Ведь этого вы никогда не увидите, ведь это вам подарок на всю жизнь. Сейчас вы этого не поймете, может быть, но это всплывет, нахлынет, затопит вас когда-нибудь. Репетиции идут напряженные, нервные, многослойные — он занимается и светом, и балетом, и музыкой, но ведь и мы не самое последнее выразительное средство в спектакле...
24 апреля 1993 г. Суббота. № 307
«23 апреля 1993 г. исполняется 29 лет Театру на Таганке. Благодарю тех, кто сумел в меру своих сил сохранить театр. Надеюсь что наша компания отпразднует в своем кругу 30-летие театра». Ю. Любимов
Большая мера и, может быть, главная в сохранении театра как организации духовной и как производственного монолита принадлежит А. Эфросу. Даже вынужденная и, тогда казалась, дикая мера — никого не отпускать ни на какую сторону, эта его сговоренность со всеми административными точками — принесла, как теперь понятно, наиположительнейший результат. Вечная память вам, дорогой Анатолий Васильевич!
30 апреля 1993 г. Пятница
Любимов вчера на результат решения Моссовета о разделении театра и передаче Губенко новой сцены:
— Не расстраивайся, Валерий. Здесь, я думаю, мы отвоюем. Главное — смотрели люди прогон «Живаго» и говорят: «Хорошо, так хорошо, что страшно!»
Я готов был разреветься и застучал по дереву, он — по кирпичам. И пошел он, уставший и обремененный ожиданием ответа на телеграмму президенту, к студентам.
1 мая 1993 г. Суббота. Самолет
Разобраться — отчего, к примеру, тухлое настроение после прогона. И плохо ли это или наоборот. Смотрел я как в воду: раз Любимов после I акта похвалил: «Ты начал мыслить, все видеть, слышать», то после II акта должен был ругать и быть недовольным. Я даже это высказал в антракте и получил:
— Зря я тебя похвалил. Ты пережал... ну, это понятно.
Но настроение и квас не от того. Были у меня победы и во втором над собой. Я взял высоко в псалме, и спел, и выиграл, и был доволен, как ответила глотка.
Шацкая радуется — наконец-то разделили наш театр. Ой ли, ой ли?.. Как не хочется доставить им радости.
2 мая 1993 г. Воскресенье. Вена, отель «Табор»,
№ 504
Приехал шеф. Страшные вести с первомайской демонстрации коммуняк — кровь, жертвы... И все это где-то в моем районе, были бы живы дети мои.
3 мая 1993 г. Понедельник. Молитва, зарядка
— Неру, — сказал Любимов, — 20 минут на голове стоял... И вы стойте, может, поумнеете.
Услышав и восприняв это, я к своей двухминутной норме прибавил еще 100 единиц. И у меня получается: Иисусова молитва + 300 единиц счета, 3 или 5 молитв пушкинских, — это минуты 4. Итого — 7 минут.
После репетиции пили с шефом чай — я принес кипятильник, чай и сахар. Быт у шефа не налажен. Надо бы кого-то за ним приставить, какую-то девчонку или мальчишку. Но он ведь так... никого из подпустит. Галина старая, и ее нет с нами. Марья Полицеймако... Надо ее селить где-то поблизости от шефа. Я увлекся «Красным драконом».
7 мая 1993 г. Пятница. Молитва, зарядка, обжорка
Какая-то странная летучка перед репетицией.
— Я вам гарантирую по 90 марок суточных. С каждым у меня будет отдельный расчет. В конверте. И все претензии ко мне. Это не японская фирма, для которой наши гастроли так, пустяк, мелочовка. Здесь фестиваль, и деньги здесь личные.
8 мая 1993 г. Суббота. Молитва, зарядка, кофе
Легенда уехала в эмиграцию, умерла, чтоб ожить в потомках. Легенду трудно родить, а обгадить ее невозможно. Я проехал 20 городов в Америке, и на каждом концерте были записки или устные слова: «Самое дорогое, что мы оставили в Советском Союзе, — Театр на Таганке».
9 мая 1993 г. Воскресенье. Молитва, зарядка, завтрак
Но... ребята, знаете ли — сон-то в руку. С утра шеф сообщил:
— Звонили из Москвы. Есть решение, распоряжение мэра Москвы Лужкова сохранить Театр на Таганке как единый и неделимый.
— Там Моссовет решал... а тут какой-то мэр, тоже мне генерал-губернатор. Театр принадлежит Моссовету. Кто сказал, что он принадлежит Лужкову?
— А что, если Любимов плюнет и не станет подписывать контракт на 94-й г.?
— Ну... театр приносит ему доход, опричь его контрактов, и пока он приносит доход, так просто взять у него... Ведь каждые гастроли театра... ты посчитай, Таня Сидоренко.
— А если с ним не подпишут?
— Такого быть не может — раз. Во-вторых, если будут заделаны гастроли, ему будут платить авторские за его спектакли. Сейчас его задача — продать, прокатать «Живаго» во всем ему доступном мире. Более того, авторство спектаклей наследуют жена и сын.
Каждая роль актера (хорошего) — это повесть, рассказ, новелла. Спектакль (удачный) — это уже и на роман тянет. И хорошо, что с нашей смертью никто не читает наши романы-роли, они чаще становятся легендами и не мозолят глаза в библиотеках иному поколению зрителей-читателей. Так что наша работа, если с другой стороны глянуть, даже и привлекательнее, чем писательская, которая оставляет после себя документ, подтверждающий, что автор — бездарность, зря изводил бумагу и домашних и утруждал современников чтивом своим.
А главное, Валерик, это не относиться к себе слишком серьезно и уметь смеяться над собой и тобой сделанным, сыгранным, сочиненным. Не можешь не писать — пиши, но относись к этому соответственно и не обижайся на сыновей, что они тебя не читают. Еще прочитают — слава Богу, написал ты так мало, что за вечер все твое можно пролистать.
10 мая 1993 г. Понедельник. 9 час., молитва, зарядка, завтрак
Шеф, увидев «Мерседес»:
— У меня такой же, только цвет другой. Первый раз, я помню, получил кайф, когда сел за руль, посадил Катьку — поехали! После удачной премьеры в Штутгарте — 180-200 км в час. Через 4 часа мы были в Болонье. Дурак! Вспомнить страшно — зачем так гнал? Но кайф!
И я его понимаю — самая дорогая машина, удачная премьера, молодая жена.
Господи! Сегодня приезжает гениальный композитор! Пошли мне спокойствия, достоинства и музыкальности на показ ему. Это очень важно — не разочаровать Альфреда. Он хорошо ко мне относился до сегодняшнего дня и, думаю, в какой-то степени надеется на меня тоже. И голоса свежего дошли. Конечно, я уставший, но вдруг снисходит какая-то сила на тебя, и прет звук чистый и сильный. Впрочем, на все твоя воля, Господи! Так ли, сяк ли — Любимову пошли удачи и не забудь про меня!
В 18 часов Альфред обещал посмотреть наше произведение. Я нарочно не лез «гению» на глаза, как-то даже и не поздоровался. Композитор с самолета еле двигается. Озаботить его еще какими-то словами или выражать почтение и ждать комплиментов... Все я узнаю потом. Но шеф опять меня похвалил после 1-го акта — значит, жди втыка после 2-го.
11 мая 1993 г. Вторник. Утро раннее, молитва, зарядка
А вот этот вечер мне теперь уж запомнится до конца дней — как мы с Любимовым пили чай у него в номере, разложив куски бородинского хлеба с сыром на гигиенических дамских пакетах. Видно было по всему, что Любимов отвык от пользования кипятильником. Пока я ходил за чайными ложками в свой номер, один стакан вскипел, и шеф не без некоторой гордости сообщил, что вот он догадался сначала кипятильник вытащить из розетки, а уж потом вынуть его и перенести в другой стакан. В белом халате с желанием похудеть (и похудел) — одинокий лось. Пойти добрести до Дуная, что ли?
Передохну, выпью кофе и пойду на урок к Любимову. Господи! Что я жду от этого собеседования — любопытство. А так... Шопен концертмейстеру Воскресенской сказал: «Уйду из театра». Я ей раскрыл секрет — у них у всех появилась лазейка в связи с созданием другого театра. Любимов, может быть, и догадывается о таком возможном перебегании. Для меня-то исключено, а для других...
Гений был краток: «В целом у меня сильнейшее впечатление от вчерашнего спектакля. Я его никогда не забуду. Спасибо большое!»
Любимов остановился на моем виде, костюме, ему хотелось бы обинтеллигентить меня:
— Пастернак и в ватнике, в кирзачах — видно, что Пастернак, а на нас с тобой ватник надень — мы слесаря, подозрительные типы.
Тут я захохотал. Всю эту короткую беседу я записал на свой диктофон.
12 мая 1993 г. Среда, мой день. Молитва, зарядка, обжорка
Если в три дня Пец не уладит дела с фирмой Фитринелли, местный суд запретит играть спектакли в рамках фестиваля.
Любимов: «Любой суд будет на моей стороне, мы ставим по мотивам... Считайте, что слово „жалнушка“ — мое слово, я выдумал».
«Облагороженное внутренним содержанием лицо» — вот пока чего не хватает, вот что надо доприобрести до возможной премьеры. И если даже Любимову не дадут ее играть, это обернется пользой для него в виде очередного мирового скандала.
Псевдо — какое хорошее слово, любимое у Шнитке. Псевдятина... Вот от этой псевдятины и надо избавляться. Хуже всего быть псевдоинтеллигентом в жизни. Но на сцене создать иллюзию необходимо намеком, осторожно, корректно, просто, чтобы зритель каким-то чутьем ощутил, что мной изображаемый поэт другие корни сословные имеет, чем, скажем, Есенин, Клюев.
13 мая 1993 г. Четверг. Молитва, зарядка
Интересно, чем нас встретит шеф, каким порадует сообщением. В театре сорван декрет Лужкова, запрещающий раздел и отменяющий решение Моссовета-Гончара. Почему-то произносилась фамилия Руцкого, в какой связи — не понял.
Хочется скандала с «Живаго» громкого, афишного: русским не дают играть нобелиат-отказника, он все при жизни продал, и права, и Россию. Хочется и премьеру сыграть успешно.
Хочется собрать детей — Дениса — Сережу — Артема — Надю, братьев — Володю и Ивана, братьев из Антоновки — Ивана, Виктора, поехать в августе в Б. Исток и отработать дней 10 бесплатно на постройке храма. А жить бы в доме на Ленинской. Собрать и живых одноклассников. Может быть, Геннадия Несмеянова к этому делу подключить, чтоб он помог в организации. Или Клаву, все ту же Клаву Гальцеву. Храм Покрова — это и есть мое покаяние за отца моего Сергея Илларионовича, ослепленного проклятой коммунистической идеей, столько душ погубившей, давшей волю и цель в жизни пьяницам, бездельникам, лодырям и ворам.
15 мая 1993 г. Суббота. Молитва, зарядка, душ
Считаю, что в принципе Донны Анны желают Дон Жуанов не менее, чем те их, и вопрос только в том, не слишком ли повязана очередная Донна Анна с каким-либо Карлосом (зарплата, карьера, машина, деньги). И любопытство Евы («тот самый») — «черная дыра», в которую аэродинамично засасываются испанские соблазнители.
Катя Любимова переменилась. У нее появились какая-то теплота, доброта и заботливость без рангов. Раньше она здоровалась только с Высоцким, теперь она одинаково внимательна как к Золотухину и Шаповалову, так и к неизвестной ей Ренате. Какая-то хорошая семейственность, свойскость, — раньше этого не было. Например, в Эдинбурге она была одна, сама по себе.
16 мая 1993 г. Воскресенье — отдай Богу. Молитва, зарядка
Но у меня есть еще одно заветное дело, «21-й км» — покаяние мое и С. И. Храм мой, мое покаяние. Я напишу завещание: похоронить меня в усадьбе на территории храма. Заслужу же я к тому времени два метра на могилу у Родины своей. «Ты что, с ума сошел. Не вздумай!» Поэтому рожай Олю или еще кого-нибудь, чтобы вся родня была привязана к Алтаю.
18 мая 1993 г. Вторник. Молитва, зарядка
Публика немногочисленная вызывала нас, а мы соответственно аплодировали шефу, который, кажется, всех убедит, потому что роман мало кто дочитал до конца и еще меньше тех, кто его вообще открывал. Роман знают по кино, а из кино помнят только мелодию, поэтому вранье его — «3/4 вообще моего текста» — падает на благодатную почву. Кстати, заграница его в этом смысле растлила, он врет напропалую. Мне кажется, даже сам запутался кое-где и кое в чем. Например, посещение Пастернака и беседа с ним один на один — все это выглядит подозрительно, белыми нитками шито. Станет Б. Л. перед каким-то смазливым актеришкой душу выкладывать и к тому же такие тексты выдавать: «Я не люблю ни вождей, ни оппозицию». Бред! Кто в это поверит?
19 мая 1993 г. Среда, мой день. Зарядка, молитва. Вена
Чего я ждал от этой работы и что получил. Я получил главное в биографии, в послужном списке, в перечне ролей — исполнитель роли Живаго. Смехов? Нет! Филатов? Нет! А кто же? Я. Это состоялось. Факт, вчера происшедший, — вот главное событие последнего года жизни.
СКАНДАЛ! Ведь после вчерашнего представления в газетах может разразиться (и Губенко через свою мафию мог об этом позаботиться) такой скандал — что привез Любимов! Старых актеров без голосов!! Приму-балерину поставил за задник изображать сексуальную палитру! Тенью в ученическом платье. Хоры фальшивят и портят мелодии Шнитке. Халтура на Венском фестивале!! Не стыдно за марки продавать имя Пастернака и наживаться на давно забытом скандале советского нобелиста!! Труппа послушных баранов, подчиняющаяся импотенту режиссеру, болтающему о прошлом, приписывающему себе несуществующие подвиги, слова и поступки, изображающему себя чуть ли не другом Пастернака, его духовным наследником. Скандал может быть чудовищным и точным по узнаваемости. Вот чего я боюсь. И возвращаться домой с такой славой и такой прессой — лучше не возвращаться.
Сегодня артист Золотухин был блестящ! Сегодня можно спрашивать у него, счастлив ли он, потому что он счастлив. Благодарю тебя, Господи! И отчасти папу с мамой, сестру, Тамару и Ирбис.

20 мая 1993 г. Четверг, раннее-раннее утро. Молитва
Любимов был весьма груб вчера с Анькой. Она, бедная, плакала в уборной. «Пусть он свои отношения с женами выясняет, не со мной... Неделя унижений и хамства. Со мной так в жизни никто не разговаривал!» А ее финальный монолог он убрал вместе с Родионом, и, думаю, очень правильно сделал. «Ваши страдания и слезы дальше 3-го ряда не доходят», а несколько дней назад он говорил ей очень хорошие слова об этой сцене, и мне один на один. И вот перед вторым спектаклем за час до начала он убирает у актрисы весь текст и всю самовыявленческую сцену, да еще кричит и грубит ей в присутствии других — есть от чего сойти с ума. Но Анька, отплакав, собралась, и такое тепло от нее на сцене... Думаю, наши отношения партнерские и человеческие развивались не так уж и неправильно, вернее, не так, как мне хотелось — разговоры, беседы при луне. Нет, она человек свободный, независимый, очень деликатный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86