выпотрошишь меня и скормишь крокодилам печенку!
Саванна озорно улыбнулась:
— Ты попал прямо в точку!
Адам поднялся, стряхнул прилипшие к панталонам травинки и сухо сказал:
— Я был просто идиотом, надеясь, что у тебя хватит здравого смысла хотя бы выслушать мои доводы. — Он с неприязнью посмотрел на нее. — Но упрямство у тебя взяло верх над рассудком. Не так ли?
Саванну с новой силой охватили сомнения, причинявшие ей за последнее время столько страданий, и она, сдержав гнев, попыталась доказать Адаму, что у них не может быть никакого будущего и что абсурдно вступать в брак только ради ребенка.
— Ты не совсем прав, — начала она… Если бы Адам в этот момент посмотрел на нее глазами любящего человека, если бы заметил в ее взгляде замешательство, а в голосе уловил неподдельную искренность, он повел бы себя совсем по-другому. Но, задетый за живое, Адам решил, что Саванна и в самом деле ненавидит его, в то время как сам он в нее влюблен, и лицо его стало непроницаемым, когда он произнес:
— К сожалению, все обстоит именно так! Ты не желаешь выходить замуж за меня, а не вообще. Не желаешь прислушаться к моим доводам. — В его синих глазах появился металлический блеск. — Из-за своей строптивости ты вообще никого не желаешь слушать, черт побери! Ни Боудена, ни мать. А то, что я говорю, принимаешь в штыки! — На мгновение лицо его смягчилось. — Так уж сложились обстоятельства, но, поверь, даже не будь ты беременна, я сделал бы все, чтобы добиться твоего расположения!
— Это правда? — с сомнением спросила Саванна. — Ты все равно приехал бы?
— Да, — тихо ответил Адам. — Я уже собирался в путь, когда получил письмо Боудена.
Саванна в смятении смотрела на него. Ей так хотелось ему верить, но у нее в голове не укладывалось, что Адам Сент-Клэр, красавец, умница и богач, способный заполучить любую женщину своего круга, вдруг предпочел ее. Невозможно было в это поверить! Тем более если вспомнить обстоятельства их первой встречи, а еще лучше — как обошелся с его сестрой ее отец. Возможно, Адам действительно появился бы в Кампо-де-Верде, но для того лишь, чтобы удостовериться в ее беременности. Никакой другой причины не существовало. Только его благородство, в котором Саванна не сомневалась, толкнуло его на этот поступок. Чем еще можно было объяснить желание Адама жениться на простой девушке, к тому же дочери презираемого им негодяя?
— Все это не важно, — распрямив плечи, холодно заявила Саванна. — Я не выйду за тебя замуж, и ты меня не заставишь!
Терзаемый отчаянием и гневом, Адам в упор смотрел на Саванну. Он испытал все средства. Уговоры. Обольщение. Даже признался ей в любви, что явилось для него самого неожиданностью. Он понял, что любит Саванну, лишь когда сказал ей об этом. Но несмотря ни на что, она отвергла его. Ни одна женщина не причиняла ему такой боли, не ранила так жестоко его самолюбия. Но он решил принять брошенный ею вызов. И, глядя на девушку с гневом и восхищением, забыв о собственной гордости, спокойно сказал:
— А теперь выслушай меня, дорогая! Либо ты выйдешь за меня замуж, либо мне придется разрушить уютный мирок твоей матери! Подумай, что будет, если я расскажу всем соседям и друзьям о том, что она вовсе не вдова Бласа Давалоса, а всего-навсего его бывшая содержанка, а ее незаконнорожденная доченька пошла по стопам матери!
Отдавая себе отчет в жестокости своего поступка, Адам не чувствовал угрызений совести, ибо боролся за свое и ее будущее, за будущее их ребенка, хотя Саванна этого не понимала. Услышав его слова, девушка побледнела, однако Адам, холодно глядя на нее, спросил:
— Интересно, понравится ли это Элизабет?
Вне себя от ярости, Саванна вскочила на ноги и двинулась на Адама.
— Ах ты, дьявольское отродье! Я убью тебя, прежде чем ты сделаешь это!
Адам схватил ее за руки и, как она ни сопротивлялась, прижал к себе и крепко поцеловал. Потом оторвался от ее губ и воскликнул:
— Нет! Ты не убьешь меня! Отца своего будущего ребенка! Духу не хватит. — Он усмехнулся: — А вот замуж за меня ты выйдешь. И очень скоро!

Глава 16

Итак, через четыре дня Адам Сент-Клэр и Саванна О'Раук поженились при трех свидетелях: сияющей от счастья, с заплаканными глазами Элизабет, хмурившегося, но очень довольного Боудена и ухмылявшегося Сэма Брейкена. Чтобы сохранить в тайне это событие, ярким, солнечным утром они покинули Кампо-де-Верде. Сэм повез женщин в старомодном фаэтоне, а Адам и Боуден поехали верхом. Церемония прошла без всяких происшествий, поскольку Адам, предвидя такой поворот событий, еще по пути в Новый Орлеан остановился в маленькой деревушке к северу от города и обо всем договорился с пастором в небольшом храме. Таким образом, там все было готово к венчанию. Несколько озадаченный хмурым видом невесты, пастор сразу успокоился, стоило ему взглянуть на остальных участников церемонии, не говоря уже о том, что счастливый жених не поскупился на щедрое пожертвование в фонд вдов и сирот.
Скорее ради женщин, чем ради себя, чтобы избежать любопытных и недоуменных взглядов, когда появится на свет ребенок, Адам заявил, что ни о медовом месяце, ни о дне свадьбы объявлено не будет, если даже об их женитьбе станет известно многочисленным друзьям и знакомым. Сам факт венчания отрицать не следует, если спросят, только дату не уточнять.
И хотя медовый месяц не планировался, Адам счел необходимым побыть какое-то время наедине с Саванной, прежде чем они вернутся на несколько дней в Кампо-де-Верде, после чего отправятся в Белл-Виста. К идее побыть вдвоем Саванна отнеслась совершенно равнодушно, как, впрочем, и к остальным его предложениям. С тех пор как он вынудил ее согласиться на брак с ним, Саванна буквально игнорировала его. И у Адама не раз возникало желание придушить свою молодую жену.
Когда, измученные путешествием, они остановились на ночлег в приличной, но далеко не комфортабельной таверне в семи милях к северу от Нового Орлеана, Адам предложил женщинам занять единственную в таверне спальню, а джентльменам — устроиться на одеялах за дверью и был счастлив, заметив, как округлились от удивления глаза у Саванны и как потом она исподтишка наблюдала за ним;
Ее хорошенькое личико приняло озабоченное выражение. Как ни желал Адам улечься со своей невестой в постель, он не хотел, чтобы их первая брачная ночь прошла в этой крохотной комнате с тонкими перегородками вместо стен и скрипучей кроватью.
Пока они готовились ко сну, Саванне тошно стало от похвал, расточаемых матерью в адрес Адама.
— Какой деликатный, какой обаятельный, какой благородный молодой человек! — восклицала Элизабет.
Но Саванна хорошо знала цену своему мужу после того, как он шантажом вынудил ее выйти за него замуж.
Ее глаза горели негодованием, и она уже хотела рассказать матери, каким негодяем и наглецом оказался Адам Сент-Клэр, но, едва открыв рот, тут же закрыла его, увидев светившееся радостью лицо матери. Элизабет была счастлива, что дочери так повезло, что муж ей достался вполне респектабельный, благородный, с прекрасными манерами, притом богатый и очень красивый. И у Саванны духу не хватило разочаровать ее. К тому же это касалось только ее и Адама, и незачем было вовлекать в их дела Элизабет. Поэтому Саванна ласково поцеловала мать в лоб и свернулась калачиком на узкой кровати, размышляя о том, что трудно представить себе более странную брачную ночь, чем эта. Подумать только! Молодожены спят врозь! Жена — в одной постели с матерью, а муж — на полу за дверью! Саванна подавила зевок и не сдержала улыбки.
У Саванны не было ни малейшего желания оставаться с Адамом наедине даже на короткое время, но опять-таки ради матери она не стала возражать, однако дожидалась этого момента с огромным нетерпением, в надежде дать бой Адаму Сент-Клэру, когда они останутся наконец вдвоем. И вот на следующий день молодожены взяли двух лошадей и поскакали в Новый Орлеан, в то время как остальные отправились в фаэтоне в Кампо-де-Верде. Саванна даже заулыбалась в предвкушении предстоящей битвы, ее аквамариновые глаза сверкали.
Адам повез ее прямо в гостиницу, где заранее снял роскошные апартаменты, хотя и не рассчитывал на особую пылкость жены. Саванна ни словом не обмолвилась об изысканном убранстве комнат и великолепной мебели, словно они не произвели на нее никакого впечатления, равно как и о пушистых узорчатых коврах, зеркалах в массивных позолоченных оправах, диванах, обтянутых камкой, сверкающих хрустальных люстрах и кровати с шелковым бельем!
Что и говорить! Великолепие комнат поразило ее воображение, и, окажись она здесь при других обстоятельствах, разинула бы рот, созерцая всю эту красоту. Но сейчас, стоя посреди элегантной гостиной, Саванна укоризненно смотрела на Адама, когда он закрывал за собой двери, сожалея о том, что кажется ему недостаточно привлекательной. У Саванны не было шикарных нарядов, она не любила ни оборочек, ни кружев, но сейчас, среди всей этой роскоши, чувствовала себя неловко в своем не очень новом дорожном платье из серой ткани. Зато Адам, одетый по последней моде, выглядел просто великолепно, хотя несколько дней провел в пути. Аккуратно завязанный галстук сиял чистотой, черные туфли сверкали. Тем хуже чувствовала себя Саванна, воспринимая его элегантность как упрек в собственный адрес.
Адам медленно развязал галстук, небрежно бросил его на один из столов, тот, что с мраморной столешницей, и внимательно посмотрел на Саванну. По пути в город она вела себя смирно, но Адам хорошо понимал, что это затишье перед бурей. Что ж, пусть потешит себя. Адам не против. Ведь ей все время приходилось улыбаться, чтобы мать не заметила, какое дурное у нее настроение, мало того, приходилось любезничать с ним. И это при ее взрывном характере. Просто не верилось, что она выдержала такое. Устроившись в кресле, обитом шелком цвета соломы, Адам закинул за голову руки и вытянул ноги.
— Ах, дорогая, наконец-то мы одни! — весело воскликнул он. — Ну что, поворкуем? Мы ведь с тобой голубки? Не так ли?
Сверкая глазами, Саванна через силу ответила:
— Я тебя не люблю! Ненавижу! Ты — расчетливый и жестокий! Ты негодяй!
Адам улыбнулся, но взгляд его оставался серьезным.
— О, разумеется! — вкрадчиво продолжал он. — Я спас от позора тебя и хочу дать имя ребенку. Разве это не преступление?
Саванне стало неловко, и она отвернулась. Нельзя не признать, что Адам во многом прав, что она просто несправедлива к нему. При всем желании ей нечего ему возразить. И от этого ее сердце болезненно сжалось. Гнев, которым Саванна отгородилась от Адама, словно щитом, вмиг улетучился, осталась только досада. Он ведет бой нечестно, пользуется запрещенными приемами. Лишил ее главного оружия — ненависти. И теперь, вместо того чтобы драться с ним, она должна его благодарить за все то, что он для нее сделал.
Саванна со вздохом подошла к большому задрапированному бархатом окну и невидящими глазами стала смотреть на улицу.
— Я понимаю, не каждый мужчина на твоем месте совершил бы такой благородный поступок, — произнесла она наконец с огромным трудом, и в глазах у нее блеснули слезы. — Однако брак принесет нам одни несчастья. Ведь мы не любим друг друга — нас связывает только ребенок.
Саванна услышала, что Адам встал с кресла, и с замиранием сердца ждала, когда он к ней подойдет. Он встал позади нее, так близко, что она ощущала тепло его тела, и положил руку ей на плечо.
— Саванна, я люблю тебя, — прошептал он, наклонившись и щекоча ей ухо своим дыханием. — Началось у нас все не как у людей, но ради ребенка мы просто обязаны были пожениться. И коль скоро это произошло, давай попробуем ладить друг с другом.
Саванна изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Адам оказался на высоте. Он опроверг все ее доводы и больше не казался ей негодяем и шантажистом, вынудившим ее вступить с ним в брак. Она сама не знала, чего ей больше хочется: обрушиться на него с упреками и бранью или броситься ему в объятия и таким образом разом покончить со всеми проблемами… Второе желание, похоже, одержало верх, однако Саванне не хотелось давать Адаму в руки оружие, которое он мог бы повернуть против нее. В то же время, беря во внимание чувства, которые Саванна тайно питала к Адаму, она не могла отвергнуть протянутую ей оливковую ветвь мира. Разум подсказывал ей, что они должны найти способ жить вместе. И, все еще не поворачиваясь к нему, Саванна грустно произнесла:
— Будет нелегко… Мы выросли и жили в разных условиях… К тому же твоя семья не забудет, какое зло причинил ей мой отец.
Адам стиснул ее плечо.
— Не стану скрывать, вряд ли Джейсон и Кэтрин с восторгом примут наш брак, но у них хватит здравого смысла отнестись к нему снисходительно. А потом, когда они узнают тебя поближе, непременно полюбят, независимо от того, кем был твой отец! Что же касается разных условий, в которых мы выросли… — Адам улыбнулся, повернул ее к себе лицом и обвил рукой ее талию. — Я когда-нибудь говорил тебе о своей жизни среди цыган?
Саванна с изумлением смотрела на Адама, глаза ее были полны любопытства.
— Среди цыган? О чем это ты?
Адам ожидал такой реакции, и в его синих глазах вспыхнули искорки смеха.
— Так вот, моя дорогая, я не такой уж респектабельный, каким представляюсь твоей матери. Мое детство и юность прошли в цыганском таборе. Сядь рядом со мной на диван, и я расскажу тебе о Клайве, Пендлетоне, Рейне, Мануэле и Тамаре. Всеми этими именами цыгане, когда мы жили с ними, называли Кэтрин.
Завороженная, Саванна, широко открыв глаза и затаив дыхание, слушала рассказ Адама о том, как они с Кэтрин провели несколько лет среди цыган. А рассказывать Адам был мастером. Когда он умолк, Саванна не обронила ни слова, будто ждала продолжения этой поистине захватывающей истории, похожей на волшебную сказку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45