Убедившись, что Кэтрин спит – прошло довольно много времени, – Джаспер откинул свой край одеяла, осторожно, чтобы не разбудить ее, выбрался из кровати и нагой подошел к окну.
Если бы сейчас он был в Седерхерсте, то взял бы на конюшне лошадь и поскакал бы галопом в поля. Но здесь его поступок – бросить молодую жену, чтобы поскакать на лошади, – сочтут странным. Он останавливался в этой гостинице довольно часто, чтобы хозяин сразу понял: Кэтрин – его жена.
Он не будет подвергать ее осмеянию, которое обязательно последовало бы после такого шага. Да и он сам превратился бы в предмет насмешек.
Проклятие! Чтоб все провалились! Он не простит Кларенса за это, даже если они оба будут жариться в аду и единственным путем к спасению станет прощение.
Неожиданно Джаспер насторожился.
То ли сон Кэтрин был недостаточно крепким, то ли он, сам того не замечая, производил слишком много шума, когда вылезал из кровати, и разбудил ее. Она не издала ни единого звука и не шевельнулась, но что-то изменилось в царившей в комнате тишине, и он понял – она не спит. И убедился в этом, когда повернулся: ее глаза были открыты.
– Свечи все еще горят, – сказала Кэтрин. – Ты являешь собой занятное зрелище, если кто посмотрит в окно снаружи.
У него в голове тут же зароились тысячи ответов на ее замечание. Однако вместо этого он просто задернул шторы. Прикрыть свою наготу он не счел нужным. А Кэтрин не сочла нужным отвести от него взгляд.
– Полагаю, – проговорил Джаспер, – ты твердо уверена, что должно быть нечто большее, чем похоть.
Слова прозвучали раздраженно и осуждающе.
– А ты так не считаешь, – отпарировала Кэтрин. – В этом и заключается фундаментальное различие между нами. И нам придется научиться жить с этим различием.
– Или не придется, – сказал Джаспер. Во взгляде Кэтрин появилось удивление.
– А разве есть выбор? – осведомилась она.
– Если я не смогу спать с тобой, не чувствуя потребности любить тебя и добиться твоей любви, – ответил Джаспер, – и если ты не сможешь испытывать радость после нашей близости, тогда очень скоро мы будем спать в разных кроватях. А может, и в разных домах, так как я здоровый мужчина со здоровыми потребностями. Хотя в твоем словаре такие потребности, вероятно, называются нездоровыми. Я люблю секс.
– Да, – сказала Кэтрин. – Я в этом не сомневаюсь.
Он сел в то самое кресло, в котором вечером дремала Кэтрин. Не в его характере было злиться на женщину. Осуждать и выражать недовольство. Хорошенькое начало семейной жизни!
Джаспер предпринял еще одну попытку.
– Ты нравишься мне, – сказал он, – мне нравится твое общество, твое остроумие, я восхищаюсь твоей красотой, твое тело вызывает у меня желание. Но я не могу предложить то, что ты называешь любовью, потому что просто не знаю, что это слово значит в контексте отношений между мужчиной и женщиной. И естественно, я не могу требовать, чтобы ты полюбила меня или чтобы я тебе хотя бы нравился. Тем более после того, как тебя принудили к браку со мной. В общем, вся эта затея с семейной жизнью выглядит невозможной.
Попытка провалилась. Получилось даже хуже, чем в прошлый раз, за одним исключением: его голос звучал не так раздраженно.
– Я кое-что поняла насчет тебя, – призналась Кэтрин. – До настоящего момента я об этом даже не подозревала, и для меня это стало сюрпризом. Ты ведь не любишь себя, правда? Ты даже не нравишься самому себе.
Господь всемогущий! Джаспер непроизвольно сжал подлокотники кресла и ошеломленно уставился на Кэтрин.
– Что за чушь ты несешь? – К нему тут же вернулось былое раздражение.
– И я не ожидала услышать из твоих уст слово «невозможно», – продолжала Кэтрин. – Нормальная семейная жизнь невозможна? Любовь невозможна – с обеих сторон? Я думала, Джаспер, для тебя вопрос чести выиграть пари.
– Как мило с твоей стороны – напоминать мне о единственном пари, что я проиграл! – саркастически заметил он.
– Ты его не проиграл, – возразила Кэтрин. – Ты выбрал более смелый и достойный выход – сам же ты интерпретировал его как унижение, естественно. Но я говорю не об этом пари.
Джаспер тихо рассмеялся.
– О том, которое я заключил на балу у леди Парметер? – спросил он. – О том пари, да? О пари с одним спорщиком, без призового фонда и штрафа в случае проигрыша, без установленных сроков?
– Все это не останавливало тебя до того, как мы оказались вовлечены в скандал, – напомнила Кэтрин. – Ты был полон решимости заставить меня полюбить тебя. Именно поэтому ты и преследовал меня так настойчиво после вальса. И у тебя есть второй спорщик – я. И призовой фонд есть – я. И штраф в случае проигрыша тоже есть – потеря меня. И сроки тоже определены – отъезд гостей с загородной вечеринки.
От изумления Джаспер лишился дара речи. Однако слова Кэтрин не усилили его раздражение, напротив, они улучшили настроение. Для нее эта ситуация отнюдь не трагедия.
– Я заключаю с тобой пари, – заявила она. – Я утверждаю, что тебе это не под силу. Тебе никогда не удастся убедить меня полюбить тебя. Это действительно невозможно. И если ты попытаешься, то только потеряешь время. Однако ты человек, для которого все возможно, особенно то, что кажется недостижимым. Так вот, я для тебя недостижима. Заставь меня полюбить тебя. Соблазнительно. Но есть одна проблема.
– Мне нечего предложить в ответ, – сказал Джаспер. – Ничего такого, чтобы могло бы иметь для тебя ценность. Я не романтик, Кэтрин, и если бы я стал притворяться таковым, то выглядел бы полным идиотом.
– Вот именно над этим, – твердо проговорила Кэтрин, – тебе и придется потрудиться.
Они долго пристально смотрели друг на друга. Пламя свечей начало мигать – они почти догорели.
Губы Джаспера против его воли растянулись в улыбке. Ему никогда не удастся убедить ее полюбить его? И он зря потеряет время, если предпримет попытку, да?
– И еще кое-что, – сказала Кэтрин. – Если мы действительно заключим пари, то поднимем ставки.
Джаспер вопросительно изогнул бровь.
– Никаких ласк, – заявила Кэтрин. – Никакого секса.
– Никогда? – уточнил Джаспер.
– До окончания пари, – ответила Кэтрин. – А потом посмотрим.
Целый месяц воздержания? И отсутствие возможности распробовать на вкус молодую жену? М-да, ставки поднялись до небес.
Однако он продолжал улыбаться. Невозможно, говорите?
Невыполнимое пари.
Джаспер встал, подошел к кровати и протянул Кэтрин правую руку.
– Договорились, – сказал он.
Она подала ему руку, и они скрепили договор рукопожатием.
– Надеюсь, диван в гостиной удобный не только на вид, – усмехнулся Джаспер.
– Возьми подушку, – посоветовала Кэтрин.
Он последовал ее совету и вышел из спальни. Когда он закрывал за собой дверь, пламя свечей несколько раз мигнуло и погасло.
Оказалось, что диван очень узкий и короткий. Однако Джаспер все же устроился на нем: ноги он закинул на один подлокотник, голову положил на другой.
Только он все равно не смог бы заснуть в такой позе, даже если бы в его голове не происходила тяжелейшая умственная работа – обдумывание главным образом одной мысли.
Ему предстоит, черт побери, предложить ей что-нибудь в обмен на ее любовь, которую он, естественно, завоюет. И он очень опасается, что для этой цели подойдет только одно. Проклятие, он собирается влюбиться в нее! И при этом он может твердо заявлять себе, что это невозможно, что никакое испытание и желание выйти из него победителем не заставит его пойти на это.
Это невозможно. Вот досада!
А сейчас он влюбится.
Господи, ну как ему могло прийти в голову, что диван удобный?
«…моя душа и сердце».
Джаспер поморщился.
Чтоб всем провалиться! Подушка что, набита кирпичами?
Он собирается влюбиться в нее.
Пари с самим собой.
Невозможно?
Естественно.
Но осуществимо?
Естественно.
И вдруг его осенило. Он соскочил с дивана, лег на пол, предварительно стащив вниз подушку, прикрылся сюртуком и приказал себе спать.
Глава 16
– И еще кое-что, – сказала Кэтрин так, будто продолжала прерванный разговор, хотя на самом деле они полдня путешествовали в полнейшем молчании.
Джаспер сидел, скрестив руки на груди и закрыв глаза, – было ясно, что он не спит, но вид у него был сонный. Кэтрин подозревала, что он наблюдает за ней, хотя как это возможно с закрытыми глазами, она не представляла.
За весь день он ничего не сделал для того, чтобы выиграть свое пари. Проснувшись утром, она приготовилась отбиваться от явных и вульгарных попыток соблазнить ее. Однако вместо этого Джаспер все утро проговорил о погоде, а потом заявил, что раз ему не удается вызвать у нее хотя бы улыбку, то он немного поспит, так как вчера спал плохо. После этих слов он сложил руки на груди и закрыл глаза.
Хотя Джаспер и не спал, он был расслабленный и сонный и в таком виде казался Кэтрин еще привлекательнее. Он занимал практически половину кареты. Ей приходилось плотно сжимать колени, чтобы не касаться его ноги, когда карета начинала раскачиваться на рессорах, а это случалось почти ежеминутно.
Кэтрин игнорировала его. Однако она не получала от этого никакого удовлетворения, пока он притворялся спящим. Ей очень хотелось, чтобы он проснулся и понял, что его игнорируют. Естественно, она сдерживалась, чтобы не рассмеяться в ответ на его самые нелепые замечания по поводу погоды. А заговорила она для того, чтобы разбудить его.
Джаспер открыл глаза.
– И еще кое-что, – повторила Кэтрин.
– Еще? – проговорил он. – Еще кое-что вдобавок к тому кое-чему, о котором ты упомянула несколько мгновений назад? Получается два «кое-что», верно?
Кэтрин окинула его укоризненным взглядом.
– Шарлотта в восторге от того, что мы поженились, – сказала она. – И, думаю, не только потому, что теперь есть кому вывести ее в свет в следующем году и не надо бояться, что ее отправят к тетке. Она искренне любит тебя и желает тебе счастья. Она думает, что со мной ты будешь счастлив. Шарлотта думает, что мы любим друг друга.
В глазах Джаспера появилась веселая искорка. Кэтрин крайне смущало его умение улыбаться, не двигая ни единой мышцей лица. Его глаза, вдруг подумала она, станут причиной ее падения.
– Это одно «кое-что», – подытожил Джаспер. – Есть еще одно?
– Да, есть, – ответила Кэтрин. – Я выросла в сплоченной семье. Мы все сильно любим друг друга. Мы делимся своей радостью друг с другом, вместе скорбим. Для моих сестер и брата очень важно, чтобы я была счастлива в семейной жизни, они хотят увидеть, что мы любим друг друга. Однако в настоящий момент их переполняют сомнения. Они опасаются, что мы не любим и никогда не полюбим друг друга.
– Это два «кое-что», – сказал Джаспер. Его голос звучал так, будто он действительно проснулся. – Причем интересные. Они для меня еще больший стимул выиграть пари, а для тебя – повод капитулировать и не мешать мне выигрывать.
– Ты плохо расслышал меня, – заявила Кэтрин. – Я сказала, что для наших близких важно, чтобы мы любили друг друга – мы оба, а не я тебя, а ты – никого при прежнем образе жизни.
– Значит, Кэтрин, ты хочешь превратить наше пари в двойное? – спросил Джаспер улыбаясь. – Ты хочешь заставить меня полюбить тебя? Ради спортивного интереса я могу дать тебе шанс выиграть.
– Я хочу, – начала Кэтрин, всей душой желая, чтобы Джаспер сел прямо, а то он выглядел слишком… слишком… – чтобы, пока у нас будут гости, мы играли спектакль. Чтобы мы убедили Шарлотту и Мег со Стивеном в том, что наш брак был основан – ладно, пусть основывается, – на любви. Ведь мы любим их не меньше, чем они нас. Я знаю, ты любишь Шарлотту, хотя и отрицаешь, что способен на подобные чувства. И я многим обязана Мег и люблю ее больше кого-либо на свете. Стивена я тоже люблю всем сердцем. Он хороший брат. Возможно, в последние годы он немного отдалился от нас и увлекся удовольствиями, которые дает жизнь богатого, наделенного привилегиями молодого человека.
– Как случилось со мной, когда я уехал из дома? – спросил Джаспер.
– Я не позволю тебе уводить меня в сторону от темы, – заявила Кэтрин. – Хотя, конечно, на воре и шапка горит. Мы должны договориться, что будем радовать их по мере своих сил и возможностей, пока они гостят в Седерхерсте. Порадуем же мы их только в том случае, если будем выглядеть счастливыми и довольными друг другом.
– А что будет после того, как мисс Хакстебл и Мертон вернутся домой? – спросил Джаспер. – Продолжим спектакль для Шарлотты, да? Будем играть, пока она не выйдет замуж, а если не выйдет, то до конца наших дней?
Это, естественно, был слабый пункт ее плана. Притворяться, будто испытываешь любовь, в течение двух недель, пока в доме гости, не так уж сложно. Но что потом?
– Подумаем об этом, когда придет время, – ответила Кэтрин.
– Нам не надо будет ломать голову над проблемой, если к этому моменту она уже исчезнет, – сказал Джаспер. – Ты, Кэтрин, должна усердно трудиться над своей частью пари, а я буду работать над своей.
Его лицо снова приняло сонное выражение.
– У меня нет никакой части пари, – возразила Кэтрин.
– Тогда какой смысл мне выигрывать мою часть? – осведомился Джаспер. – Зачем мне добиваться, чтобы ты полюбила меня, если я не полюблю тебя в ответ? Зачем тебе любить меня, если я не люблю тебя?
– Я не хочу любить тебя, – сказала она.
Джаспер внимательно посмотрел на нее, и под его взглядом она вдруг почувствовала себя такой же голой, как прошлой ночью при свете свечей. Однако у нее не было ни малейшего желания вспоминать о том, что было.
Потому что она поняла кое-что сегодня утром, вернее, ночью, после того как Джаспер ушел спать в гостиную. Она поняла, что, лишив его физической близости почти на целый месяц, она и себя лишила этого. Более того, она не без удивления обнаружила безрадостность этой перспективы.
Какой абсурд! Кэтрин охватило раздражение.
– Я думаю, Кэтрин, – проговорил Джаспер, – ты только что сказала чудовищную ложь. Но допускаю, что ты еще этого не понимаешь. Естественно, ты хочешь любить меня – ведь я твой муж. И естественно, ты хочешь, чтобы я любил тебя, – ведь ты моя жена.
Ого, подумала Кэтрин, а он уже взялся за дело, этот великий спорщик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38