К счастью, все остальные двери были плотно закрыты. Не хотелось бы ей встретить ни старых леди, ни Лиззи. А если Джеймса ждет в спальне Гаррисон? Да она умрет на месте, если величественный камердинер Джеймса застанет ее крадущейся в спальню его хозяина.Добравшись до нужной двери, девушка приложила к ней ухо, но стук собственного сердца не давал ей ничего расслышать. Закрыв глаза и затаив дыхание, она сосредоточилась. Ни единого звука. Сара посмотрела в оба конца коридора – никого. Ей понадобилось усилие, чтобы повернуть ручку, так дрожали ее руки...Дверь бесшумно отворилась, и Сара проскользнула внутрь. Слава Богу, Гаррисона здесь нет! Слева в камине рдели собранные в кучку угли, через окно, расположенное напротив двери, в комнату падали полосы лунного света. Рядом с окном стояла огромная высокая кровать с поднятым балдахином – вероятно, на таких кроватях в средние века спали короли. В сумраке Саре не было видно, находится Джеймс в кровати или нет.Едва дыша, Сара на цыпочках двинулась вперед.Джеймс спал на спине, до пояса укрытый одеялом, и легкие тени играли на его лице, на длинных ресницах. Он снова был без ночной рубашки. Сара разглядела пушистую поросль на его груди – насколько ей помнилось, она была светло-золотистой. Интересно, а какая она на ощупь? В «Грин мэн» ей очень хотелось провести пальцем по этой пушистой дорожке, которая тянулась вниз мимо плоских сосков к пупку и, сужаясь, исчезала под простыней. Посмеет ли она дотронуться до нее сейчас? Джеймс спит, и если сделать это очень-очень осторожно, он ничего не узнает.Сумрак и полная тишина, нарушаемая лишь его ровным дыханием, придали ей смелости. Сара осторожно протянула руку...Внезапно его руки взметнулись, схватили ее за предплечья, приподняли и рывком бросили спиной на кровать. Над ней нависла его тень, а затем всей свой тяжестью он прижал ее к матрацу.– Джеймс!Он ослабил мускулы.– Сара?– Да, это я, – робко ответила она. Из-за темноты она не могла разглядеть его лицо и боялась, что он рассердился.– Минутку! – Джеймс отвернулся, раздался скрип спичечного коробка. Еще через какое-то время от чиркнувшей спички зажглась свеча.Его кожа излучала тепло, накопленное во время сна. Сара с восторгом смотрела на его великолепные широкие плечи и мускулистую спину, сужающуюся к талии, все еще скрытой одеялом.Джеймс повернулся к ней, и она снова увидела его грудь. Она уже забыла, как играют его мускулы, когда он движется, и ей было по-настоящему интересно видеть то, что обычно скрыто под одеждой. Ее взгляд жадно проследил изгиб от шеи к плечам и дальше вниз к мышцам рук.– Ну, что вы видите?– Что? – Она быстро перевела взгляд на его лицо. На нем опять застыло то, прежнее, пристальное и напряженное выражение.– Вот уж не знал, что взгляд женщины способен вызывать такую муку.– Муку? – Сара вслушивалась в охрипший голос Джеймса, не понимая, что он говорит.– Дорогая, я могу чувствовать на себе ваш взгляд, но предпочел бы чувствовать ваши прелестные руки, а еще лучше – ваши нежные губы.Сару и саму одолевало жгучее желание погладить золотистую щетинку на его подбородке, выпуклые мышцы на предплечьях... И все же она заставила себя переменить положение на сидячее и отодвинулась от него к дальнему краю кровати. Небольшое пространство между ними определенно поможет их разговору.Джеймс проснулся, почувствовав, как кто-то протягивает к нему руку. Со времен войны он привык спать очень чутко и не допустил бы, чтобы противник приблизился к нему на столь опасное расстояние, если бы не глубокий эротический сон.Он готов был скорее умереть, чем прервать этот восхитительный сон. На его кровати лежала обнаженная Сара, и ни подушки, ни одеяло не мешали ему смотреть на нее и восторгаться. Он впитывал в себя каждый дюйм ее тела – от копны рассыпавшихся по простыне рыже-золотистых кудрей, от нежных коралловых губ и белоснежного горла до холмиков грудей и узкой талии, плавным изгибом переходящей в бедра. У него было достаточно богатое воображение, но он никак не мог решить, какого именно цвета была та курчавая поросль, что свила себе гнездышко в развилке между бедрами. Интересно, она такая же, как на голове, и такая же шелковистая на ощупь? К моменту своего внезапного пробуждения он как раз протянул руку, чтобы это определить.Как только он схватил нападавшего, то сразу понял, что это не мужчина.Это была Сара. Но что она делала у него в комнате? Вряд ли она пришла из сновидения. На ней была ночная рубашка с кружевным воротничком, тогда как во сне она предстала перед ним совершенно обнаженной.Джеймс повернулся и попытался зажечь свечу, но руки у него дрожали от волнения, и ему не сразу удалось нащупать коробок со спичками.Сара у него в постели, и ее тело скрывает только ночная рубашка! Всего несколько пуговок, а потом он сможет наяву увидеть ее тонкие плечи и очаровательные груди. У него уйдет какая-то минута, чтобы расстегнуть эти пуговки, и останется еще уйма времени до утра, когда встанут горничные.Он испытал невероятное возбуждение. На пальце Сары его кольцо. Она у него в постели! Тетушка и леди Агата спят, но даже если бы они бодрствовали, в такое время им и в голову не придет совать нос в его спальню.Конечно, ему следовало бы запереть на ночь дверь, но тогда Сара не смогла бы войти. Кстати, почему все-таки она здесь оказалась?Впрочем, не важно. Главное – она здесь, и его сон вот-вот обещал исполниться.Свеча наконец зажглась, и Джеймс, обернувшись, увидел, что Сара так же пристально рассматривает его, как это делал он в своем сне. Господи, да это какая-то инквизиторская пытка! Ему нужны были прикосновения ее рук, ее губ. Он сгорал от желания ощутить их и, если бы потребовалось, готов был умолять ее.Незаметно для Сары Джеймс сократил расстояние между ними, и его лицо оказалось совсем рядом с ее лицом. Он выглядел... невероятно голодным.– Джеймс, прекратите!– Что прекратить?Сара чувствовала у себя на губах его дыхание. Стоит ей поднять руку, и она коснется его обнаженной груди. Неужели он нисколько не стесняется? Определенно он мог надеть рубашку, но для этого ему нужно было бы встать с кровати, и тогда она увидела бы его целиком. Хотя она могла бы закрыть глаза. Конечно, она именно так и сделала бы!Возможно, сделала бы...– Перестаньте так на меня смотреть, – сказала она. – Нам нужно поговорить.– Вы в этом уверены? Я могу придумать более интересное занятие для наших губ. – Джеймс придвинулся ближе, и Сара откинулась назад. Еще чуть-чуть, и она упадет на пол!– Вы ведь тоже смотрите на меня, любовь моя. Разумеется, я ничуть не возражаю и с удовольствием покажу вам любую часть своего тела, которую вы только пожелаете увидеть. – Он положил ладонь на ее щеку.Сара облизнула пересохшие губы, и взгляд Джеймса переместился на ее рот.Ну как тут не отвлечься от цели своего прихода; как не уступить голодному взгляду Джеймса, не оказаться в его объятиях, чтобы дышать его теплом и дивным запахом...– Нам нужно поговорить о нашем будущем, – прошептала Сара.– Ах вот что! Я с удовольствием поговорю о нашем будущем, дорогая. – Джеймс протянул руку и стал играть с пуговками на ее рубашке. – Почему бы вам не лечь под одеяло – так нам было бы гораздо уютнее.– Не думаю. – Сара взглянула на одеяло. – На вас что-нибудь надето?Герцог усмехнулся.– Хотите посмотреть?– Нет, лучше я останусь на месте, благодарю вас.– Вы не замерзли?– Напротив, мне очень тепло.– В самом деле? Тогда вам незачем застегивать рубашку до самого горла...И тут он расстегнул первую пуговицу. Сара подняла руку, желая его остановить, но почему-то ее рука оказалась у него на плече и медленно двинулась по четко выступающим мускулам. Джеймс поцеловал ее пальцы, когда они коснулись его кожи, и она уронила руку на кровать.Вторая пуговка легко выскочила из своей дырочки, и Джеймс, остановившись, потрогал ее толстую косу.– Я помню ваши волосы еще с той ночи в «Грин мэн» – они были такими шелковистыми...Сара покраснела.– Они были в ужасном состоянии: я тогда слишком устала, чтобы заплетать их на ночь.– М-м? – Джеймс распустил ее косу и пропустил пряди сквозь пальцы. – Какие они роскошные!Он откинул волосы с ее лба и висков, а затем его руки медленно двинулись от щеки к горлу и к следующей пуговке на ее рубашке...Наконец опомнившись, Сара схватила его за запястье. Ей нельзя забывать, что он насильник, распутник. И как ловко ему удается превратить ее в глупое существо, неспособное к сопротивлению!– Джеймс, вы всех женщин заставляете чувствовать себя так?Расстегнулась еще одна пуговка.– Как, дорогая?– Так... беспокойно.– Это похоже на лихорадку. – Вот еще одна пуговка. – Но я выдам вам один секрет. – Он наклонился и коснулся губами ее щеки. – Вы тоже заставляете меня беспокоиться. Может, у нас с вами одна и та же болезнь?Джеймс слегка покусал ее губы, и Сара инстинктивно потянулась к его губам; но он уже пощипывал ими ее самое чувствительное место сразу за ухом.– Возможно, мы поможем друг другу излечиться. Так мне кажется. – Он говорил прерывисто. – Определенно сможем.– Но, Джеймс. – Голос ее дрогнул.Каждое прикосновение его рта пронизывало Сару огнем. У нее еще оставалось смутное представление о том, что она должна сказать ему нечто важное и не может позволить, чтобы их поглотил этот восхитительный огонь.– Джеймс О! О нет!Его губы нашли основание, ее шеи. Груди у нее сладостно заныли; внизу живота что-то бешено пульсировало. Вот на свободу вырвалась очередная пуговка. Как долго! Саре захотелось немедленно сорвать с себя рубашку, чтобы почувствовать на своем теле его горячие руки и пылающие губы.Нет! Она должна сказать то, ради чего решилась к нему прийти, и сделает это!Облизнув губы, Сара предприняла еще одну попытку.– Джеймс! Относительно других женщин...Он расстегнул еще одну пуговицу. Еще одна, и он сможет коснуться ее грудей, а когда это случится, вся надежда на серьезный разговор исчезнет.Сара решительно оттолкнула Джеймса и, когда он поднял голову, посмотрела ему прямо в глаза.– Я много думала об этом, Джеймс, и понимаю, что не в силах изменить ваше прошлое. Но я американка, а не англичанка. Если мы поженимся, меня убьет одна мысль, что вы делаете это с другими женщинами. Я ни с кем не хочу вас делить.Герцог загадочно улыбнулся:– Дорогая, но ведь и я не хочу, чтобы меня делили.– Правда? – Сара старалась не поддаваться охватившей ее надежде, пока не убедится, что правильно его поняла. – Значит, вы откажетесь от других женщин? Откажетесь от посещения публичных домов?– Что? От публичных домов? – Джеймс, казалось, был потрясен. – И от других женщин? – Он в изумлении откинулся назад.Сара нахмурилась. Может, она что-то не то сказала?– Неужели я прошу слишком многого? Я знаю, что в Англии не принято спать исключительно со своей женой, но я вам подойду, Джеймс, обещаю. Вам только нужно будет показать мне... это. Сейчас я еще ничего не знаю, но я готова учиться. Только покажите мне, что вам нравится. Я хочу доставить вам удовольствие.– Это звучит чудесно, милая, но вы говорите странные вещи. С чего вы взяли, что у меня куча женщин и что я посещаю публичные дома?Сара внимательно всмотрелась в его лицо. Джеймс казался озадаченным, а не смущенным.– Разве не поэтому вас прозвали Монахом?Герцог нахмурился и уже хотел заговорить, но Сара его опередила:– Сначала об этом сообщил мне Ричард, но, оказывается, про это прозвище знают даже ваша тетя и леди Аманда. А леди Шарлотта сказала, что вы всем известны как завсегдатай публичных домов. – Она покраснела. – По ее словам, вы не содержите постоянную любовницу, потому что любите разнообразие.Джеймс посмотрел на нее с еще большим изумлением:– Шарлотта сказала, что мне нужно разнообразие?Сара кивнула.Казалось, герцог был совершенно ошеломлен. Он откинулся на спину и, закрыв руками лицо, странно затрясся.– Я не смогу вас делить с кем-либо! – Сара неуверенно дотронулась до его плеча. – Простите, но я просто не смогу этого сделать.Джеймс издал тонкий странный звук, и Сара с подозрением уставилась на него.– Вы что, смеетесь надо мной?– Над вами, над собой, надо всей этой нелепой ситуацией! – Джеймс буквально задыхался от смеха. Наконец он взял себя в руки и приподнялся, опершись на локоть. – Послушайте, Сара, прежде кое-кто действительно называл меня Монахом, так как еще в университете Ричард дал мне это идиотское прозвище. Я знал, что оно вам не понравится, но думал, вы хотя бы понимаете его значение.– То есть оно означает вовсе не то, что имел в виду Ричард?– Разумеется, нет! Я думал, что о нем все уже давно забыли; во всяком случае, сейчас никто меня так не называет. – Он скривил губы. – И уж конечно, мне и в голову не приходило, что тетушке и леди Аманде известно мое проклятое прозвище.– И леди Шарлотте. Она думала, что мы... что мы уже были с вами в постели.Джеймс усмехнулся:– Что ж, она ведь права, не так ли?Сара сделала ему гримаску.– Вы знаете, что она имела в виду! И мне кажется, Шарлотте очень хотелось, чтобы я ей об этом рассказала.Джеймс тихонько присвистнул:– Ну и ну! Может, на самом деле старушка Шарлотта не такая уж ледышка, как кажется?Сара снова схватила его за кисть руки.– Оставьте эту неприятную особу в покое! Поговорим о вас.– О, хорошо, дорогая. Но я действительно потрясен сообщением о том, что меня, оказывается, считают мерзким распутником.– А разве это не так?– Понятия не имею, любовь моя, потому что я также невинен, как и вы.– Может ли такое быть? – Сара, в свою очередь, была потрясена.Джеймс усмехнулся и кивнул.– Мое постыдное прозвище означает именно то, что под ним подразумевается.Сара недоверчиво смотрела на Джеймса, который продолжал смущенно улыбаться.– А я думала, это означает... ну, это означает мужчину, который спит с любой подвернувшейся ему женщиной.– Могу вас заверить, что среди представителей знати, которым уже исполнилось четырнадцать, я, вероятно, единственный невинный герцог.– Но как такое возможно? По вашему виду вы должны знать, как... Ну, вы понимаете...– В самом деле? Что ж, значит, вы меня определенно вдохновляете; по крайней мере я это чувствую, а вы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36