Чем раньше, тем лучше.
– Наверное, ты захочешь, чтобы «Генре» вела Аманда? – сказала Эмили.
– Если не возражаешь. А вот филиал нам все же придется продать. Я имею в виду «Леди Гамильтон».
– Наверное, Каллински захотят его купить, – вмешалась Пола.
– Да. – Александр откашлялся и отпил вина. – Если кто и может претендовать на эту компанию, так это дядя Ронни. Хотя бы по чисто сентиментальным соображениям – ведь Каллински имеют дело с нашей семьей больше семидесяти лет. Так пусть три клана и дальше держатся вместе. Как вы знаете, дядя Ронни согласен с нашей ценой. Поэтому здесь волноваться не о чем. Что меня действительно беспокоит, так это твое, Пола, отношение к данной сделке. Одно дело – «Харт Энтерпрайзиз», с этой компанией ты не связана. Но «Леди Гамильтон» поставляет одежду в твои магазины.
– Когда мы в августе толковали на эту тему, дядя Ронни заверил меня, что все останется по-прежнему, более того, нашим магазинам будет отдаваться предпочтение.
– Ну так что, Эмили? – Александр вопросительно посмотрел на сестру.
– Да я-то согласна. Но как насчет Аманды? Ей ведь не безразлична ее нынешняя работа.
– Я уверен, что, учитывая экстраординарные обстоятельства, она поймет необходимость перемен, предотвращающих возможный ущерб делу. Бабушка всегда говорила, что главным для нас должна быть компания как единое целое, а уж потом – отдельные филиалы. Я придерживаюсь этого же мнения, как ты знаешь. К тому же «Генре» станет для Аманды проверкой на прочность, как это было с тобой двенадцать лет тому назад, когда ты сменила Лена Харви.
– Верно… И все же…
– В чем дело, Эмили, что тебя беспокоит? – спросил Александр.
– Да ничего особенного. Просто я не слишком разбираюсь в недвижимости, а ведь это важно для того, чтобы вести компанию.
– Ну, это не проблема. Уже несколько лет этими вопросами ведает Томас Лорринг – моя правая рука. Тебе это известно. – Александр внимательно посмотрел на Эмили. – Не сомневаюсь, что ту же роль он будет играть и при тебе… когда ты меня сменишь. Ведь так?
– Ну конечно. – Эмили передернула плечами, словно ей было холодно. Ей вовсе не хотелось садиться в кресло брата. Вот если бы сегодня было не сегодня, а вчера. В этот момент она остро почувствовала отсутствие Уинстона. Он вернется в Англию только через неделю. Настроение у нее совсем упало.
– Ты хорошо все продумал, Сэнди, – сказала Пола.
Александр подошел к окну, рассеянно выглянул наружу.
– Думаю, что в сложившейся ситуации это действительно наиболее разумное решение, – сказал он, не оборачиваясь, глядя на полыхающий яркими красками лавр.
Все молчали.
Александр вернулся к камину, прижался спиной к нему.
– А теперь о завещании, – быстро и деловито, без паузы сказал он. – Этот дом я оставлю Франческе, а Наттон-Прайори – Аманде. Вилла Фавиолла, естественно, отходит тебе, Эмили.
– Но, Сэнди, – начала было Эмили, но слова застряли в горле. В который раз она попыталась подарить подступившие слезы.
– Пятьдесят процентов моего личного состояния, – ровным голосом продолжал Александр, – будут поделены между вами троими, а остальные пятьдесят достанутся детям. И не только моим племянникам и племянницам, но и твоим детям, Пола, и твоим, Энтони.
Все кивнули в знак согласия.
Энтони упорно смотрел на картину, висевшую на противоположной стене, – он не хотел, чтобы Александр видел гримасу боли, исказившую его лицо.
Пола теребила обручальное кольцо, размышляя о превратностях судьбы. Только в полдень она радовалась тому, как много удалось сделать в последнее время. Настроение у нее было отличное. А теперь ей тяжко, бесконечно тяжко – умирает близкий человек, любимый брат, надежный друг и деловой партнер. Роковая болезнь Сэнди влекла за собой массу сложностей.
– Далее, – продолжал Александр, он твердо решил покончить со всем сегодня же, чтобы больше не возвращаться к этому разговору. – Моя доля в «Харт Энтерпрайзиз» составляет пятьдесят два процента, по завещанию бабушки. Тридцать процентов я собираюсь оставить тебе, Эмили, а двадцать Аманде. Франческе не достанется ничего, так как она не работала на компанию.
– Что ж, спасибо, – сказала Эмили без всяких эмоций. – Только справедливо ли это будет по отношению к Аманде? – Она не собиралась вступать с Александром в спор и вместе с тем желала, чтобы сестра сохранила достойное и полноправное положение в компании. В конце концов теперь им придется руководить ею вдвоем.
– С моей точки зрения, это совершенно справедливо, – немедленно откликнулся Александр. – Бабушка считала, что компанией должен руководить один человек, чтобы не возникло никаких склок, и я считаю, что она была совершенно права. Потому я и поделил акции в такой пропорции. Ты будешь основным акционером и главой «Харт Энтерпрайзиз». Как я сегодня. – Тон Александра был необычно твердым и непреклонным. Брат явно давал понять, что спорить на эту тему не собирается.
Эмили промолчала. Не отрывая глаз от огня в камине, она с болью думала о том, что Александру уже недолго оставаться с ними, в будущем году, в это же время, его уже не будет. Примириться с этим было невозможно. Она снова почувствовала, как не хватает ей сейчас мужа. С ним бы она чувствовала себя спокойнее и увереннее.
Энтони наконец обрел дар речи.
– Сэнди, – сказал он, – когда окончится курс лечения, мне хотелось бы, чтобы ты пожил с нами в Клонлафлине. Как можно дольше.
– Это было бы прекрасно, – откликнулся Александр. – А потом, Эмили, поработаем с тобой несколько недель, чтобы ты полностью вошла в курс дела. Впрочем, я уверен, что ты и без того сможешь вести наш корабль.
Эмили поджала губы, быстро закивала головой и умоляюще посмотрела на Полу.
Та, перехватив ее взгляд, бодро сказала:
– А я могу чем-нибудь быть тебе полезна, Сэнди? Что мне для тебя сделать?
– Да вроде бы ничего, спасибо большое, дорогая. Хотя обожди! Пожалуй, есть кое-что, о чем я хотел бы всех вас попросить. – Умные светло-голубые глава Александра остановились по очереди на каждом из присутствующих, он отодвинулся от камина. – Мне бы не хотелось, чтобы вы говорили кому-нибудь о моей болезни. Пусть семья пока ничего не знает. Право, нелегко было бы все время видеть тоскливые лица и выслушивать слова сочувствия.
– Я понимаю тебя, милый, – сказала с болью Эмили и замолчала. Потом срывающимся голосом докончила: – Я постараюсь ничего не говорить Уинстону, хотя это будет нелегко.
– Да не его я имел в виду! Ему ты, конечно, должна сказать! – воскликнул Александр и посмотрел на Полу и Энтони. – А вы – Шейну и Сэлли. Я говорю только о детях. И еще о наших с тобой сестрах, Эмили. Пусть Аманда и Франческа ничего не знают – по крайней мере, пока.
– А как насчет мамы? – несчастным голосом спросила Эмили. – Ее тоже держать в неведении?
Александр наклонил голову.
– Да, прошу тебя. Пусть мама считает, что все в порядке. Она ведь по любому поводу готова впасть в отчаяние. Если она узнает, мне будет еще тяжелее.
Александр отошел к столику за вином, наполнил бокалы Поле и Эмили и сказал:
– Ну вот, кажется, и все. Вроде ничего не забыл. Да, Эмили, Джон Кроуфорд обо всем знает. Он мой адвокат, так что, естественно, я должен был поставить его в известность. Он поможет тебе с юридическими тонкостями, когда я… гм, когда меня не будет рядом.
Эмили с Полой вышли, оставив мужчин заканчивать аперитив вдвоем. Пристально глядя на кузена, граф сказал:
– Тебе, должно быть, тяжко было нести одному такое бремя. Было бы лучше, если бы ты мне раньше об этом рассказал.
– Может, ты и прав, – согласился Александр. – Но, честно говоря, мне надо было свыкнуться с болезнью. Я ведь говорил, что прошел несколько стадий – неверие, ярость, отчаяние, смирение. А затем снова ярость и снова отчаяние – и еще чувство полнейшей беспомощности. Долгое время я был как бы на эмоциональных качелях и, естественно, не мог ни с кем поделиться, пока не пришел в себя. К тому же я хотел пройти весь путь до конца, все узнать относительно болезни и ее лечения. В скором времени выяснилось, что мне остаются только терапевтические сеансы да одолженное под них время.
Александр улыбнулся, пожал плечами:
– Теперь, когда эта чехарда позади, и я полностью владею собой, милый Энтони, я смог пригласить вас. Сегодняшнее испытание закончено, и я имею право немного расслабиться и пожить оставшиеся несколько месяцев в свое удовольствие. Поверь мне, я сумею как следует распорядиться этим временем.
– Да… – Только и мог сказать Энтони.
Он отхлебнул виски. Как все грустно складывается, думал он, спрашивая себя, удалось бы ему в подобных обстоятельствах сохранить мужество и достоинство, которые продемонстрировал Сэнди. Уверенности не было. Поистине надо обладать незаурядным характером, чтобы вести себя так перед лицом надвигающейся смерти.
– Слушай, Энтони, – сказал Александр, – оставь этот похоронный вид. И, ради Бога, не надо меня оплакивать. Право, не надо… Мне и так нелегко пришлось сегодня с Эмили. Понимаю, что на вас это слишком неожиданно свалилось… только мне-то еще хуже.
– Конечно. Извини, старина.
– Не за что. Пусть все будет по возможности как раньше. Я хочу забыть о болезни и изо всех сил приналечь на дела. Иначе – чистый ад.
– Так ты приедешь к нам в Клонлафлин?
– Да, недели через две.
– Прекрасно. Сэлли и я будем очень рады. А на сколько?
– Дней на десять-четырнадцать. – Александр допил бокал и поставил его на дальний конец стола. – Я заказал на девять часов столик в клубе. Может, пойдем пропустим там еще по рюмочке перед ужином?..
Из библиотеки, расположенной рядом с гостиной, донесся телефонный звонок. Извинившись, Александр вышел. Мгновение спустя он вновь появился в гостиной.
– Это тебя, Энтони… Сэлли звонит из Ирландии.
– Да-да, я ждал ее звонка. Спасибо.
– Ничего не говори ей сейчас, ладно? Я имею в виду по телефону, – попросил Александр.
– Ну что ты, я и не собирался, – откликнулся Энтони, проходя через тяжелые резные двери в библиотеку.
Оставшись один, Александр сел на диван и закрыл глаза. Последние два часа оказались слишком тяжелыми, он был как выжатый лимон. Хоть родственники изо всех сил и старались не выказывать своих чувств, держались молодцом, он видел, каково им. Впрочем, ничего другого он не ожидал. Потому и боялся говорить им, оттягивал признание как только мог. Лишь свыкнувшись с новой ситуацией и как бы отстранившись от нее, можно было поведать о ней другим.
Он и впрямь теперь спокойно ожидал смерти, примирился с судьбой. И мог помочь близким людям сделать то же самое. Тяжелее всего будет, конечно, Эмили. В детстве они были как две горошины в одном стручке. В каком-то смысле они были предоставлены самим себе. Мать в те годы была весьма ветреной, часто меняла мужчин и выходила замуж за сомнительных типов. А их добрый, но слабовольный отец, которого ко всему прочему хватил инфаркт, казалось, вообще забыл об их существовании. Александр подавил вздох. Каким кошмаром обернулась для отца жизнь. Да и для матери тоже. А может, жизнь вообще кошмар?
Александр прогнал эти мысли. Не стоило сегодня впадать в меланхолию, которой он отдал так много времени в последние месяцы. Бабушке бы это не понравилось. Вспомнив Эмму Харт, Александр улыбнулся. Вот кто сохранил неукротимость до самого конца. Жизнь ее была постоянным триумфом. Вот и теоретизируй после этого. Хотя наверняка есть люди, которые с рождения обречены на страдания…
Открыв глаза, Александр огляделся. При струящемся свете ламп и мерцании камина гостиная выглядела просто чудесно. Мэгги обставила ее вскоре после их женитьбы, и Сэнди в любое время года видел в ней воплощение английской весны – стены и потолок были выкрашены в бледно-желтые, розовые, зеленые цвета. И когда комнату надо было подновить, единственное, что требовалось, это следовать прежнему стилю. Так Александр и поступал после смерти Мэгги.
– Эй, Сэнди, что с тобой? – прервал его размышления Энтони, участливо склонившийся над ним.
Александр выпрямился.
– Да нет, все в порядке. Я просто забылся немного… последние несколько часов были, знаешь ли, довольно утомительными.
– Еще бы. Ладно, пошли в клуб.
Через десять минут Александр и Энтони вышли из дому и направились на Чарльз-стрит, где располагался клуб «Марк».
Вечер был прохладный и ветреный, и Александр закутался в пальто и сунул руки в карманы.
– Да, как там Сэлли? – спросил он, стараясь не отставать от Энтони.
– Все в порядке. Шлет тебе привет. Я сказал, что скоро ты у нас будешь, и это все.
– Хорошо.
Несколько минут они шли молча.
– Одно только странно, – пробормотал себе под нос Энтони.
– О чем ты? – Александр с любопытством посмотрел на него.
– Сэлли сказала, что Бриджит не дает ей покоя, все спрашивает, когда я вернусь домой. Ей не терпится поговорить со мной. А сегодня она и вовсе весь день взвинченная.
– Действительно странно. Хотя ваша экономка всегда казалась мне дамой эксцентричной.
– Правда? Гм… Может быть. Она немного сентиментальна, как большинство ирландцев. Ладно, забудем. Наверное, ерунда какая-нибудь, – оборвал разговор Энтони. Они как раз подходили к клубу.
Но он заблуждался. К нему с железной неотвратимостью подступали события десятилетней давности.
Глава 29
Наутро после возвращения Энтони в Клонлафлин полил дождь. Легкий туман мягко обволакивал оголенные стволы деревьев. На фоне свинцово-черного неба четко выделялись высокие дымовые трубы.
Переходя дорожку, рассекающую широкий газон, Энтони думал, как славно выглядит его дом даже в этот мрачный зимний день. Гармония симметричных линий, удлиненные окна, четыре пилястра у фронтона ласкали глаз. Построенный в стиле короля Георга внушительный особняк стоял на небольшом возвышении посреди чудесного парка. Из его многочисленных окон открывался прекрасный вид. Их было триста шестьдесят пять, по одному на каждый день года – странная причуда предка, который построил особняк в XVIII веке. Но втайне Энтони восхищался этой причудой. Стольких окон он не встречал нигде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54