– Беседа Дьявола, – сказал Мальтрейверс и подвинул свой стул, освобождая для Ноулза пространство.
– Как странно, что я встретил вас, – сказал Ноулз, присаживаясь и ставя свою тарелку на стол. – Отец Кован рассказал мне вчера о краже «Милосердия Латимера», а сегодня утром я получил на работе очень странное письмо. Взгляните! – Он протянул бледно-голубой конверт.
Письмо было отправлено в Веркастер днем раньше. На нем значилось – «сугубо личное», оно было отпечатано, а не написано от руки, без подписи и без адреса отправителя.
Пока Ноулз ел, Мальтрейверс читал и передавал прочитанные листки Тэсс.

«По причине, которая станет очевидной в конце, – прочел он, – это письмо должно остаться анонимным. Оно касается кражи „Милосердия Латимера“, о которой я прочел сегодня в утреннем номере „Таймс“. Полиции кажется, что ее вывезли заграницу, а я подозреваю, что она находится рядом с собором. По личным соображениям не хочу приближаться к полиции, так как любая моя информация обернется против меня. Конечно, полицейские не обратят внимания на анонимное письмо, но, если придете в полицию вы как местный адвокат, то дело примет другой оборот.
Могу предположить, что Библия была украдена самим советником Эрнстом Хиббертом или для него. Всем известно, он большой знаток и коллекционер древних книг. Все они на полках его домашней библиотеки, но я случайно узнал, что в углу комнаты есть шкаф, который всегда заперт, а книги, находящиеся в нем, никогда никому не показываются. Не важно, как я узнал это, но даю вам честное слово, это – правда. Я бы очень советовал полиции осмотреть этот загадочный шкаф. Если советник откажется показать его, то сама собой откроется его причастность к краже.
Я был прихожанином в Веркастерском соборе всю свою жизнь и возмущен, оскорблен этой кражей, особенно если, как я подозреваю, выяснится, что совершена она человеком, считающим себя в наших местах образцом добродетели.
Извините, что вовлекаю вас в это дело, но выше я объяснил причины, побудившие меня сделать это.
Мы с вами, как-то встречались несколько лет назад, когда вы вели мое дело, и я был потрясен вашей работоспособностью, обходительностью и прямотой. Сожалею, что сейчас мне приходится быть неучтивым и не называть вам свое имя, но я уверен, вы правильно оцените ситуацию, в которой я нахожусь».

– У вас есть предположения, от кого это письмо? – спросил Мальтрейверс, закончив читать.
– Ни малейшего, – ответил Ноулз, продолжая есть. – Я работаю здесь более пятнадцати лет, и это может быть любой из сотен людей, с которыми мне пришлось встречаться.
– Кто такой Эрнст Хибберт? – спросила Тэсс.
– Эрни Хибберт? – Ноулз салфеткой вытер с губ остатки соуса. – Ясно, что вы не из Веркастера. Хибберты, бесспорно, самая известная семья в городе. Деньги они сделали на фруктово-овощной лавке, это очень прибыльная побочная деятельность.
– На днях я покупал у них авокадо, – вспомнил Мальтрейверс. – Их магазин на Хай-стрит.
– У них около дюжины магазинов по всей стране, – сказал Ноулз. – Плюс они владеют несколькими старыми домами Викторианской эпохи, которые превратили в очень дорогие доходные квартиры. Эрни Хибберт, возможно, самый богатый человек в Веркастере. Несколько лет назад он был мэром города, а до этого его дед и отец занимали этот пост. – Он кивнул на письмо. – Если то, о чем говорится здесь, – правда, то разразится колоссальный скандал. Еще выпьем?
Пока Ноулз ходил за напитками, Мальтрейверс перечитал письмо. Оно воскресило ноющую мысль о том, что, вполне возможно, исчезновение Дианы и кража Библии как-то связаны между собой, но он замотал головой, пытаясь отогнать ее, ибо мысль эта показалась ему более серьезной, чем он мог предположить.
– Что вы собираетесь делать? – спросил он, когда Ноулз возвратился с напитками.
– Я еще не совсем уверен, – отвечал Ноулз, садясь на свое место. – Заявление – серьезное, и преступление – серьезное, но, честно говоря, это – динамит в Веркастере. Если полиция добьется разрешения на обыск, основываясь на доводах, приведенных в письме, и в результате окажется, что «Милосердия Латимера» в запертом шкафу Хибберта не окажется, с плеч многих людей полетят головы. Мне тоже не поздоровится, правда, мне не поздоровится в любом случае, если только обнаружится, что информация исходила от меня. Думаю, вы можете дать отцу Ковану прочитать это письмо.
– Вы знаете Дэвида Джексона? – спросил Мальтрейверс. – Он совсем новый здесь человек.
– Фамилия – знакомая, но я с ним не встречался.
– Позвольте мне показать письмо ему. Если хотите, я не скажу, что оно попало ко мне от вас. Это позволит вам остаться в стороне.
Ноулз пожал плечами.
– При условии, что вы не скажете этого и священнику Ковану. Лично я был бы рад отделаться от этого послания.
Разговор снова вернулся к «Тайным играм», к фестивалю вообще и продолжался до тех пор, пока Ноулз не закончил есть и не поспешил в свой офис.
– Что-то тебя беспокоит, – сказала Тэсс, как только ушел Ноулз.
– У меня нет ни единого логического аргумента в пользу своей версии, но я чувствую, что между кражей Библии и исчезновением Дианы существует прямая связь. Оба события произошли в уик-энд, оба связаны с собором. Но это все. В любом случае попытаюсь найти Джексона. Подожди, пожалуйста, минутку.
Мальтрейверс позвонил в полицейское управление и, когда его соединили с полицейским, сообщил ему новость о письме.
– Вы можете принести его сюда? – попросил Джексон. – Мне хотелось бы взглянуть на него.

Ожидая Мальтрейверса и Тэсс, Джексон проверил, что было сделано в последние часы по делу о краже Библии, но не-обнаружил ничего существенного. Как раз в это время пришли сообщения из двух южных портов: ни Диана, ни кто-либо, похожий на нее, не были зарегистрированы в этих портах.
Он провел Мальтрейверса и Тэсс в комнату, предназначенную для бесед, и прочитал письмо.
– Где конверт? – спросил он.
– Если вы не возражаете, мне не хотелось бы показывать его. Человек, которому оно адресовано, пожелал остаться неизвестным.
Джексон вздохнул.
– Для интеллигентного человека вы временами бываете удивительно недальновидны, мистер Мальтрейверс. Мы не в игры играем, это – серьезное дело. Давайте! – Он протянул руку, но, видя нерешительность Мальтрейверса, добавил: – Мы во всем должны быть очень осмотрительны.
Мальтрейверс отдал ему конверт.
– Спасибо. Мы побеседуем с мистером Ноулзом, а за это время сверим отпечатки пальцев, может быть, что-нибудь и всплывет. Если это правда, всплывает и мотив кражи.
– Как я понял, советник Хибберт может на это бурно отреагировать, – предположил Мальтрейверс.
– Оставьте эти заботы нам, – попросил Джексон. – В настоящий момент я гораздо больше обеспокоен тем, что нет никаких известий по делу мисс Портер, как вы понимаете, делу более важному, чем кража Библии. Очевидно, вы тоже ничего нового не слышали? – Мальтрейверс и Тэсс отрицательно покачали головами. – Хорошо. Спасибо, что принесли это. Пойдемте, я провожу вас. Весьма вероятно, мы увидимся сегодня вечером, – сказал он, когда они подошли к выходу. – Полагаю, вы будете на концерте в соборе?
– Вы тоже? – спросил Мальтрейверс. – По долгу службы или ради удовольствия?
– Ради удовольствия, – ответил Джексон. – Программу обещают хорошую. Конечно, если не произойдет чего-нибудь драматического, что помешает мне, но я надеюсь прийти.

Голдман позвонил еще раз, в ту минуту, когда они собирались уже выходить из дома. Его возбуждение сменилось покорностью судьбе.
– Итак, она все испортила, – сказал он. – Забински найдет кого-то еще, а ее карьере придет конец. Ты знаешь правила, Гас. Подобная возможность предоставляется однажды в жизни.
– Это последнее, что меня заботит в данный момент, – сказал Мальтрейверс. – Я хочу только одного – чтобы Диана была найдена.
Когда они уже прошли Дом Капитула и направились к западной двери собора, то встретили настоятеля, его жену и Вебстера, выходящих из закрытой зоны собора. Органист нес зеленый кожаный футляр.
– Конечно, ты играешь сегодня, – сказала Мелисса. – Думаю, все, что ты собираешься играть, ты знаешь наизусть, Мэтью, не так ли?
– Почти все, – ответил он. – Но я не такой способный, чтобы целиком полагаться на память.
Когда вошли в собор, Мэтью направился прямо к органу, а все остальные расселись по свободным местам. Мальтрейверс увидел Джексона и жестом пригласил его на свободное место рядом с собой.
Они слушали игру Вебстера, а Мальтрейверс рассказывал о людях города.
– Вон епископ с женой и с одним из священников, живущим при соборе. Забыл его имя, но он делит обязанности с моим шурином. О, и настоятель здесь! Вы знаете его?
– Да. Он и его жена прислали мне приглашение на прием. – Джексон выглядел унылым.
– Веркастерский галеон, – осклабился Мальтрейверс. – Боюсь, что не назову вам всех священнослужителей, но знаю точно, все они были на приеме у настоятеля. А, здесь и Ноулз! Вы с ним еще не разговаривали?
Джексон посмотрел через проход в том направлении, куда показывал взглядом Мальтрейверс. Ноулз был поглощен музыкой.
– Не знаю, как сделать это. У меня нет предлога заговорить с ним. – Следователь с интересом рассматривал Ноулза. – У него лицо, человека, с которым мне не хотелось бы встретиться в зале суда по разные стороны барьера.
– Такое лицо могла бы любить только мать, не правда ли? – подтвердил его ощущения Мальтрейверс. – Но он очень мил в общении. При первой же возможности я познакомлю вас.
Неожиданно Джексон встал, огляделся по сторонам и снова сел на свое место.
– Где орган? – спросил он.
– Вы должны были заметить его. Он – против южной стены, рядом с тем шкафом, в котором хранилась Библия.
– Я так и подумал, но, очевидно, они собираются поставить хор и солистов перед клиросом, и я не представляю себе, как органист будет видеть дирижера.
– О, это современная технология! – И Мальтрейверс принялся объяснять. – Посмотрите в правый верхний угол клироса. Видите? Это скрытая телевизионная камера. Когда хор располагается в традиционном месте за экраном, органист видит хормейстера в зеркале, но, когда хор – по эту сторону, используется камера. Все в высшей степени изобретательно.
Свет в нефе погас, когда четыре профессиональных солиста – сопрано, альт, тенор и бас – заняли свои места перед хором, и дирижер поднял свою палочку в направлении камеры. Орган смолк, и тут же снова заиграл, в такт этой палочке, и все голоса слились в один – исполнялась контата Джудиса Маккабеуса «Священник Задок». И концерт шел своим путем, без перерыва. В нем соединились страстная вера, выраженная в необыкновенной музыке и в песнопениях, исполняемых солистами, хором, а иногда и прихожанами, которые все были в нефе, ибо трансепты и двери задней стороны собора в этот вечер были закрыты.
Мальтрейверс пришел в восторг от исполнения солистами песнопения Стайнера «Бог так сильно любит мир», исполняемого без музыкального сопровождения – в нем четыре голоса сплелись в прекрасной гармонии. Когда закончилось пение, снова вступил орган с начальными тактами «Слава тебе, моя душа, Король Небес», к которому присоединились все. В заключение хор и солисты вместе запели «Аллилуйя» под громкий крик восторженных зрителей, и все здание наполнилось ликующими звуками, повторяющиеся слова слились в вопль восторга и восхваления Бога. Когда прозвучала последняя нота, грохнули аплодисменты. Дирижер через камеру поманил к себе Вебстера, чтобы тот присоединился к хору и разделил с ним триумф.
– Кто сказал, что у Дьявола – самая лучшая гармония?! – заметил Мальтрейверс Джексону.
Мелисса наклонилась через Мальтрейверса к Джексону и пригласила его на кофе как раз в тот момент, когда Гас заметил, что Джереми Ноулз уходит. Джексон остался с ними, и они были последними, кто покинул собор.
Настоятель, его жена и Вебстер на кофе не остались.
Мальтрейверс, будучи в приподнятом настроении от музыки и со слегка затуманенной головой после хорошей порции джина, неожиданно запел:
– «А Он будет царствовать вечно-о! А Он будет царствовать вечно!» – Его голос резко прозвучал в тихом саду и возвратился эхом.
– Успокойся! – одернул его отец Майкл, не терпевший никаких экстравагантностей.
– «Бог спасет Короля!» – весело продолжал Мальтрейверс, не обратив внимания на слова шурина. – «Бог спасет Короля! Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя! Аллилуйя!»
Он загородил всем вход в дом.
– Гас, уймись! – засмеялась Мелисса.
Мальтрейверс спел еще раз «Аллилуйя!» и – поклонился всем.
Отец Майкл выглядел раздраженным, но все остальные засмеялись вместе с Мелиссой, когда Мальтрейверс вытащил из кармана ключ и сделал широкий приглашающий жест.
– Позвольте мне… – воскликнул он и актерски повернулся к двери с медным ключом, взблеснувшим в его руке, и – вдруг застыл. – Иисус Христос!
Потрясение и страх в его голосе подействовали на всех сильнее, чем богохульство. Остальные проследили его взгляд, прикованный к входной двери, находящейся в глубокой тени, но не сразу разглядели, что так потрясло его.
Несколько секунд стояло гробовое молчание, потом раздался ужасный крик Мелиссы.
Над замком гвоздем была прибита отрубленная человеческая рука. Тэсс вырвало.

Глава 6

– Стоять не двигаясь! – Повелительный крик Джексона заставил Мальтрейверса инстинктивно отпрянуть от двери. А Мелисса снова закричала.
– Ребекка! – Она рванулась вперед, но Джексон успел жестко ухватить ее за плечи.
– Все в порядке, миссис Кован! Это не детская рука.
Мелисса неистово вырывалась, пытаясь войти в дом, а Джексон тащил ее от двери.
– Священник Кован, не могли бы вы помочь мне?
Ошеломленный, отец Майкл автоматически подчинился и обнял свою бьющуюся в рыданиях жену.
– К этой двери нельзя прикасаться, – жестко сказал Джексон. – Есть другой вход в дом?
– Есть калитка в сад. Мы только что прошли ее, – ответил отец Майкл. – Мы можем войти через кухню. – Продолжая обнимать Мелиссу, он полез в карман, достал ключ и протянул его Джексону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27