https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_vanny/Grohe/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Где же ты была все это время, до того как пришла ко мне около полуночи?
— Только две фигуры были спрятаны в саду Давида, — ответила девушка. — Те, которые мы с Валентиной взяли с собой из Монглана: золотой слон и серебряный верблюд. Остальные шесть принесла сестра Клод, она из другого аббатства. Насколько я знаю, она прибыла в Париж накануне утром. У не не было времени как следует спрятать их, и было слишком опасно брать их на встречу с нами. Однако сестра Клод умерла и лишь Валентине успела сказать, где спрятала фигуры. |
— Но ведь они у тебя?! — Талейран показал на драгоценные фигуры, которые до сих пор были разбросаны среди простыней. Ему померещилось, что он чувствует исходящее от них тепло. — Ты сказала, в тюрьме были солдаты, члены трибунала и еще много других людей. Как ты смогла узнать от Валентины, где лежат фигуры?
— Ее последние слова были: «Вспомни привидение!» Затем она несколько раз повторила свое имя.
— Привидение? — в смятении повторил Талейран.
— Я сразу сообразила, что она имеет в виду. Это касалось твоего рассказа о привидении кардинала Ришелье.
— Ты уверена? Хотя ты, конечно, права, поскольку эти фигуры здесь. Однако я не представляю, как можно было найти их по такому скудному намеку?
— Ты рассказал нам, что был священником в Сан-Реми, затем уехал в Сорбонну, где и увидел в часовне привидение кардинала Ришелье. Как ты знаешь, фамильное имя Валентины — де Реми. Я сразу догадалась, что предок Валентины Жерико де Реми был похоронен в часовне Сорбонны, неподалеку от гробницы кардинала. Вот что она пыталась мне сказать. Фигуры были спрятаны там. Я вернулась к часовне в сумерках, там же нашла свечу, горевшую на могиле предка Валентины. При ее слабом свете я принялась обыскивать часовню. Прошло несколько часов, прежде чем мне удалось обнаружить на полу слабо держащуюся плитку, частично скрытую под могильной плитой. Подняв ее, я разрыла землю и достала оттуда фигуры, затем как можно быстрей побежала сюда, на рю де Бон.
Мирей остановилась, чтобы перевести дыхание.
— Морис, — сказала она, положив голову ему на грудь, и прижалась к нему так тесно, что он почувствовал биение ее сердца. — Думаю, была еще одна причина, по которой Валентина упомянула о призраке. Она пыталась сказать мне, чтобы я обратилась к тебе за помощью, чтобы доверилась тебе.
— Чем же я могу помочь, дорогая? — спросил Морис. — Я сам узник здесь, во Франции, пока не получу паспорт. Ты ведь понимаешь, что обладание этими фигурами грозит нам обоим большой опасностью.
— Нет, если мы узнаем тайну, которая заключена в этих шахматах. Тайну, касающуюся власти. Узнав ее, мы сможем ею воспользоваться, не так ли?
Мирей выглядела такой смелой и серьезной, что Талейран не мог не рассмеяться. Он склонился над ней и принялся целовать ее обнаженные плечи. Несмотря на все, он почувствовал, как в нем снова разгорается желание. И тут в дверь спальни тихонько постучали.
— Монсеньор, — сказал через дверь Куртье. — Мне жаль беспокоить вас, но во дворе ждет человек.
— Меня нет дома, Куртье, — сказал Талейран. — Ты же знаешь.
— Но, монсеньор, — сказал слуга, — это посланник от мсье Дантона. Он принес паспорт.
В девять вечера Куртье сидел на полу кабинета хозяина, его строгий жакет лежал на стуле, рукава рубахи были засучены. Слуга усердно заколачивал последний из ящиков с книгами, что были расставлены по всей комнате. Книги валялись везде. Мирей и Талейран сидели между стопками книг и пили бренди.
— Куртье, — сказал Талейран, — завтра ты отправишься в Лондон вместе с этими ящиками. Когда прибудешь туда, спроси нотариусов мадам де Сталь, они покажут тебе жилье и дадут ключи от него. И еще: пусть никто, кроме тебя, не прикасается к этим ящикам. Не спускай с них глаз и не распаковывай, пока не приедем мы с мадемуазель Мирей.
— Я говорила тебе, — сухо заметила Мирей, — что не смогу поехать с тобой в Англию. Я хочу лишь вывезти фигуры из Франции.
— Моя дорогая девочка, — начал Талейран, гладя ее по волосам, — мы уже все обсудили. Я настаиваю, чтобы ты воспользовалась моим паспортом. Скоро я получу еще один. Тебе нельзя больше оставаться в Париже.
— Моей главной задачей было уберечь шахматы от рук этогр ужасного человека и других, подобных ему, — возразила Мирей. — Валентина сделала бы то же самое. Другие монахини могут появиться в Париже, ища спасения. Я должна остаться и помочь.
— Ты храбрая девочка, — сказал Морис. — Тем не менее я не могу разрешить тебе остаться одной в Париже, и ты не можешь вернуться обратно к дяде. Когда приедем в Лондон, мы вместе решим, что нам делать дальше с этими фигурами.
— Ты не понимаешь, — холодно произнесла Мирей, поднимаясь со стула. — Я не говорила, что собираюсь оставаться в Париже.
Достав из саквояжа, стоявшего рядом со стулом, шахматную фигуру, она подошла с ней к Куртье и отдала ее слуге. Это был конь. Блестящий золотой жеребец, которого она разглядывала утром. Куртье осторожно взял его. Девушка почувствовала огонь, пробежавший по руке, когда она отдавала фигуру. Куртье осторожно спрятал коня под фальшивое дно и засыпал стружками.
— Мадемуазель, — серьезно сказал он со смешинкой в глазах. — Все в порядке. Ручаюсь головой, что ваши книги благополучно прибудут в Лондон.
Мирей протянула руку, и он тепло пожал ее. Девушка повернулась к Талейрану.
— Я ничего не понимаю, — раздраженно начал он. — Сначала ты отказываешься ехать в Лондон из-за того, что должна остаться в Париже. Затем заявляешь, что не намерена оставаться здесь. Пожалуйста, объясни.
— Ты поедешь в Лондон с фигурами, — сообщила Мирей, и неожиданно в ее голосе появились властные интонации. — У меня иная миссия. Я напишу аббатисе, сообщу ей о своих планах. Деньги у меня имеются. Мы с Валентиной были сиротами. Ее имущество и титул должны перейти ко мне по наследству. Пока я не завершу свои дела, я попрошу, чтобы в Париж прислали другую монахиню.
— Но куда же ты отправляешься? Что будешь делать? — спрашивал Талейран. — Ты, молодая женщина, без семьи…
— Я уже все обдумала, — сказала Мирей. — Есть одно незаконченное дело. Я в опасности, пока не раскрою тайну фигур. Способ узнать ее только один — отправиться туда, где они появились.
— Господи! — фыркнул Талейран. — Ты рассказала мне, что шахматы были вручены Карлу Великому мавританским правителем Барселоны! Все произошло почти тысячу лет назад. Полагаю, след слегка остыл за это время. Барселона едва ли является пригородом Парижа. Я не могу позволить тебе разъезжать по всей Европе в одиночестве!
— У меня нет планов относительно Европы, — улыбнулась девушка. — Мавры ведь пришли не из Европы, а из Мавритании, из сердца пустыни Сахара. Следует начать с их изначальной родины, чтобы разгадать смысл…
Она взглянула на Талейрана своими непостижимыми зелеными глазами, и он удивленно посмотрел на нее в ответ.
— Я поеду в Алжир, — сказала Мирей. — Туда, где начинается Сахара.
Центр доски
В кокосах часто находят скелеты мышей. Тощим и голодным легко проникнуть в орех, но куда трудней оттуда выбраться, став жирными и умиротворенными.
Виктор Корчной, русский гроссмейстер. Шахматы — моя жизнь.
Тактика есть наука о том, как поступать, когда выход есть.
Стратегия — наука о том, как поступать, когда выхода не имеется.
Савелий Тартаковер, польский гроссмейстер
Такси везло меня к дому Гарри. В моей душе царило смятение, какого я в жизни не испытывала. Когда Мордехай подчеркнул, что я присутствовала при двух смертельных исходах, это только усилило болезненное ощущение, что весь этот цирк имеет отношение ко мне. И Соларин, и предсказательница предупреждали не кого-нибудь, а меня. И это я нарисовала человека на велосипеде, который вдруг завел привычку появляться в реальной жизни. Почему? При чем тут я?
Мне хотелось задать Мордехаю множество вопросов. Похоже, этот старик знал гораздо больше, чем рассказал. К примеру, он упомянул, что знаком с Солариным. Откуда мне знать, может, они продолжают поддерживать отношения?
Когда мы прибыли к Гарри, швейцар вышел, чтобы открыть нам дверь. В такси мы почти не разговаривали. Войдя в лифт, Лили наконец сказала:
— А ты, похоже, понравилась Мордехаю.
— Он очень сложный человек.
— Ты не единственная, кто так считает, — заявила она, когда двери лифта открылись на нужном этаже. — Даже когда я побеждаю его в шахматы, я всегда ломаю голову над тем, какие комбинации он мог использовать, но почему-то этого не сделал. Я доверяю ему больше, чем кому-либо, но у него всегда есть секреты. Кстати, о секретах: не упоминай о смерти Сола, Пока мы не узнаем больше.
— Мне действительно следовало пойти в полицию, — сказала я.
— Они будут очень удивлены, что тебе понадобилось столько времени, чтобы сообщить о происшествии, — заметила Лили. — Возможно, тебе придется отложить поездку в Алжир лет этак на десять.
— Не подумают же они, что я…
— А почему бы и нет? — спросила она, подойдя к дверям квартиры Гарри.
— Вот они! — воскликнул Ллуэллин из гостиной, когда мы с Лили вошли в большой, отделанный мрамором холл и отдали прислуге свои пальто. — Опаздываете, как всегда! Где вы обе пропадали? Гарри на кухне, готовит обед.
Пол в круглом холле состоял из черно-белых квадратов, как шахматная доска. На стенах между мраморными колоннами висели итальянские пейзажи, выполненные в серо-зеленых тонах. В центре журчал небольшой фонтан с чашей, обвитой плющом.
Слева и справа были широкие мраморные ступени с завитками на торцах. Те, что справа, вели в парадную столовую, где был накрыт на пятерых обеденный стол красного дерева. Слева располагалась гостиная. Там, в кресле, обитом темно-красной парчой, сидела Бланш. Безобразного вида китайский комод с лакированными красными и золотыми ручками возвышался в дальнем конце комнаты. Налет древности, как в антикварном магазине Ллуэллина, лежал на всем. Сам Ллуэллин пересек комнату, чтобы поприветствовать нас.
— Где вы обе пропадали? — спросила Бланш, когда мы спустились с лестницы. — Коктейли и закуски были час назад,
Ллуэллин чмокнул меня и пошел предупредить Гарри о нашем приходе.
— Мы заболтались, — сказала Лили.
Она тяжело плюхнулась в свободное кресло и взяла в руки журнал.
Из кухни появился Гарри с большим подносом, нагруженным закусками. На Гарри был поварской передник и большой колпак. В этом наряде он здорово смахивал на гигантскую рекламу быстрых дрожжей.
— Я слышал, как вы пришли, — сказал он, сияя. — Пришлось отослать прислугу, чтобы не лезли с советами, когда я готовлю. Потому я сам и принес закуски.
— Лили говорит, что они проболтали все это время, можешь себе представить? — сказала Бланш:, когда Гарри поставил поднос на край стола. — И едва не сорвали нам ужин.
— Оставь их в покое, — ответил Гарри и незаметно от жены подмигнул мне. — Девочки в их возрасте и должны быть чуточку своевольными.
Гарри всегда придерживался мнения, что стоит мне проявить немного желания, и все мои положительные качества распространятся на Лили, будто заразная болезнь.
— Посмотри, — сказал он мне, указывая на поднос с закусками. — Это икра и сметана, это яйцо с луком, а это мое фирменное блюдо: рубленая печенка со смальцем. Матушка передала мне их секретный фамильный рецепт на смертном одре.
— Пахнет великолепно, — сказала я.
— А это копченый лосось под сырным соусом, на случай, если икра тебе не понравится. Я хочу, чтобы половина была съедена до моего прихода. Ужин будет готов через полчаса. — Он снова подмигнул мне и вылетел из комнаты.
— Копченый лосось, бог мой! — сказала Бланш таким тоном, словно почувствовала приближение головной боли. — Дайте мне его.
Я подала ей лососину и взяла немного себе. Лили зависла над подносом с закусками и принялась их уничтожать.
— Хочешь немного шампанского, Кэт? Или еще что-нибудь?
— Лучше шампанского, — сказала я ей, когда вернулся Ллуэллин.
— Я налью, — предложил он, подходя к бару. — Шампанское для Кэт, а что для тебя, моя прекрасная племянница?
— Виски с содовой, — ответила Лили. — А где Кариока?
— Маленького безобразника удалили на вечер. Нет необходимости наблюдать, как он клянчит закуску.
Поскольку Кариока всегда пытался укусить Ллуэллина за ногу, неприязнь, которую брат Бланш испытывал к собаке, вполне можно было понять. Пока Лили дулась, Ллуэллин вручил мне бокал пенящегося шампанского. Затем он вернулся к бару, чтобы смешать виски с содовой.
После обещанного получаса, на протяжении которого мы успели умять большую часть закусок, Гарри вышел из кухни в темно-коричневом бархатном смокинге и сделал нам знак садиться. Лили и Ллуэллин сели с одной стороны стола, Бланш и Гарри — с другой, мне досталось место во главе. Мы расселись, и Гарри налил вина.
— Давайте выпьем за отъезд нашего дорогого друга Кэт. Со времени знакомства это первый случай, когда она надолго покидает нас.
Все чокнулись, и Гарри продолжил:
— Прежде чем ты уедешь, я дам тебе список лучших ресторанов Парижа. В «Максиме» или в «Тур д'Аржан» тебе стоит только назвать метрдотелю мое имя, и тебя примут как принцессу.
Я должна была сказать ему. Теперь или никогда.
— Кстати, Гарри, — сказала я. — Я пробуду в Париже только несколько дней, после этого я отправляюсь в Алжир.
Гарри глянул на меня, рука с поднятым бокалом застыла в воздухе. Затем он резко поставил его на стол.
— В Алжир? — спросил он.
— Я отправляюсь туда работать, — объяснила я. — Пробуду там целый год.
— Ты собираешься жить с арабами?
— Ну, это ведь Алжир.
Все за столом замолчали, и я оценила их попытку не вмешиваться в мои дела.
— Почему ты едешь в Алжир? Ты что, сошла с ума? Может, существует какая-то причина, о которой я не знаю?
— Меня посылают совершенствовать компьютерную систему для ОПЕК, — объяснила я ему. — Это нефтяной консорциум. Он представляет организацию стран-экспортеров нефти, один из его центров располагается в Алжире.
— Что это за консорциум? — спросил Гарри. — Толпа людей, которые не знают, как выкопать яму в земле? Четыре тысячи лет арабы кочевали по пустыне, направляясь туда, где больше нравилось их верблюдам, и при этом не производили абсолютно ничего!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91


А-П

П-Я