Ну что ж, пора сменить позы, отец Ив: становись на мое место, я займу твое, и ты закончишь обрабатывать эту задницу так, чтобы она помнила об этом по крайней мере две недели.Ив не заставил себя ждать, и несчастная Мартина вышла из его безжалостных рук, обливаясь кровью.– Итак, наказание свершилось, – заявил Симеон, – надо заняться более приятными делами. Первой оголилась Полина, ты знаешь, как обещали мы вознаградить этот акт послушания, отец Ив: насади ее на свой кол, а я буду твоим сводником, но с условием, что потом ты послужишь мне педерастом.– Я согласен, – сказал отец Ив, – я давно, по примеру великого Цезаря, мечтал быть мужем всех женщин и женой всех мужчин.Моя матушка заняла свое место: блудница уже настолько разгорячилась, что не удержалась от оргазма. Симеон самолично взял в руки член собрата и аккуратно затолкнул его в пещерку.– Ах, гром и молния! – вскричала моя мать, почувствовав в своем теле огромный предмет. – Какой же он большой… Я кончаю!..А в это время Симеон овладел задницей того, кто наставлял ему рога; он проник в нее, не потрудившись увлажнить проход, и за два толчка достиг дна, его соперник также вошел в самую глубину зада Полины… Оба сосредоточенно совокуплялись, оба яростно двигали всем телом, их движения напоминали морские волны, вздымаемые неистовым аквилоном. Но им недоставало пряных эпизодов, и мой отец подал голос:– Иди сюда, Мартина, и садись верхом на спину Иву, я буду целовать твою жопку, совершая содомию с обидчиком моей возлюбленной, ты, Леонарда, оседлаешь грудь Полины и закроешь ей рот своим влагалищем, эта лесбиянка пососет тебя: она любит ласкать женщину, пока ее сношают; отец Ив полижет твои ягодицы, потому что иногда необходимо целовать задницу, когда прочищаешь чью-то вагину, это служит хорошим противоядием.– А я, – спросила Люси, – что делать мне?– Ты будешь пороть меня, – сказал Симеон, – и время от времени подставлять мне для поцелуя то рот, то зад; потом потанцуешь вокруг нас, как Давид вокруг ковчега, а заодно будешь приседать, чтобы помочиться и испражниться: сильные запахи сильнее возбудят нас. Во время оргий надо испробовать все: чем грязнее воображение, тем слаще удовольствие. Какое может быть совокупление без гнусностей! Все пороки становятся в хоровод, держат друг друга за руки, вдохновляют друг друга, когда мы сношаемся.– Пусть она подаст нам выпить, – сказал отец Ив, – я люблю пьянеть, предаваясь утехам плоти, я, как и ты, друг мой, полагаю, что все пороки придают новые силы этому высшему пороку, надо лишь уметь соединить их в момент извержения. Все допустимо, когда человек возбужден, чем многообразнее удовольствия, тем они сладостнее.– Ладно, кончай скорее! – откликнулся мой отец. – А то сперма бросится тебе в голову, и ты скоро перестанешь соображать, что говоришь.– Черт меня побери! По крайней мере я докажу тебе, что я знаю, что делаю: чтобы не посеять плод в чреве этой сучки, я солью свой сок на ее живот.– Нет, нет, – запротестовал Симеон, обеспокоенный добродетельным порывом друга, – не думай об этом, в нашем саду много места… продолжай сношаться, дорогой, а если шлюха забеременеет, я приму необходимые меры.Вдохновленный этими словами. Ив удвоил свой пыл, движения моего отца распалили его окончательно, и оба одновременно испытали наивысшее наслаждение, оба при помощи умелых наперсниц сбросили в предназначенные для этого сосуды густую сперму, которая так кружила им головы. Но будучи слишком развратными, чтобы остановиться на этом, они лишь поменялись местами. Теперь Ив сношал Симеона, который совокуплялся с любовницей своего собрата, обе девочки давали им лобзать свои ягодицы, а Полина взяла на себя хлопоты по разжиганию похоти. Она делала это с таким искусством, она настолько хорошо удовлетворила по очереди все нужды природы, что очень скоро второе семяизвержение увенчало экстаз наших монахов.– Уф, – удовлетворенно крякнул мой отец. – Пора передохнуть. Мой член теперь не встанет, пока я не залью в себя шесть бутылок шампанского.Воспользуюсь этой передышкой, чтобы сообщить вам о том, что происходило между мной и братом во время того впечатляющего спектакля.Эгль то и дело отказывался от роли зрителя, чтобы предпринять активные действия; поскольку позиция, в которой я находилась, затрудняла его наслаждение передней частью моего тела, маленький распутник занялся задницей. Он поднял мою рубашку, заправил ее под корсет и, получив в распоряжение мой зад, осыпал его горячими поцелуями. Не имея недостатка в примерах для подражания, плутишка раздвигал мне ягодицы, вставлял в отверстие то язык, то палец, а под конец, навалившись на меня, умудрился достать своим небольшим инструментом до преддверия вагины. Затем, приободренный этими предварительными упражнениями, он сказал мне, когда наши актеры в соседней комнате сели за стол:– Оставайся в этой позе, сестрица, только наклонись чуточку ниже, и ты увидишь, что я сделаю.Возбудившись от всего увиденного, я оперлась на перегородку, как можно сильнее выгнув таз… Но великий Боже! Какая досада! Плохо укрепленная стенка заскрипела, подалась вперед и рухнула на голову Мартины, да с такой силой, что та потеряла сознание, и из ее пробитой головы хлынула густая-кровь. Однако оба монаха, крайне изумленные нашим внезапным вторжением, не знали, с чего начать: помочь Мартине или обрушиться на нас. И сладострастие перевесило сострадание, как и должно быть в сердце настоящего распутника. Оба, необыкновенно возбужденные нашим неглиже, бросились к нам и принялись жадно ощупывать наши прелести, бранить нас и ласкать одновременно, предоставив женщинам спасать раненую девочку, которая находилась в таком плачевном состоянии, что ее пришлось уложить в постель. Злополучная стенка внесла большую смуту; стол, на который она грохнулась, свалился вместе со всеми тарелками и бутылками, и оскодки разлетелись по всей комнате.– Уберите это, – приказал Симеон, отрывая Леонарду от хлопот вокруг лежавшей без сознания подруги и доказывая этим, что его больше волновал порядок в помещении для утех, нежели забота о несчастной жертве.– Она поранилась, – продолжал он, – ну и что из того, потом посмотрим…– Но святой отец, – возразила Леонарда, – она вся в крови.– Так останови кровь, остальное сделаем, когда совокупимся…В продолжение этого диалога меня ласкал мой отец, то же самое делал с Эглем отец Ив: наши бессердечные развратники, не обращая ни малейшего внимания на бедную Мартину, казалось, были озабочены только удовольствиями, которые они предвкушали от двух новых предметов, появившихся совершенно неожиданно.– Погляди-ка, – обратился Симеон к Иву, – какая грудка у этой маленькой плутовки! А ее киска… какая она пушистая! Ведь это я произвел ее на свет! Через полгода это будет лакомый кусочек.– Почему не сейчас? – спросил отец Ив. – Какая нужда ждать полгода? Смотри, – продолжал он, указывая на зад моего брата, – смотри, он уже сформировался! Нет, дорогой, раз случай ниспослал нам эту радость, надо вкусить ее и не будем миндальничать!Между тем мы – Эгль и я, не зная, куда деваться от стыда, не осмеливались противиться планам, которые, как тучи, сгущались над нашими головами. Моя мать уже заключила сына в объятия.– Прелесть моя, – говорила она, целуя его и теребя ему маленький орган, – уступи отцу, он хочет тебе добра; если ты ему понравишься, твое счастье обеспечено… Давай, мой маленький долбильщик, забирайся скорее в то местечко, из которого ты появился на свет; наслаждение, которое ты получишь, возможно, смягчит твои страдания от дефлорации, которую тебе готовят,– Отличная мысль! – заметил Симеон. – Я буду содомировать своего сына, который в это время будет сношать свою мать. Как ты находишь эту сцену, отец Ив?– Неужели ты думаешь, – отвечал тот, – что я буду спокойно взирать на это? Я займусь дефлорацией твоей дочери.– Будь я проклят, – недовольно заметил Симеон, – но они оба – мои дети, и я хочу совокупиться с обоими. А тебе, друг мой, я предлагаю насладиться не менее обольстительным и пикантным предметом; я знаю, что, наблюдая непристойное зрелище, самому надо творить очень грязные и непристойные дела. Прочисти задницу Мартине, которая только что раскроила себе череп; она сильно страдает, и твой член усилит ее боль, отчего ты испытаешь неземное удовольствие: ты ведь понимаешь, дружище, как сладостно действует на все наши чувства страдание предмета, которым мы наслаждаемся.– Клянусь спермой, это необыкновенно оригинальная и прекрасная идея! – восхитился отец Ив, уже потрясая своим огромным копьем перед ягодицами бедной пораненной девочки. – Подавай сюда свой зад, стерва!– Но мне очень больно, отец мой.– Тем лучше, это как раз то, что надо.– Отец Ив, – вставил Симеон, – сними повязку, тогда ты сможешь полюбоваться ее раной…Все произошло так, как было задумано, несмотря на естественное сопротивление – тем более естественное, если принять во внимание диспропорцию между гигантским фаллосом отца Ива и крохотным изящным задом юной Мартины. Атака началась, Люси помогала своему любовнику, целовала его, возбуждала, пока он возился. Несчастная жертва, страдающая от полученного удара и от противоестественного способа, каким пронзил ее монашеский посох, задыхалась от дикого крика, а Симеон, созерцавший эту возбуждающую картину, приступил к делу. Полина уже ввела в себя отвердевший пенис моего брата, юный блудодей уже сношал свою мать, когда Симеон, увидев перед собой зад своего сына, с победным воплем атаковал его. Бесчисленные препятствия мешали этому предприятию, но не таков был Симеон, чтобы отступить. Леонарда держала мальчика, раздвигая пошире его ягодицы, монах увлажнил Свой член, и вот за два мощных толчка, сопровождаемых громогласными ругательствами, головка скрылась в отверстии. Симеон усилил натиск, моя мать безостановочно ласкала своего сына, ребенок плакал. Наслаждение, которое он испытывал спереди, не уменьшало острую боль сзади, но никому не было дела до его ощущений. Наконец новые толчки решили исход схватки: развратный монах достиг дна, и новые богохульства возвестили о его победе. Под рукой у него оказалась Леонарда, он начал облизывать ее, продолжая содомировать сына, а чтобы инцест был полным, распутник захотел лобзать мне ягодицы. Меня водрузили на спину кровного наперсника его преподобия, и содомит дал волю своим чувствам. В это время, не спуская глаз с моего отца, Ив осыпал задницу Мартины сильными ударами, а его любовница ублажала монаха искусственным фаллосом.– Ив, – спросил Симеон, – тебе тоже приятно?– Да, черт возьми! – откликнулся тот, извлекая, в качестве доказательства, свой измазанный дерьмом член, затем вновь погрузил его в окровавленное отверстие с такой силой, что несчастная Мартина едва не лишилась чувств. – Посмотри, как мне приятно.– Прекрасно! Тогда поддай жару этой шлюхе. В следующий миг бедняжка, на которую обрушилось столько бед, залила комнату своей кровью.– Разрази гром мои яйца! – не выдержал злодей. – Прочисти дырку в ее голове, раз твой член тверд, и проткни ее череп насквозь!И это чудовищное намерение осуществилось: жестокий отец Ив оставил в покое зад раненой девочки, поставил ее на колени и… вонзил свой инструмент в рану! Он извергнулся в ее голове, пробив тростью череп несчастной с другой стороны.– Вот это чудесно, – взвыл Симеон, в свою очередь извергаясь в зад моего брата и кусая мне ягодицы, – ах, как это чудесно! Я люблю ужасы… Никогда я так приятно не кончаю, как в те минуты, когда совершаю их, когда их вижу или заставляю совершать других… Но погоди, – продолжал мой отец, – чтобы прийти в чувство, я должен выпороть эту тварь.– Да ты что? – изумился отец Ив. – Она в таком состоянии, что не выдержит больше.– Ты, наверное, надо мной смеешься? – укоризненно сказал Симеон. – Пока шлюха не издохнет, она в состоянии выдержать все.С этими словами он схватил ее, положил грудью на свою левую руку, одной ногой зажал обе ее ноги и подверг настолько сильной флагелляции, что после шестидесяти ударов бедра Мартины оказались залитыми кровью, непрерывно лившейся из истерзанных ягодиц. Но это его не смутило, и он хладнокровно продолжал порку. Иву пришло в голову оказать своему другу такую же услугу, какой тот благодетельствовад несчастную девочку, тем более что его голый зад торчал прямо перед ним. Немедленно выстроилась новая сцена. Симеон потребовал, чтобы Леонарда сосала ему член, пока он флагеллировал Мартину, кроме того, он целовал мой зад., а Люси по-прежнему обрабатывала искусственным органом седалище отцу Иву, который порол своего друга и тискал соски моей матери.– Давайте не будем пока кончать, – предложил Симеон, – не стоит расходовать сперму понапрасну, лучше будем сношаться. – И обращаясь к Иву, объяснил: – Ты еще раз совершишь содомию с моим сыном, его будет держать в объятиях его мать, я усажу дочь верхом на грудь мамаши, чтобы она прижалась задницей к ее лицу, и снова прочищу девочке влагалище; Леонарда и Мартина будут пороть нас, а Люси предоставит свои ягодицы для поцелуев.Я не буду описывать вам мои страдания, когда теряла девственность; отцовский член имел чудовищные размеры, и он не щадил меня. Но мне была уготована еще одна пытка: моя мать во время оргазма не ведала сама, что творит; она ухватилась зубами за мои ягодицы, которые, как вы помните, покоились на ее лице. Я испустила вопль и резко дернулась на огромном колу своего отца, который едва не пронзил меня насквозь; это движение ускорило экстаз Симеона, он извергнулся, другой монах последовал его примеру, тесная группа распалась, и несколько минут покоя смирили и чувства и мысли наших злодеев.– Будем пить, – распорядился отец Ив, – только застольные излишества рождают сильную сперму, вы не встретите настоящего либертена, который не был бы пьяницей и гурманом. Принеси нам самого лучшего вина, Люси: нам многое еще предстоит сделать.– Подожди, – остановил его Симеон, – пока мы пируем, пусть эти двое детей ласкают нас… И пусть за столом царит полная свобода:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111