Время от времени тихий ритм прерывался и гребец останавливался, чтобы бросить в воду очередную порцию семян, из которых вскоре родятся горькие плоды.
Ночь подошла к концу прежде чем опустели мешки, и вот уже луна начала опускаться за лесистые холмы Руатима.
Одинокий моряк ускорил ритм гребли, поскольку оставалось невыполненным еще одно дело. Этой ночью в тихую деревню придет смерть, дух того, кто мог бы стать героем займет свое место в пиршественных залах Темпуса, бога битв. И место это не будет почетным. Его не ждет славная смерть, свидетельство храбрости, лишь злой дар от руки друга. Именно это, больше чем даже само убийство, было глубочайшим предательством.
Под шорох гальки лодка ударилась о берег. Убийца торопливо вытащил суденышко на сухую землю и закрепил его на положенном месте. Портовая деревня Руатима спала, – даже рыбаки все еще лежали в постелях. Но скоро люди начнут просыпаться, и закутанная в плащ фигура покажется подозрительной. Поэтому убийца откинул капюшон и открыто направился по улицам к дому молодого военного вождя. Если кто и увидит, вопросов не возникнет.
И так, в предрассветной тишине, пришла смерть, с единственным быстрым ударом. Один удар – его хватило, чтобы украсть славу одного из руатан и разрушить честь другого. Убийца знал, что единственный взмах кинжала отправит в залы Темпуса и многих других, потеря лидера тяжким грузом ляжет на весы удачи, удачи которая отвернется от Руатима в грядущей войне.
Убийца выбрался на улицы, радуясь, что ничего не подозревающие жители спят. А возможно они и знали, народ, с детства привыкший читать изменчивое настроение моря и неба. Возможно, они беспокойно ворочались во сне, видя надвигающийся шторм несмотря на чистое небо и спокойные ветры.

Глава 3
Открытое море

Сквозь единственное застекленное окно, немногим шире ладони Лириэль, в каюту Хрольфа пробивался узкий луч света. Дроу сидела на койке скрестив ноги, вокруг валялись ее книги. Тусклый свет, окрашенный заходящим солнцем в розоватые тона, почти не рассеивал сумрак крохотного помещения, но для нужд волшебницы дроу такого освещения вполне хватало.
Наконец, она закрыла книгу заклинаний и потянулась, разминая затекшие за несколько часов занятий, мышцы. Встав, она подошла к окну, наблюдая за слабеющими закатными цветами, ожидая пока придет ее время, время звезд.
Лириэль привыкла к яркости земель поверхности, но светлое время суток на море было совсем иным. Бесконечная протяженность моря и неба, сверкающая, слепящая голубизна. Даже в пасмурные дни отсвет серых вод жалил ее глаза. И беспощадное солнце, придававшее человеческой коже коричневый оттенок, заставило ее гореть уже через день плавания. Никто кроме Лириэль не мог заметить ожоги на черной коже – для ее теплочувствительных глаз, ее лицо и руки сияли как расплавленная сталь – пока на следующий день не появились волдыри. Раздосадованный Хрольф, разозлившись на собственную несообразительность, настоял, чтобы дроу заняла его каюту. Теперь удлиняющимися весенними днями Лириэль укрывалась, отсыпаясь и готовя свои заклинания, и каждый день она дополняла хранившийся в Ветроходе запас сил.
Молодая волшебница прикоснулась к золотому амулету, висевшему у нее над сердцем. Ветроход не выглядел впечатляюще, простой кинжал древней работы в ножнах, с золотой цепочкой. Но несмотря на кажущуюся простоту, он обладал невероятным могуществом. В нем содержалась ее связь с ее родовым наследием, и ее надежды на будущее.
Амулет был создан давным-давно, волшебницами черпавшими магию из природных источников силы, и духов этих мест, когда-то обычного явления в северных землях. Он мог временно, запасать такие силы, чтобы колдунья могла ненадолго отлучится от своего источника. Лириэль рассудила, что присущая от природы дроу Подземья магия, рассеивавшаяся под светом солнца, также представляет собой подобную магию, черпаемую из некоего источника. Она изменила соответствующие заклинания и ритуалы, чтобы запечатать свою врожденную магию, а так же изученное ей волшебство темных эльфов, в амулет.
Дроу подождала, пока угаснут последние лучики заката; затем осторожно повернула крохотную рукоять амулета. Кабину немедленно залил таинственный голубой свет – невидимый для слепых к теплу – пульсировавший странной магией-излучением Подземья. Быстро, как она делала каждую ночь с наступлением темноты, Лириэль провела ритуалы, вносившие только что изученные ею заклинания в амулет.
Ветроход принимал и удерживал не все заклинания Лириэль, но достаточно, чтобы продемонстрировать по-видимому бесконечную емкость. Не удивительно, что Харза-кзад, ее бывший учитель, сказал ей, что половина дроу Мензоберранзана с радостью убьют ради обладания такой властью. И тем не менее, Лириэль печалило, что самое желанное для нее применение амулета – помочь Федору обрести контроль над вспышками берсерковой ярости – упрямо не поддавалось ее усилиям.
Закончив дневную работу, Лириэль прихватила книгу легенд руатимцев, и отправилась на палубу. Ночь обещала быть ясной, сверкая бесчисленными звездами. Большинство членов экипажа были свободны от работы, несколько моряков удобно растянулись на палубе, поглощая похлебку и слушая рассказ Федора о своей родине. Молодой человек был прирожденным рассказчиком, и моряков затягивал ритм его истории и глубокий, богатый тонами, бас. Эту историю Лириэль уже слышала прежде, в ней описывалась битва между воинами Рашемена и Красными Магами, правившими близлежащим Тэем. Матросы встречали каждое упоминание магов злым перешептыванием, и восхищались деяниями берсерков Рашемена. Федор на миг прервал рассказ, чтобы невесело кивнуть в ответ на насмешливый взгляд Лириэль.
Дроу хорошо понимала, что он имел в виду. Большинство руатан не доверяли волшебству. Их побег из Скуллпорта оставил экипаж в растерянности, они побаивались эльфийку, и в большинстве своем держались от нее подальше.
«Ты сегодня поздно», заметил неуверенный голос за ее спиной.
Лириэль повернулась к Бьорну, самому молодому из команды Хрольфа. Вместо бороды у парня еле пробивался желтый пушок, а руки и ноги с трудом можно было назвать сильными и изящными. Зато Бьорн читал ветра и предчувствовал погоду с почти магической точностью. Подобный дар обеспечивал ему почетное место на борту любого судна. И это была не единственная его способность. Когда он не был занят работой, парнишка резал из дерева маленькие красивые статуэтки, и раскрашивал их в любимые северянами яркие цвета. Сейчас как раз Бьорн уселся на палубе, укладывая горшочки и чашки с красками. Дроу остановилась, рассматривая его последнюю работу. Это была настенная доска, изображавшая одинокий корабль в шторм. Прекрасная богиня с дикими глазами поднималась из гребня надвигающейся волны, протянув руку – возможно, чтобы поддержать раскачивающийся корабль, а может чтобы раздавить его. «Амберли?» спросила Лириэль.
«Да. Госпожа Волн», почтительно произнес Бьорн, но одновременно с этим делая ограждающий знак. Лириэль прекрасно прочитала его реакцию. Она достаточно наслышалась о непредсказуемой Амберли, чтобы узнать эту специфическую разновидность поклонения. Страх и почтение – Лолт также побуждала и требовала их. Дроу кивнула и повторила жест Бьорна, что озадачило молодого художника.
«Амберли твоя богиня?» спросил он.
Лириэль пожала плечами. «Нет, но высуши ее и раскрась в черное, и ты едва ли заметишь разницу».
Юноша вытаращив глаза еще раз повторил свой знак, будто боясь последствий подобного кощунства. Дабы уйти от щекотливой темы, он взял дымящуюся миску и протянул дроу. «Ты запоздала этим вечером. Я оставил немного супа, сейчас его уже не раздобыть».
Удивленная Лириэль с благодарностью приняла миску и уселась рядом с парнем. Он взялся за собственный ужин, и они ели в молчании. Однако это были самые приятные мгновения, которые она провела с кем-либо, кроме Федора и Хрольфа, с тех пор как поднялась на борт. Большинство из двадцати с лишним членов экипажа просто игнорировали ее. Большинство, но не все. Уголком глаза дроу заметила, что Ибн вновь наблюдает за ней. Было в этом здоровенном рыжебородом моряке что-то беспокояще знакомое для Лириэль. Хотя руатане в основном подходили к жизни открыто и бесхитростно, Ибн похоже думал куда больше чем говорил. Его редкие слова выдавали мало, глаза еще меньше. Более сложная натура, чем свои собратья, Ибн иногда напоминал Лириэль дроу. Что означало, потенциальный источник неприятностей.
Доканчивая пересоленную похлебку, Лириэль призадумалась. Первый помощник что-то затевал, это Лириэль даже не подвергала сомнению. Она может подождать его хода, или прямо обратиться к нему за разъяснениями. По ее опыту, такой подход часто путал карты темным эльфам, ожидавших противодействия собственным замыслам в форме столь же утонченных интриг. Неизменный результат применения этой тактики – момент затаенного изумления, вслед за ним лихорадочная попытка разобраться в тонких слоях расчетов, которые наверняка скрываются в столь прямолинейном действии, – всегда доставлял ей удовольствие. Так как же, подумалось ей, ответит Ибн на прямой вызов?
Наконец, Лириэль решила испытать его. Пожелав Бьорну доброй ночи, она направилась к рыжебородому.
«Говори что тебе нужно, и покончим с этим», потребовала она.
Первого помощника, по всей видимости, ее слова не встревожили. Вытащив изо рта трубку, он вытряхнул в море пепел.
«На борту все заняты делом. Ты, как я вижу, только спишь днями да сидишь, уставившись в книги, по ночам», сказал он ядовито, указывая наклоном головы на книгу, зажатую у дроу подмышкой.
Подбородок Лириэль вздернулся. «Мне напомнить, что я пассажир и оплатила свое место? Если тебе так надо определить мою роль, считай меня корабельным магом».
«Магом!» Ибн сплюнул через поручень, демонстрируя свое презрение. «Есть вещи, которые необходимо делать, магия к ним не относится. Харрелдсон готовил еду. Напрасная трата времени хорошего моряка».
Дроу недоверчиво распахнула глаза. Человек ожидал, что она займет место посудомойки? «В доме моей семьи пищу готовят рабы», сказала она холодно. «Рабы-мужчины, кстати. То, что ты предлагаешь, абсурдно».
Ибн скрестил руки на груди. «Нет, если тебе захочется кушать. Ночью командую я. И ты поможешь с едой, или обойдешься без нее».
Лириэль сжала зубы, удерживая непримиримый взгляд противника и развлекая себя мыслями о традиционных среди дроу методах решения споров. Художественное расчленение было одним из любимых. Медленно действующие яды добавляли пикантного разнообразия. Важную роль играли также гигантские скорпионы. Общий смысл ее мечтаний видимо отразился на лице, поскольку когда она резко развернувшись схватила гарпун из оружейной стойки, Ибн метнулся назад и спрятался за бочкой соленой рыбы.
Не он один так несправедливо оценил ее намерения. Сильная рука перехватила запястье дроу. «Что ты задумала, вороненок?» осведомился Федор. Раздраженно зашипев Лириэль выдернула руку. «Я задумала рыбалку! Этот идиот за бочкой ожидает, чтобы я помогла ему с провизией. Как я понимаю, либо это, либо готовка!»
«Ах вот оно что». В глазах молодого воина, повернувшегося к укрытию Ибна сверкнула насмешливая искорка. «Я много дней путешествовал с ней, дружище. В этом ты можешь мне поверить: гораздо разумнее будет позволить ей добывать пропитание». Моряк поднялся, с нескрываемой ненавистью глядя на дроу. Лириэль послала ему поцелуй и с гарпуном направилась к борту. Она быстро сбросила обувь и одежду, которые только мешали бы ей в воде. Все, в чем она нуждалась, были Ветроход, амулет Лолт и немного ножей и кинжалов, привязанных кожаными ремешками в удобных местах на предплечьях и ногах.
Краем глаза Лириэль увидела, как нахмурился Федор, пославший предупреждающий взгляд присутствовавшим на палубе. Хрольф запретил своим людям прикасаться к ней; суровый вид Федора приказывал им отвести глаза.
Раздражение дроу стало еще сильнее. Ей никак не удавалось привыкнуть к человеческой идее скромности. Темные эльфы понимали толк в красоте – в том числе и тела – и не испытывали предубеждений насчет наготы. Основной причиной, почему они вообще носили одежду, было то, что она обеспечивала защиту и позволяла прятать оружие.
Игнорируя чистоплюя-друга, Лириэль перелезла через ограждение, метнула гарпун в воду и нырнула следом за ним.
Ледяной шок остановил ее сердце, заставив его пропустить удар; затем ритм возобновился, гремя в ушах Лириэль старавшейся пошевелить онемелыми конечностями. Дроу привыкла к водам Подземья, поступавшим из тающих снегов с поверхности, высоко над ее родиной, но здесь было холодно. Она поняла, что долго в такой воде не выдержит. Принявшись за дело, она вырвалась на поверхность, схватила гарпун и набрав воздуха погрузилась вглубь.
Звездный свет пробивавшийся сквозь толщу воды превращал море в серебристый мир грез. Это было чудесно, но Лириэль не собиралась мешкать и быстро выбрала добычу, большую рыбину которую пираты любили за розовую плоть, одинаково хорошую в сыром, жареном или копченом виде. Подняв гарпун к плечу, она бросила. Зазубренное оружие пронеслось в воде, оставляя за собой след из тонкой веревки, и пробило жабры. Лириэль немедленно стала подниматься к поверхности, держа конец веревки. Поднимаясь к кораблю, она заметила на его днище несколько непонятных отметин – резьба, странно напоминавшая алфавит дроу.
Левитируя, девушка поднялась из воды и легко взмыла вверх, где ее ожидал Федор, хмурый и настороженный. Он снял свой плащ, держа его наготове для нее. Поблагодарив его кивком, она приняла теплую одежду и вручила ему веревку. Рыба весила не меньше половины от нее самой, и едва ли от нее ожидалось собственноручно втащить ее на борт.
Обернувшись в плащ, Лириэль заметила что Ибн смотрит в море мимо нее. Его лицо было все так же нечитаемым, но злобное удовлетворение, исходившее от него, ощущалось как ядовитые испарения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49