Тем не менее, обратим на него наше внимание, каким бы незначительным он ни казался в свете установленных мною законов. До чего нелепо считать адюльтер преступлением, как это недавно понималось в обществе! Если и есть в мире какаято бессмыслица, то это, конечно, вечность, приписываемая брачным узам. Стоит лишь представить всю тяжесть этих пут, чтобы перестать усматривать преступление в действии, которое их ослабляет. Природа, как мы недавно заметили, одарила женщин более пламенным, чем мужчин, темпераментом и большей чувственностью, и для женщин, бесспорно, брачный контракт тягостнее, чем для мужчин.
Нежные женщины, охваченные любовным огнём, вознаграждайте себя бесстрашно и нагло! Убеждайтесь, что нет никакого зла в следовании зову Природы, ибо она создала вас не для единственного мужчины, а чтобы доставлять наслаждение всем подряд. Пусть никакое беспокойство не смущает вас. Подражайте республиканкам Греции: никогда философы, устанавливавшие там законы, не делали преступлением адюльтер, и почти все дозволяли женское распутство. Томас Мор в своей Утопии доказывает, что женщинам подобает предаваться разврату, а идеи этого великого человека не всегда являлись лишь грёзой. (22)
У татар чем больше женщина распутничала, тем больше её почитали. Она открыто носила на шее специальные украшения - знаки своего бесстыдства, а те, у кого их не было, вовсе не вызывали восхищения. В Перу отдавали жён и дочерей путешественникам-чужестранцам, их отдавали внаём за определённую плату, на день, как лошадей и экипажи! На много томов хватило бы материала, демонстрирующего, что ни у одного из мудрых народов земли сладострастие не считалось преступлением. Все философы прекрасно знают, что только христианским мошенникам мы обязаны тем, что сластолюбие возвели в ранг преступления. У священников были свои причины запретить разврат: сохраняя за собой право на ознакомление с личными грехами и на их отпущение, они обретали неслыханную власть над женщинами, что открывало широкое поприще для разврата. Нам хорошо известно, как они этим пользовались, и они злоупотребляли бы этим до сих пор, не будь их репутация сильно подмочена.
Но не более ли опасно кровосмешение? Едва ли. Оно ослабляет семейные связи, и следовательно, у гражданина остаётся больше любви для своего отечества.
Основополагающие законы Природы предписывают нам кровосмешение, и это подтверждается нашими чувствами. Ничто не является столь приятным, сколь предмет, который мы алкали долгие годы. В наиболее примитивных обществах на кровосмешение смотрели со снисходительной улыбкой. Оно находится у истоков человеческого общества: оно было освящено всеми религиями, все законы поощряли его. Совершив путешествие по свету, мы обнаружим, что кровосмешение распространено повсюду. Негры с Берега Слоновой Кости и Габона отдавали жён собственным детям. В Иудее старший сын должен был жениться на жене отца. Жители Чили спали без разбора со своими сёстрами, дочерьми и женились одновременно на матери и дочери. Осмелюсь утверждать, что кровосмешение должно быть узаконено всяким правительством, в основе которого лежат идеи братства. Как разумный человек может дойти до такого абсурда, чтобы поверить, что наслаждение матерью, сестрой или дочерью есть преступление? Не правда ли, спрашиваю я вас, омерзительно мнение, почитающее за преступление естественное влечение человека к близкому существу? С таким же успехом можно сказать, что нам запрещено слишком сильно любить людей, которых Природа предписала любить больше всех, и что, мол, чем более сильным желанием она нас наделяет к некоему объекту, тем больше она приказывает нам его избегать. Всё это - абсурдные парадоксы, и только люди, одичавшие от предрассудков, могут верить в них и одобрять.
Сообщество женщин, которое я предлагаю установить, неминуемо ведёт к кровосмешению, так что не стоит больше говорить о мнимом проступке, который, вполне очевидно, таковым не является. Мы обратим теперь наше внимание на изнасилование, что, на первый взгляд, представляется самым злостным из всех крайностей распутства, вследствие якобы наносимого им оскорбления. Не вызывает сомнения, однако, то, что изнасилование - весьма редкий и трудно доказуемый поступок и причиняет ближнему куда меньше вреда, чем воровство, поскольку воровство лишает собственности, тогда как изнасилование - лишь наносит физический ущерб. Какие ещё претензии имеются у вас к насильнику? И что вы сможете возразить, когда он скажет вам, что телесное повреждение, которое он нанёс - это, вообще говоря, пустяк, ибо насильник просто чуть раньше привёл объект, с которым он жестоко обошёлся, в то состояние, в которое бы его вскоре привели брак и любовь.
А содомия, это мнимое преступление, которое навлечёт небесный огонь на города, где ей предаются - разве содомия является чудовищным извращением, за которое нет достаточно жестокого наказания? Как печально укорять наших предков за узаконенные убийства, которыми они смели заниматься. До какого варварства нужно было дойти, чтобы осуждать на смерть несчастного, всё преступление которого состоит в том, что его вкусы расходятся с вашими?
Дрожь берёт при мысли, что лишь сорок лет назад законодательное мышление не могло возвыситься над этим абсурдом. Утешьтесь, граждане, подобные нелепости должны прекратиться, залог тому - мудрость ваших законодателей. Полностью познав слабость, присущую некоторым мужчинам, сегодня люди глубоко чувствуют, что такое отклонение не может считаться преступлением, и что Природа, придающая столь малое значение сокам, текущим в наших чреслах, вряд ли может быть раздражена выбором канала, в который мы решили их излить.
В чём же здесь преступление? Ведь никто не захочет утверждать, что все части тела не похожи друг на друга, что одни, мол, чистые, а другие нечистые. И так как нельзя принимать всерьёз такие глупости, остаётся лишь одно возможное преступление, состоящее в растрачивании семени. Спрашивается: правда ли, что для Природы семя настолько ценно, что потеря его становится преступлением?
Если бы это было так, разве стала бы Природа потворствовать ежедневному расточению, позволять ему происходить во сне или при наслаждении беременной женщиной? Вообразимо ли, что Природа предоставила нам возможность совершать преступление, возмущающее её? Неужели бы она пошла на то, чтобы позволить людям покушаться на её наслаждения, становясь тем самым сильнее её? Вот в какую пропасть глупости бросаются люди, когда в своих рассуждениях они забывают о светильнике разума! Давайте же утвердимся в нашем непоколебимом убеждении, что одинаково легко насладиться женщиной как одним, так и другим способом, что нет абсолютно никакой разницы, наслаждаешься ли ты с девочкой или с мальчиком. Совершенно ясно, что в нас не могут существовать наклонности или вкусы, которые бы не были нам даны Природой, и что она слишком мудра и последовательна, чтобы дать нам такие, которые бы были для неё оскорбительны.
Склонность к содомии является результатом нашего физического строения, и мы не можем ничего добавить к этому, ни что-либо изменить. У детей эта склонность проявляется с самого раннего возраста, и она никогда не исчезает.
Иногда она оказывается результатом пресыщения, но даже в этом случае разве она - не дело рук Природы? С какой стороны ни взглянуть - это её творение, и на что бы она нас ни подвигала, это должно внушать людям почтение. Если бы мы решили составить точный перечень наших влечений, то оказалось бы, что эта склонность оказывает на нас наиболее сильное влияние и что наслаждения, с ней связанные, наиболее остры, а из-за этого её проявления в тысячу раз многочисленнее, чем у соперничающих с ней желаний. Не напрашивается ли из всего этого вывод, что, отнюдь не оскорбляя Природу, порок этот служит её целям, и что она куда меньше восторгается нашим размножением, чем мы имеем глупость полагать? Путешествуя по свету, сколько народов увидим мы, у которых презирают женщин! Часто мужчины совершенно избегают общаться с женщинами, за исключением того случая, когда женщина должна произвести ребёнка, что придёт им на смену. Специфика общественной жизни в республике всегда способствует распространению содомии, и в этом нет никакой опасности.
Если бы это было не так, разве греческие законодатели допустили бы её в республике? Однако более того, они сочли её необходимой для воинственного народа. Плутарх с энтузиазмом рассказывает о войсках, состоящих из любовников - именно они долгое время обороняли Грецию. Этот порок скреплял единство товарищей по оружию. Знаменитейшие мужи были склонны к содомии. Когда была открыта Америка, оказалось, что эта земля населена её приверженцами. В Луизиане у иллинойцев, переодетые в женские одежды индейцы предлагали себя, как куртизанки. Негры из Бенгеле открыто содержали мужчин. Едва ли не все серали Алжира состоят сегодня почти полностью из мальчиков. В Фивах не только проявляли терпимость к связям с мальчиками, но и вменяли их в обязанность. Херонейский философ предписывал содомию как вернейшее средство обрести любовь юноши.
Нам известно, до какой степени она была распространена в Риме, где были публичные места, в которых юноши, нарядившись девушками, и девушки, нарядившись юношами, занимались проституцией. Марциал, Катулл, Тибул, Гораций и Вергилий писали письма мужчинам, как своим любовницам. Мы также читаем у Плутарха, (23) что женщинам не место в мужской любви.
Амазианцы с острова Крит похищали мальчиков, и церемония их посвящения в любовники была весьма странной. Если они влюблялись в какого-либо мальчика, они оповещали родителей о дне его похищения. Юноша оказывал некоторое сопротивление, если любовник ему не нравился. В противном случае он уходил вместе с ним, и соблазнитель отсылал мальчика обратно в семью после того, как им насладился - ведь в этой страсти, как и в страсти к женщине, быстро наступает пресыщение. Страбон сообщает, что на этом же острове серали были переполнены мальчиками, которыми открыто торговали.
Требуется ли ещё одно авторитетное мнение, чтобы доказать пользу этого порока в республике? Послушаем Иеремию Перипатетика: Любовь к мальчикам, говорит он, - распространилась по всей Греции, потому что она придала нам храбрость и силу и тем самым помогла нам изгнать тиранов. Любовниками организовывались заговоры, и они предпочитали подвергнуться пыткам, чем выдать своих сообщников. Таким образом, патриоты шли на всё ради блага Отечества. Люди свято верили, что такого рода связи укрепляли республику, тогда как привязанность к женщинам считалась слабостью, предназначенной для деспотов.
Педерастия всегда была пороком воинственных народов. Цезарь сообщает, что галлы были преданы ему необычайно. Войны, которые вели республики, разлучали мужчин и женщин, способствуя распространению этого порока, а когда его последствия были признаны полезными государству, религия не замедлила его благословить. Общеизвестно, что римляне освятили любовь Юпитера и Ганимеда. Секст Эмпирик утверждает, что это влечение считалось обязательным среди персов. В конце концов, женщины, ревнивые и презираемые, предложили своим мужьям оказать те же услуги, что исходили от мальчиков. Некоторые решили провести такой эксперимент, но вернулись к прежним привычкам, убедившись, что иллюзия не может заменить реальность.
Турки, весьма склонные к этому извращению, которое Магомет освятил в Коране, тем не менее убеждены, что юная девственница вполне может заменить мальчика, и редко их девушки становились женщинами прежде, чем обретали опыт в этой области.
Секст Пятый и Санчес разрешали это распутство. Последний даже взялся доказать, что оно способствует размножению и что ребёнок, рождённый после предварительных упражнений такого рода, оказывался, благодаря им, более крепкого телосложения. И наконец, женщины решили возместить друг другу убытки, понесённые ими от содомитов. Эта прихоть не более предосудительна, чем содомия, потому что результат её сводится лишь к отказу рожать, а возможности тех, кто стремится к деторождению, слишком велики, чтобы его противники и противницы могли нанести вред населению. Греки также оправдывали женское распутство интересами государства. Довольствуясь друг другом, женщины имели меньше контактов с мужчинами, а значит, их пагубное влияние на дела республики сводилось к минимуму. По словам Лукиана, поощрение такого рода отношений принесло значительную пользу, и недаром мы видим их образец в Сафо.
Словом, все эти мании не представляют никакой опасности. Даже если бы женщины расширили их границы, даря своими ласками чудовищ и животных, а такие примеры нам дают все народы, то и в этом не было бы ни малейшего вреда, ибо разложение нравов часто весьма полезно государству и не может нанести ему никакого ущерба. И мы должны требовать от наших законодателей мудрости и благоразумия, чтобы в нас была уверенность, что они не установят законы, запрещающие извращения, которые определяются нашей натурой и неотделимы от нашего физического строения, и мы не можем винить человека за его извращения, как не можем винить его за уродства, данные ему Природой.
Нам осталось только исследовать убийство, относящееся ко второй категории - преступлений против ближнего. А затем мы перейдём к обязанностям человека по отношению к самому себе. Из всех преступлений, которые человек может совершить над своим собратом, убийство бесспорно является самым жестоким, потому что оно лишает человека единственного дара, полученного от Природы, и потеря его невосполнима. Тем не менее, на этом этапе оставим в стороне зло, причинённое тому, кто оказался жертвой, и у нас возникнет несколько вопросов.
1. С точки зрения исключительно законов Природы, является ли это действие преступным?
2. Преступно ли оно относительно законов политики?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27