В проекте ГУ сохранялось разделение поручительства на полное и частичное. Об этом свидетельствует ст. 2551, в соответствии с которой «поручительство может быть дано в части главного обязательства; если не сказано, что поручительство принимается в части и в какой именно, то поручитель несет полную ответственность». Основанием для включения этого положения в проект служили представления о поручительстве, являющемся по своей правовой природе придаточным (акцессорным) обязательством, в силу чего предполагалась тождественность ответственности поручителя и главного должника. Это основное начало могло быть изменено по соглашению сторон лишь в том отношении, что поручитель принимает на себя ответственность лишь в части главного обязательства. С практической точки зрения такая возможность умаления ответственности поручителя обосновывалась тем, что веритель может сомневаться лишь отчасти в состоятельности должника и, следовательно, только в этих размерах нуждаться в гарантии, представляемой поручительством. Кроме того, в реальном имущественном обороте легче найти несколько поручителей (каждого в части), нежели одного в целом обязательстве.
Но, как подчеркивалось разработчиками проекта, ни в каких случаях поручитель не может обязываться более того, в чем заключается главное обязательство, ибо, по общему правилу, придаточное обязательство не может превышать главного, поэтому названная статья проекта включала в себя и второе правило, согласно которому «если кто-либо принял на себя перед верителем ответственность за должника в большей мере, чем сам должник, то такое поручительство недействительно, насколько оно превышает главное обязательство».
В проекте ГУ различаются и два других вида поручительства: простое и срочное (ст. 2552). При этом предусматривалось правило о презумпции простого поручительства, если договором не определялось, что поручительство дано на срок. Именно простое поручительство признавалось нормальным типом поручительства, срочное поручительство считалось квалифицированным (по отношению к простому) обязательством. И дело здесь не только (и не столько) в наличии в таком обязательстве условия о сроке, на который предоставлялось поручительство. Критерием для разграничения этих видов поручительства признавался ответ на вопрос, «когда наступает ответственность поручителя, немедленно по обнаружении неисправности главного должника или же после испробования со стороны верителя всех возможных мер к получению удовлетворения от должника…».
При срочном поручительстве веритель, не получивший немедленно по наступлении срока обязательства удовлетворения от должника, мог потребовать исполнения обязательства непосредственно от поручителя; равным образом веритель мог обратиться с иском одновременно и к должнику, и к срочному поручителю (ст. 2559 проекта). В современных условиях мы бы сказали, что основным признаком срочного поручительства является солидарная ответственность (солидарное обязательство) срочного поручителя.
Ответственность же простого поручителя наступала лишь в случае объявления должника несостоятельным или безуспешности обращенного верителем на имущество должника взыскания. Исключение было сделано лишь для торговых договоров, когда поручитель (тоже торговец) отвечал со времени просрочки исполнения должником главного обязательства (ст. 2557). Иными словами, по общему правилу простой поручитель нес субсидиарную ответственность по обеспеченному им обязательству.
Что же касается исключения, предусмотренного для торгового оборота, когда и простой поручитель отвечал солидарно с должником, то оно объяснялось интересами торгового оборота, в соответствии с которыми «для ответственности поручителя нет надобности обращаться предварительно к должнику по главному обязательству и выжидать открытия его несостоятельности или обнаружения безуспешности обращенного взыскания…».
Заслуживают внимания содержащиеся в проекте ГУ нормы, ограничивающие срок предъявления кредитором требований к поручителю. Так, простой поручитель не подлежал ответственности, если веритель в течение шести месяцев со дня наступления срока обязательства не предъявлял иска к должнику (ст. 2558). Ответственность срочного поручителя прекращалась, если в течение этого же срока веритель не предъявил ему (срочному поручителю) свои требования (ст. 2560). Целью этих норм объявлялось, с одной стороны, побудить верителя не медлить со взысканием, а с другой стороны, дать поручителю реальную возможность заменить собою верителя в отношениях с должником.
И все же представляется, что в данном случае разработчики проекта были озабочены защитой интересов поручителя, определяемых исходя из чисто «житейских» представлений, что не может быть поставлено им в упрек. Об этом свидетельствует следующий комментарий названных норм: «Неисполнение главным должником обязательства в срок само по себе рождает для поручителя значительную вероятность понести невознаградимые убытки при исполнении обязательства за должника. Если же веритель медлит со взысканием, откладывает его на неопределенное время, то указанная опасность становится еще более вероятною, ибо в течение этого времени дела должника, пока еще находящиеся в удовлетворительном состоянии, могут прийти в окончательное расстройство, так что в конце концов единственным ответчиком по главному обязательству останется поручитель - такое лицо, которое, может быть, безвозмездно, дружбы ради, способствовало оказанию должнику кредита и при таких, может быть, обстоятельствах, когда должник путем иных обеспечений кредита получить не мог».
Заботой об интересах поручителя, видимо, было продиктовано и включение в проект ГУ диспозитивной нормы, ограничивающей его ответственность в части взыскания процентов по денежным обязательствам должника: если по обязательству, обеспеченному поручительством, были установлены проценты, то поручитель отвечал перед верителем за уплату процентов только за текущий и прошедший годы (ст. 2555). Указанное положение обосновывалось тем, что «для поручителя обременительно ответствовать за уплату всех вообще просроченных процентов, - тем более что веритель имел возможность своевременно взыскать проценты с должника, а если этого не сделал, то и должен сам нести ответственность за свое нерадение. Поэтому проект ограничивает ответственность поручителя уплатою лишь текущих процентов и просроченных за последний год».
Проектом ГУ регламентировались и отношения, складывающиеся между кредитором и несколькими поручителями по обязательству должника. В соответствии со ст. 2561 проекта когда в исполнении одного и того же обязательства поручилось несколько лиц, хотя не одновременно и не совместно (сопоручители), то они отвечают перед верителем как совокупные (т. е. солидарные) должники, если в договоре не постановлено иначе. Интересны соображения разработчиков проекта, по которым они отдали предпочтение солидарной ответственности сопоручителей перед долевой. По мнению членов комиссии, солидарная (совокупная) ответственность сопоручителей более соответствует сущности поручительства, нежели долевая. По самому свойству поручительства поручитель считается обязавшимся во всем том, что составляет предмет обязательства главного должника. Этим общим правилом должна определяться также ответственность сопоручителей; в этом смысле ни число поручителей, ни совместимость их действий не могут играть никакой роли. Установлением совокупной (солидарной) ответственности сопоручителей достигается большее обеспечение верителя. Напротив, разделение долга между несколькими сопоручителями ведет, кроме сложности самого производства, к излишним затруднениям и неудобствам вследствие необходимости взыскивать отдельно с каждого сопоручителя причитающуюся на его долю часть долга.
Особым образом защищались права поручителя, исполнившего обязательство за должника. Причем защита обеспечивалась поручителю как от неисправного должника, так и от определенных действий кредитора, ухудшающих положение поручителя. В отношении должника поручитель, исполнивший главное обязательство, приобретал право на обратное требование с должника, размер которого не ограничивался суммой, уплаченной верителю. Право обратного требования включало в себя: сумму долга по главному обязательству; проценты на нее; судебные издержки; узаконенные проценты на уплаченную поручителем сумму со дня уплаты и на все им израсходованное; понесенные поручителем убытки (ст. 2655 проекта).
Что касается защиты поручителя от определенных действий кредитора (верителя), то необходимо обратить внимание на одну из норм проекта, в соответствии с которой если по требованию, по коему дано поручительство, установлен залог или иное обеспечение, то веритель без согласия поручителя не имел права отказаться от такого обеспечения. В противном случае веритель отвечал перед поручителем за понесенные последним убытки (ст. 2567). Включение в проект ГУ данной нормы объяснялось тем, что поручитель, исполнивший обязательство за должника, вступал во все его права, вытекающие из данного обязательства, в том числе и в отношении третьих лиц, обеспечивавших требования верителя (к примеру, залогодателей).
В комментарии к указанной статье подчеркивалось, что на стороне верителя по договору поручительства имеются не только права, но и обязанности. Так, веритель обязан: при получении удовлетворения от поручителя передать последнему все имеющиеся у него документы, которые удостоверяют и обеспечивают требование; в случае обеспечения требования закладом веритель обязан передать поручителю заложенную вещь (ст. 2566); сохранить в целости залоги и иные обеспечения главного обязательства под угрозой ответственности за убытки (причем здесь речь идет в том числе и об обеспечениях, установленных после заключения договора поручительства).
Очевидно, что нарушение кредитором (верителем) своих обязанностей могло повлечь последствия двух видов: 1) прекращение поручительства либо 2) возмещение убытков при сохранении поручительства. На наш взгляд (возможно, определяемый современным законодательством), более логичным было бы считать в подобной ситуации поручительство прекращенным. Однако разработчики проекта ГУ, обсуждавшие данную проблему, остановили свой выбор на последствиях в виде возмещения верителем причиненных убытков. Высказанные членами комиссии аргументы в пользу выбора не представляются убедительными: «Иногда отказ верителя от обеспечения или вообще уничтожение оного по вине верителя могут не повлиять на интересы поручителя или повлиять незначительным лишь образом, так что правило о прекращении поручительства в данном случае было бы слишком формальным и несправедливым в отношении верителя. Наоборот, принятое проектом правило вполне соответствует взаимным интересам поручителя и верителя. Веритель отвечает перед поручителем настолько, насколько в действительности имел место убыток; поручитель же не должен рассчитывать на что-нибудь сверх этого».
Из остальных детальных правил, регламентирующих договор поручительства, остановим свое внимание на одной из норм о прекращении поручительства, в известной степени перекликающейся с действующим законодательством.
Наряду с прекращением главного обязательства, которое являлось безусловным основанием прекращения поручительства, поручитель освобождался от ответственности и в том случае, когда имели место изменение главного обязательства, отсрочка в его исполнении либо замена его новым обязательством без согласия поручителя (ст. 2571). Прекращение поручительства в данном случае объяснялось тем, что поручитель должен быть освобожден от ответственности, ибо то обязательство, по которому он поручался, перестало существовать, а по отношению к новому он не принял на себя никаких обязательств.
В советский период (в особенности в последние его десятилетия) развития российского гражданского права поручительство как способ обеспечения исполнения обязательств утратило свое значение, на что неоднократно обращалось внимание в юридической литературе. К примеру, О.С. Иоффе писал: «Сфера практического применения поручительства невелика. Граждане в своих отношениях друг с другом прибегают к нему крайне редко… В отношениях между организациями возможно принятие поручительства вышестоящим органом за долги органа нижестоящего. Например, вышестоящие звенья кооперативной системы могут ручаться по обязательствам нижестоящих звеньев кооперации. В известном объеме договоры поручительства заключаются социалистическими организациями при совершении внешнеторговых сделок». В наиболее авторитетном комментарии к ГК 1964 г. говорилось: «В отношениях с участием советских граждан необходимость в поручительстве, как правило, не возникает. Основное практическое значение нормы о поручительстве могут иметь для отношений, в которые советские организации вступают в сфере внешней торговли и связанного с ней мореплавания».
Вместе с тем к безусловной заслуге и ГК 1922 г., и ГК 1964 г. следует отнести сохранение (и даже некоторое развитие) гражданско-правового института поручительства, несмотря на крайне редкое применение регламентирующих его норм. Что касается практического применения поручительства в хозяйственном обороте в качестве способа обеспечения исполнения обязательств, то в этих целях был разработан и внедрен в законодательство некий суррогат поручительства - гарантия, приспособленный к плановой централизованной экономике.
В ГК 1964 г. предусматривалось применение гарантии, выдаваемой одной организацией в обеспечение погашения задолженности другой, если иное не было предусмотрено законодательством Союза ССР и РСФСР, при этом определение гарантии как особого способа обеспечения исполнения обязательства отсутствовало, и в то же время на этот способ обеспечения исполнения обязательств распространялись почти все правила Кодекса о поручительстве, в том числе и ст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151