– Почему тебя это так интересует? – спросила она, добавляя водки. На этот раз и она не стала класть лед. Сделав глоток, Джесси поежилась и повернулась к нему. Желудок ее явно протестовал. Пожалуйста, Господи, не допусти, чтобы мне стало плохо. Не позволяй мне проявить слабость в присутствии этого дьявола, этого друга моего детства, который превратился во врага.
– Ты ничего не знаешь обо мне и Саймоне, – запальчиво сказала она.
– Я знаю, что он был чудовищем, а ты унаследовала все его деньги… Ну так что, Джесси?
Чудовищем, печально повторила про себя Джесси. Как он, как я, как все. Мы делаем то, что должны делать, и иногда это выглядит чудовищно.
– Если бы я хоть на одно мгновение предположила, что ты всерьез делаешь мне предложение, что ты не просто мучаешь меня, я бы…
Люк медленно приблизился к ней. Он загораживал собой камин и в отблесках пламени напоминал сатану, выходящего из адского огня.
– Ты бы что?
– Была бы в ужасе, – призналась она. – Быть твоей женой– это ужасно.
Люк поставил свой бокал на столик и посмотрел на нее долгим взглядом.
– Тогда ужасайся. Потому что иного выбора у тебя нет, Джесси. Ты в моей власти. У меня есть кое-что – единственное, что тебе нужно.
«Единственное, что мне нужно?» – мысленно переспросила она, но Люк улыбнулся так, как будто она произнесла эти слова вслух.
– Да, Джесси, у меня это есть, – сказал он. – Попроси меня сказать, что это, не бойся. Ты когда-нибудь читала Библию? «Просите, и дано вам будет…»
Джесси трясло, руки ее дрожали. Она осторожно поставила бокал, не разжимая пальцы, пока они не перестали дрожать.
– И что же мне нужно? – спросила она наконец. Его улыбка была настолько мрачной и многозначительной, что на ум Джесси могло прийти только одно ее определение. Дьявольская. Он снова развлекался за ее счет, играя с ней, как играл с пистолетом и ее свадебным портретом. Она могла лишь гадать, что он задумал, но знала, что это будет либо нечто унизительное, либо непристойное. Джесси отвернулась от своего собеседника, испытывая отвращение к себе за то, что принимает его правила игры.
– Мне от тебя нужно только одно – чтобы ты умер при самых кровавых обстоятельствах, которые только возможны, – сказала она. – Ты можешь об этом позаботиться? Сделай нам всем одолжение. Люк, попади под машину.
Он фыркнул.
– Какая вежливая просьба. Ей-богу, люблю, когда у склонной к жестокости женщины обнаруживаются такие безупречные манеры.
– Ты даже не представляешь себе, насколько я склонна к жестокости, – откликнулась Джесси, переплетая побелевшие от напряжения пальцы рук. – Не забывай, я пришла с холмов Юга.
– Как же я могу это забыть? Кто, кроме южного отребья, может рисковать всем на свете, чтобы помочь четырнадцатилетнему чудаку, каким был Люк Уорнек? Весь город считал меня сумасшедшим, Джесси, опасным лунатиком, но это ведь тебя не остановило? – Голос его на мгновение стал низким и хриплым, почти благоговейным. – Кто еще мог это сделать, кроме тебя?
В памяти Джесси мгновенно всплыл тот грустный, отчаявшийся, раненный в самое сердце мальчик, каким был Люк при их первой встрече в ущелье. «Перестань, – подумала она. – Не пытайся испугать меня воспоминаниями. Я не намерена отправляться в прошлое по твоей прихоти. Ты больше не властен надо мной!» Но, вопреки ее желанию, в глазах у Джесси защипало, она сморгнула и ощутила на ресницах горечь и сладость, напоминавшие пламя, которое бушевало у нее в горле после водки. Люк пробудил в ней боль, ту застарелую мучительную боль, которая оказалась такой же свежей, как колотая рана.
Она повернулась к нему, и глаза ее сверкнули. Но это было глупо. Ужасно глупо. Водка придала ей смелости, но ослабила ее способность защищаться. Бывали моменты – и сейчас как раз наступил один из них, – когда он был настолько похож на образ, запечатленный в памяти Джесси, что у нее просто захватывало дыхание. Она медленно закрывала и открывала глаза, каждый раз находя новые подтверждения того, как он красив, как будто ее разум, даже оглушенный алкоголем, не мог впитать в себя облик Люка за один взгляд.
– У меня есть то, что тебе нужно, Джесс, – нарушил молчание Люк, подходя к ней.
– Нет, Люк, все, что у тебя есть, – это нищета духа. И еще – желание разрушить все, к чему ты прикасаешься. Не приближайся ко мне, Люк. Нет! Не подходи ближе!
Он остановился.
– Ты ошибаешься. Я могу дать тебе как раз нечто противоположное нищете и разрушению…
– Что ты имеешь в виду?
– Душевный покой, Джесси. Разве тебе не хочется сегодня же немного успокоиться? Если ты согласишься выйти за меня замуж, я немедленно прекращаю свое расследование смерти Хэнка Флада. Сегодня же. И про Мэл я ничего не буду узнавать. Я приму все те сказки про ее происхождение, которые ты сочтешь нужным мне рассказать, в том числе и байку про отцовство Саймона.
– А если я не соглашусь?
– Тогда я подожгу фитиль. И я не остановлюсь, пока не подучу ответы на все вопросы, которые меня интересуют. И начну я с Шелби.
– Я ослышалась или кто-то меня позвал? – Шелби стояла в дверном проеме. Ее сверкающие черные волосы были весьма изысканно и сексуально растрепаны, обтягивающее платье ярко-красного цвета едва закрывало бедра. Она была восхитительна, как всегда. В этом году Шелби должен был исполниться тридцать один од, и она явно вступала в пору расцвета.
Сестры Флад, подумала Джесси. Какая мизансцена. У Шелби было все – внешность, харизма, сексуальная привлекательность. А у нее – деньги. Жизнь иногда очень смешно расставляет фишки.
– Нет, Шелби, – сообщила Джесси. – Тебя никто не звал. Просто Люк просил меня выйти за него замуж.
– Правда? – дрогнувшим от удивления голосом спросила Шелби.
– И я согласилась, – продолжила ее сестра, высоко поднимая свой бокал и наслаждаясь ошеломленным выражением лица Люка и шоком в глазах Шелби.
Мэтт Сэндаски подъехал на своем «БМВ» к парадной двери особняка и, выключив мотор, напомнил себе о том, что надо бы проверить акустическую систему автомобиля. Динамики немного барахлили, что очень раздражало хозяина машины. Он не считал себя особенно придирчивым, но, когда дело доходило до хороших машин, Мэтт предпочитал получать то, за что заплатил. Дорогое оборудование должно работать, черт побери. Почему это происходит так редко?
Управляющего поблизости не было, и Мэтт, выходя из машины, почувствовал еще один укол раздражения за этот полный день неприятностей на работе и новых дурацких происшествий в «Эхе». Роджер должен был найти возможность сообщить ему о внезапном приезде Шелби Флад. Мэтт понятия не имел, какую роль играет Шелби во всей этой ситуации, за исключением того, что они с Джесси не общались и что именно Люк много лет назад встал между ними. Уорнек-старший в прошлом не раз откровенничал с Мэттом, в том числе пересказывая ему достаточно странные обстоятельства его брака с Джесси, но он никогда не касался роли его сына в жизни сестер Флад.
Тяжело вздохнув, Мэл провел пальцами по лацкану пиджака, чтобы убедиться, что он не смялся. Каковы бы ни были причины появления Шелби, в сторону дома явно задули плохие ветры. Его роль состояла в том, чтобы понять, до какой степени он может вмешаться в ход событий.
Когда Мэтт вошел в библиотеку, обстановка там была более чем напряженная. Но это не было преддверие неизбежного взрыва. Скорее, это напоминало его последствия. Он явно не успел к главному удару, но последующие, менее сильные, еще вполне можно было измерить по шкале Рихтера. В темноволосой фурии в красном платье, наливавшей себе какой-то довольно крепкий напиток, Мэтт немедленно угадал Шелби. Люк Уорнек стоял у камина, молчаливый и импозантный, больше напоминавший добропорядочного владельца поместья, чем пришельца, вмешивающегося в чужие дела. Только Джесси с радостью восприняла приход Мэтта. Или она почувствовала облегчение?
– Мэтт! Я так рада, что ты смог приехать, – воскликнула она, подходя к нему. – Ты, конечно же, помнишь Шелби?
Мэтт кивнул, но красавица Шелби даже не посмотрела на него. С его точки зрения она значительно изменилась. Женщина-вамп масштаба маленького городка, во времена своей юности царствовавшая в Хаф Мун Бэе, теперь находилась в поре своего женского расцвета. Ее отношение к жизни, которое можно было бы выразить фразой «даже и не подумаю», было отполировано до блеска, и Нью-Йорк явно сделал ее достаточно искушенной, чтобы следовать этому принципу всегда.
– Прошу к столу, – предложила Джесси, подавая руку Мэтту и поворачиваясь к остальным. Ее манеры были до странного торжествующими, хотя Мэтт сразу же заметил слабый отзвук истерики в ее голосе.
Обед получился интересным – как бывают интересны автокатастрофы, от которых невозможно оторвать взгляд. Марджи, временная экономка Джесси, подала паштет из телятины, благоухавший чесноком и приправами. Затем на огромных тарелках была подана истекавшая жиром жареная на вертеле курица, тушеная брокколи и хрустящая запеченная в духовке картошка. Еда была замечательной, застольная беседа – вполне вежливой, однако царившая за столом напряженность напоминала знаменитый кофе-эспрессо, который варила Марджи, горячий и крепкий. А скептицизм Мэтта достиг своего апогея, когда Джина привела Мелиссу, чтобы сказать «спокойной ночи» гостям.
Девочка, одетая в длинную белую ночную рубашку, с темно-рыжими волосами, убранными под ночную шапочку, казалось, была в восхищении от такого обилия «родственников».
Шелби усмехнулась и подозвала ее к себе.
– Иди сюда, Рип ван Винкль. Ну-ка, обними как следует свою тетю Шелби.
Мэл засияла и прижалась к тете. Шелби шепнула что-то ей на ухо, после чего они затеяли возню, и Шелби принялась щекотать девочку. Мэл, захлебываясь от смеха, пыталась вырваться.
– А ты – модель из Нью-Йорка? – переведя дыхание, спросила Мэл. – И ты носишь красивые сексуальные платья и грудь у тебя как у Синди Кроуфорд?
– Мэл, – строго сказала Джина.
– Джина считает, что у меня комплекс на почве груди, – объяснила Мэл. – Ты надолго приехала?
Шелби рассмеялась.
– Если тут таких, как ты, много, я останусь навсегда.
Звук опрокинутого бокала прервал этот приятный разговор.
– Ой, извините! – воскликнула Джесси, вскакивая. – Это было мое вино.
– Пойдем спать, – сказала Джина, уводя девочку из столовой.
Трапеза была возобновлена, и инициативу взял в свои руки Мэтт, болтая о погоде, спорте и вообще обо всем на свете. Поняв, что соседи по столу, похоже, договорились хранить вечное молчание, он все же решил, что скучная беседа лучше открытой войны, и продолжал свой треп, говоря обо всех достоинствах и недостатках проекта развития городка, который включал в себя бесплатный курс обучения игре в гольф и строительство новой дороги.
– Ты долго здесь жил, Люк, – сказал он. – Что ты по этому поводу думаешь? Хотел бы ты, чтобы прибрежные обрывы превратились в площадки для гольфа?
– Я думаю, что ты начинаешь действовать мне на нервы, – откликнулся Люк, картинно поднимая свой бокал, прежде чем опустошить его.
– Эй, эй, – вмешалась Шелби. – Разве мы не можем выбрать какую-нибудь тему посексуальнее, чем гольф? О, я знаю! – Она взглянула на младшую сестру и драматически подняла одну бровь цвета воронова крыла. – Джесси, как насчет твоих новостей? Ты уже сказала Мэтту?
– Шелби, ради Бога, – еле дыша, произнесла Джесси. – Когда я буду готова к тому, чтобы объявить об этом, ты узнаешь первой.
– Объявить? – заинтригованно переспросил Мэтт.
Люк уселся поудобнее, загадочно улыбаясь. Казалось, он сидит у самого ринга на матче, поставив на фаворита. Но Мэтту уже не нравился этот поединок, особенно если учесть, что он не знал, кто сражается и в чем, собственно, состоит битва.
– Так на сколько же ты приехала? – резко спросила Джесси.
– Признаюсь, я об этом еще не думала. – Шелби тоже откинулась на спинку стула, как бы непроизвольно поглаживая своими ногтями цвета киновари выемку между ключицами в форме сердца. – Ведь мой визит не является текущей проблемой?
Когда же ты нам явишь что-нибудь еще? Интересное воссоединение семьи, подумал Мэтт. Он бы счел эту ситуацию смешной, если бы его так не разбирало любопытство по поводу того, что происходит. Понаблюдать за таким фейерверком было даже приятно, если только события не выйдут из-под контроля.
Мэтт не был уроженцем Хаф Мун Бэя. Он вырос значительно севернее, в Мосс Бич. Респектабельный мальчик из респектабельной семьи, средний класс. Не страдая излишней скромностью, он считал себя весьма талантливым человеком, но то, что, попав в «Уорнек-Комьюникейшенс», он вырос как на дрожжах, можно было отнести только на счет правильного выбора времени со стороны Мэтта и чудовищного невезения со стороны Саймона. Но карьерный взлет не вышиб из Мэтта память о его происхождении. Его бабушка всегда говорила ему, что очень богатые и очень бедные люди ведут себя странно, потому что они слишком изолированы и размножаются в узком кругу. Сегодняшний вечер убедил Мэтта, что она отчасти была права.
Особенно интересовали его взаимоотношения между Люком, и Шелби. Саймон говорил ему, что в свое время Люк был безумно влюблен в Шелби, которая отвергла его после того, как Саймон лишил сына наследства. Но сегодня Люк явно проявлял гораздо ббльший интерес к младшей сестре, чем к старшей, что заставляло Мэтта чувствовать себя крайне неловко.
– Сколько лет Мэл? – спросила Шелби у сестры.
– Э-э-э… девять.
– А когда у нее день рождения?
Джесси со стуком положила вилку на десертную тарелку из тонкого фарфора, съев лишь маленький кусочек лимонного пирога.
– Откуда такой внезапный интерес к моей дочери, Шелби? Тебя здесь сто лет не было. Я не помню, чтобы Мелисса получала от тебя нечто большее, чем рождественскую открытку раз в год.
Шелби с сожалением вздохнула.
– Это правда, но ведь никогда не поздно начать? У нее мои глаза, разве ты не замечала этого?
Джесси резко встала.
– Надеюсь, вы втроем прекрасно проведете время в библиотеке, где поданы напитки. Я, к сожалению, должна просить вас меня извинить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50