Дани
ель поставил машину, на поросшую грязно-желтой травой обочину дороги. Ма
шины, грузовые и легковые, пролетали мимо, почти задевая их. Мартина все но
ги себе ободрала о жесткую траву, перепрыгнув вслед за Даниелем маленьку
ю канаву и переходя на тротуар-тропинку. Среди беспорядочно расположенн
ых старых домов оказался огороженный решеткой пролет. Калитка… Снизу вв
ерх тянулись облетевшие розовые кусты, они уходили далеко-далеко, как бы
прорывая задник театральной декорации.
Ц Представь себе все это летом… Тщательно спрятанные, совершенно невид
имые, внезапно возникающие, как чудо, розы… Двадцать тысяч кустов, все что
осталось здесь от плантаций Донелей. Париж поглотил остальное. Я хотел п
опрощаться именно здесь…
Ц Даниель, мне холодно… Что с тобой? Почему такая спешка? Ведь не на поезд
же ты опаздываешь!…
Ц Розы не властны заставить тебя мечтать, ни когда они далеко от тебя, ни
когда ты среди них. А ведь все они были для тебя. Для роз ты не нуждалась в кр
едите… Моя дорогая…
Он поцеловал Мартину, едва коснувшись губами ее щеки… Она пошла к машине,
еле вытащив из мокрой земли свои острые каблуки, словно земля хотела уде
ржать ее здесь вместе с благоухающим кладом, зарытым тут среди шатких ка
мней на подступах к большому Парижу.

XXIII. Сорока-воровка

Мартина часто виделась с мадам Денизой. Мадам Дениза называла ее «моя ма
ленькая любимица» и очень охотно брала с собой, ведь всем приятно смотре
ть на молодую и красивую девушку. И еще к тому же прекрасно играющую в брид
ж. Представитель автомобильной фирмы, друг мадам Денизы кстати сказать у
же ставший ее мужем Ц они сыграли свадьбу без шума, Ц любил общество кра
сивых женщин; едва только завидит Мартину, сразу веселеет. С этим бывшим г
онщиком не всегда было легко, он часто скучал, впадал в мрачность, ему недо
ставало волнующих ощущений: головоломного риска гонок, криков толпы, лег
кой наживы, не говоря уже о смертельной опасности. В данный момент он соби
рался открыть ультрамодный ночной клуб, как гонщик он был достаточно изв
естен в определенных кругах, и это ему поможет, а вдвоем с мадам Денизой, у
которой связи в обществе, они бесспорно сумеют извлечь выгоду из такого
дела. Они много выезжали, встречались с разными людьми. Мадам Денизу все в
ремя удивляло, что Мартина неохотно соглашалась их сопровождать, не иска
ла развлечений. Странная женщина, любая другая на ее месте с этим вечно от
сутствующим мужем… Пусть только Мартина не притворяется, с мужем у нее н
е все гладко. Не будет же она всю жизнь ждать своего Даниеля.
Словом, если бы Мартина хотела, то могла бы все вечера проводить с мадам Де
низой и ее супругом, присутствовала бы на всех премьерах и вернисажах. Но
она чаще всего отказывалась, постепенно становясь все более замкнутой и
нелюдимой. Иногда у мадам Денизы даже появлялась мысль, нет ли у нее любов
ника? Случалось, что она приглашала Мартину позавтракать вместе, но межд
у ними не возникало настоящей близости, они болтали о тряпках, о бридже. Ма
ртина предпочитала поэтому завтракать с Жинеттой, такой же маникюршей, к
ак и она сама. Жинетта Ц завзятая сплетница, с ней можно было посмеяться в
волю. Завтрак им заменяли пирожные. Они были на «ты», а мадам Денизу следов
ало величать на «вы». Она чересчур аристократична, ее седина внушала Мар
тине уважение. Мадам Денизе это нравилось. Хотя они и не пускались друг с д
ругом в откровенности, все же у них установились хорошие отношения.
Вот почему в тот день, когда сообщили, что мадам Дениза просит ее зайти, Ма
ртина ничуть не удивилась, спокойно закончила маникюр и пошла ее разыски
вать. Мадам Дениза оказалась в столовой, где в это время дня никого не быва
ло.
Мадам сразу взяла быка за рога:
Ц Знаете ли вы, Мартина, что есть вещи, которые не принято делать, хоть они
и не караются законом? Тут речь идет об элементарной порядочности, и нико
гда еще у нас не случалось ничего подобного…
Ц О чем вы говорите, мадам?
Ц Не прикидывайтесь дурочкой, Мартина. Вы бледны как полотно, значит, пре
красно поняли, о чем я говорю…
Мартина молчала, побледнев так, что даже губы побелели.
Ц Вы переманивали наших дам и создавали себе частную клиентуру… и это ж
ульничество продолжается уже более года. Если бы кто-нибудь другой сдел
ал нечто подобное, мы давно бы это обнаружили, но вам мы так слепо доверяли
… Что бы вы сказали о закройщице, которая, работая в большом «Доме мод», от
крыла бы небольшое ателье и переманивала туда клиентов ради собственно
й выгоды?
Ц Это совсем другое дело, Ц прошептала Мартина побелевшими, холодными,
почти онемевшими губами, Ц она бы воровала модели… А мне нужны деньги… в
ы платите мало…
Ц И вы еще выражаете недовольство!… Так или иначе, вы сознаетесь… Нужда в
деньгах никогда не служила оправданием воровства. Вы можете пройти в ка
ссу. У нас работают только порядочные люди.

Сорока. Черная сорока-воровка. Обозленная, Мартина шла, не замечая ни чуде
сных витрин на улице Сент-Онорэ, ни красивых блестящих вещей. В кармане у
нее были отполированные гладкие шарики, украденные ею у братьев, а мать о
рала: «Сорока! Сорока-воровка, вот ты кто!» Ей привиделась сорока на белой
скатерти столика в саду гостиницы, где она провела свою первую брачную н
очь. Как разозлилась эта птица, когда ее хотели прогнать со стола. Вцепила
сь клювом в скатерть и дернула. И это понятно: ее гнали. Надо будет признат
ься Даниелю, что и его Мартину выгнали. Когда он вернется. Но после поездки
на ферму он больше не возвращался и не писал. А ведь они тогда не поссорил
ись. То, что случилось, было хуже ссоры. Теперь она боится, как бы он не приех
ал. Что она ему скажет? Ведь Даниель не знал, что она поступила против прав
ил порядочных людей, занималась темными делишками, тайком от мадам Дениз
ы, Жинетты, от всех в «Институте красоты». Даниель обо всем этом понятия не
имел. Надо будет придумать, как ему теперь рассказать. Но ей ничего не при
ходило в голову… С чего бы это вдруг ссориться с кем-нибудь в фирме, где вс
е были так ею довольны? Она может сказать, что сама ушла по собственному ка
призу, все ей там осточертело, каждый день одно и то же… Нет, и так не годитс
я… Даниель слишком хорошо знает, что ей как раз нравится делать ежедневн
о одно и то же, она ненавидит перемены.
Мартина села за столик в каком-то кафе на Елисейских полях. Месяц только н
ачался. Вряд ли ей заплатят за эти несколько дней, а мелочи, оставшиеся в е
е шкафу, пусть пропадают, лишь бы не возвращаться туда, главное Ц не возвр
ащаться, никого не видеть, не выслушивать упреков, соболезнований, поуче
ний. О происшедшем все уже, конечно, знают, мадам Дениза, разумеется, захот
ела сделать из всего этого показательный случай, собрала весь персонал…
Перед мысленным взором Мартины вереницей проходили лица, ей было невыно
симо думать о том, что эти люди будут говорить о ней, осуждать ее… Богиня! Е
сли бы она убила кого-нибудь, ну, скажем, мадам Денизу, они бы не так наброси
лись на нее, как теперь, за ее невыдержанность, бестактность… Богиня разб
ита на тысячу кусков, и обломки валяются у подножия ее собственного пьед
естала. Официант ждал… Ах, да, заказ…
Ц Один грог, Ц бросила она официанту, у которого ее задумчивость вызвал
а улыбку.
Она взглянула вокруг… Кафе-модерн, Даниель такие ненавидит. Под потолко
м шли длинные волнистые полосы бежевого цвета с круглыми отверстиями, че
рез которые проникал свет. В глубине зала полосы были голубыми. На стенах
декоративная живопись, треугольники, мешанина различных цветов, в нишах
из-за освещения казавшаяся оранжевой. Сиденья у стульев из разноцветног
о хлорвинила, гладкий, чистый пол из светло-голубых плиток… Все это было н
овенькое, блестящее. Именно такой Мартина хотела видеть жизнь Ц новеньк
ой, чистенькой. Что значили для «Института красоты» те клиентки, которых
она переманивала? А она благодаря им могла мечтать, могла быть счастлива
… если не сейчас, то хоть когда-нибудь потом, ведь сейчас она так уставала
и была до того занята, что у нее совсем не оставалось времени для каких бы
то ни было чувств, кроме усталости… «Революцию делают закабаленные труж
еники», Ц сказал как-то Даниель. Раньше он о многом с ней говорил… О генет
ике и всем прочем, чем он занят. Даниель Ц всего лишь деревенский парень,
и сравнения у него деревенские. По его словам, в прежние времена долги свя
зывали людей по рукам и ногам. «Но они не наваливали их себе сами на спину,
Ц утверждал Даниель, Ц кредит Ц хорошая вещь, люди же ненасытны! Рабочи
е боролись за восьмичасовой рабочий день, а теперь, когда они его добилис
ь, стали надрываться, работая сверхурочно, чтобы приобрести мотоцикл или
стиральную машину». Сразу видно, что Даниель Ц папенькин сынок, никогда
он не жил в лачуге, сколоченной из досок, не спал без простынь и не ел из одн
ой посуды с крысами… Он всегда жил в чистоте. Он знает, кто его отец, его род
ители не пьянствовали, не дрались, ему хорошо твердить: «У немцев Ц ванны
, чистота, у американцев Ц автомашины, холодильники… И что же? Это не меша
ет им жаловаться по двадцать четыре часа в сутки. Чем больше они имеют, тем
больше им нужно. И вдруг Ц война, и весь этот пластмассовый рай сгорит в о
гне, а останутся только земля, хлеб да розы… Розы не в кредит, а настоящие р
озы, доступные всем… Вообще я за прогресс, утверждал Даниель, Ц но не за п
ластмассовый прогресс… Не за прогресс в области всей этой мищуры. Люди н
адрывались и надрываются, чтобы заработать себе на кусок хлеба, тут у них
нет выбора… Но жертвовать собой во имя комбинированного гарнитура Ц ка
кой же тут прогресс?!» Ах, как он раздражал ее этой своей моралью! Они ссори
лись… Он не хотел признавать, что ее страсть к современным удобствам рав
ноценна его страсти к розам. Как он был зол, когда шипел, сжимая в ниточку г
убы: «Если ты можешь сравнивать мой маленький вклад в науку с твоим мещан
ским уютом, нам не о чем больше и разговаривать!» Ц и Даниель уходил, хлоп
ая дверью… Вечно он хлопал дверью. Ей удалось вернуть его с помощью своей
удачи на телевидении, но ненадолго… После поездки на ферму он больше не п
оявлялся. Хорошо еще, если он всего лишь хочет ей досадить!
Выпив грог, Мартина немного согрелась. Давно уже она не выходила в это вре
мя дня. Кафе Ц вернее закусочная Ц вдруг оказалось переполненным: наст
ал час вечернего аперитива, час свиданий, а в этот час одинокие мужчины и ж
енщины могут измерить всю глубину своего одиночества… Когда Даниель бы
л влюблен в нее, когда он еще любил ее, Мартина рассказывала ему о своем де
тстве. Тогда детство было одним из козырей Мартины, заставлявших Даниеля
восхищаться ею, уважать и жалеть ее. Теперь она чувствовала, что детство о
борачивалось против нее, хотя Даниель еще ни разу не сказал ей: «Так вот ты
в кого». Но она чувствовала, что недалек день… скоро этот сын буржуя…
Мартина очутилась между парочкой, которая зашла выпить аперитив перед о
бедом, а потом отправиться в кино… и целой компанией хорошо одетых мужчи
н, видимо, служащих из каких-то учреждений на Елисейских полях. Они громко
смеялись, спорили, кому платить… В присутствии этих мужчин, часто погляд
ывавших в ее сторону, одиночество становилось унизительным. Она заплати
ла, делая вид, что торопится, хотя и просидела здесь целый час в глубокой з
адумчивости, так же поспешно перешла улицу и села в такси, воображая, что о
ни все еще следят за ней. «В Булонский лес»… Ц сказала она. Но уже на площа
ди Звезды она остановила такси: не тратить же деньги попусту на эту совсе
м ненужную поездку! Действительно, куда ей деваться, куда? Шофер ворчал. «С
ами не знают, чего хотят…» Мартина поскорее отошла от него, спустилась в м
етро.
В тесноте, среди усталой, озабоченной толпы Мартина чувствовала себя отт
оргнутой от всех, ведь у нее не было работы, ее попросту выгнали. Она была о
трезана от всего мира Ц ни работы, ни мужа. Пересадка… Мартина прошла по к
оридорам, села в поезд, и опять те же мысли. Одна Ц ни работы, ни мужа.
У Орлеанских ворот поезд опустел. Мартина выходила медленно, так падает
последняя капля… Она не торопилась: что сказать маме Донзер, мсье Жоржу…
Они будут не на ее стороне. А Сесиль? Сесиль, конечно, за Мартину, но она сейч
ас же побежит рассказывать обо всем Пьеру, а ее Пьер Ц хозяйчик, значит… В
се будут против Мартины.
И все-таки она поднялась к ним. По сравнению с лифтом в ее доме этот уже уст
арел; у нее лифт похож на серую лакированную металлическую коробку, кото
рая закрывается герметически, а когда лифт останавливается, двери сами р
аспахиваются. Даниель всегда боялся на нем подниматься, его пугали слишк
ом независимые машины, силы, с которыми не поспоришь. «А если лифт застрян
ет? говорил он. Ц Что ты станешь делать в этом несгораемом шкафу? Ни выйти,
ни попытаться его починить, ни позвать кого-нибудь…» И Даниель предпочи
тал подниматься пешком на шестой этаж.
Ей обрадовались. Но Сесиль куда-то уходила с Пьером и сразу же побежала од
еваться. Он будет ждать ее ровно без десяти восемь у дома. Как Даниель когд
а-то… Кровать Мартины стояла на том же месте. И пустой туалетный стол тоже
. Маленькие кресла. Мечты.
Ц Я ушла из «Института», Ц сказала она небрежно, наблюдая за Сесилью, ко
торая сновала по комнате в одних штанишках и лифчике; розовые кончики ее
маленьких грудей выступали за край двух получашечек. Сесиль замерла, не
успев натянуть платье, упавшее на пол. Ц Что с тобой случилось? Господи!
Ц О, я нашла работу получше… Ц выдавила из себя Мартина. Она лгала, не отд
авая себе в этом отчета. Значит, не может признаться Ц так ей стыдно? Да не
т, просто она хотела поскорее покончить со всеми этими разговорами, гора
здо легче было сказать Ц «нашла работу получше…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33