А сам оценивал обстановку. Посторонний вел себя в квартире по-хозяйски, ходил по кухне, звенел посудой. Либо – «свой», либо очень уж уверенный в своем превосходстве «чужой». Для появления в квартире столь наглого чужака вроде бы предпосылок не было.
Значит, звенеть посудой могла та самая «жена» для прикрытия, хотя и для ее появления, с точки зрения Никиты, основания отсутствовали. Но, опять же, с его точки зрения.
Полынов встал с кровати и, не таясь, босиком прошлепал по коридору. Если уж незваный гость ведет себя столь беспардонным образом, то хозяину – сам бог велел.
На кухне у плиты возился Алексей.
– Доброе утро, Никита Артемович, – не оборачиваясь, сказал он. – Вы с чем гренки будете – с маслом или джемом?
– С кофе, – буркнул Никита. – Доброе утро.
Он отвернулся и направился в ванную комнату. Лучше бы его «женили»… Непонятно почему, но Алексей вызывал у него раздражение. Может, потому, что при знакомстве с ним Никита обмишурился, теперь взыграло обиженное самолюбие?
«Изволь на работе эмоции давить в зародыше», – попытался настроиться на спокойствие Никита, но ничего не получилось. Месяц в Африке, когда он вынужден был держать себя в руках и не проявлять никаких чувств, кроме положительных, давал о себе знать.
Не помогла и «разрядка» с мордобоем консула. Это так – вроде разминки… Врут отечественные психологи, что надо побольше улыбаться и поменьше злиться – тогда, мол, больше проживешь. Ерунда. Уравновешенность потому так и называется, что достигается балансом положительных и отрицательных эмоций.
Нет баланса – возможен психический срыв. Не напрасно во многих японских фирмах в отдельной комнате установлено чучело начальника – задень подчиненный так «накивается» своему боссу, столько улыбок ему подарит, что потом с превеликим удовольствием кулаками над чучелом поработает. Говорят, некоторые чучела чаще, чем раз в неделю, меняют…
Когда Полынов вышел из ванной комнаты – гладко выбритый и причесанный – стол на кухне уже был сервирован. Маленькие бутерброды с ломтиками обезжиренной ветчины и перьями молодого салата, гренки, сливочное масло в масленке, джем в вазочке и, естественно, две чашки растворимого кофе.
– Прошу, – жестом пригласил Алексей к столу.
– Ты у меня никак домохозяйкой устроился? – сумрачно спросил Полынов, усаживаясь на табуретку.
– По совместительству, может, иногда и буду, – обезоруживающе улыбнулся Алексей. – Нам предстоит работать в паре.
– Ага, – равнодушно согласился Никита, отхлебнул кофе и взялся за бутерброд.
– До выезда на встречу с министром МЧС у нас есть пятнадцать минут, – сказал Алексей, намазывая гренок джемом. – У вас ко мне вопросы будут?
– Ага, – опять сумрачно изрек Никита.
– Я вас слушаю, Никита Артемович.
Полынов дожевал бутерброд, запил глотком кофе.
Затем тяжело вздохнул, отодвинул чашку в сторону и, уперев локти в стол, уставился в Алексея недобрым взглядом.
– Как бы это тебе поделикатнее объяснить, чтобы по морде не съездить…
– Не понял? – изумился Алексей.
– Я вроде бы по возрасту тебе в отцы не гожусь, да?
– Да. – Алексей был необычно серьезен. Будто на самом деле собрался драться. – Если интересуют анкетные данные, то мы – одногодки.
– Тем более, – сказал Никита, отметив про себя, что опять ошибся – он считал себя где-то года на два старше. – Так вот, если нам предстоит работать в паре, то я должен тебе абсолютно доверять, правильно?
– Правильно.
– Тогда мы либо переходим на «ты», либо работать вместе не будем.
Алексей натянуто улыбнулся.
– Хорошо, Вы… Ты полагаешь, что именно в таком случае сможешь на меня положиться с большей уверенностью?
– Вероятность увеличивается, – сухо заметил Никита, поднял чашку с кофе, как рюмку, и, кивнув Алексею, словно сказав тост, отхлебнул.
– Что ж, пусть будет так, – кивнул Алексей и, повторив жест Никиты, пригубил из своей чашки. – Надо понимать, ты так шутишь? Или встал не с той ноги?
– Или – или, – пожал плечами Никита.
– Чувствую, с тобой обхохочешься… – Алексей поставил чашку на стол, посмотрел на часы. – У нас осталось десять минут. Вопросы по материалам папки будут?
– Вагон и маленькая тележка.
– Придется ограничиться маленькой тележкой. На вагон времени нет.
– Вот так всегда, – невесело констатировал Полынов. – Вначале дров наломаем, а потом разбираемся, лес ли мы рубили или сарай завалили… – Он взял очередной бутерброд. – Удалось выйти на след кого-нибудь из группы "С"?
– Пока нет. Ведется разработка.
– Ясно… Тогда откуда такая уверенность, что на точке «Минус» занимались созданием биологического оружия?
Алексей сдержанно улыбнулся.
– Биологическим оружием целенаправленно не занимаются нигде в мире. Обычно оно получается в виде побочного эффекта. Как нам кажется, на точке «Минус» велись исследования в области генной инженерии, и, вполне возможно, результаты исследований проверялись на преступниках, приговоренных к смерти.
– Не понял? – вскинул брови Полынов. – И намека на подобное я в материалах папки не встретил…
Алексей недовольно поморщился.
– Это пока только догадки, основанные на косвенных данных и предварительных выводах. Когда детали уточнят, я тебе сообщу.
– Буду надеяться…
Полынов повеселел. То, что Алексей «прокололся», сообщив непроверенные факты, лучше всего подействовало на настроение. Не имел права Никита приступать к делу, основываясь на домыслах. Только достоверные сведения могли обеспечить непредвзятость в оценке событий. Обыкновенный все-таки человек Алексей, и это радовало. С таким напарником можно сработаться, потому что нет хуже ситуации, когда действуешь в паре с идеальным агентом. Он, как робот или фанатик, – все, вплоть до жизни, своей и твоей, отдаст ради цели. Но между понятиями «рисковать жизнью» или «отдавать ее» – существенная разница, и Полынову отнюдь не хотелось умирать в качестве подсадной утки ради удовлетворения любознательности Веретенова, который еще неизвестно как использует добытую информацию.
Для Никиты все сразу стало на свои места. С исходными данными на разработку он ознакомился, а досужие гипотезы его не интересовали. Строить версии – его прерогатива.
– Тогда у меня вопросов больше нет, – сказал он. – Есть задание. В списке группы "С" фигурируют две фамилии – Лаврик и Петрищев. Некогда они работали в институте молекулярной биологии в Пущине.
Выясни по своим каналам направление их исследований перед тем, как они ушли из института. Особенно меня интересуют работы Лаврика, проводимые им вне плана. Кстати, не исключена вероятность, что в группе "С" числился еще кое-кто из бывших сотрудников этого института.
– Хорошая ниточка, – уважительно кивнул Алексей. – Спасибо за наводку. Сделаем.
Полынов допил кофе и встал.
– Благодарю за завтрак. Я готов. Надеюсь, по такой жаре к министру можно явиться без пиджака?
– Можно, – согласился Алексей, начиная убирать со стола. – Но не в джинсах и тенниске.
Никита критически окинул взглядом напарника.
– А сам-то?
– А меня туда не приглашали! – рассмеялся Алексей. – Я буду при тебе в качестве шофера. Причем везу лишь туда, а дальше – изволь все сам.
– Ну-ну… А говорил – в паре работаем… – язвительно пробормотал Никита.
Из своего нового гардероба Полынов выбрал легкие серые брюки, в тон им – серые летние туфли и голубую рубашку с короткими рукавами. Немного подумал и бросил в полиэтиленовый пакет галстук. Очень уж любят чиновники этикет – в иное министерство, как в ресторан, без галстука и войти невозможно.
Глава 5
В Министерстве по чрезвычайным ситуациям на внешний вид Никиты никто не обратил внимания.
Практически все мужчины, которых Никита встретил в коридоре, были в оранжевой форме спасателей.
И ни одного – в пиджаке. Будто чрезвычайная ситуация сложилась в самом министерстве.
Александр Васильевич Снеговой встретил Полынова на пороге своего кабинета. Министр тоже был без пиджака, но при галстуке. Подтянутый, моложавый, он не выглядел на свои пятьдесят лет. Общее впечатление немного портила печать безмерной усталости на скуластом смуглом лице и грустные глаза, но это и понятно – какая уж тут радость в глазах, когда его подчиненным чуть ли не каждый день приходится извлекать из-под обломков устаревшей техники трупы.
– Полынов? – Снеговой пожал Никите руку. Вопреки усталому виду голос министра был тверд, взгляд темных глаз ясен. – Очень вовремя. Едем.
И он скорым шагом направился из приемной к лестничному маршу. Полынову ничего не оставалось, как молча последовать за ним.
Забравшись на заднее сиденье служебной «Волги» и пригласив сесть рядом Никиту, Снеговой наконец поинтересовался:
– Почему не спрашиваешь, куда едем?
Полынов корректно кивнул.
– Куда мы едем, Александр Васильевич?
Получилось, будто он ерничает, но Снеговой то ли не заметил, то ли не придал этому значения.
– Петрович, – обратился министр к шоферу, – в Министерство обороны. – И, повернувшись к Полынову, закончил:
– Неувязочка с твоей командировкой, Никита Артемович, получается… Не хотят Вооруженные силы нас в Каменную степь пускать.
«Вот даже как…» – подумал Никита. Новость его не удивила – нечто подобное он ожидал услышать.
Удивило другое – то, что Снеговой обратился к нему по имени-отчеству. Какую же услугу оказал министру Веретенов в обмен на любезность предоставить место руководителя опергруппы своему человеку, если Снеговой не только знает его имя-отчество, но и сам вплотную занимается его делами?
– Почему? – спросил Полынов.
Снеговой тяжело вздохнул.
– К сожалению, этот вопрос всегда был и есть за пределами компетентности нашего министерства, – глухо сказал он, отстранение глядя в окно. – Наше дело разбирать завалы, извлекать трупы, оказывать медицинскую помощь пострадавшему населению. То есть заниматься последствиями техногенных катастроф, а не выяснять их причины…
Министр немного помолчал, затем перевел взгляд на Полынова.
– Хотя тебя, насколько понимаю, в первую очередь интересуют именно причины происшествия в Каменной степи?
– Да, – согласился Никита. – Но, пока я работаю в вашем ведомстве, буду заниматься и последствиями.
– Надеюсь, Никита Артемович, очень надеюсь… – опять вздохнул Снеговой. – Иначе бы я тебя к себе не взял.
И Никита почему-то поверил. Интуитивно почувствовал, что его назначение на должность руководителя спецбригады не имеет ничего общего с возникшими было в голове подозрениями об интриганских шашнях Веретенова и Снегового. Оба этих человека были заинтересованы в сильной государственной власти в стране не на словах, а на деле, и их альянс не имел под собой никакой экономической подоплеки. Да и сложившийся по телевизионным выступлениям образ министра по чрезвычайным ситуациям не давал повода усомниться в его честности. Никогда Снеговой не юлил перед телекамерой, всегда на вопросы корреспондентов отвечал прямо и откровенно. Уж если и его подозревать в коррумпированности, то кому тогда вообще можно верить?
В Министерстве обороны Снегового знали в лицо, и никто из караульной службы и не подумал проверять его документы. Потому и с Полыновым решалось все много проще, чем если бы он появился здесь один.
– Он со мной, – коротко бросал Снеговой на очередном посту в коридоре, и караульный вытягивался перед министром в струнку, беря под козырек.
Наконец, миновав три или четыре поста, Снеговой с Полыновым вошли в обширную пустую приемную, где за огромным столом с коммутатором откровенно скучал лощеный, прилизанный адъютант. При виде Снегового адъютант вскочил из-за стола и щелкнул каблуками. В отличие от караульных был он без фуражки, поэтому не козырял. Многое в последнее время – особенно в форме одежды – Российская Армия переняла у американской, но салютовать, прикладывая ладонь к «пустой» голове, русские офицеры еще не научились.
– Здравствуй, Игорь, – поздоровался Снеговой с адъютантом.
– Здравия желаю, господин министр! – выпалил адъютант и расплылся в улыбке. Приятно ему было, что Снеговой помнит его имя.
– У себя? – кивнул Снеговой в сторону двери министра.
– Так точно, Александр Васильевич. Доложить?
– Он – один?
– Так точно.
– Тогда не надо. Сам доложусь, – отмахнулся Снеговой и распахнул дверь в тамбур кабинета министра обороны. – Идем, – бросил он через плечо Полынову.
Кабинет министра обороны был огромен. Человек пятьдесят, а то и больше, могли во время совещаний разместиться за длинным широким столом, за дальним торцом которого сидел генерал Дорохов, исполнявший обязанности министра всего второй месяц.
Держа в одной руке ручку, а в другой – дымящуюся сигарету, генерал внимательно изучал какой-то документ, лежавший перед ним на столе. Подняв голову на звук открывшейся двери, Дорохов встал с кресла и поспешил навстречу гостям. Маленький, кругленький, в очках, в мешковато сидящей на нем форме, он был больше похож на интенданта, чем на министра обороны. Так уж повелось в России со времен «развитого» социализма, что на ключевой пост первого по значимости силового министерства всегда назначали людей недалеких, туповатых, зато чрезмерно исполнительных. Так сказать, во избежание проявления властных амбиций.
– Александр Васильевич, – колобком катился навстречу Снеговому генерал, протягивая вперед правую руку и не выпуская из левой сигарету, – здравствуй. Я так понимаю, ты ко мне все по тому же вопросу?
– Здравствуй, Николай Ильич, – пожал ему руку Снеговой. – Иногда ты меня своей дедукцией просто поражаешь.
– Все шутишь, – поморщился Дорохов и глубоко затянулся сигаретным дымом. Голос у генерала был прокуренный, сиплый. – Ну сколько можно тебе объяснять? – раздраженно заявил он. – Нечего тебе и твоим людям в Каменной степи делать! Полчаса назад мы этот вопрос вроде бы по телефону решили. Так в чем дело?!
– Это тебе, Николай Ильич, так кажется, что по телефону мы все решили, – спокойно возразил Снеговой. – На самом деле решил ты все сам и, не дав мне слова сказать, трубку бросил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46