Я отправился восвояси. Джастин находился в другой, рекламной, выгородке. Я помахал ему рукой. Он рассеянно помахал в ответ: подобно многим хорошим брокерам, он, казалось, обладал круговым зрением. Выйдя из здания, я свернул налево и направился прямо в проход между двумя кварталами. Письменный стол Мэри Эллен находился на восемнадцатом этаже в комнате, забитой справочниками и телефонами усложненной конструкции; я обнаружил там фото Фрэнки и, к своему удивлению, фотографию «Фреи» — кеча, на котором мы дрейфовали вдоль Вест-Индии.
Приглашение лежало на книжной полке. Оно было украшено гербом и множеством золотых листьев. В нем говорилось, что «Королевская флотилия» является клубом для претендентов на Кубок Америки в предстоящем розыгрыше. Я сунул приглашение в карман, сел за стол и позвонил Джону Грину, работающему в судоходной компании. Я представился.
— Кто-кто? — переспросил он.
— Мик Сэвидж. Я просил Мэри Эллен Соумз помочь связаться с вами.
— Да, знаю, — сказал он. — Вы моряк, верно? Ну разумеется. Я столько слышал о вас.
— От кого же?
— От Мэри Эллен, конечно. Ее невозможно было остановить. Страшно досадно.
Грин рассмеялся, дабы показать, что он шутит.
— Так чем могу быть полезен?
— У меня есть названия нескольких компаний. Я хочу узнать некоторые имена: главы компаний, владельцы судов.
— Будем стараться, — сказал Грин. — Что за компании?
Передо мной предстали их названия, словно я читал по папкам Тибо.
— "Трэнспортс Дренек", — начал перечислять я. — Агентство «Джотто», «Лайнс Этуаль». Это все во Франции. И «Хоуп Чартер» в Гибралтаре.
— Хорошо, — пообещал Грин. — Ударю по волшебным кнопкам. Приходите, выпьем чаю.
Я также позвонил Джемайме Паттисон в «Ллойд лист» — издание, отслеживающее перемещение судов по всему миру.
— Хотелось бы проследить экипаж судна под названием «Поиссон де Аврил», затонувшего неподалеку от Дакара, — сказал я. — Сможете помочь?
— Думаю, что смогу постараться, — сказала Джемайма, рослая женщина, с которой я познакомился, работая на Джастина.
— Я подкуплю вас ужином.
— Отлично! — согласилась она.
Джемайма во всеуслышание заявляла, что восхищается моими подвигами на море.
— На этих условиях, — она сделала ударение на первом слове.
Я положил трубку и направился к Грину.
Он обитал за Фаррингтон-роуд в маленьком подвальчике, полном старых пластиковых кофейных чашек и освещенном рядом компьютерных экранов. Грин был невысок, толст и темнокож, с крючковатым носом и очками, в которых, словно рыбы на рифе, плавали экраны. Он заговорил, едва я появился на пороге.
— Мэри Эллен! Такая хорошенькая! Всеобщая любимица в страховых кругах, хотя вы вряд ли желаете слышать это, будучи ее мужем. Однако преданная вам, должен сказать. По меньшей мере — на восемьдесят процентов. Но вы, конечно же, вовсе не хотите слушать толстяка вроде меня, разглагольствующего о женщине, которую вы любите. Вас интересуют эти противные компании, я же настроен порассуждать о человеческих эмоциях. Вечная тема моей жизни.
Грин припомнил, что приглашал меня выпить кофе, и отправил за ним секретаря.
— Ну хорошо, — сказал он. — Мне неизвестно, зачем вы хотите узнать об этих старикашках. Но это удача, что вы пришли ко мне, поскольку в любом другом месте вас, вероятно, разочаровали бы.
Толстые пальцы Грина забегали по клавишам, производя звуки, напоминающие отдаленную пулеметную очередь.
— Я оформлю это. По существу, вам известно, что на одну треть компанией «Трэнспортс Дренек» владеет Тибо Леду. И что «Лайнс Этуаль» и агентство «Джотто» полностью принадлежат разным компаниям-учредителям. Дело выглядит так, будто распадается на несколько не связанных друг с другом задачек. И конечно же, «Хоуп Чартер» — совершенно отдельный вопрос, поскольку компания, владеющая судном «Серика», гибралтарская.
Грин сделал паузу.
«Да, черт побери, — подумал я. — Насколько нам известно».
Вошла секретарь с кофе, который, несмотря на то что был налит в пластиковые чашки, имел привкус картона.
Грин внимательно посмотрел мне в лицо.
— Но, — продолжил он, — у меня свои методы. В базах данных имеются все сведения. А я — очень хороший специалист по базам данных, хотя и не принято самому себя расхваливать.
Он снова замолчал.
— И что же? — спросил я.
— Держателем главного пакета акций всех этих компаний является одна и та же компания «Атлас Индастриен» в Люксембурге.
— Всех этих компаний?!
— Да. И, к вашему удовольствию, я получил полный список компаний, чьи контрольные пакеты акций принадлежали «Атлас Индастриен» за последние тридцать лет.
Грин нажал клавишу. Застрекотал принтер.
— Благодарю вас, — сказал я. Во рту у меня пересохло, ладони увлажнились. — Кто же владеет «Атлас Индастриен»?
— Увы! — развел руками Грин. — Это трудно сказать. Мы говорим о корпоративной среде, где люди сочтут себя болтливыми, даже если попросят положить им сахар в кофе. Но я попытаюсь выяснить, ради красоты Мэри Эллен.
Он пожал плечами.
— Все же вам следует свыкнуться с мыслью, что перед нами кирпичная стена.
Секретарь в приемной агентства «Джотто» назвала Креспи хозяином. Но на самом деле собственник агентства — «Атлас Индастриен». Означает ли это, что Креспи и представляет «Атлас Индастриен»?
Я попросил Грина по возможности выяснить это. И распрощался, прихватив список компаний, контрольным пакетом акций которых владела люксембургская компания.
Я просмотрел его в такси, доставившем меня в «Синдж» — маленький скверный отель на Рассел-сквер, в котором я часто останавливался, когда бывал в Лондоне и Мэри Эллен оказывалась слишком занята, чтобы приютить меня в своей квартире. Самое лучшее, что было в отеле, — это его превосходная телефонная система и большой, с исцарапанным стеклом стол в уголке. Я уселся за него и принялся накручивать номер Джемаймы.
— А, — ответила она. — Это вы. Я всегда любила бывать в «Савой-гриль».
— Простите?
— Я по поводу нашего ужина.
Я почувствовал, что улыбаюсь в телефонную трубку.
— И что же уверило вас в том, что наш ужин состоится?
— Спиро Калликратидис, — сказала Джемайма. — Капитан недавно оплаканного «Поиссон де Аврил». Он доставил судно «Милгон Свон» с грузом леса из Дакара в Кардифф, пришвартовался в Кардиффе вчера.
У меня перехватило дыхание.
— Вот те на! — выдохнул я. — И кто же владелец «Милгон Свон»?
— "Данби Фрейт".
Я пробежал карандашом по списку компаний «Атлас Индастриен».
— Ну как, удовлетворены? — спросила Джемайма. — Алло!
Я отыскал «Данби Фрейт» на первой же странице, непосредственно под «Верфью Палмиер».
— Еще как! — воскликнул я.
— Так когда ужин?
— К сожалению, я оставил свою записную книжку-календарь в другом костюме. Я перезвоню.
— А я пока отдышусь, — сказала Джемайма. — До свидания, дорогой.
Я сбежал вниз по ступенькам, добрался до Паддингтона и успел на пятичасовой поезд в Кардифф.
В Бристоле пошел дождь: душный и сильный, он одолел неэффективное воздушное кондиционирование и наполнил вагон запахом мокрой одежды, которую обычно носят запросто. Уэльс выглядел сумрачным, а по мере продвижения поезда среди зловещих террас Кардиффа и все более грязным. Но я приехал сюда не для того, чтобы принимать солнечные ванны. Я пытался заработать на жизнь, выясняя, что именно мой старый друг Тибо делал как член правления компании, промышляющей мошенничеством со страховками, и почему ее страховые брокеры, похоже, жаждут увидеть его мертвым.
Нужен настоящий тропический ливень, чтобы сбить пламя любопытства подобного рода. Я попросил таксиста доставить меня к портовому бассейну для стоянки коммерческих судов. Мы выехали из города и двинулись сквозь монотонный пейзаж, где лужи были черны от угольной пыли, а за проволочными ограждениями мрачнели груды ржавеющего металлического лома.
Такси остановилось на набережной. Рядом покачивалось небольшое грузовое судно. Оно было красного цвета: отчасти благодаря свинцовому сурику, отчасти — из-за ржавчины. «Милгон Свон» — было начертано на его корме белыми облупившимися буквами. Загорелый мужчина в потрепанном черном дождевике, опершись на перила, наблюдал, как дождь образует круги в лужах. Я взбежал по сходням.
— Чудный денек, — пошутил я. — Капитан на борту?
— Нет, — ответил человек в дождевике.
Похоже, он не интересовался людьми, которые отпускают глупые шутки, разыскивая его капитана.
— Где бы я мог его найти? — спросил я, выказывая свой ирландский акцент.
— Вам это не удастся.
— Боже мой! Неужели? — воскликнул я в беглой манере графства Уотерфорд. Моя рука вынырнула из кармана с десятифунтовой банкнотой.
— "Адмирал Бенбоу", — промолвил человек в дождевике и, не глядя на меня, выдернул десятку из моей руки.
Я вернулся к такси.
«Адмирал Бенбоу» оказался красно-кирпичной пивной, когда-то бывшей частью террасы. Последняя была разрушена, и потому ныне пивная стояла сама по себе. Окон ее не мыли, вероятно, уже год, в течение которого тяжелые грузовики швыряли из луж на стекла вязкую похлебку из угольной пыли. Под никотиново-желтым потолком бара горела электрическая лампочка. В углу пульсировала соковыжималка. Там находилось с полдюжины мужчин, одетых в темно-синие комбинезоны, за исключением одного — на нем была влажная белая рубашка. Перед ним на стойке бара стояли три пустые банки из-под пива и кучкой лежали деньги. Я подошел к стойке с его стороны и, выказывая на всю катушку говор графства Уотерфорд, заказал бутылку крепкого ирландского портера. Никто не обратил на меня никакого внимания.
— Скверный денек, — обратился я к человеку в белой рубашке.
Он не ответил. Его лицо темнело тропическим загаром, черные волосы были влажны. Он не брился дня три.
— По секрету, капитан Калликратидис, — сказал я.
Он обернулся ко мне и спросил:
— Кто вы?
Банки из-под пива на стойке не были сегодня первыми: капитан уставился на меня пустыми, стеклянными глазами.
— Отойдем, — предложил я.
— Не хочу.
— У меня есть к вам предложение.
— Какое же?
Бармен с носом, привыкшим соваться в чужие дела, повидавший немало драк, наблюдал за нами.
— "Поиссон де Аврил", — сказал я.
Что-то произошло с лицом Калликратидиса: морщины углубились, глаза сузились. Он не желал говорить о «Поиссон де Аврил». Я совершил тактическую ошибку, упомянув судно. Я глянул в зеркало за стойкой бара, присматривая пути к отступлению. Воздух был насыщен дымом, потом и ожесточенностью.
— Я из главного офиса, — соврал я.
Калликратидис смотрел на меня своими сузившимися глазами.
— Отойдем, — сказал я и указал на столик в углу.
Он послушался: с трудом встав на ноги, потащился через комнату. Я сел возле него под сине-желтой схемой изменения давления в шинах, приколотой кем-то к стене.
— Я могу обеспечить вам освобождение от ответственности.
Казалось, он проснулся.
— Вы о чем?
Калликратидис говорил с сильным греческим акцентом.
— В связи с затоплением судна «Поиссон де Аврил» будет проведено расследование. Два человека погибли в результате вашей преднамеренной акции. И вы, стало быть, повинны в убийстве.
Калликратидис положил на стол руки с толстыми искривленными пальцами и с такой силой вцепился в сосновую доску, что костяшки пальцев побелели. Он открыл рот, чтобы рявкнуть: «Заткнись!» Но сдержался.
— Я могу обеспечить вам освобождение от ответственности, — вновь сказал я.
— Неприкосновенность? — переспросил Калликратидис так, словно не понимал, что означает это слово. Его лицо блестело от пота.
— Хотите выпить? — спросил я. Ожесточенность сошла с лица Калликратидиса. — Еще пива? Или стаканчик виски?
— Пива, — сказал он. — Мне нельзя алкоголя: желудок барахлит.
Я взял ему пиво, а себе — портер, надеясь, что он не слишком пьян.
— Так как насчет этого?
— Насчет чего?
— Насчет вашего освобождения от ответственности. Подумайте об этом.
В его черных с желтинкой глазах мелькнула искра понимания.
— Кто вы?
— Работаю на страхователей.
Я вытащил из кармана листок бумаги, нацарапал на нем номер телефона Мэри Эллен и пододвинул его через стол Калликратидису. Он сгреб листок и сунул его в нагрудный карман рубашки.
— А вознаграждение? — потребовал Калликратидис.
— Какое еще вознаграждение?
— Неприкосновенность — это хорошо, — объяснил он. — Но если я проболтаюсь, то останусь без работы. Так что я нуждаюсь и в деньгах.
День тянулся уже так долго. Я был разгоряченным и потным, а портер по вкусу напоминал чернила. Я чувствовал, как мое терпение лопается по швам, подобно раздутому флагу.
— Это ваш единственный шанс отмазаться от убийства и от мошенничества.
— Так какое вознаграждение? — настаивал Калликратидис.
— Не знаю.
— Так узнайте!
— Десять тысяч фунтов.
— Мало, — покачал он головой.
Я приказал себе сохранять спокойствие. Слова — ветер.
— Это все, что я могу предложить.
Наступило молчание. Наконец Калликратидис пожал плечами и сказал:
— Может, и рассказывать-то нечего.
Я наклонился к нему. С меня уже было довольно.
— Слушай, ты, — сказал я. — Собираешься, стало быть, схлопотать обвинение в убийстве? Отвергаешь шанс избежать его и получить заодно крупную сумму наличными? Да ты в своем уме?!
Лицо Калликратидиса выглядело как запотевшая шпатлевка. От него исходил неприятный запах.
— Десять тысяч фунтов и избавление от тюрьмы хороши, когда ты жив.
— Но ты жив.
— Если проболтаюсь, то протяну недолго.
Наполняя стакан, Калликратидис дребезжал банкой о стекло.
Я поднялся.
— Поторопись передумать, — изрек я. — Позвони по тому номеру до полуночи. Там сообщат, где я. В противном случае от закона тебе не уйти.
Я открыл дверь и шагнул под дождь. Воздух Южного Уэльса насыщен вредными газами, но после бара «Адмирал Бенбоу» он казался прямо-таки нектаром.
Я велел таксисту доставить меня в отель. Там мне предложили комнату, пропахшую дымом чужих сигарет. Позвонив Мэри Эллен, я сообщил ей свой адрес и попросил отсылать моих телефонных абонентов по новому номеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41