https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/nakladnye/
Николь перестала грести и с ужасом глядела на акулу, которая принялась плавать взад-вперед футах в двенадцати перед нею.
Николь в отчаянии обернулась к Алену. Он замер на вершине скалы, бледный как полотно, и, не отрываясь, глядел на чудовище, которое теперь отделяло от девушки не более десяти футов.
Стараясь придать своему голосу уверенность, он крикнул:
– Плыви, Ник! Ради Бога, не вздумай барахтаться. Это ее только раздразнит. Плыви!
Подавив страх, Николь последовала его совету. Но акула была уже прямо под ней и медленно двинулась вверх, разинув пасть и обнажив ряды острых, как бритва, зубов. Николь поняла: сейчас она погибнет!
Вдруг она услышала всплеск от стремительно вошедшего в воду тела Алена. Вспугнутая акула прервала свою смертельную атаку и метнулась в сторону. Увидев показавшуюся над водой голову Алена, Николь крикнула:
– Что ты наделал! Теперь мы оба в опасности.
– Выходит, так, – криво усмехнулся он. – Мне, наверное, надо было стоять и любоваться, как тебя перекусят пополам. Замолкни, Ник, и плыви.
Акула отплыла недалеко и теперь вернулась. На этот раз она была ближе к Алену. Тот стиснул рукоять кортика и в сердцах крикнул:
– Плыви же. Ник, черт тебя дери!
– А ты?
– Ты-то что можешь поделать? Если тебе повезет выбраться, то, даст Бог, и мне это удастся. А теперь перестань геройствовать!
Николь понимала, что он прав. С удвоенной скоростью она устремилась к берегу, подстегиваемая не только страхом, но и сознанием того, что Ален не двинется к берегу, пока она не окажется в безопасности. Почуяв наконец ногами сушу, она обернулась и с радостью увидела, что он еще жив. Но акула преследовала его. Николь в отчаянии огляделась по сторонам, ища, чем она может ему помочь. Увы, ничем.
Теперь Ален плыл к берегу, не сводя глаз со зловещей тени, безмолвно следовавшей за ним. Это была некрупная акула, от силы десяти футов в длину, но хищник даже вдвое меньшего размера представлял смертельную опасность для оказавшегося в воде человека. Кортик, рукоятку которого он крепко сжимал онемевшими пальцами, придавал Алену некоторую уверенность. Да и берег был все ближе. Но Ален хорошо знал повадки акул, и долгое бездействие врага не могло ввести его в заблуждение.
Акула теперь плыла параллельным курсом футах в пяти слева. Пару раз она резко меняла направление, проплывая под ним и едва не касаясь его ног спинным плавником.
Вот уже и Николь с берега могла различить чудовищную тень, казавшуюся более крупной рядом с телом Алена. Господи, молилась она, спаси его! Ведь он спас меня, так не дай ему погибнуть! Она чуть было не кинулась в воду, но не сделала этого лишь потому, что понимала: окажись она снова в воде, отвага Алена будет напрасна. С ужасом смотрела она, как акула снова поднырнула под него и, перевернувшись, начала свою смертельную атаку, которую несколько минут назад предприняла в направлении Николь.
Кортик казался ничтожной защитой от огромной разинутой пасти. Но Ален знал: человеку по силам сразиться с таким чудовищем и выйти победителем. Однажды ему довелось увидеть такое, и теперь он молился о том, чтобы и ему это удалось.
Акула ринулась на него с огромной скоростью, но у Алена хватило хладнокровия дождаться, пока расстояние между ними не сократилось до нескольких дюймов. Лишь в этот момент он метнулся в сторону, выставив навстречу акуле клинок. Кортик легко вошел в брюхо акулы, которая в своем стремительном рывке оказалась распорота до самого хвоста. Смертельно раненный хищник, волоча за собой вываливающиеся внутренности, безумно метнулся в открытое море. Ален из последних сил доплыл до берега и рухнул в распростертые объятия Николь.
Они простояли, обнявшись, очень долго, охваченные нервной дрожью.
– Ах, Ален! Я так испугалась! – прошептала Николь.
Стараясь совладать со срывающимся голосом, Ален усмехнулся:
– Я тоже почувствовал себя немножко неуютно. Николь рассмеялась. Они повалились на песок, все еще не веря, что живы. Николь первая пришла в себя и серьезно сказала:
– Я обязана тебе жизнью, Ален. Чем я смогу тебе отплатить?
Он улыбнулся и ответил:
– Ерунда, Ник! Просто купаться мы сюда больше не пойдем. Мне не хотелось бы еще раз пережить такое приключение.
Николь поежилась и оглянулась на синие воды лагуны.
– Нет! Конечно же нет!
Ален не хотел, чтобы она снова и снова возвращалась в мыслях к смертельной опасности, которой они едва избежали. Он небрежно встряхнул мокрыми волосами и сказал:
– Ладно, пойдем! Забудь об этом. И в следующий раз не заплывай так далеко. Она согласно закивала:
– Мне это будет хорошим уроком.
Они быстро оделись, не произнеся больше ни слова. Но Николь знала, что она навек в долгу у Алена. Она никогда этого не забудет. Никогда!
5
Когда они вернулись на шхуну, на борту почти никого не было. Теперь волосы Николь были туго зачесаны назад и сплетены в косичку; это заостряло черты лица и скрадывало их женственную мягкость. В грубой хлопчатой рубахе и длинных штанах она и впрямь выглядела пятнадцатилетним пареньком.
На палубе несколько матросов играли в кости. Среди них Николь заметила белокурого Джейка. При виде его ей вспомнилось настойчивое любопытство этого парня. Словно почувствовав на себе ее взгляд, Джейк поднял голову и перекатил за щекой свою табачную жвачку. Он не отличался привлекательностью, и Николь даже казалось, что он намеренно старается выглядеть неприметно. Встретив его, никто уже минуту спустя не вспомнил бы, как он выглядит. Но Джейк был очень разговорчив и всегда задавал много вопросов. Он поступил на шхуну недавно, и Николь не могла отделаться от впечатления, что ему, как и Алену, есть что скрывать. Она небрежно кивнула ему и направилась в капитанскую каюту.
– Здравствуйте, мистер Хинине, – вежливо произнесла она, столкнувшись со старшим помощником капитана, который склонился над картой посреди каюты.
– Привет, Ник. Ищешь капитана?
Николь взглянула на мистера Хиггинса. Его глаза всегда лучились весельем. К Николь он, кажется, относился с симпатией. По крайней мере, он не раз покрывал ее невольные промахи и заступался за нее перед капитаном.
– Вообще-то нет. Но я подумал, что должен доложить о своем прибытии. Меня ведь не было на борту все утро. – Она виновато улыбнулась.
– Капитан отправился в гости, – усмехнулся Хиггинс. – Ты ведь понимаешь, к кому?
– К Луизе Хантли, – небрежно ответила Николь, стараясь скрыть невольно возникшее от этой новости огорчение.
Хиггинс кивнул.
– Да. Боюсь, из-за этого увлечения капитану недолго осталось плавать по морям.
– А я так не считаю, – вдруг раздался голос из дверей.
Обернувшись, Николь почувствовала, как при виде капитана ее сердце затрепетало. Его внезапное появление всегда повергало ее в трепет. А сейчас она испытывала еще и смущение, глядя на его обнаженную фигуру, прикрытую лишь повязкой на бедрах. Его стройное мускулистое тело, покрытое бронзовым загаром, еще не обсохло от морской воды: путь до корабля он проделал вплавь. Не смущаясь посторонних, он скинул повязку и совершенно обнаженный направился в свои личные покои.
От Хиггинса не укрылось смущение юнги, и в его глазах застыл немой вопрос. Но Николь искренне улыбнулась ему, и он, пожав плечами, снова углубился в изучение карты. Николь собралась уже уйти, как раздался голос капитана:
– Ник, где, черт побери, мои черные бриджи, которые я купил в Бостоне?
Николь вздохнула: недолгие отпущенные ей часы свободы закончились. Она нерешительно направилась в покои капитана.
Сэйбер, все еще неодетый, стоял к ней спиной, склонившись над сундуком с одеждой. На мгновение она залюбовалась его мужественной красотой. Как хотелось бы ей глядеть на эту обнаженную фигуру столь же безразлично, как это сделал бы любой член команды. Но это было выше ее сил. Сэйбер волновал ее, заставлял пробуждаться ее женскую природу, и в последнее время это волнение охватывало ее настолько, что движения становились неуклюжими и неловкими.
На этот раз все было точно так же. Приближаясь к нему, она споткнулась о табуретку и едва не растянулась на полу. Сэйбер в последний момент ловким движением подхватил ее и поставил на ноги.
– Не переусердствуй, юнга. Я вовсе не требую, чтобы ты валялся у меня в ногах, – усмехнулся капитан, обнажив ряд белых зубов.
Оказавшись вплотную с его могучим телом, еще хранившим свежий морской аромат, Николь испытала волнующее побуждение прижаться к нему и крепко обнять. Но она подавила этот порыв, напомнив себе: для капитана она – юноша. Она высвободилась из его рук и пробормотала:
– Ваши бриджи лежат в дубовом сундучке – там, куда вы сами велели их положить.
– Ах да, – сказал он довольно беззаботно, но в его глазах появилось ироничное любопытство. – С тобой все в порядке. Ник? – неожиданно спросил он.
Николь быстро нашлась:
– Все хорошо, капитан. Просто меня немного укачало на волнах.
Она облегченно вздохнула, когда он наконец отвел испытующий взгляд и жестом отпустил ее.
Николь не почувствовала бы такого облегчения, если б заметила, с каким недоумением он поглядел ей вслед. Что происходит с этим парнем, думал Сэйбер. В последнее время Ник явно чувствует себя не в своей тарелке, и хотелось бы знать почему. В конце концов капитан решил расспросить Хиггинса, который всегда был в курсе всех проблем, возникавших в экипаже. При воспоминании о тех годах, которые они бок о бок провели с Хиггинсом, капитан улыбнулся.
Они сблизились в ту пору, когда Сэйбер вопреки своей воле оказался в негостеприимных объятиях Британского Королевского флота. Первые месяцы службы показались ему кромешным адом, несмотря на заступничество более старшего и опытного Хиггинса. Впрочем, и Хиггинс не мог предотвратить многих неприятностей, но только его хладнокровие и здравый смысл помогали Сэйберу сносить все тяготы службы и при этом не потерять рассудок. Однако человеческому терпению есть предел. Сэйбер в конце концов решился на побег. Неожиданно Хиггинс последовал за ним. Правда, теперь они поменялись ролями – Сэйбер проявлял инициативу, а Хиггинс позволял собой руководить. На свете мало нашлось бы мужчин и практически ни одной женщины, которым Сэйбер теперь доверял. Хиггинс был одним из них. Другим таким человеком, ко всеобщему удивлению, оказался негр, бывший раб, по имени Сандерсон.
Когда они с Хиггинсом вскоре после своего побега повстречали Сандерсона, он тоже переживал не лучшие времена. Он был выставлен на продажу на невольничьем рынке в Новом Орлеане. Предыдущий хозяин желал избавиться от неблагонадежного раба, проявившего строптивость и непокорность. Они случайно в то жаркое утро забрели на невольничий рынок, и на Сэйбера, еще не забывшего о своих унижениях, произвел сильное впечатление могучий черный великан, с гордым презрением носивший тяжелые кандалы. Они собрали свои последние деньги и сделали эту неожиданную покупку, оказавшись в результате почти без гроша и приобретя в собственность раба с дурной репутацией.
Странная троица уходила в тот день с невольничьего рынка – невысокий пожилой моряк, стройный широкоплечий молодой человек и угрюмый негр. Их путь лежал в кузницу, где Сэйбер, с отвращением окинув взглядом железные оковы, велел их разбить. Когда дело было сделано, он протянул негру купчую, добавил к ней свою последнюю золотую монету и объявил, что отныне тот свободен. С этого момента он приобрел такого преданного спутника, каким не мог бы быть ни один раб.
Сэйбер улыбнулся, потом отогнал воспоминания о прошлом и вышел к Хиггинсу. Мысли о Нике не давали капитану покоя, и он озабоченно спросил:
– Послушай, Хиггинс, ты не замечал ничего странного за Ником? В последнее время он смотрит на меня, как на чудовище, и я не могу понять почему.
Хиггинс не торопился с ответом. Ему на память пришла та необычная застенчивость, которую проявлял юнга, стоило появиться рядом капитану. Наконец он произнес:
– Я бы не сказал, что заметил нечто странное.
Наверное, паренек просто взрослеет, и ему уже неловко служить на побегушках. Может быть, в нем просыпается своего рода честолюбие.
Сэйбер фыркнул.
– Сомневаюсь. Хотя, может быть, ты и прав. Мне следует подумать о его будущем.
Николь этот разговор мог повергнуть в сильную озабоченность, но, к счастью, она его не слышала. Как ни в чем не бывало она продолжала исполнять свои будничные обязанности, хотя в душе вновь проснулось беспокойство: не заподозрил ли чего капитан?
Мысли о нем не оставляли ее и потом. Когда несколько дней спустя Николь в одиночестве лежала на пустынном пляже, она снова вспомнила о капитане. В тот день она, поборов страх, опять решилась искупаться. Правда, она не стала заплывать далеко. Если б капитан об этом узнал, подумала она, то посмеялся бы над ее малодушием. Выйдя из воды, она повалилась на горячий песок и вздохнула: любой повод вызывает у нее воспоминания о капитане Сэйбере.
До недавних пор она не задумывалась над теми отношениями, которые у них сложились. Николь не могла не признать, что в первые годы своей службы она восхищалась им. Ведь благодаря ему ей удалось осуществить свою мечту – избавиться от невыносимых опекунов, окунуться в жизнь, полную приключений. Так было до тех пор, пока не началась война с Англией, которая заставила ее по-новому взглянуть на свои чувства.
Странно, вдруг подумала она. За пять лет, что они прожили бок о бок, капитан не выказал ни малейшего интереса к своему слуге. Ни разу он не спросил, отчего она так страстно рвалась в море и есть ли у нее родители, которые наверняка беспокоятся.
Отчасти это, видимо, объяснялось традицией не задавать нескромных вопросов тем, кто поступал на корабль. Это было неписаным правилом: никто, даже капитан, не имеет права допытываться, какими судьбами человек оказался в море. Сэйбера Николь интересовала лишь постольку, поскольку исполняла некоторые обязанности. Он был требователен, но не жесток. Она тоже не задавала лишних вопросов, лишь смотрела на него с обожанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Николь в отчаянии обернулась к Алену. Он замер на вершине скалы, бледный как полотно, и, не отрываясь, глядел на чудовище, которое теперь отделяло от девушки не более десяти футов.
Стараясь придать своему голосу уверенность, он крикнул:
– Плыви, Ник! Ради Бога, не вздумай барахтаться. Это ее только раздразнит. Плыви!
Подавив страх, Николь последовала его совету. Но акула была уже прямо под ней и медленно двинулась вверх, разинув пасть и обнажив ряды острых, как бритва, зубов. Николь поняла: сейчас она погибнет!
Вдруг она услышала всплеск от стремительно вошедшего в воду тела Алена. Вспугнутая акула прервала свою смертельную атаку и метнулась в сторону. Увидев показавшуюся над водой голову Алена, Николь крикнула:
– Что ты наделал! Теперь мы оба в опасности.
– Выходит, так, – криво усмехнулся он. – Мне, наверное, надо было стоять и любоваться, как тебя перекусят пополам. Замолкни, Ник, и плыви.
Акула отплыла недалеко и теперь вернулась. На этот раз она была ближе к Алену. Тот стиснул рукоять кортика и в сердцах крикнул:
– Плыви же. Ник, черт тебя дери!
– А ты?
– Ты-то что можешь поделать? Если тебе повезет выбраться, то, даст Бог, и мне это удастся. А теперь перестань геройствовать!
Николь понимала, что он прав. С удвоенной скоростью она устремилась к берегу, подстегиваемая не только страхом, но и сознанием того, что Ален не двинется к берегу, пока она не окажется в безопасности. Почуяв наконец ногами сушу, она обернулась и с радостью увидела, что он еще жив. Но акула преследовала его. Николь в отчаянии огляделась по сторонам, ища, чем она может ему помочь. Увы, ничем.
Теперь Ален плыл к берегу, не сводя глаз со зловещей тени, безмолвно следовавшей за ним. Это была некрупная акула, от силы десяти футов в длину, но хищник даже вдвое меньшего размера представлял смертельную опасность для оказавшегося в воде человека. Кортик, рукоятку которого он крепко сжимал онемевшими пальцами, придавал Алену некоторую уверенность. Да и берег был все ближе. Но Ален хорошо знал повадки акул, и долгое бездействие врага не могло ввести его в заблуждение.
Акула теперь плыла параллельным курсом футах в пяти слева. Пару раз она резко меняла направление, проплывая под ним и едва не касаясь его ног спинным плавником.
Вот уже и Николь с берега могла различить чудовищную тень, казавшуюся более крупной рядом с телом Алена. Господи, молилась она, спаси его! Ведь он спас меня, так не дай ему погибнуть! Она чуть было не кинулась в воду, но не сделала этого лишь потому, что понимала: окажись она снова в воде, отвага Алена будет напрасна. С ужасом смотрела она, как акула снова поднырнула под него и, перевернувшись, начала свою смертельную атаку, которую несколько минут назад предприняла в направлении Николь.
Кортик казался ничтожной защитой от огромной разинутой пасти. Но Ален знал: человеку по силам сразиться с таким чудовищем и выйти победителем. Однажды ему довелось увидеть такое, и теперь он молился о том, чтобы и ему это удалось.
Акула ринулась на него с огромной скоростью, но у Алена хватило хладнокровия дождаться, пока расстояние между ними не сократилось до нескольких дюймов. Лишь в этот момент он метнулся в сторону, выставив навстречу акуле клинок. Кортик легко вошел в брюхо акулы, которая в своем стремительном рывке оказалась распорота до самого хвоста. Смертельно раненный хищник, волоча за собой вываливающиеся внутренности, безумно метнулся в открытое море. Ален из последних сил доплыл до берега и рухнул в распростертые объятия Николь.
Они простояли, обнявшись, очень долго, охваченные нервной дрожью.
– Ах, Ален! Я так испугалась! – прошептала Николь.
Стараясь совладать со срывающимся голосом, Ален усмехнулся:
– Я тоже почувствовал себя немножко неуютно. Николь рассмеялась. Они повалились на песок, все еще не веря, что живы. Николь первая пришла в себя и серьезно сказала:
– Я обязана тебе жизнью, Ален. Чем я смогу тебе отплатить?
Он улыбнулся и ответил:
– Ерунда, Ник! Просто купаться мы сюда больше не пойдем. Мне не хотелось бы еще раз пережить такое приключение.
Николь поежилась и оглянулась на синие воды лагуны.
– Нет! Конечно же нет!
Ален не хотел, чтобы она снова и снова возвращалась в мыслях к смертельной опасности, которой они едва избежали. Он небрежно встряхнул мокрыми волосами и сказал:
– Ладно, пойдем! Забудь об этом. И в следующий раз не заплывай так далеко. Она согласно закивала:
– Мне это будет хорошим уроком.
Они быстро оделись, не произнеся больше ни слова. Но Николь знала, что она навек в долгу у Алена. Она никогда этого не забудет. Никогда!
5
Когда они вернулись на шхуну, на борту почти никого не было. Теперь волосы Николь были туго зачесаны назад и сплетены в косичку; это заостряло черты лица и скрадывало их женственную мягкость. В грубой хлопчатой рубахе и длинных штанах она и впрямь выглядела пятнадцатилетним пареньком.
На палубе несколько матросов играли в кости. Среди них Николь заметила белокурого Джейка. При виде его ей вспомнилось настойчивое любопытство этого парня. Словно почувствовав на себе ее взгляд, Джейк поднял голову и перекатил за щекой свою табачную жвачку. Он не отличался привлекательностью, и Николь даже казалось, что он намеренно старается выглядеть неприметно. Встретив его, никто уже минуту спустя не вспомнил бы, как он выглядит. Но Джейк был очень разговорчив и всегда задавал много вопросов. Он поступил на шхуну недавно, и Николь не могла отделаться от впечатления, что ему, как и Алену, есть что скрывать. Она небрежно кивнула ему и направилась в капитанскую каюту.
– Здравствуйте, мистер Хинине, – вежливо произнесла она, столкнувшись со старшим помощником капитана, который склонился над картой посреди каюты.
– Привет, Ник. Ищешь капитана?
Николь взглянула на мистера Хиггинса. Его глаза всегда лучились весельем. К Николь он, кажется, относился с симпатией. По крайней мере, он не раз покрывал ее невольные промахи и заступался за нее перед капитаном.
– Вообще-то нет. Но я подумал, что должен доложить о своем прибытии. Меня ведь не было на борту все утро. – Она виновато улыбнулась.
– Капитан отправился в гости, – усмехнулся Хиггинс. – Ты ведь понимаешь, к кому?
– К Луизе Хантли, – небрежно ответила Николь, стараясь скрыть невольно возникшее от этой новости огорчение.
Хиггинс кивнул.
– Да. Боюсь, из-за этого увлечения капитану недолго осталось плавать по морям.
– А я так не считаю, – вдруг раздался голос из дверей.
Обернувшись, Николь почувствовала, как при виде капитана ее сердце затрепетало. Его внезапное появление всегда повергало ее в трепет. А сейчас она испытывала еще и смущение, глядя на его обнаженную фигуру, прикрытую лишь повязкой на бедрах. Его стройное мускулистое тело, покрытое бронзовым загаром, еще не обсохло от морской воды: путь до корабля он проделал вплавь. Не смущаясь посторонних, он скинул повязку и совершенно обнаженный направился в свои личные покои.
От Хиггинса не укрылось смущение юнги, и в его глазах застыл немой вопрос. Но Николь искренне улыбнулась ему, и он, пожав плечами, снова углубился в изучение карты. Николь собралась уже уйти, как раздался голос капитана:
– Ник, где, черт побери, мои черные бриджи, которые я купил в Бостоне?
Николь вздохнула: недолгие отпущенные ей часы свободы закончились. Она нерешительно направилась в покои капитана.
Сэйбер, все еще неодетый, стоял к ней спиной, склонившись над сундуком с одеждой. На мгновение она залюбовалась его мужественной красотой. Как хотелось бы ей глядеть на эту обнаженную фигуру столь же безразлично, как это сделал бы любой член команды. Но это было выше ее сил. Сэйбер волновал ее, заставлял пробуждаться ее женскую природу, и в последнее время это волнение охватывало ее настолько, что движения становились неуклюжими и неловкими.
На этот раз все было точно так же. Приближаясь к нему, она споткнулась о табуретку и едва не растянулась на полу. Сэйбер в последний момент ловким движением подхватил ее и поставил на ноги.
– Не переусердствуй, юнга. Я вовсе не требую, чтобы ты валялся у меня в ногах, – усмехнулся капитан, обнажив ряд белых зубов.
Оказавшись вплотную с его могучим телом, еще хранившим свежий морской аромат, Николь испытала волнующее побуждение прижаться к нему и крепко обнять. Но она подавила этот порыв, напомнив себе: для капитана она – юноша. Она высвободилась из его рук и пробормотала:
– Ваши бриджи лежат в дубовом сундучке – там, куда вы сами велели их положить.
– Ах да, – сказал он довольно беззаботно, но в его глазах появилось ироничное любопытство. – С тобой все в порядке. Ник? – неожиданно спросил он.
Николь быстро нашлась:
– Все хорошо, капитан. Просто меня немного укачало на волнах.
Она облегченно вздохнула, когда он наконец отвел испытующий взгляд и жестом отпустил ее.
Николь не почувствовала бы такого облегчения, если б заметила, с каким недоумением он поглядел ей вслед. Что происходит с этим парнем, думал Сэйбер. В последнее время Ник явно чувствует себя не в своей тарелке, и хотелось бы знать почему. В конце концов капитан решил расспросить Хиггинса, который всегда был в курсе всех проблем, возникавших в экипаже. При воспоминании о тех годах, которые они бок о бок провели с Хиггинсом, капитан улыбнулся.
Они сблизились в ту пору, когда Сэйбер вопреки своей воле оказался в негостеприимных объятиях Британского Королевского флота. Первые месяцы службы показались ему кромешным адом, несмотря на заступничество более старшего и опытного Хиггинса. Впрочем, и Хиггинс не мог предотвратить многих неприятностей, но только его хладнокровие и здравый смысл помогали Сэйберу сносить все тяготы службы и при этом не потерять рассудок. Однако человеческому терпению есть предел. Сэйбер в конце концов решился на побег. Неожиданно Хиггинс последовал за ним. Правда, теперь они поменялись ролями – Сэйбер проявлял инициативу, а Хиггинс позволял собой руководить. На свете мало нашлось бы мужчин и практически ни одной женщины, которым Сэйбер теперь доверял. Хиггинс был одним из них. Другим таким человеком, ко всеобщему удивлению, оказался негр, бывший раб, по имени Сандерсон.
Когда они с Хиггинсом вскоре после своего побега повстречали Сандерсона, он тоже переживал не лучшие времена. Он был выставлен на продажу на невольничьем рынке в Новом Орлеане. Предыдущий хозяин желал избавиться от неблагонадежного раба, проявившего строптивость и непокорность. Они случайно в то жаркое утро забрели на невольничий рынок, и на Сэйбера, еще не забывшего о своих унижениях, произвел сильное впечатление могучий черный великан, с гордым презрением носивший тяжелые кандалы. Они собрали свои последние деньги и сделали эту неожиданную покупку, оказавшись в результате почти без гроша и приобретя в собственность раба с дурной репутацией.
Странная троица уходила в тот день с невольничьего рынка – невысокий пожилой моряк, стройный широкоплечий молодой человек и угрюмый негр. Их путь лежал в кузницу, где Сэйбер, с отвращением окинув взглядом железные оковы, велел их разбить. Когда дело было сделано, он протянул негру купчую, добавил к ней свою последнюю золотую монету и объявил, что отныне тот свободен. С этого момента он приобрел такого преданного спутника, каким не мог бы быть ни один раб.
Сэйбер улыбнулся, потом отогнал воспоминания о прошлом и вышел к Хиггинсу. Мысли о Нике не давали капитану покоя, и он озабоченно спросил:
– Послушай, Хиггинс, ты не замечал ничего странного за Ником? В последнее время он смотрит на меня, как на чудовище, и я не могу понять почему.
Хиггинс не торопился с ответом. Ему на память пришла та необычная застенчивость, которую проявлял юнга, стоило появиться рядом капитану. Наконец он произнес:
– Я бы не сказал, что заметил нечто странное.
Наверное, паренек просто взрослеет, и ему уже неловко служить на побегушках. Может быть, в нем просыпается своего рода честолюбие.
Сэйбер фыркнул.
– Сомневаюсь. Хотя, может быть, ты и прав. Мне следует подумать о его будущем.
Николь этот разговор мог повергнуть в сильную озабоченность, но, к счастью, она его не слышала. Как ни в чем не бывало она продолжала исполнять свои будничные обязанности, хотя в душе вновь проснулось беспокойство: не заподозрил ли чего капитан?
Мысли о нем не оставляли ее и потом. Когда несколько дней спустя Николь в одиночестве лежала на пустынном пляже, она снова вспомнила о капитане. В тот день она, поборов страх, опять решилась искупаться. Правда, она не стала заплывать далеко. Если б капитан об этом узнал, подумала она, то посмеялся бы над ее малодушием. Выйдя из воды, она повалилась на горячий песок и вздохнула: любой повод вызывает у нее воспоминания о капитане Сэйбере.
До недавних пор она не задумывалась над теми отношениями, которые у них сложились. Николь не могла не признать, что в первые годы своей службы она восхищалась им. Ведь благодаря ему ей удалось осуществить свою мечту – избавиться от невыносимых опекунов, окунуться в жизнь, полную приключений. Так было до тех пор, пока не началась война с Англией, которая заставила ее по-новому взглянуть на свои чувства.
Странно, вдруг подумала она. За пять лет, что они прожили бок о бок, капитан не выказал ни малейшего интереса к своему слуге. Ни разу он не спросил, отчего она так страстно рвалась в море и есть ли у нее родители, которые наверняка беспокоятся.
Отчасти это, видимо, объяснялось традицией не задавать нескромных вопросов тем, кто поступал на корабль. Это было неписаным правилом: никто, даже капитан, не имеет права допытываться, какими судьбами человек оказался в море. Сэйбера Николь интересовала лишь постольку, поскольку исполняла некоторые обязанности. Он был требователен, но не жесток. Она тоже не задавала лишних вопросов, лишь смотрела на него с обожанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52