Я ограничусь двумя-тремя советами, необходимыми любой женщине, которая решила посвятить себя только этому виду наслаждения или подобным ему. Прежде всего позаботьтесь о себе:
нужно настоять, чтобы вам всё время дрочили клитор, пока вас выжопливают:
нет более гармоничного сочетания двух наслаждений. Не следует спринцеваться, вытираться простынями и подтираться полотенцами, после того, как вас выебли таким способом. Зад должен быть всегда открыт и тем самым вызывать желание и возбуждение, которое легко пренебрегает чистоплотностью. Даже трудно представить, как долго возможно длить приятные ощущения. Перед тем, как подставлять жопу, избегайте есть острое и кислое - от этого воспаляется геморрой и введение становится болезненным. Не позволяйте спускать вам в жопу нескольким мужчинам подряд: хотя в горячем воображении смешение сперм видится желанным, для здоровья оно вредно, а часто и опасно избавляйтесь от каждого впрыскивания, прежде чем позволять новому попасть в вас.
ЭЖЕНИ. - Но если они предназначены попадать мне в пизду, разве это не преступление - изливать не туда?
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Не придумывай, моя сладкая глупышка - нет ничего дурного в том, чтобы мужское семя направлять туда или сюда, в сторону от основного пути ведь размножение не является целью Природы, которая лишь смиряется с ним. С её точки зрения, чем меньше мы размножаемся, тем лучше.
А если мы вовсе не размножаемся, так это лучше всего. Эжени, будь заклятым врагом нудного производства детей и даже в браке направляй в сторону эту коварную жидкость, влияние которой сводится только к тому, чтобы испортить наши фигуры, притупить сладострастные ощущения, иссушить нас, заставить нас поблекнуть, состариться и подорвать наше здоровье. Приучи мужа к этим потерям, соблазни его на то или другое, пусть он увлечётся этим и таким образом не допускай его делать приношения в храм. Скажи ему, что ты ненавидишь детей и продемонстрируй преимущества бездетности. Так что будь осторожна в этом вопросе, моя дорогая должна тебе признаться, что деторождение приводит меня в такой ужас, что я перестану быть твоей подругой, если ты забеременеешь.
Если же, однако, это несчастье случится, и не по твоей вине, извести меня через первых семь или восемь недель, и я тебе подсоблю. Не страшись детоубийства, это лишь мнимое преступление: мы хозяйки того, что носим в своей утробе, и, разрушая этот вид материи, мы не творим большего зла, чем когда мы, при необходимости, избавляемся от другого вида материи с помощью лекарств.
ЭЖЕНИ. - Но если рождение ребёнка уже близко?
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Даже если он уже родился, у нас всегда есть право уничтожить его. В мире не существует права более законного, чем право матери на детей. Нет ни одного народа, который не признал бы эту истину: она основана на разуме и твёрдых принципах.
ДОЛЬМАНСЕ. - Это право естественно... оно бесспорно. Религиозные выверты стали источником всех этих глубоких заблуждений. Недоумки, верующие в Бога, убеждены в том, что лишь от него зависит наша жизнь и что, едва зародыш начинает развиваться, как крохотная душа, излучаемая Богом, тотчас вселяется в него, эти глупцы, конечно, расценивают как преступление уничтожение этого маленького существа - ведь, по их убеждению, оно больше не принадлежит человеку. Это Божье творение, оно принадлежит Богу возможно ли расправиться с ним, не совершая преступления? Да, можно. С тех пор, как факел философии развеял мрак обмана с тех пор, как химерическое божество повергнуто в грязь, с тех пор, как, мы, лучше осведомлённые в законах и тайнах физики, познали суть деторождения и механизм его, который не более удивителен, чем прорастание пшеничного зерна, - мы вернулись в лоно Природы, оставив человеческие заблуждения. Расширяя наш кругозор, мы, наконец, осознали, что у нас есть полное право вернуть себе то, что мы отдали против нашей воли или же случайно, что нельзя требовать от человека, чтобы он становился отцом или матерью, если он не испытывает такого желания что не играет никакой роли, больше на земле этих существ или меньше, и что, короче говоря, мы становимся хозяевами этого кусочка плоти, каким бы живым он ни был, в той же степени, как и ногтей, которые мы срезаем с пальцев, или экскрементов, выделяемых нашими внутренностями, потому что и то, и другое принадлежит нам и потому что мы абсолютные владельцы всего, что из нас исходит. После того, как мы убедительно показали вам, Эжени, каким пустяком является убийство на нашей земле, вы должны почувствовать себя убеждённой в ничтожности всего относящегося к детоубийству, даже если это действие осуществляется по отношению к взрослому ребёнку. Бесполезно распространяться далее: ваш острый ум приводит собственные доказательства в поддержку моих аргументов. Изучая историю нравов, вы увидите, что обычай этот повсеместен, и окончательно убедитесь, что лишь полные дураки способны давать звание преступления такому заурядному поступку.
ЭЖЕНИ, сначала - к Дольмансе. - Не могу описать, до какой степени вы меня убедили. (Затем обращаясь к госпоже де Сент-Анж.) - Но скажи, дражайшая моя, ты когда-нибудь пользовалась этим методом, который предлагаешь мне для уничтожения зародыша у себя внутри?
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. - Два раза и с полным успехом, но должна сознаться, что я прибегла к нему в начале беременности. Тем не менее, я знаю двух женщин, воспользовавшихся этим средством уже в середине срока, и всё завершилось удачно. Если тебе потребуется, всегда рассчитывай на меня, но я заклинаю:
не попадай в ситуацию, когда это может понадобиться. Легче предотвратить, чем...
Но вернёмся к сладострастным проказам, с которыми мы обещали ознакомить эту девушку. Продолжайте, Дольмансе, очередь за святотатственными прихотями.
ДОЛЬМАНСЕ. - Я думаю, что Эжени уже разуверилась в религиозных бреднях и вполне убеждена, что все насмешки над предметами дурацких культов не ведут ни к каким последствиям. Святотатственные прихоти настолько незначительны, что способны зажечь только очень юные головы - те, для которых любое нарушение ограничений - великая радость. Эти прихоти напоминают мелкую месть, которая будоражит воображение и способна позабавить на несколько минут. Но, по-моему, подобные развлечения быстро приедаются, особенно когда достигаешь возраста, при котором обретаешь убеждение в ничтожестве божества, жалким воспроизведением которого являются высмеиваемые нами идолы.
Осквернение реликвий, изображений святых, просфоры, распятия - с философской точки зрения, уподобляется не более чем разрушению античной статуи. Как только вы подвергнете презрению эти мерзкие безделушки, вы не должны больше уделять им внимания забудьте о них. Из всего этого стоит сохранить лишь богохульство, и не потому, что в нём больше значения, ибо если Бога нет, то зачем, спрашивается, оскорблять его имя? А затем, что очень важно произносить крепкие и грязные словечки в опьянении наслаждения, а богохульства воспламеняют воображение. Будьте абсолютно беспощадны и изощрённы в своих выражениях, они должны быть шокирующими до предела, ибо шокировать - сладостно: ведь скандал льстит твоему тщеславию, и хоть триумф невелик, им не следует пренебрегать. Прямо говорю вам, сударыни - это одно из самых заветных моих наслаждений, поскольку редко другие духовные удовольствия так сильно действуют на моё воображение. Попробуйте, Эжени, и вы убедитесь, что из этого выйдет. А кроме того, демонстрируйте отъявленное неблагочестие, когда вы окажетесь со сверстницами, ещё прозябающими в сумраке суеверия, афишируйте похоть и свою доступность, создайте блядскую обстановку, позвольте им рассматривать вашу грудь, если вы окажетесь с ними в уединённом месте, непристойно хватайте себя руками, нагло показывайте самые сокровенные уголки вашего тела, требуйте того же от них, совращайте их, наставляйте, растолковывайте им смехотворность их предрассудков, столкните их нос к носу с так называемым злом, ругайтесь в их присутствии, как мужик если они моложе вас, берите их силой, убеждайте их советом или личным примером, короче, развращайте их, как только можете. Ведите себя вольно с мужчинами, выказывайте им своё безбожие и бесстыдство не обижаясь на их домогания, дарите им всё, что может их усладить, но не компрометируя себя. Разрешайте им щупать вас, дрочите их, пусть они вас дрочат, даже дайте им свою жопу, но раз уж фальшивая женская честь связана с целостностью переда, то не позволяйте им её нарушать. Как выйдете замуж, заведите лакея, но не любовника, или платите нескольким надёжным юношам. Тогда всё будет шитокрыто, никакой угрозы вашей репутации, и, будучи вне подозрений, вы овладеете искусством делать всё, что вам заблагорассудится.
Но продолжим: жестокость - это третий тип наслаждений, который мы обещали исследовать. Он становится всё более и более распространён среди мужчин, и они объясняют своё пристрастие следующим образом: мы хотим пребывать в состоянии возбуждения, что является целью любого мужчины, стремящегося к наслаждениям, и лучше всего на нас будут воздействовать самые сильные средства. Исходя из этого, становится совершенно безразлично, приносят ли наши действия удовольствие или неудовольствие объекту, который служит нашим желаниям. Важно лишь подвергнуть нашу нервную систему самому сильному воздействию, ведь, без всякого сомнения, мы значительно острее чувствуем боль, чем наслаждение. Поэтому и отражение боли, которой мы подвергаем других, будет возникать в нас с большей силой и будет более интенсивным отзвук боли будет громче, и наше животное начало полностью пробудится в нас, влияя на нижние части нашего тела и возвращая нас к первобытному состоянию, в котором наши органы похоти воспламенятся и будут готовы к наслаждению. Никогда нельзя точно сказать, испытывает женщина наслаждение или нет, а часто она остаётся разочарованной. Более того, старику или уродцу очень трудно принести женщине наслаждение. Если же это всё-таки удаётся, наслаждение оказывается слабым, и нервы реагируют на него вяло.
Поэтому следует отдавать предпочтение боли, так как острая боль не может обмануть, и её влияние значительно сильнее. Но людям, одержимым этой манией, могут возразить, что боль испытывает твой ближний. Не чуждо ли милосердию приносить боль другим во имя того, чтобы доставлять наслаждение себе? В ответ на это повесы говорят, что, приобретя привычку гнаться за наслаждениями и думая при этом исключительно о себе, не считаясь с другими, они пришли к убеждению, что это является вполне нормальным, согласующимся с естественными наклонностями - предпочитать то, что ощущают они сами, тому, чего они не ощущают. Что же смеют от нас требовать? Какое нам дело до страданий, которые испытывают другие? Разве они приносят нам боль? Нет, наоборот, как мы только что продемонстрировали, чужие страдания производят в нас приятные ощущения. С какой стати тогда мы должны жалеть человека, испытывающего одно ощущение, тогда как мы испытываем совсем другое?
Почему мы должны освободить его от боли, если мы не только не прольём слезинки по этому поводу, а испытаем огромное наслаждение от его страданий?
Разве хоть один единственный раз мы испытывали некий естественный порыв, толкавший нас предпочесть другого себе? И разве мы не одиноки в этом мире, где каждый только за себя? Твой голос становится фальшивым, когда ты говоришь от имени Природы, будто бы не следует делать другим то, чего ты не хочешь, чтобы другие делали тебе - такую вещь могут говорить только люди, причём слабые люди. Сильному человеку это и в голову не придёт. То были первые христиане, которых постоянно преследовали из-за их нелепых убеждений они кричали всякому, кто мог их услышать: Не сжигайте нас, не сдирайте с нас кожу! Природа говорит нам: не делай ближнему того, чего не желаешь себе! Глупцы! Как может Природа, которая всегда влечёт нас к наслаждению, которая не вселила в нас иных инстинктов, иных убеждений, иных порывов, как может Природа тут же пытаться убедить нас в том, что мы должны пренебречь любовью к себе, если она приносит боль другим? О, верьте мне, Эжени, верьте, наша мать Природа не говорит нам ни о ком, кроме нас самих, её предписания требуют полного эгоизма, и во всём этом мы ясно слышим её неизменный и мудрый совет:
предпочитай себя, люби себя, за чей бы счёт это ни было. Но, говорят, другие могут тебе отомстить... И пусть! Победит сильнейший и будет прав. Вот и хорошо - в этом и есть простое проявление вечной борьбы и разрушения, ради которых Природа создала нас и ради которых мы ей только и нужны.
Такова, моя дорогая Эжени, канва спора между людьми. Исходя из моего опыта и размышлений, я могу добавить к этому, что жестокость вовсе не является пороком, а есть лишь чувство, которое Природа первым вселяет в нас. Ребёнок ломает свою игрушку, кусает грудь своей кормилицы, удушает канарейку задолго до того, как он становится способен отдавать себе отчёт в собственных действиях. На животных печать жестокости видна, как я уже, кажется, говорил, наиболее отчётливо, потому что законы Природы проступают на них явственнее, чем на нас. Жестокость существует и среди дикарей, которые значительно ближе к Природе, чем цивилизованные люди. Посему абсурдно считать жестокость следствием извращённости. Я повторяю, что утверждение это ложно.
Жестокость вполне естественна. Все мы рождены с долей жестокости, которую смягчает последующее воспитание. Но оно чуждо Природе, оно искажает действия Природы, подобно тому, как уход за деревьями уродует их. Сравните во фруктовом саду дерево, предоставленное заботам Природы, с теми, за которыми вы ухаживаете, и вы увидите, какое из них более красиво, и вы убедитесь, на котором плоды лучше. Жестокость - это просто-напросто энергия в человеке, которую цивилизация не смогла до конца извратить. Так что жестокость является добродетелью, а не пороком. Аннулируйте ваши законы, перестаньте сдерживать и наказывать себя, отбросьте свои привычки - и жестокость перестанет быть опасной, ибо она никогда не будет проявлять себя, за исключением случаев, когда ей оказывается сопротивление, а тогда произойдёт столкновение двух конкурирующих жестокостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27