Его хозяин – тот парень, который мне позировал, – решилась она на небольшое отступление от истины. – Я только одолжила его на время выставки.
– Так тому и быть, – вздохнула Альбина. – Хочешь оставить какие-нибудь полотна для следующей выставки или у тебя есть что-нибудь новенькое?
Иззи подумала о трех картинах в студии профессора Дейпла, но пока она еще сама не решила, готова ли с ними расстаться. К тому же Иззи опасалась того, как отреагирует Рашкин, если она выставит эти произведения; он совершенно ясно дал понять с самого начала, что любые картины Иззи, обладающие, по его мнению, магическими свойствами, должны храниться у него в мастерской. Ее взаимоотношения с художником в последнее время несколько наладились, и девушка боялась сделать неверный шаг. Рашкина оскорбляли даже мельчайшие отступления от правил, а что могло произойти, если он узнает о трех полотнах, написанных ею в оранжерее? А если он к тому же поймет, с какой целью она их написала? Со временем Иззи собиралась выбрать благоприятный момент и рассказать ему обо всём, но не хотела торопиться. А выставка полотен в галерее «Зеленый человечек» – не лучший способ сохранить секрет.
– В настоящий момент у меня ничего нет, – наконец ответила Иззи. – А вы действительно считаете, что можно будет продать что-то из оставшихся картин?
– Они в самом деле хороши, – кивнула Альбина. – Хотя ты способна на большее. Они могут повисеть здесь еще немного, но я уверена, мы продадим их до наступления лета.
– Вы так думаете?
– Я знаю. Поэтому советую тебе начинать писать новые картины. Но пусть они идут отсюда, – попросила ее Альбина, прижав руки к груди. – Вложи в них частицу своей души, как ты сделала, когда работала над «Старым дубом» и «Сильным духом».
III
В тот же день, вечером, сидя рядом с Джоном на скамейке, Иззи уговаривала своего приятеля забрать картину «Сильный духом», но он упорно отказывался.
– Куда я ее повешу? – спрашивал он. – У меня нет собственного дома, а это не та вещь, которая будет хорошо смотреться на одной стене с вышитыми крестиком тетушкиными картинками и портретом Элвиса. Лучше оставь ее у себя, так мне будет спокойнее.
Иззи окинула Джона вопросительным взглядом.
– Какая связь между хранением картины и твоим спокойствием? – спросила она.
– Да такая, что тетушка вполне способна выбросить картину. Просто так. А о чем ты подумала? – рассмеялся он. – Ты всё еще сомневаешься в моей реальности?
– Я не могу избавиться от мысли, что любое несчастье, грозящее полотну, отразится и на твоей жизни.
– Что ему может угрожать?
– Если картина попадет в чьи-то руки, кроме твоих, ты исчезнешь из моей жизни.
– Иззи, ты не должна...
– Мне предлагали за нее пять тысяч долларов, но я не согласилась.
– Пять тысяч долларов?
Иззи кивнула.
– И ты отказалась?
– А что мне оставалось? Ты представляешь собой самую большую загадку в моей жизни. Я не знаю, откуда ты появился и куда можешь исчезнуть. Всё, что я знаю, – это то, что я написала картину, а вслед за этим пришел ты. И как мне не бояться, что ты пропадешь навсегда, если картина попадет в чужие руки?
– Ты прекрасно знаешь, что этого не случится. Я не собираюсь расставаться с тобой из-за какой-то картины.
– Я в этом не уверена, – покачала головой Иззи. – Я только знаю, что люблю тебя, но ни минуты не чувствую себя спокойно, поскольку не представляю, кто ты такой.
– Я тот, кого ты видишь, ни больше ни меньше. – Джон повернулся лицом к Иззи, взял ее за руки и пристально посмотрел в глаза. – Здесь нет никакой тайны.
– Надеюсь, что так.
– И хочу сказать еще одну вещь, – с улыбкой продолжал он. – Никто из моих прежних знакомых не был такого высокого мнения обо мне, чтобы раскошелиться на пять тысяч ради моей безопасности. – Джон обнял Иззи за плечи и привлек к себе. – Я очень ценю твое беспокойство, Иззи.
Они замолчали и посмотрели на озеро. На противоположном берегу толпы ожидающих заполнили дощатый настил причала. Паром без устали сновал между материком и Волчьим островом, перевозя множество людей.
– Расскажи мне о своем прошлом, – наконец попросила Иззи.
– О чем именно?
– Я не знаю. О чем угодно. Ты рассказывал о резервации, о нравах своих земляков, но ни слова не сказал о себе самом.
– Мне нечего рассказать тебе.
– Так не бывает.
Джон упрямо покачал головой. Иззи попыталась заглянуть ему в глаза, но его взгляд был прикован к линии горизонта.
– Неужели ты был таким плохим? – настаивала она. – В этом причина твоего молчания? Поверь, я не стану относиться к тебе хуже, ведь теперь ты исправился. Я даже буду тобой гордиться, раз ты смог изменить свою жизнь.
– Я не был ни плохим, ни хорошим, – произнес Джон. – Иззи, до встречи с тобой я был просто ничем.
– Никто не может быть ничем.
– Это зависит от точки зрения. Давай считать, что тогда я был просто в одной истории, а теперь – в другой.
– И чем закончится эта история?
– Этого нам не дано предугадать, – пожал плечами Джон. – Мы должны прожить историю до конца, только тогда всё узнаем. Так же как и все остальные.
«Только у всех остальных есть прошлое», – подумала Иззи.
Но она знала, что бесполезно продолжать этот разговор. Так было каждый раз. Иззи вздохнула и тоже пожала плечами. Надо выбросить из головы все вопросы и наслаждаться настоящим.
IV
Ньюфорд, март 1975-го
– Ты уже прочитала мои новые сказки? – спросила Кэти, едва переступив порог квартиры.
Иззи оторвалась от учебника по истории живописи и ощутила укол вины. Даже теперь, когда выставка осталась позади, она не могла найти времени и для половины необходимых дел. Надо было сдать две письменные работы к концу этой недели; обязательно посещать университет, ведь до выпускных экзаменов осталось меньше месяца; Джон был недоволен их короткими и редкими свиданиями; друзья ворчали, что Иззи совершенно о них забыла; Рашкин настаивал на ежедневных занятиях. Он заставлял ее так интенсивно работать, что на лекциях она частенько клевала носом. А в студии-теплице Иззи не появлялась уже несколько недель.
– Мне так неловко, – призналась она. – У меня совершенно нет времени.
– Это неважно, – успокоила ее Кэти, повесив куртку и усаживаясь на груду подушек. – Я всё понимаю.
– Нет, правда. Моя жизнь набрала сумасшедший темп еще в декабре и с тех пор никак не может вернуться в нормальное русло.
Кэти кивнула.
– Нам надо завести кота, – неожиданно предложила она. – Большого лохматого кота с порванным ухом и большим самомнением.
Иззи недоуменно заморгала. Несмотря на то что она должна была привыкнуть к склонности Кэти, так же как и Джилли, менять тему разговора чуть ли не на середине фразы, иногда эти резкие повороты заставали ее врасплох.
– Для чего? – спросила она.
– Я считаю, нам здесь не хватает мужского начала.
– Ты могла бы завести себе приятеля.
– Не думаю. Они требуют слишком много внимания.
– А разве коты не требуют внимания?
– Не в такой степени, – ответила Кэти. – Я достаточно насмотрелась на тебя: тебе пришлось изменить свою жизнь, и теперь ты беспокоишься, что подумает Джон, если ты не проведешь с ним тот или иной вечер. Коты не такие. Они намного спокойнее.
– Ты, наверно, никогда не держала в доме кота, – рассмеялась Иззи.
– Но разве я не права? Я считаю, что мужчины похожи на собак – постоянно заглядывают в лицо и жаждут общения. А женщины больше напоминают кошек – всегда готовы принять факты такими, какие они есть.
– Боюсь, что мужчины с тобой не согласятся.
– Но они будут не правы. Или правы лишь отчасти, – добавила Кэти. – Чем сильнее женщина, тем неувереннее чувствует себя мужчина рядом с ней. Для женщин всё наоборот. Мы приветствуем силу – и наших партнеров, и свою собственную. Хочешь чаю?
– Я только что выпила, – покачала головой Иззи.
– Ну хорошо. А у меня горло пересохло от жажды.
Иззи проводила взглядом свою соседку, прошедшую в кухню. Через пару минут она вернулась с банкой пива в руке, молча помахала рукой и удалилась в спальню, прикрыв за собой дверь.
Иззи вернулась к книге, но ненадолго. Занятия можно было отложить на завтра. Она поднялась и достала из стола рукопись новой сказки Кэти, а потом вернулась на свое место под лампой. Спустя час Иззи постучала в дверь спальни Кэти. Не дожидаясь ответа, она приоткрыла дверь и просунула голову внутрь.
– Ты не спишь? – спросила Иззи.
Кэти сидела на постели скрестив ноги и на первый взгляд ничего не делала. Пустая банка из-под пива лежала рядом на одеяле.
– Ты могла и не торопиться с чтением, – заметила Кэти, увидев свою рукопись в руках подруги.
– Джилли не рассказывала тебе о том, чем я занималась в студии-теплице? – спросила Иззи.
– Ты смеешься? Иногда мне кажется, что она занята своими делами еще больше, чем ты.
– И с тобой мы почти не общались, правда?
– Я уже хотела заявить в полицию о том, что вы обе пропали, – пошутила Кэти.
– И в студию ты тоже не заходила?
– Иззи, к чему все эти вопросы?
Иззи прошла в комнату и присела на край постели.
– Это касается одной из твоих сказок, – сказала она, постукивая пальцами по рукописи. – Откуда ты взяла образ персонажа, который носит имя Пэддиджек?
Подруга ответила ей недоуменным взглядом:
– Почему ты думаешь, что я его позаимствовала откуда бы то ни было? Может, я просто выдумала этот образ?
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Догадываюсь.
– Ну же, Кэти, это очень важно.
– Почему?
– Сначала ответь на мой вопрос, – настаивала Иззи.
– Но ты можешь подумать, что я сошла с ума. – Иззи отрицательно покачала головой:
– Если то, о чем я думаю, окажется правдой, то у меня не будет для этого никаких оснований. Прошу тебя, поверь мне.
Кэти смущенно посмотрела на нее.
– Так откуда он взялся? – снова спросила Иззи.
– Ну... – нерешительно протянула Кэти, но всё же стала рассказывать. – Однажды вечером я возвращалась из ресторана «У Перри». Ты задерживалась в студии, а мне не хотелось готовить себе ужин, поэтому я поела в ресторане. Было уже довольно поздно, около одиннадцати, я шла домой и по дороге размышляла над сюжетом этой истории...
– И что дальше? – поторопила ее Иззи, не в силах выдержать ожидания.
– И я увидела его. Я как раз взглянула в сторону двенадцатого подъезда, а он сидел на ступеньках, ведущих в квартиру Берни. Я видела его совершенно отчетливо, как днем. Такой тощий и странный, в потрепанной одежде, со смешными прядями волос, торчащими из-под шляпы, точь-в-точь как после взрыва в птичьем гнезде.
– Это не волосы, – вставила Иззи.
– Я знаю, – сказала Кэти и замолчала. – А откуда тебе это известно? – спросила она после паузы.
– Я его вызвала, – призналась Иззи.
– Повтори, что ты сказала.
Теперь настала очередь Иззи смутиться. Она знала, что Кэти серьезно относится к своим сказкам, но то, что ей предстояло поведать, на первый взгляд могло показаться совершенно абсурдным. Тем не менее она решилась и рассказала обо всём, что касалось теорий Рашкина и ее собственных экспериментов в студии Дейпла.
– Удивительная мысль! – воскликнула Кэти, выслушав подругу.
– Неужели ты не понимаешь? Это не просто мысль. Она сработала.
– Но...
– Подожди минуту, я тебе докажу.
Иззи оставила рукопись рядом с пивной банкой и прошла в свою комнату. В ее рюкзаке осталось несколько набросков к этой картине. Вернувшись к Кэти, она показала ей рисунки.
– Похож на твоего Пэддиджека? – спросила она. Кэти широко раскрыла глаза от удивления и медленно кивнула:
– Невероятно! А как ты его назвала?
– Я не давала ему имени. Я еще не придумала названий ни к одной из трех картин.
– Как раз его я и видела. То есть я хочу сказать, что он был таким же странным и похожим на куст, в смешной одежде и очень худой. И в его лице не было ничего человеческого.
– Понимаю. Я специально так сделала. Не хотела изображать обычного человека, иначе ничего бы не узнала.
Кэти отложила рисунки:
– Ты до сих пор считаешь, что вызвала Джона при помощи своей картины?
– А что мне остается думать? Он вошел в мою жизнь как раз после окончания работы над его портретом.
– Да, но он такой...
– Настоящий? – Кэти кивнула.
– И Пэддиджек такой же.
– Это непостижимо.
– Но это так. Я его нарисовала. Я вообразила его в своих мыслях, и теперь он существует. Так же как и... – Иззи подняла глаза, и в них мелькнула боль. – Так же как и Джон.
– Ты не можешь знать наверняка.
– Всё произошло так же, как тогда, – сказала Иззи. – Я закончила портрет, и Джон встретил меня на ступенях библиотеки. Он выглядел точно как на портрете, вплоть до серьги в ухе. Я прекрасно помню, как увидела его осенью неподалеку от студии Рашкина и одолжила десять долларов на покупку куртки, поскольку он был одет в джинсы и футболку, а на улице было холодно. Но Джон тогда сказал, что ему всё равно. Может быть, у них не такие ощущения, как у нас.
– Мне приходилось видеть парней, разгуливающих в футболках до середины зимы.
Иззи молча окинула ее взглядом.
– Ну хорошо, – поправилась Кэти. – Может, и не до середины зимы. Но некоторые из них тоже утверждали, что не испытывают холода.
– У него нет прошлого.
– Только потому, что ты об этом ничего не знаешь. Пару недель назад после того, как ты пыталась отдать ему картину, ты сказала, что, вероятно, он ничего не говорит о себе, чтобы казаться таинственным.
– Никто его не знает.
– Да его знают почти все наши друзья.
– Только потому, что я их познакомила с Джоном. Я даже не знаю, где он живет.
– Ты же сама говорила, что у своей тетки.
– Ну да, у той, которая не доверяет белым девушкам, поэтому я там ни разу не была. Я не знаю его адреса, даже номера телефона. И никак не могу с ним связаться. Он всегда приходит сам, и только тогда, когда у меня есть немного свободного времени. Как он может об этом знать?
– Иззи, ты что, хочешь сказать, что Джон выпадает из жизни всякий раз, когда ты слишком занята? Да я сама случайно встречала его десятки раз.
Иззи со вздохом вытянулась на постели, откинувшись на спину. Чтобы посмотреть на Кэти, она повернула голову и прижалась щекой к одеялу.
– Я и сама не знаю, что хочу сказать, – произнесла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75