А он уже два раза сюда приезжал.
Лийка вытянула губы трубочкой и засюсюкала:
– Бедняжечки! Сидят на голой проволоке! Неужели нельзя подложить им сена, чтобы помягче было?
Васёк усмехнулся:
– Ну, если лисы будут мягко сидеть, у них станет тогда сваливаться шерсть. На шкурках появятся колтуны. А вот жёсткая сетка очищает шкурку и лоснит её. Она будто смазанная салом становится.
– Но им же неудобно! – запищала Лийка.
– Зато колхозу выгодно. С колтунами шкуру и даром никто не возьмёт, а за настоящую платят сотни рублей.
Пыжик зашептал мне на ухо:
Заметь, как он всё здорово знает. Настоящий хозяин будет!
И мне понравилось, как колхозные ребята говорят о своей ферме. И как гордятся своими заработками.
Лийка между тем закатила глаза и промурлыкала (она всегда мурлыкает, когда хочет показать себя):
– Ах, как я завидую вам! У вас удивительно актуальная работа. Я бы с наслаждением поработала здесь!
– Что же, – сказал Васёк, – приезжай на лето! Работы хватит. И работой поделимся и доходами. На всю зиму заработаешь деньжат.
Тут уж я не выдержала.
– Уж она вам наработает! – захохотала я – На трёх машинах не вывезете её работу.
Уж я-то знаю Лийку, да и все в классе знают, что она даже постели не убирает за собою. Пола не умеет подмести. Одевается и то с помощью мамы. Подумайте, какой младенец! Девчонке тринадцать лет, а без мамы шагу ступить не может. Я уж хотела спросить: кто же будет одевать её по утрам и кто раздевать возьмётся, если она приедет работать в колхоз, но Таня Жигалова шепнула мне на ухо:
– Не связывайся! Она ещё разревётся!
Но я никак не могла успокоиться. Больше всего меня возмутило то, что она сказала: «У вас актуальная работа!» Это же специально для колхозных ребят ввернула она слово «актуально», чтобы показать, какая она развитая и что говорит совсем не так, как все, а на своём особенном языке.
Я нарочно наступила ей на ногу, а когда она взвизгнула, я сделала удивлённое лицо и сказала вежливо:
– Ах, извиняюсь!
Тем временем колхозный Васёк подвёл нас к новенькому домику-клетке и остановился.
– Вот! – сказал Васёк. – Это тип, так тип!
И он начал рассказывать удивительную историю о самом удивительном лисе колхозного Лисебурга.
За густой тёмной сеткой сидел огромный, не похожий на других, удивительный лис, и весь он как будто светился.
Его пышная шкура блестела серебром. А эту, не виданную ещё нами окраску оттеняли его чёрные лапы. Лис походил на седого принца в чёрных перчатках. Он смотрел так гордо, что я бы не очень удивилась, если бы он сказал: «Так что же вы от меня хотите? Какие у вас просьбы? Выкладывайте, да побыстрее. Я приглашён в королевский дворец. Разве не видите, что я уже надел перчатки? Мне давно пора ехать. Что там у вас? Говорите покороче!»
Васёк сказал:
– Это – Катькин сын. Приёмный. Зовут его Малыш. Ну, как живёшь, Малыш?
Лис вздохнул, облизнулся.
– Скучает! – сказал Васёк.
– Ой, какой седой! – затрещала Лийка. – Наверное, это самый старый Рейнеке-Лис. Он предок всех, да?
– Ничего не предок, – сказал Васёк. – Это самый молодой лис.
– Ах, понимаю, – закатила Лийка глаза. – У него были сильные переживания. Бедняжка!
– Что было, то было, – кивнул Васёк. – Пережил он много. Верно! – И рассказал нам историю удивительного детства серебристого Малыша, сына Жучки Второй.
Когда Малыш родился, он почему-то не понравился своей лисице-маме. А не понравился, быть может, потому, что был белоснежным. Совсем не похожим на других лисят. Вот его мама и подумала, наверное, что Малыш и не лисёнок вовсе, а какой-нибудь другой зверушка. Может, зайчонок, а может, волчонок. Неизвестно. Она смотрела на него с удивлением, а когда Малыш запищал и пополз к ней, чтобы познакомиться, лисица-мама отшвырнула его прочь. Малыш был такой крошечный и такой ещё глупый, что никак не мог понять, почему же он не понравился своей маме. Он пищал, плакал по-своему, по-лисьему, ползал неуклюже по клетке и всё время просил, чтобы мама накормила его. А Жучка Вторая только рычала на Малыша:
– Иди прочь! Не буду кормить такого урода!
Она переходила из одного угла клетки в другой, а когда Малыш надоел ей, Жучка Вторая схватила его зубами и засновала по клетке взад – вперёд, отыскивая щёлочку, чтобы выкинуть Малыша вон. Малыш беспомощно перебирал лапками, скулил жалобно. Он же ведь не понимал, за что на него сердится лисица-мама. Ну разве виноват он, что родился беленьким?
К счастью Малыша, на лисью ферму пришли в это время колхозные ребята. И когда они увидели, как плохо обращается Жучка Вторая со своим сыном, ребята пожалели Малыша. Они вытащили его из клетки и отнесли на воспитание к ангорской кошке Катьке. А у неё и своих котят было семь штук. И серых, и жёлтых, и дымчатых. Но Катька была добрая кошка. Она понюхала беленького Малыша, лизнула его языком и стала кормить, чтобы он не плакал.
Так сын лисицы Жучки Второй вошел приёмышем в кошачью семью, а Катька с этого дня стала воспитывать его как родного.
Но ничего хорошего из этого не получилось.
Пока Малыш был маленьким, он ничем не отличался от своих молочных сестёр и братьев. Он даже играл с котятами. Но когда подрос, в кошачьей семье начались ссоры и драки, потому что характер у Малыша оказался скверным. Любил он только самого себя и думал только о себе. Когда Катьке и её семейству приносили молоко, суп, кусочки мяса или рыбы, Малыш бросался на всех, рычал, отгонял от миски и котят и приёмную маму Катьку и, жадно урча, пожирал всё один. Если же он не мог управиться с едой, залезал в миску с ногами и скалил зубы, никого не подпуская к ней.
А Катька всё терпела и терпела. Она надеялась, что Малыш исправится, поймёт, как нехорошо быть злым и жадным. Но с каждым днём он становился всё злее и злее. И наконец выгнал из ящика, в котором жил с котятами, и приёмную маму и её котят. Теперь Катька и её семейство подходить даже боялись близко к собственному дому. Они смотрели на злого приёмного брата и жалобно попискивали.
– Что мы сделали тебе? За что ты нас выгнал?
– Идите прочь! – рычал Малыш. – Никого мне не нужно. Я и без вас проживу.
Малышу не было ещё и года, а весил он уже девять килограммов. Больше, чем весят взрослые лисицы. Но особенно удивительной была у него шкура. Белая, как серебро, она светилась, словно смазанная жиром.
Гладкий серебряный Малыш скоро стал охотиться по ночам за котятами, за курами, утками, и его пришлось посадить в клетку с лисицами. Однако и тут он ни с кем не мог ужиться. Он так трепал лисиц, что из них только шерсть летела клочьями.
– Что за разбойник? – удивлялись на лисьей ферме. – Может, потому он злой такой, что болен чем-нибудь?.
Малыша показали профессору.
Профессор осмотрел Малыша и сказал:
– Этот лис очень редкий, очень дорогой. Это платиновый лис! За шкуру его вы получите очень много денег. Кормите его лучше.
Сейчас серебряный Малыш сидит в клетке один, ест за троих, но характер его так и не исправился. Он пытается укусить даже тех ребят, которые приносят пищу.
Почему такой он злой, никто не знает.
Может, потому, что у него было плохое детство, а может, мама Катька неправильно воспитывала его? Но я лично думаю, он сам виноват во всём. Со всеми передрался, всех перекусал. Кто же будет любить такую злюку?
И вдруг я почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Я повернулась. Мои глаза встретились с глазами Павликовой. И тотчас же мы обе отвернулись.
Почему?
Не знаю. Но я ужасно покраснела. Мои щёки словно кипятком ошпарило. Неужели я такая же злая, как Малыш? И когда я сравнила себя с Малышом, подумала: «Сегодня же помирюсь с Валей, хоть она и поступила очень нехорошо, сменяв мою дружбу на Вовку. Конечно, я скажу ей все без утайки, и если она раскается, мы снова можем быть друзьями. Да, сегодня же помирюсь с ней. Только поставлю условие: или я, или Вовка!»
День в колхозе мы провели чудесно, и если бы наши мальчишки не показали свою глупость перед отъездом, я осталась бы очень довольна поездкой. К сожалению, мальчишки влили всё-таки ложку дёгтя в бочку с мёдом.
Когда мы уже стали собираться домой, нам предложили поужинать. Мы согласились, потому что на свежем воздухе аппетит всегда бывает хороший.
На ужин нам подали такие жирные щи и столько жареного сала с яйцами, что мы вылезли из-за стола еле дыша. И вот, плотно поужинав, наши мальчишки начали хвастаться силой перед колхозными ребятами, а те не стерпели хвастовства и стали спрашивать, сколько сушёных городских ребят идёт на один грамм и много ли хвастунов в городе.
Обидный этот разговор чуть не перешёл в драку. Тогда кто-то предложил организовать товарищеский матч по вольной борьбе и решить вопрос о силе на ринге.
Все мальчишки, и наши и колхозные, с радостью согласились помериться силами, и тут же, в клубе, началась дурацкая борьба. Сразу разбили всех на пары: кому с кем бороться. Арбитрами назначили меня и Ваську с облупленным носом.
Первым выскочил на ринг Славка. С ним бороться вышел Костик – сын председателя колхоза.
– Давай! – закричал Славка.
– Даю! – засмеялся Костик, и Славка, прочертив пятками небольшую орбиту, грохнулся на пол.
Потом наши мальчишки выходили на ринг один за другим, но никто из них не мог даже минуты устоять против колхозных ребят. И это понятно. Здесь ребята куда здоровее городских, а кроме того, они ведь тоже занимаются физкультурой.
Стыдно признаться, но мальчишки нашего класса позорно летали на пол один за другим, и только Чи-лень-чи-пень немного поддержал авторитет класса, повалив раз за разом трёх колхозных мальчишек. Колхозные ребята стали хвалить Чи-лень-чи-пеня и спрашивать, где родился он, – не в колхозе ли? И этот противный Чи-лень-чи-пень сказал, что он старый колхозник, чтобы доставить им удовольствие. Хотя на самом деле он и в глаза даже не видел колхоза, а родился и вырос в Ленинграде. И это было особенно обидно потому, что остальные мальчишки нашего класса опозорили себя и весь класс, голосуя пятками за поражение. Мне, конечно, это всё равно, но всё-таки мальчишки-то ведь из нашего класса. И я скажу откровенно: просто обидно было смотреть, как позорится класс. Уж лучше бы они не лезли бороться, если уж такие слабаки.
И вот, когда все перепробовали свои силы, Славка схватил вдруг Пыжика за руку и, захохотав, вытолкнул его на середину круга.
– Выступает чемпион мира Чижик-Пыжик! – закричал Славка.
Пока мальчишки боролись, Пыжик стоял рядом со мной и только улыбался, только поглядывал на борцов. Я ещё подумала тогда; хоть бы он-то не вылез! Такой маленький. А вот Славка и Пыжика вытащил. Чтобы ещё больше опозорить класс.
Все засмеялись, потому что действительно было смешно смотреть на крошечного Пыжика как на чемпиона мира.
И вдруг Пыжик схватил Славку, швырнул на пол и молча поклонился всем.
Ребята зааплодировали. Колхозная Наташа закричала «бис». Славка вскочил весь красный, губа у него тряслась; он просто задыхался от злости.
– Сейчас тебе будет «бис»! – проскрипел он зубами и, как бешеный, бросился на Пыжика.
Но снова, взлетев вверх пятками, рухнул на пол.
Я так обрадовалась. Ну не молодец ли этот чудесный Пыжик? Такой маленький, а как ловко он перекинул через себя такого длинного.
Славка снова вскочил и снова бросился на Пыжика, но опять растянулся на земле. Несколько раз пытался он повалить Пыжика, но так ничего у него и не получилось.
А мы стояли и хохотали до слёз. Ведь Славка подумал, наверное, что первый раз случайно был сбит с ног, второй раз – тоже. Ну, а теперь-то он шлёпался уже по привычке. И тогда мне стало понятно, что Пыжик хотя и крошечный, а силач из силачей. И, может быть, не уступит по силе даже Чи-лень-чи-пеню.
Когда опозорившийся Славка понял, что с Пыжиком ему не справиться, он закричал:
– Ты не по правилам борешься!.
Пыжик пожал плечами:
– Это же приёмы самбо! А против самбо ни одна сила не устоит.
Ага, значит, не сила у него, а ловкость! Ну, а я ведь тоже ловкая и, пожалуй, половчее даже Пыжика. Надо только посмотреть, какие у него приёмы, и тогда я сама буду кидать мальчишек не хуже Пыжика.
Ребята начали обсуждать, что главнее: сила или ловкость, можно ли слабому победить сильного и какими приёмами.
Колхозный Васёк сказал:
– Приём при силе хорош, а если силы нет, – так с одним приёмом не одолеешь.
Пыжик начал доказывать, что приёмы самбо делают человека втрое, даже вчетверо сильнее.
– Видите, какой я ростом? – спросил он. – Самый низкорослый! Но уверен, ни один из вас минуты не устоит против меня. Даже самые длинноногие.
Завязался горячий спор. Пыжик раскраснелся от обиды (ему же никто не верил) и закричал:
– Давайте! – Он выхватил из кармана чёрную маску, нацепил её на нос. – Таинственный самбист Икс плюс Игрек предлагает миллион рублей каждому, кто устоит перед чёрной маской пять минут! Выходи, желающие!
Дима Смирнов, праправнук самой старой бабушки колхоза, вышел первым и через полминуты полетел на пол. За ним выходили, смущённо улыбаясь, другие колхозные ребята, но все они, один за другим, кувыркались через головы.
Я внимательно следила за приёмами Пыжика. Мне показалось, что ничего хитрого тут нет, а поэтому я и сама решила побороться с Пыжиком.
– Давай со мной! – предложила я.
– Давай! – засмеялся Пыжик. – Получишь миллион рублей!
– Не миллион, а маску, – сказала я. – Если свалю тебя, сожгу твою маску сегодня же!
Мы схватились, но не успела я понять, каким приёмом Пыжик захватил меня, как уже валялась на полу.
Колхозные ребята закричали:
– Дудина!
– Пусть Дудин схватится!
– Мишаку Дудина!
Ребята вытолкнули в середину круга своего колхозного богатыря – Мишу Дудина. Он стоял, растерянно улыбаясь, похожий на медвежонка, широкоплечий, головастый, с длинными, чуть не до колен руками. По сравнению с Пыжиком колхозный Миша был таким здоровяком, что мне показалось, – раздавит он Пыжика одной своей тяжестью.
– Да он же хлипкий, – сконфуженно бормотал Миша. – Я ж поврежу его ненароком. Не надо, ребята…
Но все закричали:
– Надо!
– Надо!
Я тоже кричала вместе со всеми, потому что интересно же выяснить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36