Тут-то им и взгрустнулось: то ли ворон накаркал, то ли сами проворонили, но по щучьему велению в небе возник вертолет. Стрекотал противно, летая кругами, то поднимался в поднебесье, то опускался, громоздясь на взметенные шапки деревьев. Действовал на нервы. И не было окрест ни скал, ни нор, вырытых дезертирами, ни мало-мальского убежища. Сплошное буйство зелени, где одна отрада – бухнуться в овраг и сидеть в овраге полными лопухами, выставив колючки. Никакой будущности…
Сделав несколько кругов над замороченными головами, вертолет убрался.
– Песец, – констатировал Туманов. – Эскалация прет. Сейчас нас обложат, как два пальца обмочат.
– И убьют? – равнодушно спросила Динка.
– Нет, помилуют. Прошение напишем. Мол, так и так, погорячились… Знаешь что, крошка, давай-ка рвать когти, пока можем, пока хляби эти не разверзлись над нами…
– Не называй меня крошкой… – прошептала Динка, закрывая в изнеможении глаза…
Опять над ними трещал вертолет. А Туманов сбился, похоже, с курса. Вместо западного направления сместился в горячке на северо-запад. Иначе как объяснить, что где-то в отдалении ревели моторы грузовых машин? Поревели, успокоились. Такое впечатление, что автомобили остановились и стали разгружаться. Ближайшей в этих краях дорогой, пригодной для грузового транспорта, была трасса, связующая войсковую часть с поселком Зональный и пересекающая Черноярку с Сузуром. Других попросту не существовало. Отсюда следовало банальное – их с Динкой засекли тепловизором и подогнали десант для утюжки леса. Хотя малость и не клеится. Чтобы скинуть их в реку или еще куда, нужно покрыть дугой довольно внушительный участок леса. В любом случае порядка километра. Откуда у них люди на этакие мероприятия? Армия исключена – так близко к базе вояк не подпустят. Да и толку от них никакого, а заморочек выше крыши. А внешняя охрана не резиновая. Их немного, и они уже как минимум потеряли девять человек (включая троих задушенных в лесу). Тогда кто?
Новый сюрприз?
Ситуация возникала щекотливая. Как ни ломай голову, а бежать – только на речку. В капкан. На севере облава, на востоке облава. На юге – самое чрево… И время играло не на них. Если грузовики гудели метрах в пятистах, то только и приходилось гнать вприпрыжку.
И он потащил Динку по таежному валежнику, через низенький черничник – в глубь дикого, бестолково растущего березняка.
Там и произошла очередная чертовщина. Из куста червленого волчьего лыка выкатился дикий леший в штормовке и с рюкзаком, наставил на них пистолет и весело захрипел нечеловеческим голосом:
– Стоять…
Туманов вскинул «калаш». Безотчетно, на голом автомате. Но тут произошла вообще интересная штука. Динка вырвалась вперед, ударила ему по стволу и с воплем: «Не стрелять!» – вклинилась между ними в позу третейского судьи…

Кукловоды-3

Охранник вынул из холодильника заиндевевшую бутылку «Спрайта», вскрыл «Викториноксом». Ожила рация:
– Пост восемь. «Додж» цвета «валюта», номер в списке, прошел поворот.
– Понял, восьмой. Отдыхайте.
На том краю хохотнули.
– А мы не уработались…
Охранник отпил полстакана, взглянул на часы. Машинально покосился на термометр – столбик утвердился на тридцати. В тени. Тень повсюду – а толку?
Заурчал мотор. Охранник опустил рубильник, и стальная плита ворот отъехала в сторону, пропуская пятого участника совещания. Во дворе дачки уже стояла «Лянча», «Волга» и две «Ауди» – ассорти для Подмосковья рядовое.
Дачка строилась в семидесятые, в восьмидесятые доводилась до ума, в девяностые – облагораживалась. Жильцов не меняла – как глупец не меняет убеждений, – довольствовалась одним и была ему весьма признательна. Домик удачно вписывался в сосновый бор, соседи не тревожили, а камышовое озерцо под боком успокаивало психику и являлось неплохим средством от морщин.
В уютной комнате, отделанной дубовыми панелями, за круглым столом сидели пятеро. На лицах – плакатная значимость. Костюмы демонстрировали устойчивое материальное положение. Двое неплохо бы смотрелись в Политбюро ЦК КПСС, еще двое – в Государственной думе, а пятый, помоложе – в правлении преуспевающего банка.
Говорил осанистый старец с тусклым взглядом:
– …Ситуация на текущий месяц дает возможность провести легальную операцию. Подготовка кандидатуры, прошу вас, – четыре тонкие папки мягко легли на стол перед слушателями. – Для поднятия тонуса организуется новая заварушка на Кавказе, перетекающая в полноценную бойню. Сюда же – кампания в прессе. Мотив привычный: наших бьют – раз, армия беспомощна – два…
Старец сделал передышку. Говорить было трудно. Четыре пары глаз взирали на него с подчеркнутым вниманием. Старик плеснул в бокал безыскусного «Боржоми». Выпил, медленно глотая.
– Пресса всегда готова… – вытер губы платком. – И вояки не подведут – они хронически не умеют воевать… Далее следуют несколько терактов, чужими, разумеется, руками – охотников достаточно, стоит только подтолкнуть. – Небольшое движение руки, и еще четыре листа веером улеглись на стол. – Здесь варианты, просьба ознакомиться. За несколько месяцев до выборов – ужесточение военных действий, временный успех и реклама «полководца» (модель «Генерал»). Либо – разгром чеченской диаспоры в одном из крупных областных центров. Модель «Губернатор»… Но лично мне импонирует первое… – Старец прокашлялся. – Уважаемый Юрий Антонович прав: совершенно незачем кормить как экстремистские, так и умеренные… – старик подыскал подходящее слово, – политсобрания. Толку никакого, сами прибегут. Будь они способны хоть на что-то, давно сидели бы в Кремле…
Старик обозрел всех участников совещания.
– Я повторюсь, господа, у нас есть уникальная возможность все сделать чужими руками, без привлечения легионеров и риска, существующего при проведении дворцовых переворотов. Все согласны?
Негромкое разноголосое «да» прошелестело по комнате.
– Наследника подобрали перспективного. Спортсмен, чекист, комсомолец – и ни в чем не замешан. Почти, – старик хихикнул. – Хватит, посидел один срок запасным, пора на поле, пусть поиграет. Под нашим чутким руководством. – Состоя при Черненко, оратор курировал «Спартак». Хобби такое было у секретаря ЦК – не едим, так хоть поглядим. – Наша забота – следить, чтобы наследство принял вовремя и игру не ломал. – Старец закашлялся, отпил «Боржоми». – А теперь приступим к персоналиям… Павел Викторович, проект «Импэкс»?
– Работает без сбоев, – отозвался человек с мешками под глазами и тщательно выбритым двойным подбородком. – Полученная прибыль покрывает расходы первого этапа. Есть небольшая проблема с реинвестированием… Но убежден, мы ее решим. Проблема чисто технического плана, Александр Михайлович. Рутина. – Он вытер лоб платком.
Старец кивнул.
– Олег Аркадьевич?
Молодой подобрался.
– Проект «Питомник» ждет своего часа, Александр Михайлович. Люди подготовлены, контакты отлажены. Начнем по сигналу.
Старик с сомнением покачал головой:
– Уж больно молодой да горячий у вас контингент, Олег Аркадьевич. Стоит ли торопиться? Работайте. Мы с вами еще обсудим… Евгений Родионович?
Молодой тактично кивнул, ничем не выражая досады. Вступил пожилой, с красивой седой шевелюрой:
– Проект «Лаборатория», Александр Михайлович. Работы ведутся по нескольким направлениям. В целом – успешно. Расходы окупаются, выпускники трудятся и кое-где неплохо себя зарекомендовали. Несколько сбоев в разных городах не представляют опасности, они успешно локализованы. Ситуация – уверяю вас – под контролем. Процент ошибки не превышает допустимого. Единственная трудность, Александр Михайлович… – пожилой человек помялся. – Нерегулярность поставки экспериментального материала. Надеюсь, вы понимаете?..
– Я могу помочь? – Старец усмехнулся.
Пожилой приосанился.
– Прошу прощения, Александр Михайлович. Мы решим проблему.
– Не сомневаюсь. – Старик поднялся.
За ним встали все остальные. Дольше всех поднимался утирающий пот со лба грузный человек с двойным подбородком.
– Прошу отобедать в моем скромном жилище, господа, – улыбнувшись приятной улыбкой, предложил старик. – Надеюсь, вы оцените кулинарные способности моей супруги. Должен вам доложить, она неплохо готовит… А после обеда, если не возражаете, мы продолжим. Боюсь, эти дела никогда не кончатся…
Красилина Д.А.
Я захлопала глазами в изумлении:
– Гулька!
Ну, конечно, он, дьяволеныш. Небрит, черен, как трубочист. Худой, как цветоножка. Волосы – липким комом, штормовка – всеми цветами грязи. Но в глазах живые бусинки сверкают, потешаются. По одним лишь глазкам блудливым можно распознать его, идиота.
– Ой-ля-ля, – захрипел он. – Динка… Сбежала-таки, оторва?
Простудился, бедный. Гундосит.
– Но ты же скончался! – возопила я.
– Как же, черта с два я скончаюсь! – прокаркал Гулька. – Такие, как я, не кончаются, заруби на носу!
– Но ты же хряпнулся с обрыва…
– Кто хряпнулся с обрыва? – изумился Гулька. – Я хряпнулся с обрыва? А ты видела? Не пойман – не кайф, поняла? Ну и пусть я хряпнулся – я с машиной хряпнулся, а машина здорово смягчает падение, попробуй как-нибудь. Три минуты под водой – это же чепуха, Динка. Жить захочешь – полчаса просидишь.
– Но ты же голову насадил на сваю! – не желала я сдаваться.
Борька заметно встревожился, ощупал голову и вопросительно так на меня уставился: о чем вы, мэм?
– Слушай, – как-то озадаченно произнес Гулька. – Мне, в общем-то, без разницы. Если тебе приятнее думать, что я помер…
– Это что за хулиган? – нахмурился Туманов.
Я истерично захохотала.
– Сам ты хулиган, – огрызнулся Гулька. – Мы тут пургуем, грибы собираем. Тебе-то что?
– Я тебе про него рассказывала, – дернула я Туманова за рукав. – Та сволочь, что меня подставила.
– А-а, я, кажется, понимаю, кто задушил троих молодых ребят, – задумчиво протянул Туманов.
– Так что, разбегаемся? – Одичавший Гулька оскалился и дружелюбным жестом убрал пистолет в карман. Потом нагнулся, залез под куст, из-под которого так эффектно выкатился, и извлек на свет снаряженный «АКМ».
– Динка, мне плевать, простишь ты меня или нет, – сказал он.
– Я знаю, – сказала я. – Ты скотина. Почему ты не умер?
– Нельзя умирать, Динка, – нравоучительно заметил Гулька. – Пусть дураки умирают. А нам с тобой жить да жить. И вам, сэр. – Он любезно раскланялся перед загрустившим вдруг Тумановым.
– Разбежимся, – решился Туманов.
– Топай, Гулечка, – сказала я. – Глядишь, повезет и больше не свидимся.
Затмение…
Он взвалил автомат на плечо и прошествовал мимо нас. Со спины он был здорово похож на лесника, обходящего свои лесные угодья. Я смотрела ему вслед и мучительно не могла понять, почему я не ощущаю к этому раздолбаю ровным счетом никакой ненависти? Неужели он меня гипнотизировал?.. И почему мы давали ему уйти, не остановили, не пытались сообща что-то предпринять? Наваждение? Или голос разума из подсознания?
– Мы бежали… – как-то приторможенно напомнил Туманов.
– Я помню… – прошептала я. – Как-то все неожиданно… Эй, партизан, – неуверенно окликнула я уходящего Гульку, – не хочу делать тебе одолжение, но должна заметить, что ты идешь в неправильную сторону. Впрочем… как хочешь. Если по пути кого-нибудь встретишь, говори им, что нас не видел, ладно?
Меня по-крупному трясло. Этот сукин сын и притягивал меня, и отталкивал одновременно каким-то дичайше беспорядочным магнитным полем. Что это было? Страх? Радость? Смирение с роком?.. Ну как же – не без рока! Такой большой лес, и на вам – встретились. Не разминулись…
Гулька обернулся, заблестел бусинками глаз.
– Ладно, Динка. Как не порадеть родному человечку.
– Пошли… – зашипел над ухом Туманов. – Этот хмырь идет с реки. Наверняка он где-то переправился – посмотри, какой грязный… Бежим скорее – пусть он их отвлечет на себя…
Через редкие сосняки Туманов двигался спортивным шагом, через ельники и непролазный кустарь продирался с боем, с… твою мать, не сбавляя ходу, рукой и автоматом, будто мачете, вырубая просеку в низко стелющемся подлеске. Я за ним еле поспевала. Приходилось семенить, не отрывая глаз от земли.
– Твой дружок занимается кикбоксингом? – буркнул он, бросая на меня взгляд исподлобья.
– С чего ты взял?
– Три трупа навеяли. Не больно-то это просто.
– Ты уложил не меньше.
– Благодаря лишь тебе. А он благодаря кому?
Пререкаться не было резона. Я схватила его за полу, чтобы не отстать.
– Ничего не знаю. Ни о его увлечениях, ни о специфике труда. Знаю лишь, что работает в органах…
– Я тоже работаю в органах.
– Ты дело другое. Ты мент, он гэбист. Даже я, тупая, улавливаю разницу. А ты нет?
– Ч-черт… – Он оступился. Я за ним. Мы покатились и чуть не проворонили самого главного. Где-то слева раздался треск сучьев. Туманов вскинул автомат. Я, недолго думая, присела за его спину. Но это был Гулька. Опять Гулька! То ли он нас не видел, то ли не считал нужным окликнуть. Что-то произошло. Я впервые лицезрела Сизикова в подобной ипостаси. Какой же это Сизиков?.. Лицо перекошено, в глазах жирный вопрос, штормовка реет на ветру – ну вылитый нетопырь в полете… Несется параллельным курсом, сминая молодую поросль, а в мине – ну ни грамма издевки…
– Эй! – крикнули мы хором.
Он суетливо махнул рукой, не бросая газ.
– Уходите! Толпа прет!.. На Сузур, прямо!.. Там три гряды… уродливые корни!..
Во наговорил… Мы разинули рты. Какие гряды, какие корни? Гулечка, разжуй… Но вы бы видели эту тьму ужаса в его физиономии! «Бегите, ребята, бегите и не спрашивайте, а не то увидите и не возрадуетесь!» – вопили его глаза. Что-то нас подтолкнуло. Нетерпеж охватил, паника. Какой уж тут не скрипеть и держать ухо востро…
– Ходу, резвые, – взволнованно бросил Туманов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40