Сервис на уровне сайт
Мол, что это солдатик в скверике один поделывает, когда его «собратья по оружию» в кафе напропалую веселятся? Больной, что ли? Поэтому и взгляды девиц были мимолетными, и они тут же переводили их на кафе. Вот тут уж их глаза загорались, но дальше этого дело пока не шло. Видать, не совсем созрели, чтобы внаглую, при всех, пойти к десантникам. Что поделаешь, не столица, здесь менталитет другой…
Однако слух о том, что в кафе «Минутка» гуляют бравые вояки, быстро распространился по Каменке.
Не успело стемнеть, как в кафе проскользнули две девицы постарше, лет двадцати, а затем Полынов увидел, как туда же нервной, дергающейся походкой зашла и напоившая его водицей русоволосая молодица.
Надо понимать, не дождалась его, служивого, сама решила счастья пытать.
Неожиданно к рыночным рядам подъехал знакомый Полынову «москвичек», из него выбрался Игорь и стал молча выставлять на прилавки перед каждым продавцом по упаковке своей фирменной воды «Серебряный ключ». У дверей кафе он выгрузил пять упаковок, затем зашел внутрь и через пару минут вернулся в сопровождении бармена. Бармен с сумрачным видом стал перетаскивать воду в кафе, а Игорь, сунув что-то в карман, обошел продавцов, опять ни слова не говоря, собрал с них деньги за товар, сел в машину и укатил.
Никита тяжело вздохнул. «Эх, Игорек, Игореша… – подумал он. – А первое впечатление ты на меня произвел прекрасное…» Только сейчас он соединил все нити воедино и кое-что понял. Монополией на торговлю водой в поселке Пионер-5 владел главарь криминальной группировки Бессонов, и естественно, что никто в округе без его ведома и благословения организовать производство газированной воды не посмел бы. Да и потом, откуда у владельца потрепанного «Москвича» или у его тестя – бывшего работника совхоза – деньги на приобретение технологической линии по газированию напитков? К тому же та беспрекословность, с которой продавцы и бармен приняли товар, говорила, что за спиной Игоря маячит чья-то внушительная тень.
Сумерки наконец опустились на Каменку, у рыночных рядов на столбе зажгли фонарь, и это обстоятельство не очень обрадовало Полынова. Свет достигал вездехода, и только его корма пряталась во тьме.
Придется «попотеть», чтобы незамеченным подлезть под днище…
И тут у одного из прилавков Никита увидел несуразную пару, при виде которой не смог удержаться от улыбки. Белобрысый пацан, продавший ему брикет пластида, появился в сопровождении пигалицы лет десяти. Была она в замызганном сарафанчике, босиком, как и ее кавалер, и такая же чумазая. По случаю вечера пацан, в дополнение к непомерно обширным штанам, натянул на себя такую же огромную майку, а в руке сжимал хворостину и то и дело похлопывал ею по штанине. Шел он чуть сбоку и сзади девчонки, поэтому создавалось впечатление, что он сопровождал не подружку, а гнал козу на выпас. Ни дать ни взять картина: «Местный Том Сойер на прогулке с Бекки Тэчер». Пацан подвел девчонку к прилавку, купил ей какую-то банку – очевидно, с пресловутым коктейлем: джин с тоником, – и они отошли в сторону. По тому, как девчонка стала в чем-то горячо убеждать пацана, а он согласно закивал, Полынов понял, что детского стриптиза прямо здесь, на рыночной площадке, не будет. И то слава богу.
«Бедные дети, – с горечью подумал Никита. – В свое время книга Марка Твена была запрещена чуть ли не по всей Америке, и только за то, что в ней мальчик Том Сойер по-взрослому целовался с девочкой Бекки Тэчер. Интересно, найдись сейчас какой-либо писака и сочини он повесть о современном Томе Сойере из Каменки и его подружке Люське, мечтающей стать королевой красоты, ради чего готовой не только целомудренно целоваться, как бы к выходу такой книги отнеслись в обществе? Вряд ли запретили бы, скорее всего растиражировали бы на всю страну. Впрочем, с гораздо большей вероятностью вообще бы не издали, но отнюдь не по причине „блюдения“ нравственности. К чему подобное чтиво, если от порнографических видеокассет прилавки ломятся?»
В кинотеатре прозвучал звонок, и часть молодежи направилась ко входу. Туда же проследовала и одиозная пара малолеток, и это немножко, совсем чуть-чуть, разбавило горечь в душе Полынова. Все-таки не так безразлична была Люська пацану, и не столь презрительно он к ней относился, как хотел показать, если повел подругу в кино.
Лотошники приуныли – фильм двухсерийный, и, похоже, тусовка сегодня не удастся. Кое-кто собрал свои товары, погрузил на тележки и удалился восвояси. Осталось четверо самых стойких мужиков. Они уселись на раскладных стульях в кружок возле столика с аудиоаппаратурой и, мирно беседуя под приглушенную музыку, доносившуюся из кафе, потихоньку потягивали водку из пластмассовых стаканчиков.
Тоже дело. Если покупатель не идет к купцу, чем еще заниматься? Сегодня праздник жизни у хозяина кафе, а завтра, глядишь, и им повезет.
Ребят в скверике осталось совсем мало – либо те, кто уже видел «Титаник», либо у оставшихся просто не было денег на «киношку». В дальнем углу скверика они развели небольшой костерчик, намериваясь печь картошку. И это было на руку Полынову. Языки огня притягивают к себе взгляд, завораживают, отвлекают от окружающего, а если кто и отвернется от костра, то глазам не так просто адаптироваться к темноте. То есть – больше шансов, что остроглазые пацаны не заметят пятиминутного отсутствия Полынова на своей скамеечке.
Дождавшись, когда ночь окончательно опустилась на Каменку, Никита покинул скамейку и стал бесшумно пробираться в темноте между деревьями скверика, по широкому кругу далеко обходя световое пятно от фонаря возле рынка. Зайдя за корму вездехода, Никита нырнул под него, ужом скользнул между колесами и перевернулся на спину. Благодаря сухой погоде днище было чистым, без налипших комьев грязи, и это упрощало задачу. Тем не менее Полынов тщательно протер ладонью от пыли небольшой участок и только затем прилепил к нему лепешку пластида. Пластид приклеился намертво – никакой встряской не оторвать, разве что ножом соскоблить. Протянув к колесу шнур, Никита завязал на конце шнура узелок, проткнул его булавкой, а затем с усилием вогнал булавку в неподатливую резину ската. Шнур провис под днищем, но земли не касался. Никита потянул за него, проверяя свою работу, и услышал, как будильник затикал. Нашарив в темноте самодельную бомбу, он снова отключил будильник. Все нормально.
В какую сторону ни поедет вездеход, шнур натянется и приведет в действие самодельное взрывное устройство. Единственным слабым звеном был ширпотребовский будильник – он мог перестать работать от тряски вездехода во время езды, – но тут уж ничего не попишешь. Дистанционных радиовзрывателей у Полынова «совершенно случайно» под рукой не оказалось…
Он уже собирался тихо выскользнуть из-под вездехода, как дверь кафе распахнулась и на улицу вышли два десантника. На мгновение в душную ночь из кафе, как пробка из бутылки шампанского, вырвалась веселая песня про удалого атамана, крушившего саблей всех и вся в капусту, гам застолья, топот армейских ботинок в разухабистой пляске, и тут же звуки стихли, приглушенные закрывшейся дверью. Десантники подошли к вездеходу и стали мочиться на колесо, за которым лежал Полынов.
«Хорошо, что не на голову», – подумал Никита, осторожно отодвигаясь в сторону. Что поделаешь, таковы издержки профессии.
– Слушай, Вася… – послышался хриплый голос. – Что ты с этой рыжей валандаешься? Либо тащи ее прямо сейчас в кусты, либо дай другим попользоваться. У нас на все про все полчаса осталось.
– А я, Леха, у нее ночевать буду… У Анюты… – пьяно ответил второй десантник, и Никита по голосу узнал в нем своего красномордого «знакомца». – Так и передай капитану на поверке, что лейтенант Кривцов остался в Каменке бабу трахать!
– Ты чего, сбрендил? – возмутился Леха. – Завтра Федорчук из Москвы прилетает!
– Да я эту штабную крысу… – с трудом ворочая заплетающимся языком, заявил Вася. – И его маму…
Трахать хотел!
– Что-то ты, Василий, расхрабрился не в меру. Это у тебя сейчас в ширинке чешется, а завтра затылок будешь чесать. Если голову сохранишь.
– Да пошел ты! – отмахнулся Вася. – После вчерашнего Федорчук будет со мной как с писаной торбой…
Закончить фразу он не успел. Послышался жесткий удар, лязгнули зубы.
– Язык не распускай! – прошипел Леха.
Но Василий уже ни слов, ни действий не понимал и бросился на обидчика. До Никиты донеслось несколько сочных ударов, а затем чье-то тело грузно шмякнулось о сухую землю.
– Во, десантники вытворяют! – донесся со стороны рынка восхищенный возглас. – Как друг дружку молотят! Что тебе показательные выступления…
Это отрезвило распалившихся бойцов, и они прекратили драку.
– Ладно, забыли, – примирительным тоном сказал Леха. – Давай руку. Пойдем, мировую выпьем.
Полынов услышал, как красномордый Вася, кряхтя, поднимается с земли.
– Ну ты и сука… – пробормотал он.
– Ладно, ладно, – снисходительно похлопал его по плечу Леха. – Если хочешь, продолжим в распоряжении части.
– Эй, ребята! – задорно крикнул кто-то из торговцев. – А еще можно?! Красиво у вас получается!
– Иди сюда! – рявкнул Василий. – Сейчас и тебе будет красиво!
– Не… Спасибо, не надо…
От задора в голосе торговца не осталось и следа.
– Тогда заткнись!
Дверь в кафе хлопнула, пропуская внутрь десантников, и вновь в центре Каменки воцарилась тишина.
Никита выждал пару минут, пока возбуждение торговцев от бесплатного зрелища поуляжется и они перестанут бросать взгляды в сторону кафе, тихонько выскользнул из-под вездехода и вернулся на скамейку.
Все вроде бы рассчитал правильно Через полчаса увольнительная у вояк заканчивается, и они обязаны вернуться в расположение части. Уж что-что, а порядки в частях особого назначения Полынов знал. Не могли «чистильщикам» сразу после операции позволить остаться в Каменке на ночь – вдруг кому-то в постели с женщиной взбредет в голову похвастаться вчерашними «подвигами». Вот напиться так, чтобы водка из ушей лилась, но непременно в своей компании – это да. Хорошо снимает психологическое напряжение. Водку не только – можно, но и нужно. Рекомендуется.
Между тем веселье в кафе разгоралось. То ли акустика с наступлением ночи улучшалась, то ли десантники, в предчувствии окончания вечеринки, все более распалялись. Грохот армейских ботинок об пол порой перекрывал музыку, так что казалось, будто в «разборку» между Васей и Лехой включились все и вот-вот из кафе должны раздастся звон разбиваемой вдребезги посуды, треск ломаемых об головы стульев и столов, отчаянные женские крики. Но, когда гвалт достиг апогея и здание в буквальном смысле стало подрагивать от ритмичного топота, все вдруг закончилось. Оборвалась музыка, как по приказу, стих топот, а через минуту дверь кафе распахнулась настежь, и на улицу вывалила толпа пьяных десантников, вразнобой орущих какую-то строевую песню.
Минут пять, не меньше, бравые вояки, кто со смехом, кто матерясь, загружались в вездеход. Две девицы, вышедшие из кафе вместе с десантниками, тут же ретировались, растворившись в темноте, и из женщин в компании осталась только знакомая Никите русоволосая молодица. Надо понимать, та самая Анюта, из-за которой и сцепились Леха с Васей. Она вышла из кафе в обнимку с Васей, но он, похоже, уже ничего не соображал, и если и воспринимал хоть как-то Анюту, то скорее всего лишь в качестве опоры – как костыль под мышкой. Однако их «идиллические» объятья длились недолго – двое более трезвых парней быстренько освободили Анюту от непомерной ноши и загрузили Васю в вездеход, оставив молодицу в полной растерянности. И здесь ей не повезло.
Как только последний спецназовец вскарабкался в вездеход, машина взревела на полных оборотах и сорвалась с места.
«С богом, ребята!» – криво ухмыльнувшись, напутствовал про себя «чистильщиков» Полынов. Он представил, как под днищем машины затикал будильник, но ничего в душе не почувствовал. Ни удовлетворения, ни сожаления. Ничего.
Проехав метров десять, вездеход неожиданно затормозил, клюнув носом, и Полынов увидел, как через борт перевалилась грузная фигура строптивого Васи и шлепнулась на землю.
– Кривцов, ты куда? – гаркнул кто-то из вездехода.
– А пошли бы вы все… – огрызнулся Василий, поднялся с земли и нетвердой походкой направился к стоящей у кафе Анюте.
Из вездехода понесся отборный мат, Василий остановился и ответил не менее витиевато. Тогда из машины выпрыгнули трое ребят и попытались, аккуратно взяв своего товарища под руки, сопроводить его в вездеход. Но такое обхождение Василию категорически не понравились.
– Чего?! – взревел он и без замаха двинул одного из парней кулаком в лицо. Ударил по-боевому, не соизмеряя силы, и бедолага, отлетев метров на пять, неподвижно распластался на земле.
Двое оставшихся не растерялись и сработали слаженно, с завидной молниеносностью. Как учили.
Один ударил носком ботинка Васе в пах, и когда тот согнулся, второй подставил под его лицо колено, а по затылку нанес щадящий, но все же достаточной силы удар сомкнутыми в замок руками.
Никита услышал хруст носового хряща, и Вася, вслед за поверженным товарищем, улегся на землю.
Драка получилась настолько скоротечной, что зеваки-торговцы, похоже, ничего не поняли. Однако восторженных возгласов, как во время потасовки между Васей и Лехой, с их стороны не последовало. Слишком серьезно, почти как на убой, били десантники своего товарища, чтобы кто-либо осмелился подать голос.
Бедная Анюта, обрадовавшаяся было, когда ее ухажер спрыгнул с вездехода, в ужасе застыла на месте соляным столбом, прижимая кулачки к груди. В общем, правильно реагировала – не для женских глаз драки крутых мужчин, знающих толк в боевых искусствах.
Из вездехода выбрался Леха, глянул на нее, буркнул:
– Иди-ка ты домой, дуреха…
И Анюта, как сомнамбула, все так же прижимая кулачки к груди, деревянной походкой поплелась прочь.
Тем временем трое спецназовцев деловито, будто всю сознательную жизнь только этим и занимались, загрузили бесчувственные тела своих товарищей в вездеход, и машина наконец тронулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Однако слух о том, что в кафе «Минутка» гуляют бравые вояки, быстро распространился по Каменке.
Не успело стемнеть, как в кафе проскользнули две девицы постарше, лет двадцати, а затем Полынов увидел, как туда же нервной, дергающейся походкой зашла и напоившая его водицей русоволосая молодица.
Надо понимать, не дождалась его, служивого, сама решила счастья пытать.
Неожиданно к рыночным рядам подъехал знакомый Полынову «москвичек», из него выбрался Игорь и стал молча выставлять на прилавки перед каждым продавцом по упаковке своей фирменной воды «Серебряный ключ». У дверей кафе он выгрузил пять упаковок, затем зашел внутрь и через пару минут вернулся в сопровождении бармена. Бармен с сумрачным видом стал перетаскивать воду в кафе, а Игорь, сунув что-то в карман, обошел продавцов, опять ни слова не говоря, собрал с них деньги за товар, сел в машину и укатил.
Никита тяжело вздохнул. «Эх, Игорек, Игореша… – подумал он. – А первое впечатление ты на меня произвел прекрасное…» Только сейчас он соединил все нити воедино и кое-что понял. Монополией на торговлю водой в поселке Пионер-5 владел главарь криминальной группировки Бессонов, и естественно, что никто в округе без его ведома и благословения организовать производство газированной воды не посмел бы. Да и потом, откуда у владельца потрепанного «Москвича» или у его тестя – бывшего работника совхоза – деньги на приобретение технологической линии по газированию напитков? К тому же та беспрекословность, с которой продавцы и бармен приняли товар, говорила, что за спиной Игоря маячит чья-то внушительная тень.
Сумерки наконец опустились на Каменку, у рыночных рядов на столбе зажгли фонарь, и это обстоятельство не очень обрадовало Полынова. Свет достигал вездехода, и только его корма пряталась во тьме.
Придется «попотеть», чтобы незамеченным подлезть под днище…
И тут у одного из прилавков Никита увидел несуразную пару, при виде которой не смог удержаться от улыбки. Белобрысый пацан, продавший ему брикет пластида, появился в сопровождении пигалицы лет десяти. Была она в замызганном сарафанчике, босиком, как и ее кавалер, и такая же чумазая. По случаю вечера пацан, в дополнение к непомерно обширным штанам, натянул на себя такую же огромную майку, а в руке сжимал хворостину и то и дело похлопывал ею по штанине. Шел он чуть сбоку и сзади девчонки, поэтому создавалось впечатление, что он сопровождал не подружку, а гнал козу на выпас. Ни дать ни взять картина: «Местный Том Сойер на прогулке с Бекки Тэчер». Пацан подвел девчонку к прилавку, купил ей какую-то банку – очевидно, с пресловутым коктейлем: джин с тоником, – и они отошли в сторону. По тому, как девчонка стала в чем-то горячо убеждать пацана, а он согласно закивал, Полынов понял, что детского стриптиза прямо здесь, на рыночной площадке, не будет. И то слава богу.
«Бедные дети, – с горечью подумал Никита. – В свое время книга Марка Твена была запрещена чуть ли не по всей Америке, и только за то, что в ней мальчик Том Сойер по-взрослому целовался с девочкой Бекки Тэчер. Интересно, найдись сейчас какой-либо писака и сочини он повесть о современном Томе Сойере из Каменки и его подружке Люське, мечтающей стать королевой красоты, ради чего готовой не только целомудренно целоваться, как бы к выходу такой книги отнеслись в обществе? Вряд ли запретили бы, скорее всего растиражировали бы на всю страну. Впрочем, с гораздо большей вероятностью вообще бы не издали, но отнюдь не по причине „блюдения“ нравственности. К чему подобное чтиво, если от порнографических видеокассет прилавки ломятся?»
В кинотеатре прозвучал звонок, и часть молодежи направилась ко входу. Туда же проследовала и одиозная пара малолеток, и это немножко, совсем чуть-чуть, разбавило горечь в душе Полынова. Все-таки не так безразлична была Люська пацану, и не столь презрительно он к ней относился, как хотел показать, если повел подругу в кино.
Лотошники приуныли – фильм двухсерийный, и, похоже, тусовка сегодня не удастся. Кое-кто собрал свои товары, погрузил на тележки и удалился восвояси. Осталось четверо самых стойких мужиков. Они уселись на раскладных стульях в кружок возле столика с аудиоаппаратурой и, мирно беседуя под приглушенную музыку, доносившуюся из кафе, потихоньку потягивали водку из пластмассовых стаканчиков.
Тоже дело. Если покупатель не идет к купцу, чем еще заниматься? Сегодня праздник жизни у хозяина кафе, а завтра, глядишь, и им повезет.
Ребят в скверике осталось совсем мало – либо те, кто уже видел «Титаник», либо у оставшихся просто не было денег на «киношку». В дальнем углу скверика они развели небольшой костерчик, намериваясь печь картошку. И это было на руку Полынову. Языки огня притягивают к себе взгляд, завораживают, отвлекают от окружающего, а если кто и отвернется от костра, то глазам не так просто адаптироваться к темноте. То есть – больше шансов, что остроглазые пацаны не заметят пятиминутного отсутствия Полынова на своей скамеечке.
Дождавшись, когда ночь окончательно опустилась на Каменку, Никита покинул скамейку и стал бесшумно пробираться в темноте между деревьями скверика, по широкому кругу далеко обходя световое пятно от фонаря возле рынка. Зайдя за корму вездехода, Никита нырнул под него, ужом скользнул между колесами и перевернулся на спину. Благодаря сухой погоде днище было чистым, без налипших комьев грязи, и это упрощало задачу. Тем не менее Полынов тщательно протер ладонью от пыли небольшой участок и только затем прилепил к нему лепешку пластида. Пластид приклеился намертво – никакой встряской не оторвать, разве что ножом соскоблить. Протянув к колесу шнур, Никита завязал на конце шнура узелок, проткнул его булавкой, а затем с усилием вогнал булавку в неподатливую резину ската. Шнур провис под днищем, но земли не касался. Никита потянул за него, проверяя свою работу, и услышал, как будильник затикал. Нашарив в темноте самодельную бомбу, он снова отключил будильник. Все нормально.
В какую сторону ни поедет вездеход, шнур натянется и приведет в действие самодельное взрывное устройство. Единственным слабым звеном был ширпотребовский будильник – он мог перестать работать от тряски вездехода во время езды, – но тут уж ничего не попишешь. Дистанционных радиовзрывателей у Полынова «совершенно случайно» под рукой не оказалось…
Он уже собирался тихо выскользнуть из-под вездехода, как дверь кафе распахнулась и на улицу вышли два десантника. На мгновение в душную ночь из кафе, как пробка из бутылки шампанского, вырвалась веселая песня про удалого атамана, крушившего саблей всех и вся в капусту, гам застолья, топот армейских ботинок в разухабистой пляске, и тут же звуки стихли, приглушенные закрывшейся дверью. Десантники подошли к вездеходу и стали мочиться на колесо, за которым лежал Полынов.
«Хорошо, что не на голову», – подумал Никита, осторожно отодвигаясь в сторону. Что поделаешь, таковы издержки профессии.
– Слушай, Вася… – послышался хриплый голос. – Что ты с этой рыжей валандаешься? Либо тащи ее прямо сейчас в кусты, либо дай другим попользоваться. У нас на все про все полчаса осталось.
– А я, Леха, у нее ночевать буду… У Анюты… – пьяно ответил второй десантник, и Никита по голосу узнал в нем своего красномордого «знакомца». – Так и передай капитану на поверке, что лейтенант Кривцов остался в Каменке бабу трахать!
– Ты чего, сбрендил? – возмутился Леха. – Завтра Федорчук из Москвы прилетает!
– Да я эту штабную крысу… – с трудом ворочая заплетающимся языком, заявил Вася. – И его маму…
Трахать хотел!
– Что-то ты, Василий, расхрабрился не в меру. Это у тебя сейчас в ширинке чешется, а завтра затылок будешь чесать. Если голову сохранишь.
– Да пошел ты! – отмахнулся Вася. – После вчерашнего Федорчук будет со мной как с писаной торбой…
Закончить фразу он не успел. Послышался жесткий удар, лязгнули зубы.
– Язык не распускай! – прошипел Леха.
Но Василий уже ни слов, ни действий не понимал и бросился на обидчика. До Никиты донеслось несколько сочных ударов, а затем чье-то тело грузно шмякнулось о сухую землю.
– Во, десантники вытворяют! – донесся со стороны рынка восхищенный возглас. – Как друг дружку молотят! Что тебе показательные выступления…
Это отрезвило распалившихся бойцов, и они прекратили драку.
– Ладно, забыли, – примирительным тоном сказал Леха. – Давай руку. Пойдем, мировую выпьем.
Полынов услышал, как красномордый Вася, кряхтя, поднимается с земли.
– Ну ты и сука… – пробормотал он.
– Ладно, ладно, – снисходительно похлопал его по плечу Леха. – Если хочешь, продолжим в распоряжении части.
– Эй, ребята! – задорно крикнул кто-то из торговцев. – А еще можно?! Красиво у вас получается!
– Иди сюда! – рявкнул Василий. – Сейчас и тебе будет красиво!
– Не… Спасибо, не надо…
От задора в голосе торговца не осталось и следа.
– Тогда заткнись!
Дверь в кафе хлопнула, пропуская внутрь десантников, и вновь в центре Каменки воцарилась тишина.
Никита выждал пару минут, пока возбуждение торговцев от бесплатного зрелища поуляжется и они перестанут бросать взгляды в сторону кафе, тихонько выскользнул из-под вездехода и вернулся на скамейку.
Все вроде бы рассчитал правильно Через полчаса увольнительная у вояк заканчивается, и они обязаны вернуться в расположение части. Уж что-что, а порядки в частях особого назначения Полынов знал. Не могли «чистильщикам» сразу после операции позволить остаться в Каменке на ночь – вдруг кому-то в постели с женщиной взбредет в голову похвастаться вчерашними «подвигами». Вот напиться так, чтобы водка из ушей лилась, но непременно в своей компании – это да. Хорошо снимает психологическое напряжение. Водку не только – можно, но и нужно. Рекомендуется.
Между тем веселье в кафе разгоралось. То ли акустика с наступлением ночи улучшалась, то ли десантники, в предчувствии окончания вечеринки, все более распалялись. Грохот армейских ботинок об пол порой перекрывал музыку, так что казалось, будто в «разборку» между Васей и Лехой включились все и вот-вот из кафе должны раздастся звон разбиваемой вдребезги посуды, треск ломаемых об головы стульев и столов, отчаянные женские крики. Но, когда гвалт достиг апогея и здание в буквальном смысле стало подрагивать от ритмичного топота, все вдруг закончилось. Оборвалась музыка, как по приказу, стих топот, а через минуту дверь кафе распахнулась настежь, и на улицу вывалила толпа пьяных десантников, вразнобой орущих какую-то строевую песню.
Минут пять, не меньше, бравые вояки, кто со смехом, кто матерясь, загружались в вездеход. Две девицы, вышедшие из кафе вместе с десантниками, тут же ретировались, растворившись в темноте, и из женщин в компании осталась только знакомая Никите русоволосая молодица. Надо понимать, та самая Анюта, из-за которой и сцепились Леха с Васей. Она вышла из кафе в обнимку с Васей, но он, похоже, уже ничего не соображал, и если и воспринимал хоть как-то Анюту, то скорее всего лишь в качестве опоры – как костыль под мышкой. Однако их «идиллические» объятья длились недолго – двое более трезвых парней быстренько освободили Анюту от непомерной ноши и загрузили Васю в вездеход, оставив молодицу в полной растерянности. И здесь ей не повезло.
Как только последний спецназовец вскарабкался в вездеход, машина взревела на полных оборотах и сорвалась с места.
«С богом, ребята!» – криво ухмыльнувшись, напутствовал про себя «чистильщиков» Полынов. Он представил, как под днищем машины затикал будильник, но ничего в душе не почувствовал. Ни удовлетворения, ни сожаления. Ничего.
Проехав метров десять, вездеход неожиданно затормозил, клюнув носом, и Полынов увидел, как через борт перевалилась грузная фигура строптивого Васи и шлепнулась на землю.
– Кривцов, ты куда? – гаркнул кто-то из вездехода.
– А пошли бы вы все… – огрызнулся Василий, поднялся с земли и нетвердой походкой направился к стоящей у кафе Анюте.
Из вездехода понесся отборный мат, Василий остановился и ответил не менее витиевато. Тогда из машины выпрыгнули трое ребят и попытались, аккуратно взяв своего товарища под руки, сопроводить его в вездеход. Но такое обхождение Василию категорически не понравились.
– Чего?! – взревел он и без замаха двинул одного из парней кулаком в лицо. Ударил по-боевому, не соизмеряя силы, и бедолага, отлетев метров на пять, неподвижно распластался на земле.
Двое оставшихся не растерялись и сработали слаженно, с завидной молниеносностью. Как учили.
Один ударил носком ботинка Васе в пах, и когда тот согнулся, второй подставил под его лицо колено, а по затылку нанес щадящий, но все же достаточной силы удар сомкнутыми в замок руками.
Никита услышал хруст носового хряща, и Вася, вслед за поверженным товарищем, улегся на землю.
Драка получилась настолько скоротечной, что зеваки-торговцы, похоже, ничего не поняли. Однако восторженных возгласов, как во время потасовки между Васей и Лехой, с их стороны не последовало. Слишком серьезно, почти как на убой, били десантники своего товарища, чтобы кто-либо осмелился подать голос.
Бедная Анюта, обрадовавшаяся было, когда ее ухажер спрыгнул с вездехода, в ужасе застыла на месте соляным столбом, прижимая кулачки к груди. В общем, правильно реагировала – не для женских глаз драки крутых мужчин, знающих толк в боевых искусствах.
Из вездехода выбрался Леха, глянул на нее, буркнул:
– Иди-ка ты домой, дуреха…
И Анюта, как сомнамбула, все так же прижимая кулачки к груди, деревянной походкой поплелась прочь.
Тем временем трое спецназовцев деловито, будто всю сознательную жизнь только этим и занимались, загрузили бесчувственные тела своих товарищей в вездеход, и машина наконец тронулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46