Энергия, заряжающая молекулы АТФ, выделяется при распаде этих сжигаемых углеводов на более простые соединения (кстати, то же самое происходит при сжигании отслужившей свое живой ткани – организм очень экономен). Для сжигания нужен кислород. Вот и весь путь получения жизненной энергии, упрощенный в моем изложении до примитивнейшего уровня.
Для нашей темы важно, что первый этап этого сложного многозвеньевого превращения глюкозы в энергетическую валюту идет без кислорода. При этом добывается лишь одна десятая количества АТФ, которое организм обычно тратит на существование (напоминаю, что энергия уходит не только на внешние проявления жизнедеятельности, но и на тысячи процессов, постоянно протекающих в теле). Одна десятая, но без кислорода! (О пище разговора нет, в переработку идет собственная живая ткань – йогов вытаскивают после пробуждения исхудавшими до предела.) Каким же образом организм обходится энергетическим фондом, урезанным в десять раз?
Здесь надо вспомнить о двух интереснейших состояниях живых организмов: летаргическом сне человека и зимней спячке животных.
Многолетние летаргические сны наблюдались и описывались врачами очень тщательно. Такие непроизвольные выключения из жизни длились до восемнадцати лет. И название их – мнимая смерть – как нельзя более подходит к состоянию, в котором пребывает уснувший. Похолодевшее тело, замолкнувшее сердце (обнаружить многократно замедленное биение очень трудно), один-два слабых вздоха в минуту. Значительно уменьшается обмен веществ – жизнь, которая незримо теплится в спящем, опирается на какую-то новую систему химического обмена. Неизвестная в деталях, новая система обладает важнейшим свойством: на нее расходуется энергии в десятки раз меньше. Это становится возможным благодаря значительному охлаждению тела.
У сусликов и сурков, спящих всю зиму, температура тела вообще падает до уровня окружающего воздуха (отличаясь на десятые доли градуса), и ничтожный расход энергии идет лишь на многократно ослабленный обмен веществ и поддержание бодрости в сторожевых пунктах мозга. У разбуженного суслика температура стремительно поднимается. Мобилизуя резервы, мозг с аварийной скоростью возвращает телу способность двигаться.
В подобное состояние, очевидно, и приводят себя йоги. Меняя нормальный тепловой режим тела, снижая температуру почти до окружающей среды, они многократно уменьшают интенсивность обмена, а тем самым – расход энергии и потребность в кислороде. Они делают это неизвестным пока образом. Неизвестным не в смысле «тайны», которой нет: йоги и сами не знают, как они достигают такого состояния. Тщательное выполнение предписанных приемов – вот все, что знает йог.
Но ведь хирурги, мечтающие о временном ослаблении защитных устройств тела, прибегают как раз к общему охлаждению! Оно интересует и врачей, ищущих для дальнего полета космонавтов наилучшее физическое и психическое состояние. Среди необъятного количества еще не вскрытых способностей мозга оказалось перспективное умение существовать в резервном режиме. Века тренировок с эстафетной передачей знаний от поколения к поколению принесли йогам способы волевой реализации состояния, которого исследователи добиваются сейчас на ощупь с помощью химических средств.
Но это – лишь одна.из областей, где древний опыт поставил вопросы, обогнавшие сегодняшние возможности науки.
В устных преданиях, а потом на папирусе, на пергаменте и бумаге, в камне и на холстах человек с древнейших времен выражал ненависть к боли, страх и бессилие перед ней, мечту о ее преодолении. Но боль – еще и благодатное сторожевое ощущение. Она предохраняет нас от ожогов и обморожения, уколов и порезов, ударов и злоупотреблений выносливостью. Защитные механизмы боли в разных условиях действуют по-разному: вернее, срабатывают они всегда одинаково и надежно, но мозг в зависимости от обстоятельств меняет степень восприятия боли. Сильные переживания, горе и гнев, радость и страх тормозят ощущение боли, заглушают ее до кажущегося исчезновения. Сильное возбуждение, переключение сосредоточенного внимания, вдохновение – все эти состояния отрезают пути поступления в сознание болевых сигналов, несмотря на безупречную и безостановочную работу сигнализации.
Факты отвлечения внимания от боли в условиях эмоционального подъема тысячами приносят войны. Средневековые самобичеватели до крови хлестали себя и друг друга кожаными хлыстами с вплетенными на концах заостренными кусками стали, под экстатическое пение молитв ручьями лилась кровь. Христианские мученики пели на крестах, уже обнимаемые пламенем. Заглушал мучительную боль сочинением стихов великий Гейне. Философ Кант и физик Паскаль с головой погружались в мышление, чтобы преодолеть боль, и им это удавалось.
Но если случайные (или намеренные) отвлекающие состояния преграждают сообщениям о боли доступ в сознание, то, быть может, и само сознание способно временно перекрывать эту сигнализацию?
В конце первой мировой войны был тяжело ранен и положен в палату смертников некий австриец, по образованию инженер, впоследствии широко известный любителям цирка под именем То-Рама. Безнадежность положения привела его не в отчаяние, а в яростную решимость. Бесконечное число раз он повторял себе, что должен выжить, что преодолеет боль, что встанет и победит. И боль начала отступать. Врачи недоуменно пожимали плечами. А воля его настолько окрепла при первых признаках успеха, что, выйдя из госпиталя, он стал выступать, демонстрируя полную власть над болевыми ощущениями, напоказ прокалывая себе плечи, ладонь и шею толстой большой иглой.
Я специально привел этот случай, чтобы факты поразительной нечувствительности к боли индийских йогов не выглядели сомнительными «чудесами из Индии».
Тысячные толпы стекаются обычно на церемонию хождения по огню – происходит ли это в Индии, Африке или на островах Полинезии. В неглубокой яме длиной до семи-восьми метров сжигается несколько тонн дров, вровень с землей образуется огненная площадка, жар от которой уже издали опаляет лицо. Бьют барабаны, воют свирели, атмосфера пронизана ожиданием и будоражащим ритмом музыки. Огнеходцы без колебаний вступают на раскаленную площадку, походка их ничуть не меняется, некоторые проходят яму дважды и трижды, и дело не только в отсутствии боли. Нет ни ожогов, ни волдырей.
Врачи уже много раз исследовали ступни огнеходцев – для проверки предположения, что огнеходцы смазывают ступни мазью из порошка растолченных сухих лиан и сока какого-то растения. Детальный химический анализ установил, однако, что никаких снадобий нет и в помине. Кожа на ступнях огнеходца тоже не обладала какой-нибудь особой прослойкой, она была по-обычному тонка, упруга и более того – чрезвычайно чувствительна: перед самым хождением по огню испытуемый болезненно отдергивал ногу от уколов булавкой и ожога сигареты.
По приглашению английских физиков в Лондон приезжал йог Хусаин. Он ходил по железу, накаленному до восьмисот градусов. Молодые физики отважились на повторение и получили ожоги. Тем не менее они пришли к выводу, что дело только в кратковременности касания. Но в Гвиане индейцы подолгу танцуют на углях! А во время одного из обрядов полинезийцев кто-либо из участников выхватывает из огня раскаленный докрасна нож и стоит на нем до остывания (это, кстати, сразу сводит на нет правдоподобие давней гипотезы об усиленном выделении пота и образовании кратковременной паровой подушки, спасающей от ожогов).
Кстати, во избежание путаницы спешу оговориться: индусские огнеходцы – сутри – не обязательно принадлежат к йогам. Их «искусство» носит узкий характер, а для йогов хождение по огню – лишь элемент волевого управления неисчерпаемыми защитными системами.
В Гималаях на берегах высокогорных озер садятся возле прорубленных во льду лунок обнаженные по пояс йоги-респы, вступающие в соревнование. Температура воздуха – минус тридцать по Цельсию, но от разгоряченных тел валит пар, снег вокруг тает. Это некое неведомое пока состояние, когда почти вся энергия жизнедеятельности направлена на выработку тепла. Соревнование состоит в том, сколько небольших простынь, только что вытащенных из ледяной воды, сумеет каждый из участников высушить на собственной спине.
Науке известны случаи волевого повышения температуры на поверхности кожи на один – три градуса. Умение это, доведенное до фантастических результатов, развивают в себе респы годами упорных тренировок.
Но вернемся к проблеме боли. В конце 1955 года по просьбе правительства Индии молодой йог и его шестилетний сын демонстрировали свои способности гостям из Советского Союза. Взрослый лег спиной на битое стекло, а на живот ему положили доску, на которую встали двенадцать взрослых мужчин (вес около восьмисот килограммов). В продолжение показа на доску наехал грузовой автомобиль. Маленький йог выдерживал нагрузку до тонны. У обоих мышцы живота подчинялись воле настолько, что живот то каменел, выдерживая невероятный груз, то расслаблялся так, что спереди можно было прощупать позвоночник.
Отметим здесь, кроме нечувствительности к боли, два феномена: резервы мышц и прочность кожи. Что касается выносливости мышц, то здесь запасы невероятны. Речь идет не о чемпионах по тяжелой атлетике и не о виртуозах-гимнастах. Известны неисчислимые случаи, когда люди в состоянии аффекта ломали руками железные прутья решеток, рвали канаты, сдвигали тяжести, о которых в спокойном состоянии духа не могли и помыслить. Не исключено, что и тренировки, будто бы развивающие мышцы, – это в (значительной мере лишь вскрытие и реализация уже заложенных в нас резервов физической надежности.
А теперь – небольшое, но существенное отступление.
В ведение мозга входят не только видимые проявления психики, но полностью и внутреннее управление. Здесь совершаются чудеса, ничуть не уступающие таинству творчества и поступков. Когда прояснилось, что именно мозг руководит всем нашим существованием, показалось целесообразным разделить его систему управления на функции, свойственные только разного вида животным (ощущения, движения, речь), и те, что общи и животным, и растениям (питание, размножение, рост). У человека это сугубо условное деление удобно было еще и тем, что мышление, действия и чувства явно контролировались сознанием, а в машинообразном, автоматическом управлении сердцем и кровообращением, обменом веществ и работой внутренних органов сознанию нечего было делать. Эти системы с тонкой, совершенной и безупречно автоматической регулировкой осуществляли программу выживания, разработанную веками эволюции и безжалостного естественного отбора, – программу, осуществлением которой непрерывно занят мозг.
Невмешательство сознания в работу внутренней автоматики предусмотрено природой очень мудро. Что произошло бы, умей мы усилием воли по первому желанию останавливать сердце, регулировать температуру, вмешиваться в обмен веществ? Тут исчерпывающе показательна история некоего англичанина Таунсенда, умевшего, как некоторые шевелят ушами, останавливать и ускорять работу своего сердца. При этом он мгновенно впадал в обморочное состояние, тело его холодело, и лишь через несколько часов сознание возвращалось к нему. После одного из подобных опытов он так и не очнулся.
Чем приводится в движение наша внутренняя автоматика? Два приводных ремня, два отдела управления есть у нервной системы. Один отдел возбуждает деятельность тканей, клеток и органов: учащает биение сердца, повышает давление крови, усиливает обмен, активизирует и взбадривает мышцы. Второй – наоборот. Два этих регулятора, основываясь на сведениях о состоянии организма и ситуации во внешней среде, обеспечивают тончайшую игру химических и физических механизмов существования.
Но оказывается, сознание все-таки способно частично вмешиваться в эту автоматику. Развитие такой способности – цель тренировки школы индийских йогов.
Тренировка состоит в исполнении асан – странных неподвижных поз (очевидно, при этом улучшается или ухудшается кровоснабжение определенных областей тела) – и нацеленном сосредоточении внимания. Кроме набора асан, существует еще сложная система специального дыхания, позволяющего, очевидно, наилучшим образом использовать кислород вдыхаемого воздуха (мы ведь дышим очень неэкономно – усваивая лишь одну пятую попадающего в легкие кислорода).
Длительно тренируясь, йоги обретают способность приводить себя в состояния, которых исследователи добиваются у подопытных под гипнозом. Индусские факиры могут часами стоять на одной ноге, обвив другой туловище и положив голову на колено. Абсолютное владение телом – от немыслимого причудливого застывания до веревочной гибкости – следствие долгих и тяжелых тренировок с полной самоотдачей – глубоким сосредоточением.
Интересна и важна необычная активность мозга в разных стадиях автогипноза, кажущегося недеятельным сном. Снятые в этом состоянии кривые биотоков мозга не имели ничего общего со спокойными волнами сна. Мозг активно работал! Очевидно, необычный искусственный режим требовал бдительного контроля и подправки.
Но давайте двинемся дальше.
В конце второго века до нашей эры (как раз когда в Индии мудрец Патанджали, обобщая древние знания, создавал систему йогов) в Малой Азии, устранив конкурентов, достиг власти тиран Митридат. Захватив несколько римских провинций (население, истощенное поборами, поддержало его) и перерезав уцелевших римлян, Митридат основал Босфорское царство и начал свои разбойные походы. Подданные боялись его, ненавидели и старательно подчинялись. Варвар, несмотря на образование, азиатский деспот по натуре – так именуют его историки, не забывая, конечно, о заслугах (тиранов без заслуг не бывает), – сплотил государство. Прочное здание, замешанное на крови, страхе и принуждении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38