Миган пьянила его, как крепкое вино. Раньше Александр занимался с женщинами любовью, чтобы удовлетворить основную потребность и доставить им удовольствие, но он никогда не вдавался в сложности. Удовольствие за удовольствие, вот и все.
А сейчас он горел желанием сделать что-то такое, о чем он мечтал или читал, и чем более дикое действо приходило на ум, тем сильнее хотелось его реализовать. Он знал много способов получения удовольствия, в юности учился культу Эроса, но пользовался только малой частью своих знаний. Александр хотел испробовать некоторые техники на Миган и постараться, чтобы она испытала другие на нем. Он хотел опробовать новые позы – в частности, на краю обеденного стола.
Любовный приворот сделал его прекрасную жену готовой на все. Она радостно его целовала, когда он задрал ей юбки и обнажил бедра. Она только вздохнула, когда он пальцами ощупал холмик, вспухший и готовый его принять.
– Помнишь, что я говорил в саду? Если я сделаю тебе больно, скажи: «Стоп, Александр», – и я тут же остановлюсь.
– Помню. После этого ты делал изумительные вещи.
– Я хочу удивлять тебя снова и снова. Каждый день и каждую ночь до конца жизни, чтобы тебе никогда не захотелось иметь любовника.
– А когда любовный приворот выдохнется? Ты и тогда будешь каждый день ублажать меня?
Александр тер шишечку, пока Миган не забилась в сладких конвульсиях.
– Как же иначе? Разве я могу не хотеть тебя?
– Значит, мне никогда не будет нужен другой…
Александр хищно улыбнулся. Он и не позволит ей завести любовника, пусть для этого придется застрелить каждого, кто к ней приблизится.
Он торопливо расстегнул пуговицы на брюках.
– Помнишь первое видение, в ванне?
– О да, – выдохнула Миган. – Имеешь в виду, когда мы прижались к колонне, или то, что на скамье?
– То и другое. Повезло, что эксцентричный строитель этого дома закачивает в ванну горячую воду из цистерны.
– Повезло.
– А помнишь, что было, когда мы скакали в парке? Это я тоже хотел бы разыграть, а потом, может быть, ты поскачешь на мне.
У нее порозовели щеки.
– Я не уверена, что понимаю, как это делать.
– Я тебя научу. Я многому тебя научу, моя герцогиня.
Он раздвинул ей колени и угнездился между ними. Она напряглась, но желание было очевидно, и она прогнулась к нему.
– Что насчет видения со вторым мужчиной? – прошептала она. – Которое было несколько минут назад.
– У нас мужья иногда устраивают для жен партию на троих, – ответил он. – Или жены приводят третью для мужей. – Он приподнял ее за ягодицы. – Но мы будем в кровати вдвоем, Миган. Нам и вдвоем есть чем заняться.
Александр не был уверен, что она расслышала. Ее голова откинулась назад, глаза помутнели, потому что он проник в нее.
Дождь стучал в высокие окна, свечи шипели, когда огонь встречался с жидким воском. Миган закрыла глаза; кольца рыжих волос рассыпались по плечам.
Все в ней вызывало в Александре безумство животного – кудряшки на лбу, холодные пальцы у него на щеках, сияние глаз, красноречиво подтверждающее, что женщина хочет мужчину.
Надо действовать медленно. До сих пор он овладевал ею быстро и напористо, просто был слишком охвачен похотью, чтобы себя остужать. Но Миган заслуживала нежности.
Молодая жена вызывала в нем неистовую страсть. Александр потерял железный контроль, под которым находился со дня смерти отца. Он навсегда решил для себя, что любовь и доверие неизбежно приводят к предательству, спрятал страсть и открытость глубоко-глубоко внутри и обратил к миру ровное лицо.
Миган, с ее мягкой улыбкой, нежными карими глазами, так неожиданно вспыхивающими вдруг озорством, с юной непосредственностью в щепки разнесла ту скалу, за которой долгие годы скрывался настоящий Александр.
Надо было бы дать ей уйти в свою комнату, чтобы горничная ее не спеша раздела и уложила в кровать. Позже он залез бы к ней под одеяло, стянул с нее ночную рубашку, а может, и оставил бы, снисходя к ее скромности. Так английские мужья ведут себя с женами.
В Нвенгарии мужчина с женщиной играют в разные игры, но никогда это не бывает встречей ради самого акта. Он не хотел акта. Он хотел Миган, целиком и полностью, и будут ли они лежать на кровати или сидеть на подоконнике, ему было безразлично.
Сейчас у нее отяжелели веки, разрумянились щеки. Александр целовал ее, покусывал, сосал шею; медали вдавились ей в грудь, жесткая перевязь терла кожу, печатала клеймо – «моя». Мысль завертелась на нвенгарийском языке: «Моя. Вся моя».
Миган провела пальцем по кружевной татуировке, опоясавшей его бицепс. Ее сделал человек, которого он встретил в Греции, а тот научился этому искусству у китайца. Странный рисунок имел для греков какое-то значение. Человек пытался объяснить Александру.
«Я выбрал именно этот рисунок, потому что почувствовал в вас две жизни. Две сущности».
Александр тогда ничего не понял, он просто сделал татуировку как часть защиты от старого принца-императора. Никто ее не видел, кроме камердинера и любовниц, которые считали, что она делает его порывистым. Сефрония никогда не упоминала о ней.
Миган обвела рисунок кончиками пальцев, легкими, как перышко, и эротичными, как вся она. Александр стоял, погруженный в нее, и его орган начал расти. Давление сводило с ума. «Такое чувство, что я пришел домой после долгих скитаний», – подумал он.
К черту поэзию, внутри его ожил зверь. Он толкался в нее, наслаждался легкими вскриками. Он сделает ее своей, Миган будет принадлежать только ему, к черту приворот, к черту нвенгарийские обычаи, к черту титул герцога!
– Ты и я, – прохрипел он по-нвенгарийски. – Это ты и я.
Она не поняла. Боже, когда она устремила невинные глаза на лакеев и сказала то слово, он готов был повалить ее на пол и тут же овладеть. Наивная Миган решила, что он нарочно сказал ей неправильно, чтобы посмеяться, но Александр и правда забыл, сколько у англичан трудностей с произношением. Она не слышат нюансов нвенгарийского языка.
Он дал ей буквальный перевод слова «соль» без дополнительного эротического значения. Неудивительно, что лакеи были потрясены.
Александр ничуть не преувеличивал, говоря, что все муж чины за столом принца Деймиена полезут на нее, чтобы принять такое предложение. Но если потребуется, он будет сражаться за свою любовь на шпагах и пистолетах. Миган – только его.
Упершись кулаками в стол, он входил в нее быстро и тяжело. Их бедра встречались, стол скрипел, оставшееся серебро попадало на пол.
«Я не хочу этой неистовой скачки, – мысленно говорил он. – Я хочу быть медленным, хорошим, нежным. Я хочу тебя любить. Хочу, чтобы ты чувствовала мою любовь каждой клеточкой».
Он почти ослеп. Он слышал свой стон, хриплый голос, шумное дыхание. Миган кричала, карие глаза были широко открыты. Он должен остановиться, должен быть нежным. Когда он просил ее выйти замуж, он обещал, что будет досконально выполнять все ее желания, а не предаваться бездумному сексу.
Но он не мог остановиться, словно был не властен над своим телом, словно хищный зверь пробудился в нем.
Конец потряс его, как мощный удар. Она облегченно застонала.
Он подтащил ее к себе, скорчился в кресле, усадил ее на колени и уткнулся лицом ей в шею, чтобы она не смотрела на него.
Он почувствовал, как она зашевелилась, чмокнула его в щеку, легкими пальчиками погладила татуировку.
– Я тебя люблю, – прошептала она. – Пусть так говорить меня заставляет любовный приворот, но как приятно сказать: я тебя люблю. – В голосе слышалась улыбка.
После этих тихих слов его ударил следующий приступ неистовства. Он поставил ее на ноги, накинул на разорванное платье свой мундир, подхватил на руки и понес в спальню. Там они разделись и занимались любовью на мягкой перине до самой зари, пока оба не провалились в сон.
Глава 13
Александр проснулся в саду, голый, с расцарапанной грудью. Николай и Доминик стояли в нескольких шагах от него и смотрели настороженно.
На этот раз паники не было, потому что он знал, что с ним происходит.
– «Логош – это часть тебя. Обними ее, или она тебя поглотит», – говорил Мин.
Он чувствовал, как зверь хочет вырваться из него, но не знает как.
– Сэр? – сказал Николай колеблющимся голосом. – Мы должны вернуть вас в дом. Ее светлость может проснуться.
Последнее, что Александр помнил – Миган свернулась у него под боком после неистовых занятий любовью. Она пробормотала «спокойной ночи», положила голову ему на плечо, руку – на талию и заснула. Полное доверие.
– Что я сделал? Я ей как-то навредил?
– Нет, ваша светлость, – ответил Николай. – Вы вышли из спальни жены и убежали.
– Что еще?
– Во-первых, на вас не было никакой одежды, – добавил Доминик. Его лицо было хмуро. – Вы говорили странные слова и царапали себя на бегу. А. глаза у вас…
– Что с глазами? – проскрежетал Александр.
– Они… светились, – сказал Николай. – Ваша светлость, они стали синие и как будто дикие.
– Понятно. – Александр пытался восстановить самообладание, но ему не удавалось.
Доминик добавил:
– Я тоже это видел.
Александр сделал выдох, поднял голову к темному небу. Оно было покрыто облаками, но он чувствовал, что за облаками – луна, яркая, полная, серебряная луна.
– Кто еще видел? – спросил он; к Александру возвращался холодный рассудок герцога.
– Никто, сэр. Все уже легли спать. Мы вдвоем пошли за вами.
– А герцогиня что?
Николай покачал головой:
– Я заглянул, сэр. Она не проснулась.
– Слава Богу. – Александр растер озябшие предплечья. – Я хочу, чтобы вы молчали об этом инциденте, понятно?
– Конечно, сэр. – Николай был поражен, как Александр мог предупреждать о таких очевидных вещах. Доминик стоически кивнул.
– Я. знаю вашу лояльность, но есть и такие, которые используют это знание, чтобы взять власть надо мной или Нвенгарией. Поймите меня.
Оба кивнули. Они все понимали о шпионах и интригах! Мин рассказал, что фон Гогенцаль и какой-то подхалим встречались в таверне в Уопинге, обсуждали Александра, но о том, зачем он им нужен, говорили туманно до умопомрачения. Они сказали, что он – их секретное оружие против Нвенгарии, и Александр боялся, что фон Гогенцаль узнал, что великий герцог – наполовину логош.
«Как он мог узнать?» – удивлялся Александр. Ответа не было. Фон Гогенцаль даже посылал людей следить за его домом. Их было легко заметить, и Александр решил – пусть себе смотрят, и послал своих людей проследить за ними. Фон Гогенцаль только зря потратил деньги.
Еще больше волновало поведение Анастасии. Мин ходил к ней за переводом подслушанного разговора. Потом Мин доложил об этом Александру, а вот Анастасия ни слова не сказала. Она разыгрывала собственную партию и не всегда была на стороне Александра.
– Где Мин? – отрывисто спросил он. – Хочу с ним поговорить.
– Опять исчез, сэр, – ответил Доминик. – Последний раз я его видел после того, как вы вернулись со свадьбы. С тех пор его не было.
– Черт!
Николай кашлянул.
– Вы готовы идти назад, сэр? Я принесу вам воды умыться.
– Да. – Александр стиснул руки. – Я лягу в своей спальне, а не у жены. – Он с сожалением подумал о теплой кровати, в которой лежит Миган, и от нее пахнет весной и сексом. Хотелось бы нырнуть в это тепло и забыться, но он боялся, что логош, живущий в нем, может высунуться и причинить ей зло.
– Давайте молчать об этом. Смотрите, чтобы она не проснулась. А когда Мин вернется, немедленно пошлите его ко мне. Даже если я буду спать.
– Да, сэр.
Александр пошел к дому; Доминик и Николай шли по бокам от него. Великий герцог мрачнее тучи вступил в дом – вся его сущность рвалась на волю, в темноту. Особенно влекла к себе та часть сада, что была похожа на дикую природу. Мин сказал, что так проявляется память предков, когда логош в Александре старается взять верх над цивилизованным человеком.
Они молча шли по спящему дому, Николай нес зажженный канделябр. Александр обнаружил, что ему не нужен свет – он видел каждый неосвещенный завиток резных перил, каждую деталь в самых темных углах комнаты…
Доминик вернулся к обязанностям охранника; Николай провел Александра в ванную и оставил мыться.
Сидя под льющейся водой, Александр вспоминал первое видение, как они с Миган, голые и мокрые, наслаждались друг другом, привалившись к гигантской мраморной колонне. Здорово было бы сейчас открыть глаза и увидеть ее рядом с собой в ванне, как рыжие кудряшки выпрямляются под струей воды, а сама она улыбается ему.
Александр услышал тихие шаги и с надеждой открыл глаза, но это была не Миган. На другом конце ванной стоял Мин. Его грубая одежда составляла пугающий контраст с изящной формой слуг Александра.
Мин молчал, его голубые глаза светились в наполненной паром комнате. Александр вылез из ванны и потянулся за халатом.
– Мин, я хочу, чтобы ты научил меня. Научил, как быть логошем. Как не навредить Алексу и Миган.
Мин какое-то время молча разглядывал его; взгляд логоша пронизывал Александра насквозь. Изучив состояние герцога, он еле заметно кивнул:
– Да.
Утром Миган решила, что надо что-то делать с садом. Она рассматривала его из окна, когда Сьюзен ее одевала, на этот раз в темно-золотое платье.
Как и дом, сад был сделан напоказ, с претензией повторить огромный французский сад, но на площади в десять раз меньше. В результате получились короткие узкие дорожки между тисовыми кустами, нелепо подстриженные деревья, а в центре сада – детский лабиринт с четырьмя поворотами.
– Сад будет гораздо привлекательнее, если в нем будут розы, маленький газон и всего одна дорожка со скамейками, правда? – говорила она, пока Сьюзен застегивала на ней изумрудное ожерелье. – Сейчас здесь невозможно давать приемы, половина гостей скроется за кустами, другая половина заблудится в игрушечном лабиринте. – Она улыбнулась. – Надо будет посоветоваться с его светлостью. За завтраком мы это обсудим.
Миган уже скучала по дому, но с нетерпением ждала первого завтрака с Александром. Она расскажет ему, как хочет переделать сад, а он будет есть тосты, пить кофе и просматривать газету. Она сможет иногда улыбкой напоминать ему о том, как они ночью предавались страсти, а прилежные слуги будут подливать кофе и уносить тарелки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37