— Тебе не нравится моя строгость? — спросил доктор Альберт Розенфельд.
Дэйл отрицательно покачал головой. — Ну конечно, по твоему мнению, нужно устроить танцы на главной площади городка?
В дверь постучали. Доктор неохотно пошел открывать. В дверях он нос к носу столкнулся с офицером Брендоном.
Дэйл в приветствии вскинул руку. — Как ваш нос, офицер Брендон? — Вы же сами видели, специальный агент. Только кровь брызнула, — заулыбался Брендон. — Нужно всегда иметь при себе холодную воду, — сухо проговорил доктор.
Энди так и не понял, шутка ли это доктора из ФБР, или один из параграфов инструкции. Поэтому он на всякий случай на эту реплику не ответил, а обратился к Дэйлу Куперу:— Послушайте, специальный агент, я разгадал вашу загадку про голодную лошадь. — Так что, что ты узнал? — переспросил Дэйл Купер. — Я все узнал, — офицер Брендон был очень доволен собой и говорил заговорщицки, шепотом, — я позвонил в Монтану и все выяснил.
Брендон молчал. Дэйл недоуменно смотрел на Энди. — Так что ты выяснил в Монтане? — Ну, как же, — сказал Брендон, — Лео в свое время сидел в тюрьме, Монтане, и тюрьма эта называется «Голодная лошадь».
Брови Дэйла Купера удивленно приподнялись. Он уже сам начинал верить в правдивость слов ночного гостя. Его предсказания начинали сбываться одно за другим. — Когда это было, офицер Брендон? — спросил Дэйл, уже заранее зная ответ.
Доктор Альберт Розенфельд удивленно смотрел на разговаривающих мужчин. Он, казалось, еще не понимал, о чем идет речь. Брендон опустил руку в один карман, но рука оттуда появилась пустой. Энди виновато заулыбался и принялся шарить во втором кармане. Наконец, обшарив почти все карманы в своей форме, он вытащил из кобуры скомканную бумажку, развернул и принялся читать: — Это было 9 февраля 1988 года. — Тэреза Бэнкс, — наконец-то догадался, в чем дело Альберт Розенфельд, вспомнив аналогичное убийство в Монтане, — Да, Тэреза Бэнкс, — проговорил Дэйл Купер, — она была убита точно так же, как Лора Палмер, но только у Лео, как я понимаю, есть алиби. На момент убийства он находился в тюрьме, а тюрьма называется «Голодная лошадь».
Брендон стоял, явно ожидая похвалы. — Ты молодец, Энди, как можно более сердечно сказал Дэйл, ты настоящий полицейский.
Энди Брендон расцвел в лучезарной улыбке. — Да, настоящий полицейский, но только иногда, — ехидно уточнил доктор Альберт Розенфельд.
Улыбка мгновенно исчезла с лица офицера Брендона. Дэйл подмигнул ему: дескать, не расстраивайся, не унывай, ты заработал похвалу от такого строгого критика как Альберт Розенфельд, а это стоит многого.
Энди Брендон вновь заулыбался, решительно развернулся на каблуках, но чуть было не запутался в своих длинных ногах, и только схватившись за дверной косяк, не потерял равновесие.
Альберт Розенфельд тяжело вздохнул и покачал головой. Дэйл развел руками. Секретарша шерифа Люси сидела за стеклянной перегородкой у телефонных аппаратов, которые молчали и, не зная чем себя занять, решила привести в порядок ногти.
Она долго выдергивала и обрезала заусеницы, потом достала пилочку, и начала шлифовать свои ногти. Когда, наконец, она закончила это занятие, сдула белую пыль, протерла влажной салфеткой стол, вытащила из шуфлятки несколько бутылочек с разными лаками и надолго задумалась: каким же цветом ей на этот раз покрасить ногти.
Ярко-красным — это было бы чересчур вульгарно и вызывающе, как считала Люси и как считал офицер Брендон. Бесцветным — это как будто даже ты и не красила ногти, совсем не видно. А вот в третьей бутылочке был темно-вишневый лак. На нем-то и остановила свой выбор Люси: сейчас мои ногти будут как перезрелые вишни. Она открутила крышечку, положила перед собой левую руку и маленькой кисточкой аккуратно принялась наносить лак на ногти, время от времени любуясь проделанной работой. Ей очень нравилось, как поблескивает лак, особенно на ногте большого пальца. Вообще-то ногти у нее были очень красивые, длинные и ровные. Они еще со школы были гордостью Люси. Она очень внимательно следила за их состоянием.
Когда Люси покрасила ногти левой руки, то долго размахивала растопыренными пальцами, отводя руку от себя как можно дальше, любуясь результатом. Едва лак высох, она положила перед собой правую руку и с сожалением подумала: вот левой-то рукой красить не очень удобно. Хорошо бы, чтобы ей кто-нибудь помог. Но вокруг никого не было, да и вообще она была единственной женщиной во всем полицейском участке.
«А что, если взять и попросить специального агента, чтобы он помог ей покрасить ногти?» От этой мысли Люси развеселились
Но окончить работу Люси не дал мужчина, который решительно отворил дверь в полицейский участок и почему-то остановился на пороге. Девушка оторвала взгляд от блестящего лака и посмотрела на дверь. Там стоял мужчина в черных брюках, черной рубашке и черных башмаках. Левый рукав его рубашки был засунут под ремень брюк.
Мужчина придержал дверь ногой, пригнулся и поднял большой тяжелый чемодан. Вместе с чемоданом он и вошел в полицейский участок. Люси вопросительно смотрела на него, ожидая, что мужчина обратится к ней. — Извините, — поймав на себе пытливый взгляд секретарши, сказал мужчина.
Он поставил чемодан у своих ног и повернулся к Люси. — Извините, шериф Трумен здесь?
Люси не нашлась, что и ответить. Но уже через мгновение она, громко выговаривая каждый звук, произнесла: — Шериф Трумен в данный момент занят. Но, может быть, я смогу чем-нибудь помочь?
Люси говорила так, как будто она была самым главным человеком в полицейском участке, вся работа и все остальное держалось на ней. — Знаете, девушка, он, собственно говоря, не назначал мне встречу. — Тогда зачем вы пришли, — изумилась Люси. — Знаете, он просил меня заехать, когда у меня будет свободное время, — мужчина прошелся по холлу полицейского участка. — И вот представился подходящий случай и я здесь.
Мужчина слегка улыбнулся. Его небритое лицо, на первый взгляд такое суровое, сразу преобразилось и стало добродушным и немного утомленным. — Какое у вас к нему дело? — официально спросила Люси. — Знаете, девушка, я приехал предложить ему готовую обувь, — и мужчина сделал движение рукой, указывая на свой большой чемодан, стоящий посреди холла полицейского участка.
Люси взглянула на чемодан, но ничего примечательного в нем не заметила, разве что чемодан был довольно старый и очень вместительный. — Обувь? — сама себе сказала Люси, — готовую обувь? — и вновь вернулась к покраске ногтей на правой руке.
Люси не соврала этому однорукому мужчине. Шериф и в самом деле был очень занят. Он находился в камере для допросов и разговаривал с Джозефом.
На столе между ними лежал диктофон. Из его динамика слышался голос Лоры Палмер. Там крутилась кассета, которую Джозеф нашел в кокосовом орехе доктора Джакоби. — А вот и мама идет. Она, как каждый день заведено в нашем доме, несет мне молоко с печеньем, как будто я маленькая девочка. Я слышу ее шаги на лестнице. Пока, позже договорю, — послышался щелчок. — Это все, — сказал Джозеф.
Шериф выключил свой диктофон. Они были в камере для допросов вдвоем и разговаривали друг с другом вполне доверительно. Ведь шериф и Джозеф давно были знакомы и отношения между ними были вполне приятельскими. — Ты взял эту пленку в кабинете Джакоби? — спросил шериф, глядя в глаза парню. — Да. — А как ты попал к нему в дом? — Дверь была открыта, — невозмутимо сказал Джозеф. — Откуда ты знал, что его нет дома? Ты уверен, что дверь была открыта? — Конечно, я постучал и вошел. — Джозеф, ты знаешь, как это может называться? Это может называться — кража со взломом. — Но я же ничего не ломал, Гарри. Дверь была открыта, и я вошел. — Ты был один? — Да. — Хорошо, Джозеф, я знаю, что ты пытался нам помочь, но некоторые могут посмотреть на это совсем по-другому. В баке твоего мотоцикла обнаружен кокаин.
Джозеф напрягся: — Но ведь вы знаете, что не я положил его туда, — Джозеф, как бы преодолевая барьер, перешел в разговоре с шерифом на «вы». — Гарри, на этой пленке Лора говорит о каком-то таинственном человеке. Гарри, но ты же веришь мне, что это не я положил кокаин в бак своего мотоцикла? — Возможно, ну а кто тогда? — Я думаю, что это Бобби и Майкл сделали. — Возможно, — снова сказал шериф. — Так вот, Гарри, на пленке Лора говорит о каком— то странном человеке. — Красный корвет? — спросил шериф. Джозеф кивнул головой. — Лео Джонсон? — Может быть. Но, во всяком случае, не Жак Рено.
Шериф задумался. Во всем этом деле Лоры Палмер были одни загадки, и Гарри Трумен понимал, что сам ом решить их не сможет.
А Джозеф продолжал: — Гарри, послушай, я вспомнил об этом, когда услышал из диктофона голос Лоры: «этот парень умеет разжечь во мне настоящий огонь» — говорила тогда Лора. — Я помню ночь, когда она только еще начала со мной встречаться, когда еще принимала наркотики. И вот, в ту ночь Лора принялась твердить какие-то странные стихи про огонь. Она была прямо как в дурмане.
Шериф напряженно слушал воспоминания Джозефа, ведь ему предстояло выловить в этом потоке слов именно то, что приведет к разгадке. — Так вот. Лора твердила и твердила, все время повторяя стихи про огонь. Потом она внезапно остановилась и спросила: «А тебе не хочется поиграть с огнем, мальчик? Тебе не хочется поиграть с Боббом?»
Джозеф смолк. А шериф спросил:— Что же хотела сказать этим Лора? — Не знаю, — ответил Джозеф. — Лора вообще говорила много странных вещей тогда. Некоторые из них я даже не помню, тогда не воспринимал. Это теперь некоторые из них всплывают в моей памяти, потому что я знаю, что Лора мертва.
Шериф покачал головой. — А вот эти слова про огонь и Бобба мне запомнились. Они и сейчас звучат в моей голове.
Тут двери помещения, где разговаривали Гарри и Джозеф открылись. Вошли Дэйл Купер и Хогг. Настроение доверительности и спокойствия, которое царило до этого в камере, исчезло.
Дэйл вошел решительно и тут же обратился к Джозефу:— Так, парень, приступим. Я знаю, что вторая половина медальона Лоры у тебя, — Дэйл протянул руку так, как будто хотел тут же получить медальон.
Хогг, широко расставив ноги и скрестив руки на груди, стал в дверях, как бы преграждая путь к отступлению. — Откуда? — изумился Джозеф.
Гарри Трумен строго посмотрел на парня. Джозеф запустил руку в карман и вытащил половинку золотого сердечка на серебряной цепочке. — Это было в кабинете доктора Джакоби, — признался Джозеф, опуская в протянутую руку Дэйла медальон. — Это было в кокосовом орехе, — уточнил Джозеф. — В кокосовом орехе? — переспросил Дэйл Купер и потом обернулся к Хоггу, — отведите этого парня обратно в камеру, а мы тут немного поговорим.
Хогг потрепал Джозефа по плечу и вывел его в коридор. — Не расстраивайся, все будет нормально, — прошептал он ему в ухо. — Ты думаешь? — спросил Джозеф. — Конечно, ведь ты же ни в чем не виноват. — Мне кажется, — сказал Джозеф, — даже Гарри мне не верит до конца. — Но ты же не говоришь ему всю правду? Он должен ее из тебя вытаскивать, — проговорил Хогг.
Дэйл Купер, оставшись наедине с шерифом, повторил:— Кто бы мог подумать: в кокосовом орехе! Откуда у Джакоби кокосовый орех?
Гарри вскочил из-за стола. — Дэйл, откуда ты узнал, что у Джозефа этот медальон? — Ведь Лора и Джозеф были влюблены друг в друга. Поэтому я вполне справедливо решил, что сердечко Лора разделила с Джозефом. — Но почему же Джозеф сразу не сказал мне, — удивился шериф. — Ну, тут можно рассуждать по-разному, — сказал Дэйл. — А как ты думаешь? — Может, Джозеф слишком дорожил этим сердечком… — Не думаю, — покачал головой шериф. — А может, он был просто кем-то напуган, и поэтому ничего не сказал о медальоне. — Тоже, не очень-то похоже. Джозеф не из пугливых. — Ну, тогда, если хочешь, объясни себе это по-другому, — сказал Дэйл. — Я как не стараюсь — не могу, — ответил шериф. Я слишком хорошо знаю Джозефа. — Ну, тогда я тебе подскажу еще один вариант. Может, он связан с кем-то словом молчать об этом сердечке. Может, у него есть какая-то тайна, которую он не может тебе выдать, Гарри, несмотря на то, что он твой друг.
Шериф согласно кивнул головой. — Такое объяснение мне больше нравится, Дэйл, потому что ты временами начинаешь рассуждать как. — Альберт Розенфельд…— Это не так уж и плохо, — сказал Дэйл. — Если бы я был Альбертом Розенфельдом, может быть, я уже знал бы имя убийцы Лоры Палмер. — Но, послушай, — изумился Гарри, — но медальон-то был не у Джозефа, а у Джакоби. Как ты об этом узнал? — Ну, Гарри, иногда просто везет. Да, этот Джакоби… Ничего себе типчик! Психиатр, психоаналитик… — говорил Дэйл, держа в руках половину золотого сердечка. — Секретарша шерифа Твин Пикса Люси уже добралась кисточкой до мизинца правой руки. Она уже приготовилась провести аккуратную линию по ногтю, когда распахнулась дверь полицейского участка.
Люси недовольно поморщилась:— Вечно отвлекают от важных мероприятий.
Она вскинула свой взгляд от бутылочки с лаком и от кисточки, на кончике которой медленно густела вишневая капля лака.
В дверь не спеша, вошла девушка в черных очках.
Люси с изумлением смотрела на сигарету, дымящуюся в ее пальцах, на короткую юбку, на длинные стройные ноги, на туфли на длинных каблуках.
Девушка небрежно повернула голову вправо, потом влево, небрежно сбила пальцем пепел прямо на пол, еще раз затянулась, выпустила дым и только потом остановила свой взгляд на Люси. Та, не веря своим глазам, оглядывала посетительницу.
Наконец, она узнала, кто перед ней. Но от догадки ей не стало легче. — Донна? — прошептала Люси, удивленная столь экстравагантным видом девушки и ее красотой, — ты? — выдавила она из себя. — Привет, Люси, — сказала Донна голосом, каким обычно обращаются к прислуге в дорогих отелях.
Люси, чтобы как-то избавиться от замешательства, охватившего ее, ткнула кисточкой в мизинец, но промахнулась и замазала лаком нижнюю фалангу пальца. — Черт! — прошептала она в сердцах. — Я пришла повидаться с Джозефом, — сказала Донна.
Она говорила так, будто он ее муж и сидит в тюрьме не менее десяти лет, а ее посещения тюрьмы сделались чем-то обычным и очень привычным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67