И к моменту, когда Эльфийка будет готова к прыжку, их положение станет воистину отчаянным.
Пальцы правой руки дроу сомкнулись на Ветроходе, а левая взмахнула в сторону черной занавеси. Магическое пламя слетело с ее пальцев, образовав сферу, прорвавшую темноту и ушедшую за нее. Момент молчания, грохот столкновения, затем крики с другого корабля, и слабый треск огня, быстро утихший.
Лириэль ударила вновь, и на сей раз раздался знакомый хлопок – заряд отскочил от магического щита. Отлично, хмуро подумала она. Маг у их противников был серьезный, как она и полагала. Следующий его ход она могла назвать почти с полной уверенностью, и подготовилась сама.
Вызвав все огненные заряды бывшие в ее арсенале, Лириэль, широко расставив ноги, пустила первый небольшой снаряд, как полководец-дроу мог бы отправить на разведку отряд кобольдов, проверить позиции и решимость врага. Она услышала, как пламя ударилось о щит, и быстро начала считать. Из полыхнуло в ответ, ее собственное орудие отброшенное назад. Огненный шар, на лету уменьшаясь в силе и размере, не долетел до Эльфийки, и с жалким шипением исчез в воде.
Триумфальная усмешка сверкнула на изможденном лице дроу. Теперь она точно знала, сколько времени у нее будет между атакой и исчезновением. Вновь с ее простертой ладони вырвался огонь. Поток пламенных шаров понесся на север, так много, что посветлело небо как от праздничных фейерверков, так быстро, что они казались единой линией многоцветной молнии, сверкнувшей с ее руки.
Когда последнее из ее огненных заклинаний было использовано, Лириэль покачнулась и упала на палубу как подстреленный в полете ворон. Поднявшись на колени, сжала обеими ладонями Ветроход, с выражением полнейшей сосредоточенности на лице. Быстро призвала врата, чтобы унести пиратский корабль на несколько миль на юг, к безопасности.
Ничего.
Вопль чистой, животной ярости вырвался из горла дроу. Никогда прежде магия не отказывалась отвечать ее зову! Гнев на мгновение придал ей сил; она достала и высоко подняла обсидиановый амулет, а крик ее перешел в громогласную молитву – короткая и пылкая клятва на древнем наречии дроу, последняя, отчаянная просьба обращенная к Лолт.
Выжатая досуха, Лириэль умолкла и погасшими глазами наблюдала, как цветным штормом возвращаются отброшенные к пиратскому кораблю ее собственные заряды, со свистом проходящие черную завесу, рвущиеся вниз, словно падающие звезды. Иллюзия, которую она надеялась создать – уничтожение Эльфийки , собственная смерть и смерть ее друзей – вот-вот обретет реальность.
И звуки и сияние исчезли.
Эльфийку окружил серый бурлящий туман, тяжелый воздух промозглый и пропитанный разложением как в разграбленной гробнице. Хотя вызванный огонь на время ослепил Лириэль, остальные органы чувств работали, и донесли до нее знакомый аромат гигантских грибов и запашок серы. Слабо, будто с невообразимого расстояния, слышались отголоски рева, слишком жуткого, чтобы исходить из горла смертных, и воплей муки и безнадежности. Нематериальные ощущения Лириэль состояли из почти осязаемого облака ужаса и мрака, давившего на тех, кто имел несчастье очутиться здесь. И еще, она почувствовала сердцевину темного пламени, составлявшую сердце этого проклятого места, и холодную обсидиановую руку, протянувшуюся чтобы коснуться ее и взять предложенную плату.
Лолт ответила ее мольбам.
Облегчение в сердце юной дроу смешивалось со страхом. Она и ее друзья избежали смерти, но какая же заплачена цена! В миг отчаяния Лириэль принесла клятву служения Лолт, и клятва эта принята.
Будучи в Мензоберранзане всего лишь начинающей ученицей жрицы, Лириэль не обязана была приносить такой обет, но, учитывая все испытания, сквозь которые она прошла, этот шаг, вообще говоря, надо было сделать уже давно. Ничего страшного, сказала себе дроу, и ничего выходящего за рамки ее опыта и ожиданий. Она всего-навсего согласилась стать проводником могущества Паучьей Королевы, как делали ее праматери несчетные столетия, и поклялась жить во славу Лолт. Сила есть сила – она примет данное ей, и постарается использовать как можно лучше. Но по мере того, как подавляющая мгла Бездны прокрадывалась в ее душу, Лириэль впервые задумалась, какой может стать цена этой силы.
Туманы разверзлись, открыв искрящееся ночное небо и спокойное черно-атласное море. Лириэль посмотрела на людей. Все до одного застыли на месте, и выглядели будто замороженные до полусмерти прикосновением нежити. Она могла лишь надеяться, что никто не сообразит, где они побывали.
Наконец, Олвир выдавил слабую улыбку. «А я думал, последнее магическое путешествие было болезненным! Не пойми меня неправильно – я рад, что остался цел, но дайте мне выбор и я с удовольствием окажусь в любом шторме».
«Верно», согласился Хрольф голосом несколько менее уверенным чем обычно. «Не знаю уж почему, но Амберли меня возьми, если я не чувствую себя как будто только что переспал с женщиной-личем!»
Сравнение оказалось метким, и заставило заметно вздрогнуть экипаж Эльфийки . Однако все уже закончилось, и моряки, стряхнув оцепенение страха, занялись обычными делами с энтузиазмом, явно говорившем о том как счастливы они, вновь оказавшись в открытом море.
Но Федор был более чувствителен к вещам касающимся магии, чем северяне. Он подошел к Лириэль, и опустился на палубу рядом с ней. «Где мы были?» спросил он тихо. «Никогда я не чувствовал в месте такую силу… или такую скорбь».
Усталая дроу попыталась ответить, и обнаружила, что не может. Лириэль была опустошена дочиста, не в силах даже пошевелиться – и осталась абсолютно беззащитна против отчаяния составлявшего Бездну, и вихря хаоса, отмечавшего прикосновение Лолт. Она никогда не ожидала испытать такой ужас от того, что должно было стать таким естественным – более того, высочайшей честью, которую может познать дроу. Все составляющие ее мировоззрения как темного эльфа были потрясены, магия дроу временно иссякла, а природная выносливость истощилась. Слишком много всего сразу. Незнакомая влага собралась в уголках ее глаз и покатилась по щекам. Впервые в жизни Лириэль плакала.
Какое-то мгновение Федор пораженно смотрел на нее. Затем он поднял дроу на руки и отнес ее вниз, в трюм. Она спрятала лицо у него на груди, будто пытаясь позаимствовать у него сил, пока текли тихие слезы. К тому времени, как Федор дошел до ее каюты, Лириэль уснула у него на руках, тело ее все еще подрагивало от судорожных всхлипываний.
Федор еще долго оставался рядом с ней, поскольку ее пальцы ухватились за его ладонь как за последнюю связь с жизнью. По правде сказать, он бы остался и без того. За время их совместных путешествий он нередко дежурил так, когда не мог или не хотел спать. Во сне Лириэль выглядела тоненькой, хрупкой – совсем не похожей на гордую и могучую повелительницу устрашающей магии. В такие моменты она была только его. Сейчас ему нужно было это ощущение, и он так же крепко сжимал ее руку.
Но как ни пытался, Федор не мог поверить в создаваемую иллюзию. Лириэль знала и испытывала вещи, далеко выходившие за пределы его понимания. Дроу для него была такой же загадочной и недосягаемой, как и великие Колдуньи, правившие его землей. Он чувствовал, что этой ночью произошло что-то важное и страшное, что-то, еще более отдалившее девушку от него. Но боль, порожденная этим, была ничтожной по сравнению с его тревогой за нее.
Мистический дар, наследие Рашеми, давал Федору частичное Зрение, и мельком подсмотренное в том ужасном месте холодило его душу. Он не мог не задуматься, что же ощутила и увидела гораздо более чувствительная к магии дроу. Смотря на спящую глубоким сном Лириэль, он благодарил древних богов за то, что дроу не снятся сны.
Ретнор опустил подзорную трубу и с улыбкой угрюмого удовлетворения еще раз насладился только что увиденной сценой. Странная стена темноты исчезла, и проклятая Эльфийка тоже. Пусть Ретнор и не одолел юного берсерка лично, но все же он мертв.
Что до него, этого вполне достаточно.
«Разворачиваемся», приказал он рулевому. «Мы возвращаемся в Триск». К нему повернулась Шакти, чьи алые глаза пылали. «Мы здесь чтобы захватить корабль! Что насчет пленников? Твоего, моего?»
«Корабля больше нет, а все кого мы могли заполучить, теперь кормят рыб. Мне это подходит. Если твоя добыча мертва, мне-то что?» издевательски заметил он.
К удивлению Ретнора, темная эльфийка расхохоталась ему в лицо. Выхватив трубу у него из рук, она ударила его в грудь.
«Глупец!» выплюнула она, подчеркивая свою точку зрения еще одним резким ударом. «Посмотри еще раз. Там нет ничего кроме тучи пара от огненных шаров упавших в воду. Если бы корабль взорвался, в воздухе осталось бы куда больше тепла, а горящие осколки и кровь согрели бы воду. Глупец!» повторила она презрительно, занося трубу для очередного удара.
Капитан рефлекторно перехватил ее за локоть и недоуменно уставился на нее. «Ты можешь видеть тепло ?»
«А ты нет?» ответила она, высвобождаясь с выражением явно говорившим, как отвратительно его прикосновение. Ретнор не привык к такой дерзости от женщин, и его коричневые брови изогнулись в жесткое V неодобрения. «Следи за своим языком, женщина!»
Шакти окрысилась на него. «Твои глаза еще хуже, чем я подозревала, если ты называешь меня женщиной! Я Шакти, наследница матроны Дома Ханзрин. Ты должен знать имя своей смерти, и клянусь Маской Ваэрауна, я убью тебя, если ты посмеешь еще раз прикоснуться ко мне своими руками – рукой », подчеркнула она.
Он не обратил внимания на предупреждение. «Ты уверена, что корабль бежал? Но как это возможно?»
«Дроу, которую я ищу – волшебница. Она… могущественна», признала Шакти сквозь сжатые зубы, а затем ударила кулаками по перекладине и выдала поток, – как решил Ретнор, – проклятий на языке дроу.
«Девчонка не вне досягаемости, даже на Руатиме», сказал капитан, сам удивившись, что успокаивает сердитую эльфийку. «Ты еще получишь свою пленницу».
Дроу остановилась на полуслове, и настороженно поглядела на него, будто взвешивая его слова на какой-то собственной внутренней шкале. Он ответил ей прямым взглядом, позволяя самой делать выводы. «Я никогда не задумывалась, как сильно влияет на формирование личности окружающий мир», пробормотала она. «Подземный дом дроу сложен, запутан и многослоен, со множеством неожиданных изгибов и поворотов. А ты – ты холоден и глубок как море, не так ли?» заметила Шакти с явным одобрением.
«Но какой мне с этого прок!» добавила она вновь приходя во мрачное расположение духа. Дроу ухватилась за левый рукав Ретнора, и прежде, чем он успел догадаться о ее намерениях, издевательски высоко подняла изувеченную конечность, как воображаемый меч в жесте вызова.
«Ты хочешь убить человека, отнявшего у тебя руку», насмехалась она, «и даже не позаботился о том, чтобы заменить ее! Только дурак идет на сражение без руки держащей меч!» Ретнор снова уставился на дроу, теперь уже с удивлением и интересом. «Заменить?»
«Или улучшить, если хочешь», лукаво ответила Шакти. «У нас жрицы могли бы регенерировать руку такой же, какой она была, только моложе и сильнее, или мастера сделать новую – или несколько, каждую для определенной цели – из стали и митрила, но гибкую как плоть. Конечно, будь мы на моей родине, ты уже умер бы или стал рабом».
Капитан проигнорировал и этот укол. «Ты можешь сделать это?» «Не здесь», признала она. «Нужные инструменты и магия остались в Подземье. Но я могу заменить твою руку взятой от другого человека».
«Никто не согласится на такое!»
«Я и не думала что кто-то может», сухо возразила Шакти, не понимая ужаса капитана. «Но ведь в Аскарле есть рабы-люди, не так ли? И, полагаю, согласия у раба никто спрашивать не будет. По возвращении выбери себе подходящее, а я сделаю все остальное». Ретнор притих, размышляя над жутким предложением дроу, и над тем, кто может так обыденно говорить о таких вещах. Он слышал, что подобные заклинания существуют – в основном у некромантов, магов исследовавших смерть. Он даже слышал об отвратительной работорговле, в которой здоровых людей похищали и продавали для такого использования, торгуя их телами по частям, будто свиньями, поделенными на отбивные, ветчину и сало. Идеи такого рода противоречили северянину в Ретноре, ибо как может неполный мужчина надеяться попасть в залы бога воинов? И сама мысль о объединении собственной плоти с чужой была ему омерзительна.
И все же…
«Рука…» начал он неуверенно. «Как много в ней будет мастерства? Смогу ли я снова держать меч? Не просто поднимать и размахивать, но буду ли я мастером?» потребовал он набирающим страстности голосом.
Дроу строго взглянула на него. «Это уже другой вопрос. Насколько ты был силен прежде?»
«Очень. Я был лучшим».
«Хорошо», сказала она нейтрально. «Тебя удивит, как много исцеляемых идиотов спрашивают, смогут ли они играть на арфе а когда им отвечают, что да, признают что раньше не умели. Даже среди дроу есть такие, кто не могут открыть рот без глупых шуток. Ха!»
«Меня мало интересуют шутки любого рода», заверил Ретнор. «Но загадки меня интригуют, так что мне трудно не задумываться, почему ты мне это предлагаешь». Шакти хмуро улыбнулась, прикрывая глаза от звездного света ладонью и обращая взор далеко над темными водами. «Ты подвергаешь сомнению мои мотивы. Это хорошо».
Он подождал, но дроу не стала ничего добавлять. «Ты считаешь разумным идти в сражение с сильными союзниками», попытался угадать он.
Ее взгляд двумя ехидными красными угольками устремился к его лицу. «Если тебе так нравится. Это объяснение подойдет не хуже любого другого». Хотя Ретнору не были знакомы словесные дуэли, он был умелым мечником, и отводящий удар мог распознать в любой форме. Знакомое возбуждение поднималось в нем, пока он мерился взглядами с вызывающими алыми глазами эльфийки. Он уже много дней был лишен настоящей драки, и тосковал по выпадам и уходам, яростным атакам и коварным уколам, составляющим действительно хороший поединок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49