. Сегодня как раз моя очередь. Но что приготовить на обед, – никак не придумаю. Можете?
Марго сказала важно:
– Спрашиваешь! Ясно, можем! Любая женщина может делать обеды! – И так повела носом, будто зазнавшийся шеф-повар.
– Вот это да! – обрадовался Пыжик. – Делайте! Но хороший обед! Чтобы вкусный был! Сам я не особенно люблю готовить, да понимаете, какое дело: мы же с мамой вдвоём живём. И тут уж ничего не придумаешь… Между прочим, мама тоже не очень любит готовить. Мама моя врач. Хирург!
– А в столовой? – спросила я.
– И в столовой бываем! Но там пока пообедаешь, – бороду отрастишь. А маме некогда, мне тоже. Уроки, то да сё. Договорились? Приготовите?
Марго подтолкнула меня локтём:
– Ну? Поможем?
– Угу! – кивнула я и подумала: «Если Марго готовит так же, как я, – Пыжикам придётся после нашего обеда идти в столовую».
– Ура! Вы самые передовые женщины! – засмеялся Пыжик.
Женщинами назвал он нас просто для смеха, но Марго напустила на себя серьёзность и вдруг засеменила мелкими шажками, покачиваясь на ходу и поводя важно носом. В эту минуту она была похожа на молодую индюшку из какого-то мультифильма.
Так неожиданно мы попали к Пыжику.
Живёт он недалеко от нас. В Яковлевском переулке. Его квартира из двух комнат выходит окнами тоже на парк Победы, как и наша коммунальная квартира. Только я живу на десятом этаже, а Пыжик – на пятом. Одну комнату занимает его мама, а другую – он. Обедают они на кухне.
Комната Пыжика мне понравилась. Весёлая такая и вся насквозь просвечивается солнцем. Солнца так много, что кажется, будто все вещи светятся и всё так нагрето, что нельзя прикоснуться ни к чему руками. А белые портьеры, тюль на окнах и белый чехол на диване делали комнату похожей на операционную. Сразу видно, что мама Пыжика хирург.
Мебели лишней не было. Диван, письменный стол и стеллажи с книгами, закрывающие всю стену от потолка до пола. Над диваном-кроватью висел большой портрет широколобого офицера-лётчика. Он смотрел на нас со стены храбрыми глазами, плотно сжав губы, вскинув чуть крутой подбородок.
– Это мой папа! – сказал Пыжик. – Он был лётчиком-испытателем. Проверял новые самолёты. Очень полезная работа, но опасная. Когда мне было три года, папа погиб. Я его почти не помню. А тут, – повёл рукою Пыжик в сторону стеллажей с книгами, – папина библиотечка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36