Шаги простучали по лестнице и стихли: ушли.
– Твой отец справится и без тебя, – сказала Мэгги, беря Торри за руку. Ладонь у нее была сухая и теплая. – А Джефф производит на меня впечатление человека весьма наблюдательного и шустрого.
Торри кивнул. Было в отношениях Мэгги и отца нечто такое, что ему никогда не нравилось, словно…
Нет, хватит. Он посмотрел в лицо Мэгги. В ее глазах страх?
– Раз ты боишься, – сказал Торри, – значит, ты правильно оцениваешь ситуацию.
Девушка промолчала – просто отвернулась, пошла в кухню и, грохоча чем-то, принялась наводить там порядок, хотя как можно наводить порядок в безупречно чистой кухне, Торри понять не мог.
Кажется, его место не здесь, но кто-то ведь должен остаться с Мэгги? Разумеется, Мэгги и сама способна о себе позаботиться – и возмутится, если о ней будет заботиться кто-то другой, пусть даже это неизбежно, – но сейчас был не тот случай.
Вот черт.
Торри глянул на свои часы. 10.51. Целых три минуты как они ушли.
Он попробовал читать газету… сосредоточиться не удавалось. Мэгги не жаловала телевизор, так что Торри не мог упереться в экран. Подумал, не взять ли точильный брусок поострить меч, но лезвие меча уже было острым. В кармане лежал короткоствольный пистолет; достать его и проверить? Наверное, не стоит хвататься за огнестрельное оружие на нервной почве.
Так что Торри снова взялся за газету.
10.57.
Ладно. Если не в силах заняться чем-нибудь полезным, займись чем-нибудь еще, хотя бы ради того, чтобы отвлечься. Если придется действовать, отдохнувший человек полезнее того, кто изглодал себе все ногти до самых запястий.
В уме мелькнула праздная мысль: раз им обоим в самом деле необходимо расслабиться…
Нет, идея плохая. Они с Мэгги остались здесь охранять друг друга, а подобное времяпрепровождение не называется «охранять друг друга». Да и вообще, есть тут нечто непристойное…
А главное, Мэгги все равно скажет «нет».
Из кухни снова донесся грохот.
Торри обнаружил, что читает снова и снова одну и ту же строку в статье про «Викингов», но не может продержать ее в голове столько времени, сколько требуется, чтобы усвоить смысл. Ну и пусть, подумаешь… Толпа миллионеров с бычьими загривками и в тесных штанах сражается за мяч.
Дерьмо. Торри откинулся назад и крепко зажмурил глаза.
Когда он попытался расслабить шейные мышцы, на кофейном столике рядом с ним зазвонил телефон, и Торри едва не выпрыгнул из кожи.
– Не снимай трубку! – крикнула Мэгги из кухни. – Я сама возьму.
– Я и не собирался, – раздраженно рявкнул Торри.
В конце концов это телефон Мэгги, и если она боится, что ее родители, позвонив, услышат мужской голос и сделают соответствующие выводы, это ее дело.
Однако им не следует кричать друг на друга; кажется, не один Торри здесь на нервах.
Он поднялся и пошел в кухню извиняться.
– …ох, нет, пап, все прекрасно. Просто день выдался трудный: контрольные и прочая…
Извини, что огрызнулся, проговорил Торри одними губами. Просто мне несколько не по себе.
Несколько не по себе? Все равно что, тяпнув молотком себе по пальцу, сказать, что палец чуток побаливает.
Не прекращая разговора по телефону, Мэгги подняла руку, улыбнулась, кивнула и во время паузы в разговоре с ее стороны так же, одними губами, ответила: ничего.
Торри вышел из кухни, прикрыв за собой обычно открытую дверь, чтобы Мэгги могла поговорить с отцом в относительном одиночестве.
Вот так: она первая накричала на него и не извинилась. И скорее всего не извинится. Но если хочешь ладить с Мэгги, приходится подстраиваться. Надо дать Мэгги возможность почувствовать себя правой, даже если она не права. И даже если Мэгги не признает вслух, что сама виновата, она будет знать, что это так.
Вот почему Торри никогда не переживал из-за Йена и Мэгги – даже тогда, когда только начал встречаться с Мэгги. Тогда у него имелись кое-какие поводы для беспокойства: Мэгги как раз начала заниматься фехтованием, а Йен всегда управлялся с рапирой лучше, чем Торри. Однако Торри быстро осознал: интересы Йена направлены в другую сторону, а его упрямство отталкивает Мэгги.
У Торри проблем с упрямством не возникало: сознание собственной правоты было для него всегда важнее мнения посторонних. Живя в маленьком городке, рано усваиваешь, что не всегда можно позволить себе роскошь быть правым – не потому что не прав, а потому что гораздо важнее ладить с соседями: ведь вам друг от друга никуда не деться.
Торри так рано усвоил подобное отношение к людям, что даже не осознавал этого, пока не поступил в колледж и не познакомился с нравами городских жителей: они по большей части не придавали большого значения ссоре с соседом, поскольку никто не рассчитывал долго обитать под одной крышей.
Вроде бы чем больше город, тем хуже. Нью-Йорк – это…
Бз-з-з-з.
Торри повернулся на звук дверного звонка, правой рукой нашаривая меч.
Кого черт принес? Уж не Сын ли решил напасть на беззащитных жертв?
Торри устремился в кухню.
«Разберешься сам?» – спросила Мэгги одними губами.
– Все в порядке? – прошептал Торри.
Мэгги нахмурилась, недовольная тем, что Торри заговорил.
– Пап, погоди секундочку, мне надо выключить огонь под кастрюлей. – И прижала трубку к груди. – Всякие семейные дела, – спокойно сказала она. – Посмотришь, кто там?
– Да, – так же спокойно отозвался Торри. – Как только увижу у тебя в руках пистолет.
Если твоей крови ищут Сыны, необходимо принять все возможные меры предосторожности. Позвонить в переднюю дверь, а затем обежать дом и напасть сзади – не самая хитрая из уловок, но если она сработает…
Мэгги нахмурилась и достала из заднего кармана небольшой автоматический пистолет, держа его правильно – палец на скобке.
– Доволен?
Мэгги, повернувшись спиной к Торри, снова поднесла трубку к уху.
Торри поспешил к парадной, задержавшись только затем, чтобы схватить с вешалки куртку и прикрыть ею пистолет. Если станешь открывать дверь с мечом в руке, пойдут разговоры.
Человек, ждавший на морозе, выглядел знакомым, но Торри не сразу узнал его. На посетителе было черное кожаное пальто свободного покроя с завязанным, а не застегнутым на пряжку поясом и шляпа, которую Сэм Спейд носил бы надвинув на глаза – из пижонства, либо чтобы защититься от ветра.
Тут Билли Ольсон с улыбкой поднял голову, и Торри, успокоившись, взялся за дверную ручку.
Вслед за Билли в дом ворвался порыв холодного ветра.
– Ох, Билли, – сказал Торри, – прости. Не сразу тебя узнал.
– Если ты пригласишь меня в гости и напоишь горячим какао, я буду счастлив остаться в брюках и футболке, и, возможно, тогда ты почувствуешь себя лучше. – Билли закрыл за собой парадную дверь, подождал, пока щелкнет замок, затем повернулся к Торри. – Честно говоря, я уж думал, что замерзну до смерти, пока ты открываешь.
– Я же попросил прощения – мне и в самом деле жаль, что так вышло, правда. Заходи, – отозвался Торри, поправляя куртку, под которой прятал пистолет.
Не самое лучшее время для гостей, но как сказать об этом Билли?
– Если ты собирался уходить, так я рад, что перехватил тебя. На улице жуткий колотун, так что надень что-нибудь потеплее этой курточки.
– Да нет, никуда я не собирался… – Тогда зачем взял куртку? Быстрее соображай! – Просто приятель Мэгги должен закинуть инструмент, и я думал помочь ему затащить все в дом.
– Кое-что не меняется, – произнес Билли.
– Чего?
– Ладно, ерунда.
Торри всегда нравился Билли Ольсон, однако для него Торри так и остался малышом, который таскается по пятам за ним, Джеффом и Дэйви; уж раз Билли заговорил о том, что кое-что не меняется, подобное отношение с его стороны раздражало Торри по-прежнему.
– Рад тебя видеть, – вежливо сказал Торри. И тут же понял, что это правда.
– Я как раз подумал то же самое, – откликнулся Билли, лукаво улыбнувшись.
Торри провел гостя в глубь квартиры и, когда Билли повернулся к нему спиной, снимая пальто, засунул пистолет в правый карман штанов, вытащив из-за пояса рубаху, чтобы прикрыть рукоятку.
Беда с этими проклятыми пистолетами. Приходится еще ломать голову, куда их спрятать, потому что люди – городские по крайней мере, – увидев человека с огнестрельным оружием, норовят описаться от испуга, как будто это какой-то металлический демон, который выскочит и покусает их без предупреждения.
А ведь все обстоит ровно наоборот. У доброго меча и даже у хорошей тренировочной шпаги есть нечто вроде души или духа. Оружие оживает в твоей руке, двигаясь быстро и уверенно, словно по собственной воле, и по своему выбору подставляет противнику сильную или слабую часть клинка, защищая тебя, в то время как острие изыскивает прорехи в защите противника, будто твой собственный палец.
А ружье или пистолет – просто кусок неодушевленного металла. Целишься, жмешь на курок и получаешь громкий звук и дырку.
Отворилась дверь, и из кухни вышла Мэгги. Ее правая рука лишь на мгновение задержалась у нее за спиной.
– Билли! – можно сказать, взвизгнула Мэгги, словно обретая давно утраченного друга.
– Привет, Мэгги, – ответил Билли. – Вот, был тут неподалеку и решил забежать к вам буквально на минутку, сказать «привет». Я не вовремя? Может, вы собираетесь куда-нибудь или… заняты чем-то?
Мэгги рассмеялась, видя, как застеснялся Торри.
– Нет, мы проводим спокойный вечер дома, – сказала она, указывая рукой на части буфета, аккуратно разложенные на газете. – Надо кое-что переделать.
Пока они обменивались шутками, сварилось какао для Билли и кофе для Торри и Мэгги.
Билли, сидевший рядом с девушкой, откинулся на спинку кушетки и перевел взгляд с Торри на Мэгги, а затем обратно.
– Вообще-то я мог бы и позвонить, но не нашел номера под твоим именем.
– Телефон записан на имя моей соседки, – пояснила Мэгги, отпивая кофе. – Я тебе с радостью его продиктую. У тебя память как у Торри, или записать?
– Лучше на бумажке.
Они сидела молча, пока Мэгги рылась в груде сложенных на кофейном столике газет и журналов, а потом, добыв маленький блокнот и ручку, записывала номер телефона.
– Думаю, именно это и называется «неловким молчанием», – сказал Билли, улыбаясь как-то слишком весело и непринужденно.
– А пошел ты…
– Фи, что за выражения, Торри.
А ведь я мог бы поинтересоваться, почему за три года ты ни разу не позвонил и не зашел, вот что имел в виду Билли.
– Нет, – сказал Билли, поднимая руку. – Я пришел вовсе не за тем, чтобы устроить тебе веселую жизнь, хотя, признаться, было такое искушение. Наверное, отчасти потому, что нам с Мэгги понравилось дразнить Джеффа…
Мэгги хихикнула:
– Жаль, ты не видел его, Торри. У бедняги был такой вид, будто он сейчас из штанов выскочит.
– А есть в тебе, Мэгги, нечто стервозное, – сказал Билли. – Мне это нравится.
Торри показалось неприличным сидеть и слушать, как эта парочка насмехается над Джеффом, пока тот работает червяком на крючке в надежде, что Сын клюнет на наживку.
И Торри сердито посмотрел на Мэгги.
– Это нечестно, – сказал он. – И вы это знаете.
Где-то кончается даже желание ладить и не настаивать на собственной правоте.
– Жизнь несправедлива, – откликнулся Билли. – Я ничего не имею против города. По правде говоря, мне тут даже нравится. Здесь много такого, с чем я не сталкивался раньше. И я имею в виду не одних только мужчин. – Билли пожал плечами и вздохнул. – Просто мне хочется хотя бы изредка приезжать домой.
Ох, черт, Билли, всегда ты…
– Ты можешь поехать домой в любой момент, – сказал Торри. – Если у твоих дома мало места…
– С местом у них все в порядке. Но ты знаешь моих родителей. Вдруг им станет неловко, если я приеду? Разговоры пойдут…
Торри не имел особого понятия об обстоятельствах, сопровождавших отъезд Билли. Однако ему было известно, что это как-то связано с одним из близнецов Квистов. Торри знал, что Билли и Натана кто-то застал за этим, и больше ничего знать не хотел. И Натан, и Билли уехали из города заканчивать учебу, и с тех пор Торри их не видел.
– Тебе всегда будут рады в нашем доме, – произнес Торри. – Но я не могу создать для тебя благоприятных условий…
Билли закусил губу; затем закрыл глаза и вскинул руку.
– Давай не будем о благоприятных и неблагоприятных условиях, пока ты… не окажешься в том же положении, что и я. – Билли явно разозлился. – Я здесь вовсе не ради этого, хотя, если хочешь, можем как-нибудь встретиться и побеседовать на эту или на любую другую тему за чашечкой кофе.
– Если не за этим, тогда за чем же?
– А как ты думаешь? Джефф Бьерке объявляется у меня под дверью, ему, видите ли, надо переночевать, однако он не желает – или не может – рассказать мне, зачем его понесло в город. Ясно: что-то стряслось, и притом что-то серьезное, а то бы он тут не появился и тем более не стал бы принимать душ в ванне, где он мыло боится уронить.
Мэгги кивнула:
– Понятно.
Торри так не казалось.
– Извини, но я ничем не могу поделиться с тобой.
– Да-да-да, мы ни с кем не делимся Семейными Секретами, не важно, идет ли речь о паре объявившихся в городе чужаков, один из которых даже языка не знает, или о том, что у Боба Аарстеда ни с того ни с сего завелась дочка-подросток, которую раньше никто не видел, от первого брака, о котором раньше никто не слышал; или о гомике Ольсоне, который исчез, потому как откуда взяться гомикам в маленьком городке, так?
Когда Билли злился, в его речи слышался слабый норвежский акцент, хотя норвежского он не знал.
– Да нет же, я понимаю, – продолжал Билли. – Мы обо всем этом даже не заикаемся, мы храним наши тайны. Я не прошу поделиться со мной вашими секретами, Торри.
Что это, уж не слезинка ли в уголке правого глаза Билли?
– Я не прошу вас о чем-то мне рассказывать. Я пришел сюда не за тем, чтобы вынюхивать ваши драгоценные секреты – или чтобы поделиться своими, если уж на то пошло. Я пришел сюда в дикий мороз вовсе не за сплетнями, хотя, сказать честно, мне их очень, очень недостает. Я просто хочу спросить… – говорил Билли, и каждое его слово заставляло Торри сгорать от стыда, – я всего лишь хочу спросить, не могу ли я вам чем-нибудь помочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37