Положительные эмоции сайт Водолей
«Похождения бравого солдата Швейка» едва ли не самый веселый сатирический роман нашего столетия. А между тем это роман о войне. Источник такого отношения к жизни, позволявшего Гашеку столь заразительно смеяться над темными силами социального зла, кроется в глубокой убежденности писателя в неизбежном крушении старого мира. Восприятие действительности у Гашека включает радостное ощущение надвигающегося краха этого мира, ощущение его близкого паралича, плохо скрываемого страха правящих кругов, их бессилия перед плебсом и тщетности их потуг сохранить видимость могущества и величия. Такое мировосприятие порождало атмосферу не только ненависти, но и смеха.
Критика и литературоведение буржуазной Чехословакии не питали особой благосклонности к Гашеку. Мещанским вкусам, воспитанным на слащаво-сентиментальной литературе и с подозрением отвергающим все непривычное, претил его откровенный показ изнанки жизни, его ядреный юмор. Официальная критика рада была поддержать версию о писателе-коммунисте как о низкопробном литераторе, который потрафлял площадным вкусам. Она не пренебрегала и возможностью опереться на ту легенду о Гашеке как чудаковатом и эксцентричном завсегдатае кафе, возникновению которой во многом способствовал некогда сам он. Надо сказать, что и прогрессивная критика в значительной своей части сохраняла некоторую сдержанность в отношении к автору «Швейка». Его революционная деятельность в России в качестве комиссара Красной Армии, как уже говорилось, была еще мало известна в Чехословакии. Правда, уже в 20—30-е годы именно писатели-коммунисты, прежде всего И. Ольбрахт и Ю. Фучик, первыми по достоинству оценили Гашека. Ольбрахт был первым, кто назвал его гениальным. В двадцатые — тридцатые годы появились в печати некоторые воспоминания о Гашеке, написанные его довоенными друзьями и сохранившие многие драгоценные свидетельства. «Швейк» Гашека приобретал все большую популярность. Однако так и оставались несобранными многие произведения писателя, затерявшиеся по многочисленным журналам и зачастую скрытые под псевдонимами, которых у Гашека было около сотни.Картина изменилась лишь в социалистической Чехословакии, где высоко чтут память великого сатирика, писателя-коммуниста. В местечке Липнице, в домике, где Гашек провел последние полтора года своей жизни и где написана значительная часть «Швейка», открыт мемориальный музей писателя. Ежегодно в Липнице проводятся фестивали юмора и сатиры имени Гашека, в которых принимают участие не только его соотечественники, но и зарубежные гости. Образовано литературное Общество друзей Я. Гашека. Сейчас создается кабинет Гашека при Музее национальной письменности в Праге, где будут сосредоточены издания и рукописи его произведений, архивные документы, литература о нем. Кабинет станет центром исследовательской работы. Но тем временем многое уже и сделано. Помимо многочисленных изданий «Швейка» и сборников рассказов Гашека, выпущено собранно его сочинений, насчитывающее 16 томов. И это очень большое достижение. Только сейчас стал по-настоящему очевиден весь огромный объем созданного Гашеком менее чем за два десятилетия его творческой деятельности (Гашек умер в возрасте сорока лет, а в годы войны он писал сравнительно мало). В подготовке и издании собрания сочинений писателя большая заслуга принадлежит старому чешскому коммунисту Здене Анчику, лично знавшему Гашека (Анчик скончался пять лет тому назад), и нескольким пражским литературоведам, в том числе Радко Пытлику. Главным образом ими было начато на новой основе и исследовательское осмысление жизни и творчества писателя. Написан ряд книг и статей. В числе этих работ видное место занимает книга Пытлика, сокращенный перевод которой предлагается вниманию читателей.Автор книги задался целью подробно описать жизнь Гашека. Предшествующее чешское жизнеописание Гашека, принадлежавшее перу З. Анчика, хотя и отличалось четкостью в обрисовке Гашека — писателя и коммуниста, но носило эскизный и фрагментарный характер. Книга Пытлика основана на изучении большого числа документов, писем, воспоминаний, полицейских донесений, архивных и литературных источников. Автору удалось не только свести воедино большой материал о жизни Гашека, собранный зачастую по крупицам, но и прояснить многие факты его биографии. Так, например, до сих пор оставалось неясным, не является ли мистификацией описанное в произведениях Гашека его путешествие в Италию, его поездка на Балканы с целью принять участие в Илинденском восстании, его попытка перейти во время одного из странствий границу России. Р. Пытлик показывает достоверность всех этих фактов, о которых раньше можно было лишь предполагать на основе художественных произведений писателя.С глубокой психологической проникновенностью и впервые столь подробно воссоздана история любви Гашека к Ярмиле Майеровой, его брака с ней и последующего разрыва, во многом вызванного полной необеспеченностью писателя и конфликтом с мещанским окружением глубоко любимой им женщины. Новые факты содержат страницы, повествующие об участии Гашека в движении анархистов. Специальные главы посвящены пребыванию писателя в России, его службе в Красной Армии и партийной работе, хотя здесь учтены не все материалы, собранные главным образом советскими авторами. (Автору, в частности, остались неизвестными содержательная книга А.X. Клеванского «Чехословацкие интернационалисты и проданный корпус» (М., 1965) и двухтомник, изданный советскими историками, «Интернационалисты. Трудящиеся зарубежных стран — участники борьбы за власть Советов» (М., 1967, 1971), а эти книги помогли бы обогатить освещение событий, связанных с антисоветским мятежом чехословацкого корпуса и с участием чехов и словаков в борьбе за Советскую власть в России.) Пытлик подробно воссоздает последние годы и дни жизни Гашека, никем до него не описанные.Даже читатель, знакомый с другими работами о Гашеке, найдет почти в каждой главе книги Пытлика много нового. В ней, в частности, немало выразительных психологических штрихов, доносящих живой облик писателя со свойственным ему раблезианским колоритом, натурой комика и в то же время серьезными поисками истины, жизненного и творческого пути.Автор не склонен рисовать психологический портрет Гашека, изображая его лишь неунывающим и изобретательным весельчаком, каким он часто представал в глазах окружающих. Показана и другая сторона его жизни, моменты трудных психологических состояний, иногда отмеченных даже нотками трагизма и связанных с постоянной нуждой, неустроенностью, новыми и новыми поисками пути, порой отсутствием взаимопонимания и признания. Однако мрачноватый колорит последнего периода жизни Гашека, пожалуй, преувеличен. Несмотря на сложность положения, в котором Гашек очутился по возвращении на родину, он оставался самим собой. И свидетельство тому его «Швейк», над которым писатель начал работать через несколько недель после своего приезда в Прагу и который был отнюдь не обороной, а наступлением. Это особенно ясно, если учесть полный замысел романа. Сам Гашек говорил: «Посмеюсь над всеми дураками, а заодпо покажу, каков наш (т.е. чешский. — С. Н. ) настоящий характер и на что мы способны». Явно имелись в виду те части романа, в которых писатель собирался показать Швейка как участника гражданской войны в России. Р. Пытлик, к сожалению, уделил общему замыслу романа недостаточное внимание.Большую ценность в книге представляют наблюдения над психологией творчества Гашека. Создавая духовный портрет писателя, Пытлик сумел выразительно показать нераздельность его личности и творчества. Последнее не было для Гашека лишь определенной сферой его жизни. Жизнь и творчество Гашека составляют единое целое. Впервые высказана глубоко верная, на наш взгляд, мысль о том, что и устные комические импровизации Гашека в пражских кафе и пивных в предвоенный период его жизни были для него, собственно говоря, своеобразным художественным творчеством и одновременно творческой лабораторией. Это подтверждается и впервые обобщенными сведениями о попытках сценических выступлений Гашека.Содержательны замечания о своеобразии писательской манеры Гашека, например, о том, что он стремился не столько к шлифовке и отработке слога, сколько к поискам комических «находок» и «поворотов», составляющих главную силу многих его рассказов. Не менее интересно показано, как расширялась и обогащалась сатирическая палитра писателя, вбиравшая в себя все новые и новые формы. С определенного момента в его творчестве все больший удельный вес приобретает, например, искусство пародийной стилизации жанров политической публицистики и присущей им фразеологии.Книга Пытлика — заметное событие в изучении творчества великого сатирика. Тем не менее следует учитывать, что она не завершает, а открывает процесс создания полной и всесторонней биографии Гашека, его творческого портрета. Да это и понятно. Жизнь и творчество любого крупного художника обычно поддаются освещению лишь посредством многих и разных книг, исследований, очерков. При всем том, что Пытлик сделал много, при всем обилии и богатстве материала, содержательности многих оценок и наблюдений не все вопросы в книге исчерпаны и освещены с равной степенью убедительности. Мнения автора кое-где выглядят как предположительные и гипотетические. По-видимому, в некоторые суждения в дальнейшем будут внесены и коррективы.Есть в работе и пробелы. Думается, например, что все же недостаточно проявлена и подчеркнута общая логика духовного развития Гашека, которую мы пытались раскрыть несколькими страницами выше.По-видимому, автор ограничил свои возможности, отказавшись от более подробного анализа литературного творчества писателя, а местами и от сколько-либо обстоятельной информации о его тематике и проблематике. Так, рассказы и очерки первого периода (на наш взгляд, вообще несколько недооцененные) определяются почти исключительно с точки зрения жанра. Почти ничего не говорится об их содержании. Полнее могла бы быть раскрыта социальная сатира Гашека 1904—1914 годов и т. д. Неполон и анализ романа о Швейке. Внимание сосредоточено главным образом на фактах биографии Гашека, а применительно к творчеству — скорее на общих его принципах, своеобразии и особенностях творческого процесса, структурно-жанровых типах. Вероятно, учитывалось, что чешский читатель хорошо знает произведения Гашека и располагает к тому же предыдущим очерком Пытлика «Я. Гашек», изданным в Праге в 1962 году и посвященным как раз анализу его литературного творчества. Тем не менее самоограничение автора в новой книге создает определенные неудобства; особенно для зарубежного читателя. Отсутствие более конкретного анализа и оценки произведений, их тематики и проблематики приводит к тому, что бытовой фон порой несколько заслоняет внутреннее содержание творческой жизни писателя. Автор задался целью преодолеть инерцию легенд, которых немало наслоилось вокруг имени Гашека, и опираться лишь на факты. Но поскольку память очевидцев и документы зачастую сохранили лишь наиболее броские приметы внешнего поведения Гашека, в то время как его духовный мир получал выражение прежде всего в его литературном творчестве, местами создается даже несколько смещенная картина. Богемно-раблезианская окраска жизненного стиля Гашека оказывается как бы сгущенной, преувеличенной и затеняет более существенные стороны его жизни и внутреннего наполнения его духовного мира.Правда, недостаточную информацию о творчестве писателя читатель может при желании восполнить, обратившись к другим работам о Гашеке, в том числе советских авторов, указанным в библиографии, которая прилагается к этой книге.Надо сказать, что советские литературоведы, критики, мемуаристы также немало сделали для объяснения личности и творчества великого чешского писателя и особенно для освещения его партийной работы в Советской России, Красной Армии. В архивах разысканы ценные документы. И число их время от времени пополняется.Около четверти своей сознательной жизни Гашек провел в нашей стране. Сейчас он один из наиболее известных и популярных у нас писателей Чехословакии. Его произведения издавались на восемнадцати языках народов Советского Союза и выходили у нас общим тиражом более восьми миллионов экземпляров. При Обществе советско-чехословацкой дружбы в Москве существует Общество друзей Ярослава Гашека. В городе Бугульме, где Гашек был заместителем военного коменданта, открыт Музей Гашека.Советские люди чтут Гашека как великого писателя и участника борьбы за победу Советской власти. И символично, что в Москве, недалеко от улицы Горького, от площади Пушкина и площади Маяковского, рядом с улицей Ю. Фучика, есть улица, носящая имя чешского писателя-коммуниста Ярослава Гашека.
С. В. Никольский Легенда и факты Жизнь всякого великого художника — а Гашек, бесспорно, им был — обретает черты своеобразного художественного произведения. Поэтому порой нелегко определить границы, отделяющие жизнь от творчества, особенно если они сливаются воедино, как у Гашека.Источником биографии писателя стала мемуарная литература, стремившаяся приблизить к нам его человеческий облик с помощью выдуманных историй и анекдотов. Мемуаристы тщетно силились не уступать в остроумии и веселости самому Гашеку. Увы, между фантазией Гашека и фантазией вспоминавших о нем богемных друзей есть одно существенное различие. Те никогда не умели по достоинству оценить значение этого мифа для его творчества, одухотворенного особым видением мира, которое безошибочно проникает в самую суть вещей. В загадочной легенде о Гашеке отсутствует прежде всего то основное свойство, которое делает его юмор оригинальным и неповторимым: способность интенсивно переживать каждое мгновение, свойство жизненной достоверности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Критика и литературоведение буржуазной Чехословакии не питали особой благосклонности к Гашеку. Мещанским вкусам, воспитанным на слащаво-сентиментальной литературе и с подозрением отвергающим все непривычное, претил его откровенный показ изнанки жизни, его ядреный юмор. Официальная критика рада была поддержать версию о писателе-коммунисте как о низкопробном литераторе, который потрафлял площадным вкусам. Она не пренебрегала и возможностью опереться на ту легенду о Гашеке как чудаковатом и эксцентричном завсегдатае кафе, возникновению которой во многом способствовал некогда сам он. Надо сказать, что и прогрессивная критика в значительной своей части сохраняла некоторую сдержанность в отношении к автору «Швейка». Его революционная деятельность в России в качестве комиссара Красной Армии, как уже говорилось, была еще мало известна в Чехословакии. Правда, уже в 20—30-е годы именно писатели-коммунисты, прежде всего И. Ольбрахт и Ю. Фучик, первыми по достоинству оценили Гашека. Ольбрахт был первым, кто назвал его гениальным. В двадцатые — тридцатые годы появились в печати некоторые воспоминания о Гашеке, написанные его довоенными друзьями и сохранившие многие драгоценные свидетельства. «Швейк» Гашека приобретал все большую популярность. Однако так и оставались несобранными многие произведения писателя, затерявшиеся по многочисленным журналам и зачастую скрытые под псевдонимами, которых у Гашека было около сотни.Картина изменилась лишь в социалистической Чехословакии, где высоко чтут память великого сатирика, писателя-коммуниста. В местечке Липнице, в домике, где Гашек провел последние полтора года своей жизни и где написана значительная часть «Швейка», открыт мемориальный музей писателя. Ежегодно в Липнице проводятся фестивали юмора и сатиры имени Гашека, в которых принимают участие не только его соотечественники, но и зарубежные гости. Образовано литературное Общество друзей Я. Гашека. Сейчас создается кабинет Гашека при Музее национальной письменности в Праге, где будут сосредоточены издания и рукописи его произведений, архивные документы, литература о нем. Кабинет станет центром исследовательской работы. Но тем временем многое уже и сделано. Помимо многочисленных изданий «Швейка» и сборников рассказов Гашека, выпущено собранно его сочинений, насчитывающее 16 томов. И это очень большое достижение. Только сейчас стал по-настоящему очевиден весь огромный объем созданного Гашеком менее чем за два десятилетия его творческой деятельности (Гашек умер в возрасте сорока лет, а в годы войны он писал сравнительно мало). В подготовке и издании собрания сочинений писателя большая заслуга принадлежит старому чешскому коммунисту Здене Анчику, лично знавшему Гашека (Анчик скончался пять лет тому назад), и нескольким пражским литературоведам, в том числе Радко Пытлику. Главным образом ими было начато на новой основе и исследовательское осмысление жизни и творчества писателя. Написан ряд книг и статей. В числе этих работ видное место занимает книга Пытлика, сокращенный перевод которой предлагается вниманию читателей.Автор книги задался целью подробно описать жизнь Гашека. Предшествующее чешское жизнеописание Гашека, принадлежавшее перу З. Анчика, хотя и отличалось четкостью в обрисовке Гашека — писателя и коммуниста, но носило эскизный и фрагментарный характер. Книга Пытлика основана на изучении большого числа документов, писем, воспоминаний, полицейских донесений, архивных и литературных источников. Автору удалось не только свести воедино большой материал о жизни Гашека, собранный зачастую по крупицам, но и прояснить многие факты его биографии. Так, например, до сих пор оставалось неясным, не является ли мистификацией описанное в произведениях Гашека его путешествие в Италию, его поездка на Балканы с целью принять участие в Илинденском восстании, его попытка перейти во время одного из странствий границу России. Р. Пытлик показывает достоверность всех этих фактов, о которых раньше можно было лишь предполагать на основе художественных произведений писателя.С глубокой психологической проникновенностью и впервые столь подробно воссоздана история любви Гашека к Ярмиле Майеровой, его брака с ней и последующего разрыва, во многом вызванного полной необеспеченностью писателя и конфликтом с мещанским окружением глубоко любимой им женщины. Новые факты содержат страницы, повествующие об участии Гашека в движении анархистов. Специальные главы посвящены пребыванию писателя в России, его службе в Красной Армии и партийной работе, хотя здесь учтены не все материалы, собранные главным образом советскими авторами. (Автору, в частности, остались неизвестными содержательная книга А.X. Клеванского «Чехословацкие интернационалисты и проданный корпус» (М., 1965) и двухтомник, изданный советскими историками, «Интернационалисты. Трудящиеся зарубежных стран — участники борьбы за власть Советов» (М., 1967, 1971), а эти книги помогли бы обогатить освещение событий, связанных с антисоветским мятежом чехословацкого корпуса и с участием чехов и словаков в борьбе за Советскую власть в России.) Пытлик подробно воссоздает последние годы и дни жизни Гашека, никем до него не описанные.Даже читатель, знакомый с другими работами о Гашеке, найдет почти в каждой главе книги Пытлика много нового. В ней, в частности, немало выразительных психологических штрихов, доносящих живой облик писателя со свойственным ему раблезианским колоритом, натурой комика и в то же время серьезными поисками истины, жизненного и творческого пути.Автор не склонен рисовать психологический портрет Гашека, изображая его лишь неунывающим и изобретательным весельчаком, каким он часто представал в глазах окружающих. Показана и другая сторона его жизни, моменты трудных психологических состояний, иногда отмеченных даже нотками трагизма и связанных с постоянной нуждой, неустроенностью, новыми и новыми поисками пути, порой отсутствием взаимопонимания и признания. Однако мрачноватый колорит последнего периода жизни Гашека, пожалуй, преувеличен. Несмотря на сложность положения, в котором Гашек очутился по возвращении на родину, он оставался самим собой. И свидетельство тому его «Швейк», над которым писатель начал работать через несколько недель после своего приезда в Прагу и который был отнюдь не обороной, а наступлением. Это особенно ясно, если учесть полный замысел романа. Сам Гашек говорил: «Посмеюсь над всеми дураками, а заодпо покажу, каков наш (т.е. чешский. — С. Н. ) настоящий характер и на что мы способны». Явно имелись в виду те части романа, в которых писатель собирался показать Швейка как участника гражданской войны в России. Р. Пытлик, к сожалению, уделил общему замыслу романа недостаточное внимание.Большую ценность в книге представляют наблюдения над психологией творчества Гашека. Создавая духовный портрет писателя, Пытлик сумел выразительно показать нераздельность его личности и творчества. Последнее не было для Гашека лишь определенной сферой его жизни. Жизнь и творчество Гашека составляют единое целое. Впервые высказана глубоко верная, на наш взгляд, мысль о том, что и устные комические импровизации Гашека в пражских кафе и пивных в предвоенный период его жизни были для него, собственно говоря, своеобразным художественным творчеством и одновременно творческой лабораторией. Это подтверждается и впервые обобщенными сведениями о попытках сценических выступлений Гашека.Содержательны замечания о своеобразии писательской манеры Гашека, например, о том, что он стремился не столько к шлифовке и отработке слога, сколько к поискам комических «находок» и «поворотов», составляющих главную силу многих его рассказов. Не менее интересно показано, как расширялась и обогащалась сатирическая палитра писателя, вбиравшая в себя все новые и новые формы. С определенного момента в его творчестве все больший удельный вес приобретает, например, искусство пародийной стилизации жанров политической публицистики и присущей им фразеологии.Книга Пытлика — заметное событие в изучении творчества великого сатирика. Тем не менее следует учитывать, что она не завершает, а открывает процесс создания полной и всесторонней биографии Гашека, его творческого портрета. Да это и понятно. Жизнь и творчество любого крупного художника обычно поддаются освещению лишь посредством многих и разных книг, исследований, очерков. При всем том, что Пытлик сделал много, при всем обилии и богатстве материала, содержательности многих оценок и наблюдений не все вопросы в книге исчерпаны и освещены с равной степенью убедительности. Мнения автора кое-где выглядят как предположительные и гипотетические. По-видимому, в некоторые суждения в дальнейшем будут внесены и коррективы.Есть в работе и пробелы. Думается, например, что все же недостаточно проявлена и подчеркнута общая логика духовного развития Гашека, которую мы пытались раскрыть несколькими страницами выше.По-видимому, автор ограничил свои возможности, отказавшись от более подробного анализа литературного творчества писателя, а местами и от сколько-либо обстоятельной информации о его тематике и проблематике. Так, рассказы и очерки первого периода (на наш взгляд, вообще несколько недооцененные) определяются почти исключительно с точки зрения жанра. Почти ничего не говорится об их содержании. Полнее могла бы быть раскрыта социальная сатира Гашека 1904—1914 годов и т. д. Неполон и анализ романа о Швейке. Внимание сосредоточено главным образом на фактах биографии Гашека, а применительно к творчеству — скорее на общих его принципах, своеобразии и особенностях творческого процесса, структурно-жанровых типах. Вероятно, учитывалось, что чешский читатель хорошо знает произведения Гашека и располагает к тому же предыдущим очерком Пытлика «Я. Гашек», изданным в Праге в 1962 году и посвященным как раз анализу его литературного творчества. Тем не менее самоограничение автора в новой книге создает определенные неудобства; особенно для зарубежного читателя. Отсутствие более конкретного анализа и оценки произведений, их тематики и проблематики приводит к тому, что бытовой фон порой несколько заслоняет внутреннее содержание творческой жизни писателя. Автор задался целью преодолеть инерцию легенд, которых немало наслоилось вокруг имени Гашека, и опираться лишь на факты. Но поскольку память очевидцев и документы зачастую сохранили лишь наиболее броские приметы внешнего поведения Гашека, в то время как его духовный мир получал выражение прежде всего в его литературном творчестве, местами создается даже несколько смещенная картина. Богемно-раблезианская окраска жизненного стиля Гашека оказывается как бы сгущенной, преувеличенной и затеняет более существенные стороны его жизни и внутреннего наполнения его духовного мира.Правда, недостаточную информацию о творчестве писателя читатель может при желании восполнить, обратившись к другим работам о Гашеке, в том числе советских авторов, указанным в библиографии, которая прилагается к этой книге.Надо сказать, что советские литературоведы, критики, мемуаристы также немало сделали для объяснения личности и творчества великого чешского писателя и особенно для освещения его партийной работы в Советской России, Красной Армии. В архивах разысканы ценные документы. И число их время от времени пополняется.Около четверти своей сознательной жизни Гашек провел в нашей стране. Сейчас он один из наиболее известных и популярных у нас писателей Чехословакии. Его произведения издавались на восемнадцати языках народов Советского Союза и выходили у нас общим тиражом более восьми миллионов экземпляров. При Обществе советско-чехословацкой дружбы в Москве существует Общество друзей Ярослава Гашека. В городе Бугульме, где Гашек был заместителем военного коменданта, открыт Музей Гашека.Советские люди чтут Гашека как великого писателя и участника борьбы за победу Советской власти. И символично, что в Москве, недалеко от улицы Горького, от площади Пушкина и площади Маяковского, рядом с улицей Ю. Фучика, есть улица, носящая имя чешского писателя-коммуниста Ярослава Гашека.
С. В. Никольский Легенда и факты Жизнь всякого великого художника — а Гашек, бесспорно, им был — обретает черты своеобразного художественного произведения. Поэтому порой нелегко определить границы, отделяющие жизнь от творчества, особенно если они сливаются воедино, как у Гашека.Источником биографии писателя стала мемуарная литература, стремившаяся приблизить к нам его человеческий облик с помощью выдуманных историй и анекдотов. Мемуаристы тщетно силились не уступать в остроумии и веселости самому Гашеку. Увы, между фантазией Гашека и фантазией вспоминавших о нем богемных друзей есть одно существенное различие. Те никогда не умели по достоинству оценить значение этого мифа для его творчества, одухотворенного особым видением мира, которое безошибочно проникает в самую суть вещей. В загадочной легенде о Гашеке отсутствует прежде всего то основное свойство, которое делает его юмор оригинальным и неповторимым: способность интенсивно переживать каждое мгновение, свойство жизненной достоверности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47