– Что случилось?
– Ему стало дурно. Волнение и усталость сломили беднягу. Можно только удивляться, что он так долго превозмогал себя, – пояснил Висконти с раздражением.
Несмотря на протесты англичанина и на увещевания немедленно пуститься в путь, Мартини и Висконти внесли Герье в хижину.
Клэр, испустив проклятие, вынул из кармана часы.
– Без четверти двенадцать, – воскликнул он. – Может быть, через четверть часа…
Он не успел договорить – страшный подземный толчок свалил людей с ног. Оглушительный грохот пронесся по горам, по ущелью. Свет погас. Хижину тряхнуло и понесло куда-то вниз. Как будто увлекаемая бешеным потоком, она вертелась, подпрыгивала, трещала, готовая рассыпаться, и, наконец, повернулась на бок и опрокинулась.
Мартини казалось, что он лежит на дне моря. В зеленой воде плавают рыбы. Громадный осьминог подполз к нему и стал душить в своих страшных объятиях. Выпученные глаза при этом смотрели прямо в лицо итальянцу. «Что, Филиппе, не удался вам вторичный побег?» Мартини хотел вырваться, но не мог. Кости трещали в тисках чудовища. И все же ценой невероятных усилий Мартини освободился. Что-то тяжелое давило на него, руки были в чем-то холодном и клейком.
«Где я? – думал Мартини. – Что со мной случилось? Я как будто жив, лежу не на морском дне. Да, мы перебрались через мост… Лачужка рухнула. Но что значил этот потрясающий грохот? Землетрясение? Может быть, я погребен под обвалом, мне предстоит ужасная смерть?»
Он облился холодным потом. Он попытался сориентироваться в пространстве. Разводя руками, наткнулся на что-то мягкое. Вздрогнул: несомненно, рядом с ним лежал человек. Живой или мертвый? Он нащупал лицо своего соседа. Тот не шевельнулся. Боже, неужели мертвый?! Борода, усы… Это Рене.
– Рене, Рене! – закричал Мартини, но голос его раздавался глухо, как будто он говорил в подушку. Кончики пальцев протянутой руки упирались во что-то волосатое. Это шкуры, образующие стены хижины; ее искорежило, но она не раздавлена. Значит, есть надежда выбраться, стоит только освободиться от навалившейся на ноги тяжести.
Мартини попробовал двинуть ногами, и вдруг почувствовал в них резкую боль.
«Может быть, ног у меня нет?» – подумал он с ужасом, и ему представились лужи крови и куски разорванного мяса; сердце у него резко и больно сжалось. Но нет, ноги он чувствует. Да, они целы.
После долгих усилий итальянцу удалось высвободиться от навалившегося на него груза. Он вспомнил о большом охотничьем ноже, который был у него в кармане. Он достал этот нож и прорезал им дыру в нависшей над ним шкуре. Мех сразу треснул, едва нож дотронулся до него. Мартини увидел над собой небо, усыпанное блестящими звездами. Холодный воздух оживил в его сердце новые надежды.
«В самом деле, я жив и, кажется, не особенно пострадал», – подумал он вслух. Он услышал рядом слабый стон.
– Рене, Рене, дорогой! – закричал он радостно.
– Филиппе, это вы? Что с нами случилось? – прозвучал слабый шепот. – На меня что-то страшно давит сверху, освободите меня, Филиппе.
Итальянец встал, наполовину вылез в проделанное отверстие. Луна зашла, но света звезд было достаточно, чтобы увидеть склоны высоких гор, тесно сходящихся с трех сторон, и, широкую лавину льда, ползущего с высоты в глубокую впадину, куда была сброшена разбитая полураздавленная хибарка. Местность казалась совершенно незнакомой, и Мартини издал громкий крик удивления.
– Рене, мы, кажется, далеко уплыли по льду. Мы только чудом спаслись. Что сталось с другими? Где Клэр, Висконти, где наши проводники и носильщики? Неужели все погибли?
Потребовалось много усилий и сообразительности, чтобы помочь полузасыпанному Герье выбраться из хижины.
Мартини сел на доску рядом со своим другом и, осторожно ощупывая его, спросил:
– Вы чувствуете себя очень слабым?
– Холодный воздух действует на меня прекрасно, и я скоро совершенно оправлюсь, – отвечал Герье, рассматривая свою руку, по которой бежала струйка крови.
– Вы ранены?
– Да, здесь, над кистью, глубокая ссадина.
– Ничего, мы с вами отделались пустяками. Теперь, дорогой Рене, я сделаю вам перевязку и приступлю к обследованию хижины. Может быть, нам удастся помочь еще кому-нибудь?
– Через несколько минут, Филиппе, я буду в состоянии помочь вам, сказал Герье.
– Э, – воскликнул Мартини, – у вас вырван порядочный кусок кожи. У меня, к счастью, есть бинт и стерильная вата, и я кое-что смыслю в медицине.
Окончив перевязку, Мартини зажег электрический фонарик и принялся осматривать хибарку.
Тонкие деревянные подпорки, поддерживающие стены и крышу, были поломаны, доски пола разбиты в щепы, ящики с кладью раздавлены; куски льда, прорвавшие меховые стены, смешивались с обломками дерева и обрывками шкур.
– Тут, кажется, нет никого, – проговорил маленький итальянец и вдруг вздрогнул. Среди льда и снега он увидел окровавленные ноги. Туловища не было видно. По обуви он догадался, что это – Клэр.
– Кажется, помощь тут не нужна, – прошептал он. Но, тем не менее, вылез из хижины и принялся ее разбирать.
Когда звезды потускнели и восток окрасился нежными розовыми красками зари, друзьям удалось освободить из-под развалин тело погибшего товарища. Голова, его была разбита, грудь продавлена глыбой льда… В глубоком унынии стояли Мартини и Герье около изуродованного трупа.
– Бедный Джон, – тихо проговорил француз. – Вы были таким жизнерадостным, энергичным, сильным, и вот погибли. Было бы лучше, если бы на вашем месте лежал я. Все равно моя жизнь кончена.
Прошло много дней, прежде чем Мартини и Герье добрались до жилых мест. Местность изменилась до неузнаваемости. Громадные скалы рухнули, и всюду образовались гигантские оползни. Ледники поползли вниз, в долины, сметая на своем пути все. В горах погибло немало людей, много скота. Целые деревни были стерты с лица земли.
Местные власти снарядили несколько экспедиций на помощь пострадавшим от землетрясения, – ибо все сейсмические станции Европы и Азии отметили необычайно сильные толчки, эпицентр которых находился в Северных Гималаях.
Когда Мартини увидел на склоне горы строения небольшого поселка, он пришел в такую неописуемую радость, что заразил ею и Герье.
– Мне приятно видеть вас таким веселым, – произнес тот с легкой улыбкой на бледном задумчивом лице.
– Мы еще поживем, дружище! – воскликнул итальянец, похлопав своего спутника по плечу. – Теперь я могу сказать, что мы избавились от Куинслея и от всех ужасов Долины Новой Жизни. Постараемся забыть ее, как будто все это был сон – тяжелый, долгий сон.
– Нет, Филиппе, я не смогу пережить ударов, которые послала мне судьба.
Они заметили приближающуюся к ним группу туземцев, впереди которых шел англичанин в военной форме.
Начались расспросы.
Чиновник отвел их в помещение, где они могли отдохнуть после перенесенных страданий. Была снаряжена экспедиция за телом Клэра и за розыском Висконти, хотя ни у кого не было ни малейшей надежды на то, что он остался жив: по-видимому, и проводники, и носильщики, и злополучный итальянец, так неохотно оставивший Долину, погибли при катастрофе, тела их затерты во льдах.
Вечером в маленькой каморке бедного домика Мартини разложил перед собою вещи, вынутые из карманов несчастного Клэра. Тут была фотокарточка красивой молодой мисс, тут были золотые часы с помятой крышкой, револьвер, бумажник, набитый банковыми билетами, и записная книжка, изорванная и залитая кровью хозяина. Мартини рассматривал эти вещи, и взор его туманился от набегавших слез.
– Они убеждены, что было землетрясение! Нет, нет, тысячу раз нет! шептал он. – Какое, к черту, землетрясение! Конечно, это был ужасный взрыв в Долине Новой Жизни. Что там случилось? Кто это сделал?
– Вы говорите взрыв, Филиппе? – вскочил Герье. – В таком случае этот взрыв произведен руками мистера Клэра! Вы помните, что он говорил? Не напрасно он торопил нас вплоть до веревочного моста!
Мартини уставился круглыми черными глазами на своего товарища.
– Да, да, он почему-то считал особенно опасным время около полуночи. Вы помните, он посмотрел на часы, когда было без четверти двенадцать, и в этот момент земля вздрогнула, и мы полетели вниз? Впрочем, вы этого не можете помнить, потому что вы тогда были без чувств.
– Неужели добрый, отзывчивый Джон, такой культурный, просвещенный, мог решиться на это преступление?
Мартини перелистывал записную книжку Клэра.
– Тут подробное описание всего, что-то вроде дневника. Особенно полно описаны приборы и различные машины. Вот ваша военная гусеница, вот подвижная крепость, с чертежами и объяснением. Дальше ничего нельзя разобрать, все разодрано, испачкано… Э, тут, кажется, дело идет о складе радиоактивных веществ! Вот еще несколько строк: «…если радиоактивные вещества могут распадаться в любом количестве и в любое время, то с помощью их можно…» Дальше я ничего не могу разобрать.
– Без сомнения, Джон взорвал склад радиоактивных веществ! Вы помните, Филиппе, из физического института Висконти пропала адская машина? Ее можно было устанавливать с помощью особого прибора на любой срок! Макс Куинслей подослал в Высокую Долину верного слугу, чтобы сгубить Роберта, а может быть, и Анжелику… Я убежден, что Клэр воспользовался одной из этих машинок – и погубил, может быть, всю Долину. – Герье, обессиленный, опустился на кровать.
Солнце почти зашло. В комнате стало темно. Мартини сидел над вещами Клэра, подперев голову рукой. Вдруг он громко сказал:
– Бюро осведомлении! – Он помолчал и, обернувшись к Герье, спросил: Вы слышали, Рене, что-нибудь об этом пресловутом учреждении? О нем ходит много басен и ничего не известно доподлинно… Однако, вполне возможно, мистер Клэр принадлежал к этому бюро, которое знало о многом, о Долине в том числе, и семье Куинслеев…
Герье не слушал старого друга. Голову его сверлила мысль о том, что Клэр убил и Анжелику вместе с другими жителями Долины Новой Жизни. И именно он, Герье, привел туда Клэра…


ЭПИЛОГ

Странные совпадения бывают в жизни! Через два года после того, как я вернулся с Дальнего Востока и сдал в производство рукопись, переданную мне французским путешественником на пароходе компании Messageries Maritimes, я оказался на сказочно чудесном побережье Генуэзского залива, которое называется Восточной Ривьерой, и остановился в отеле в небольшом городке Рапалло. На другой день я предпринял поездку на автомобиле по прекрасному шоссе, проложенному у самого моря, на выдающуюся точку полуострова Портофино. Маленькие высокие домики этого местечка смотрелись прямо в воду закрытой бухточки, а позади них возвышалась лесистая горная цепь с белеющими на ней маленькими виллами и домиками поселян.
Я оставил автомобиль и прошел сначала к маяку, где волны моря разбивались о скалы, потом поднялся наверх и долго бродил среди виноградников и садов с апельсиновыми и лимонными деревьями, на которых под горячим южным солнцем спели ярко-желтые и оранжевые плоды. Я утомился и медленно возвращался назад. Было жарко; воздух, насыщенный ароматами цветов и пряностей, начинал раздражать меня.
На дороге показалось кресло на колесах. Его катила пожилая дама. В кресле сидел невысокого роста полный седеющий господин. В левой руке он держал шляпу, которой обмахивал свое покрасневшее от жары смуглое лицо, правая рука безжизненно свешивалась вдоль тела. Нога покоилась на подножье кресла, и видно было, что она парализована. Рот был перекошен, нижняя губа несколько отвисла, левый глаз слезился. Дама часто останавливала кресло, вытирала больному лицо.
Поравнявшись с этим экипажем, я услышал, как она сказала:
– Я говорила вам, Филиппе, что вы не должны ездить на кладбище. Всякое волнение опасно для вас, а свежая могила Рене не могла вас не растрогать…
Я остановился удивленный. Эти имена заставили меня вспомнить героев рукописи, порученной моим заботам. Я невольно замедлил шаги и слышал, как разбитый параличом итальянец, с трудом ворочая языком, сказал:
– Отчего, сестра, должен я бояться всякого волнения? Уж не думаешь ли ты, что смерть хуже того, что случилось со мной? Больной, старый – разве я хочу жить? Я охотно последую за своим другом Рене Герье туда, где нет ни вздохов, ни печали и откуда нет возврата.
– Полно, полно, Филиппе. – Дама остановила кресло против дома, на дощечке которого было выгравировано: «Вилла Роза Мария Мартини».
Сомнений не было, дом принадлежал сестре Филиппе Мартини, а предо мною в кресле был он сам, знаменитый итальянский ученый, описанный Рене Герье в его рукописи под названием «Долина Новой Жизни».
Признаюсь, я не мог удержаться, чтобы не познакомиться с этим человеком. Каким образом Мартини удалось убежать из Долины? Или Герье побывал там снова, после нашей встречи с ним в Индийском океане? В таком случае, я могу узнать продолжение всей этой истории, так сильно смахивающей на вымысел. Меня очень заинтересовала судьба Анжелики Гаро, Куинслея и всех других.
Я подошел и представился. Я рассказал о своем знакомстве с покойным французским инженером и сообщил, что уже выходит в свет книга, в которой описаны все приключения Герье.
Мартини удивленно смотрел на меня; он казался потрясенным.
– Рене передал вам рукопись? – сказал он наконец. – Почему он утаил от меня это? Когда мы с ним были здоровы, мы часто предавались воспоминаниям и многое успели записать, чтобы потом, после своей смерти, потомство узнало о наших приключениях.
Синьора Мартини перебила наш разговор приглашением зайти в дом. Там, в беседке, оплетенной вьющимися розами, полной сладкого аромата этих прелестных цветов, Мартини разложил перед собою на круглом столе листы, исписанные крупным неровным почерком:
– Вот мои записки. Они составлены мною по памяти и со слов моего умершего друга. Они далеко не полны, не отделаны и, конечно, в таком виде не годятся для печати. Когда бедный Рене погибал – у него развилась скоротечная чахотка, – я потерял надежду окончить начатый нами труд, а теперь, после удара, постигшего меня, даже забыл об этих записках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62