Выбор супер, рекомендую
Если победит в Великом Эллипсе, его финансовые дела расцветут, в противном случае — долговая тюрьма.
— Тюрьма? — изумилась Лизелл. Хорошо одетый Меск Заван едва ли походил на кандидата в тюремные казематы. Он что — не может просто развязаться с биржей и…
— Видишь вон ту… — жест Гирайза определил новое направление, — женщину…
— Лохматую, с внушительным оскалом желтых зубов?
— А разве здесь есть другие женщины?
Любезен как всегда.
— Эта женщина представляет особый интерес, — заключил Гирайз. — Ее имя — Шетт Уразоул, она — зарская изобретательница.
— Правда? А что она изобрела?
— Какое-то новое средство передвижения, она назвала его «Gorashiu qu'Osk Zenayashka».
— Как? Повтори, пожалуйста, только не так быстро.
— Это переводится как «чудесная самодвижущаяся коляска».
— И она оправдывает свое название?
— Скоро увидим. Мадам Уразоул намерена продемонстрировать свое изобретение в погоне за призом Великого Эллипса.
— У нее ничего не выйдет. Потому, видишь ли, что победителем Великого Эллипса буду я.
— Какое решительное признание. Звучит устрашающе.
— Не торопись смеяться. Ты не веришь, что я могу выиграть? Подожди немного.
— Ожидание — последний пункт в моих планах. Запомни, я такой же участник, как и ты, и я не из числа любителей поражений.
— Поражений никто не любит. Но на этот раз твое самолюбие вынуждено будет принять его:
— Мисс Дивер, не хотите ли взять свои слова обратно?
— Господин в'Ализанте, слово не воробей, попробуйте, поймайте его. Но оставим это, лучше давайте вернемся к вашей весьма познавательной лекции. Я не хочу лишать вас удовольствия победно демонстрировать ваши знания, поэтому, пожалуйста, расскажи мне, кто вон тот мужчина.
Лизелл незаметно указала на интересующего ее субъекта.
— Чернобородый богатырь? Это — Бав Чарный, один из величайших чемпионов Королевских ледовых игр, которых когда-либо рождала земля Разауля. В свое время ему не было равных. Но возраст и перенесенные травмы постепенно свели его могущество на нет, лет десять назад Чарный ушел из большого спорта. Возможно, он приехал в Тольц в поисках своей былой славы.
— А что скажешь вон о том светловолосом грейслендском офицере?
— О, а это еще один интереснейший экземплярчик. Это не кто-нибудь, а сам главнокомандующий Каслер Сторнзоф в полном великолепии.
— Да ты что? — от удивления глаза Лизелл округлились. И это был не простой женский интерес, не простое благоговение или восхищение — на этот раз она действительно была поражена. Каслер Сторнзоф был настоящий герой, гений ведения войны, образец доблести и безупречной чести, ему пели дифирамбы даже его враги. А соотечественники возвели его на пьедестал, их поклонение накалялось его многочисленными изображениями и газетными статьями, которые неустанно прославляли подвиги златоглавого сына Грейсленда. Теперь стало ясно, почему вчера вечером его лицо так приковало ее взгляд и показалось знакомым. Она не один раз видела его фотографии в иллюстрированных журналах, даже пресса Вонара не могла обойти вниманием главнокомандующего Каслера Сторнзофа. — Что он здесь делает? То есть я хотела сказать, он же офицер Императорской армии, а везде развернуты военные действия. Разве он не должен быть на гарестском фронте или где-нибудь еще?
— Насколько мне известно, сам Огрон рекомендовал, точнее, приказал своему солдату принять участие в этих гонках. Цель проста: показать себя публике и снискать славу великому Грейсленду, ну или что-то в этом роде. Вполне вероятно, что император желает извлечь определенную выгоду из огромной популярности своего идола.
— Согласись, он очень симпатичный , — наивно воскликнула Лизелл.
— Конечно, если ты обожаешь классического стиля статуи.
— Мне показалось, или у тебя действительно к нему личная неприязнь?
— Я его совсем не знаю, просто я не люблю грейслендцев.
— В таком случае…
Неожиданно грянул духовой оркестр, и в его реве потонул голос Лизелл. Она повернулась в сторону музыкантов, которых до сего момента не замечала. Они стояли у самой лестницы и выдували первые такты гецианского национального гимна. Толпа в фойе замолчала. Два десятка рук в патриотическом порыве прижалось к гецианским сердцам. Головы иностранцев склонились в знак уважения. Гимн отзвучал, и глаза присутствующих устремились к центру лестницы, где стоял король Мильцин IX, окруженный свитой.
Лизелл сверлила короля взглядом с неистовым научным интересом. В облике Мильцина IX не было ничего отталкивающего. Лицо светится благодушием, свисающие вниз как у моржа седеющие усы тщательно подстрижены, многочисленные медали и ордена выстроились в строгую линию по всей ширине его груди. Неожиданно в голове пронеслась мысль, что выпуклые глаза короля делают его похожим на гигантскую жабу. Мысль насмешила ее, и, продолжая развлекаться, она своим воображением раскрасила его лицо зеленой краской, надула туловище и приделала жабьи лапки.
Мильцин начал речь в страстном воодушевлении и с высокой ноты, усердно при этом жестикулируя:
— Дорогие друзья, сегодня утром мы стали свидетелями начала соревнования, которое является не просто спортивным мероприятием. Это гонки за собственной судьбой, я скажу больше, за национальной славой…
Совершенно верно. Искусный Огонь и безопасность Вонара, независимость и свобода для Лизелл Дивер — такова награда победителю, стоящая награда, всем наградам награда, но возможно, это никогда не приходило в голову Безумному Мильцину. О чем он там стрекочет? Только сейчас Лизелл заметила, что король Нижней Геции говорит на отличном вонарском. Ничего удивительного. Все его слушатели — полиглоты, и на фоне многообразия языков вонарский был языком дипломатии, языком, понятным для каждого цивилизованного человека. Хотя вождь бомирского племени Дитал, может быть, и не согласился бы с такой оценкой.
Мильцин IX все еще произносил свою речь:
— Ключ к будущему лежит в матримониальном слиянии магии и науки, которое сегодня выражено в виде земных терминов — транспорт и коммуникация.
Неужели он думает, что это кому-то интересно?
Речь короля, усыпанная радужными бессмысленностями, казалось, никогда не кончится. Лизелл огляделась вокруг, выискивая, разделяет ли кто-нибудь ее нетерпение. На окружающих ее лицах она не смогла прочесть ничего. Стоящий рядом Гирайз в'Ализанте слушал с привычным выражением уважительного интереса. Это выражение могло ввести в заблуждение любого, кто плохо знал его. На расстоянии нескольких футов гигант Бав Чарный слушал речь короля со спокойствием и безучастностью монолита. Близнецы Фестинетти шептались, гримасничали и хихикали. Один из них, поймав на себе ее взгляд, ухмыльнулся и послал ей воздушный поцелуй. Дурак. Она перевела взгляд на Безумного Мильцина, чей словесный поток наконец-то иссякал.
— …Вперед, друзья мои, и удивим весь мир! — завершил свою речь король, и Лизелл почувствовала, как дыхание участилось, а желудок сжался. Кто-то из свиты протянул королю алую подушечку, на которой лежал богато украшенный пистолет. Мильцин взял оружие и поднял его вверх:
— На глазах у всего Тольца Великий Эллипс начался!
Он нажал курок, и раздался, надо полагать, холостой выстрел. В это же самое мгновение ограждающие бархатные ленты опали, и толпа, собравшаяся в фойе, готова была взорваться. И она взорвалась оглушительным криком. Гром всеобщего возбуждения слился с выстрелом пистолета, и волна людей ринулась вперед, переворачивая легкие ограждения центрального входа. Как только участники устремились к выходу, ненадежный проход исчез. Через секунду дверной проем был наглухо забит участниками, журналистами, любителями азартных игр и обычными зеваками, борющимися ожесточенно и безуспешно за возможность прорваться через пробку из толкающихся тел.
Первую секунду Лизелл наблюдала за происходящим. Она не могла найти Гирайза в'Ализанте, он уже растворился в этой кипящей человеческой массе. К счастью, ей самой не нужно было бросаться в этот котел. Спасибо интуиции, надоумившей ее оставить кэб с торца здания, она вышла из фойе через заднюю дверь и помчалась по довольно пустым коридорам тем же самым путем, каким и попала сюда. Попадавшиеся на пути люди глазели на нее с нескрываемым любопытством, но никто не препятствовал ее бегу. Через несколько минут она уже выскочила навстречу утреннему солнцу и обнаружила, что она — не единственный участник, избежавший давки в парадном входе мэрии.
Кэб ждал ее там, где она его и оставила, и она про себя поблагодарила возницу. За ее кэбом стоял экипаж, вместительный и изящный, запряженный парой быстрых вороных. В окне она мельком увидела строгий профиль, показавшийся ей знакомым, но ей некогда было раздумывать на этот счет, поскольку все ее внимание сосредоточилось на третьем экипаже, стоявшем здесь: такого ей еще не доводилось видеть.
Этот необычный экипаж был длинный, низко посаженный, серебряного цвета и на восьми блестящих колесах. Сзади он представлял собой узел, сплетенный из труб и трубочек разных размеров, проволочных спиралей, проводов, шестеренок, лопастей, стеклянных лампочек, в то время как спереди он был конусообразный, без каких-либо выступающих деталей. Что-то похожее на треугольный парус поднималось над крышей.
И никаких лошадей. Лодка, что ли, какая-то? На колесах? Безрельсовый локомотив? Пока она так раздумывала, сухопарая фигура величаво прошествовала мимо, направляясь прямо к загадочному транспортному средству, и забралась внутрь. Лизелл успела заметить поношенный, неряшливый балахон, спутавшиеся седые волосы и тяжелый подбородок, который она тут же узнала — Шетт Уразоул, зарская изобретательница так называемой чудесной самодвижущейся коляски.
Дверца с шумом захлопнулась, и секунду спустя машина заурчала, подавая признаки жизни. Лизелл вздрогнула и поспешно прижала ладони к ушам. Прохожие завопили и бросились врассыпную искать укрытие, лошади рванулись вперед и заржали. Струя огненных брызг вырвалась из какого-то отверстия сзади, чудесная коляска сорвалась с места и на бешеной скорости понеслась вперед в клубах огня, дыма и пыли. Лизелл проводила взглядом сверкающую зарскую коляску, породившую сомнения: «Неужели гонки проиграны?»
Еще кто-то пронесся мимо Лизелл. Солнце блеснуло в светлых волосах главнокомандующего Каслера Сторнзофа, стрелой несущегося к своему экипажу, запряженному парой вороных красавцев, внутри которого скрывался пассажир. Только сейчас Лизелл его узнала: это был тот пожилой джентльмен, который ужинал вместе с грейслендским героем в ресторане отеля «Слава короля». Главнокомандующий Сторнзоф, минуя ее, бросил сбоку взгляд. Голубые глаза, голубые, как небо. Ей бы хотелось получше рассмотреть его. Но сейчас не время было думать об этом. Лизелл бросилась к своему кэбу.
— На вокзал, — скомандовала она вознице на вонарском, но тут же перешла на гецианский. — Тольцсентральдепортреилвейлаинз!
Экипаж Сторнзофа уже тронулся. Не прошло и пяти минут гонок, а она уже в хвосте.
— Гони, — закричала она и тут же осознала свою глупость. У нее уже был билет на «Илавийский Свисток», который следовал в южном направлении и отправлялся из Тольца не ранее чем через час с четвертью. Рисковать жизнью ради того, чтобы добраться до вокзала на пять минут раньше, просто абсурдно. Однако возница расслышал только «гони», и кэб угрожающе загромыхал и затрясся на опасной для него скорости. Через какую-нибудь пару метров несколько резких хлопков, похожих на взрыв петарды, сотрясли утренний покой. Лошадь захрапела и испуганно бросилась в сторону. Возница, неистово ругаясь, принялся усердно работать кнутом.
Лизелл высунулась из окна и вытянула шею, чтобы заглянуть за угол здания. Она увидела громадные клубы густого черного дыма, поднимавшиеся над площадью Ирстрейстер, и услышала приглушенные панические крики толпы. Пока она за этим наблюдала, последовала новая серия резких хлопков, и дым стал еще гуще и чернее. Задыхающиеся, покрытые копотью граждане, спотыкаясь, бежали с площади, а черный дым стелился, извиваясь, за ними следом.
— Кто-то пострадал? — выкрикнула Лизелл, но не получила ответа, а кэб уже уносил ее прочь на бешеной скорости, как она и приказала.
Гирайз. А вдруг он там, в этом дымном хаосе, неужели пострадал он? Будем надеяться, что с ним все в порядке. Господин в'Ализанте, этот сверхчеловек, лучше, нежели кто-либо другой, может о себе позаботиться. Скорее всего, на площади взорвалась не бомба, а обычная дымовая шашка, от нее не столько вреда, сколько переполоху. В любом случае ей нет никакого дела до Гирайза в'Ализанте. Равно как и ему до нее. Пусть хорошо прокашляется, и все с ним будет в порядке.
Она не может себе позволить думать о нем, когда есть куда более важные темы для размышлений. Взрывы, дым, шум, крики, смятение. Что или кто был тому причиной? Этого она не знала, но одно было понятно. Происшествие на площади Ирстрейстер задержало большую часть участников Великого Эллипса и сыграло на руку тем, кто покинул здание мэрии через заднюю дверь.
III
Когда она приехала на вокзал, времени было еще с лихвой. «Илавийский Свисток» отправился точно по расписанию. Лизелл отдала свой билет кондуктору и со вздохом облегчения опустилась в кресло. Заняться было нечем, кроме как смотреть на милые гецианские пейзажи, проплывающие за окном. Она больше не позволит себе волноваться из-за Гирайза.
Какое потрясение — просто шок — столкнуться с ним в Тольце, ее нервы все еще дрожали как натянутые струны. Ну уж нет, такого волнения она больше не допустит. Вместе с остальными участниками Великого Эллипса, которые застряли на площади Ирстрейстер, он опоздал на «Илавийский Свисток». Следующего поезда в южном направлении ему теперь придется ждать, по меньшей мере, пару часов, и он не успеет на судно до Илавийского побережья. До конца гонок ей не удастся с ним встретиться, потому что она уже обогнала его намного, а у него нет волшебной палочки, чтобы сократить это расстояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Тюрьма? — изумилась Лизелл. Хорошо одетый Меск Заван едва ли походил на кандидата в тюремные казематы. Он что — не может просто развязаться с биржей и…
— Видишь вон ту… — жест Гирайза определил новое направление, — женщину…
— Лохматую, с внушительным оскалом желтых зубов?
— А разве здесь есть другие женщины?
Любезен как всегда.
— Эта женщина представляет особый интерес, — заключил Гирайз. — Ее имя — Шетт Уразоул, она — зарская изобретательница.
— Правда? А что она изобрела?
— Какое-то новое средство передвижения, она назвала его «Gorashiu qu'Osk Zenayashka».
— Как? Повтори, пожалуйста, только не так быстро.
— Это переводится как «чудесная самодвижущаяся коляска».
— И она оправдывает свое название?
— Скоро увидим. Мадам Уразоул намерена продемонстрировать свое изобретение в погоне за призом Великого Эллипса.
— У нее ничего не выйдет. Потому, видишь ли, что победителем Великого Эллипса буду я.
— Какое решительное признание. Звучит устрашающе.
— Не торопись смеяться. Ты не веришь, что я могу выиграть? Подожди немного.
— Ожидание — последний пункт в моих планах. Запомни, я такой же участник, как и ты, и я не из числа любителей поражений.
— Поражений никто не любит. Но на этот раз твое самолюбие вынуждено будет принять его:
— Мисс Дивер, не хотите ли взять свои слова обратно?
— Господин в'Ализанте, слово не воробей, попробуйте, поймайте его. Но оставим это, лучше давайте вернемся к вашей весьма познавательной лекции. Я не хочу лишать вас удовольствия победно демонстрировать ваши знания, поэтому, пожалуйста, расскажи мне, кто вон тот мужчина.
Лизелл незаметно указала на интересующего ее субъекта.
— Чернобородый богатырь? Это — Бав Чарный, один из величайших чемпионов Королевских ледовых игр, которых когда-либо рождала земля Разауля. В свое время ему не было равных. Но возраст и перенесенные травмы постепенно свели его могущество на нет, лет десять назад Чарный ушел из большого спорта. Возможно, он приехал в Тольц в поисках своей былой славы.
— А что скажешь вон о том светловолосом грейслендском офицере?
— О, а это еще один интереснейший экземплярчик. Это не кто-нибудь, а сам главнокомандующий Каслер Сторнзоф в полном великолепии.
— Да ты что? — от удивления глаза Лизелл округлились. И это был не простой женский интерес, не простое благоговение или восхищение — на этот раз она действительно была поражена. Каслер Сторнзоф был настоящий герой, гений ведения войны, образец доблести и безупречной чести, ему пели дифирамбы даже его враги. А соотечественники возвели его на пьедестал, их поклонение накалялось его многочисленными изображениями и газетными статьями, которые неустанно прославляли подвиги златоглавого сына Грейсленда. Теперь стало ясно, почему вчера вечером его лицо так приковало ее взгляд и показалось знакомым. Она не один раз видела его фотографии в иллюстрированных журналах, даже пресса Вонара не могла обойти вниманием главнокомандующего Каслера Сторнзофа. — Что он здесь делает? То есть я хотела сказать, он же офицер Императорской армии, а везде развернуты военные действия. Разве он не должен быть на гарестском фронте или где-нибудь еще?
— Насколько мне известно, сам Огрон рекомендовал, точнее, приказал своему солдату принять участие в этих гонках. Цель проста: показать себя публике и снискать славу великому Грейсленду, ну или что-то в этом роде. Вполне вероятно, что император желает извлечь определенную выгоду из огромной популярности своего идола.
— Согласись, он очень симпатичный , — наивно воскликнула Лизелл.
— Конечно, если ты обожаешь классического стиля статуи.
— Мне показалось, или у тебя действительно к нему личная неприязнь?
— Я его совсем не знаю, просто я не люблю грейслендцев.
— В таком случае…
Неожиданно грянул духовой оркестр, и в его реве потонул голос Лизелл. Она повернулась в сторону музыкантов, которых до сего момента не замечала. Они стояли у самой лестницы и выдували первые такты гецианского национального гимна. Толпа в фойе замолчала. Два десятка рук в патриотическом порыве прижалось к гецианским сердцам. Головы иностранцев склонились в знак уважения. Гимн отзвучал, и глаза присутствующих устремились к центру лестницы, где стоял король Мильцин IX, окруженный свитой.
Лизелл сверлила короля взглядом с неистовым научным интересом. В облике Мильцина IX не было ничего отталкивающего. Лицо светится благодушием, свисающие вниз как у моржа седеющие усы тщательно подстрижены, многочисленные медали и ордена выстроились в строгую линию по всей ширине его груди. Неожиданно в голове пронеслась мысль, что выпуклые глаза короля делают его похожим на гигантскую жабу. Мысль насмешила ее, и, продолжая развлекаться, она своим воображением раскрасила его лицо зеленой краской, надула туловище и приделала жабьи лапки.
Мильцин начал речь в страстном воодушевлении и с высокой ноты, усердно при этом жестикулируя:
— Дорогие друзья, сегодня утром мы стали свидетелями начала соревнования, которое является не просто спортивным мероприятием. Это гонки за собственной судьбой, я скажу больше, за национальной славой…
Совершенно верно. Искусный Огонь и безопасность Вонара, независимость и свобода для Лизелл Дивер — такова награда победителю, стоящая награда, всем наградам награда, но возможно, это никогда не приходило в голову Безумному Мильцину. О чем он там стрекочет? Только сейчас Лизелл заметила, что король Нижней Геции говорит на отличном вонарском. Ничего удивительного. Все его слушатели — полиглоты, и на фоне многообразия языков вонарский был языком дипломатии, языком, понятным для каждого цивилизованного человека. Хотя вождь бомирского племени Дитал, может быть, и не согласился бы с такой оценкой.
Мильцин IX все еще произносил свою речь:
— Ключ к будущему лежит в матримониальном слиянии магии и науки, которое сегодня выражено в виде земных терминов — транспорт и коммуникация.
Неужели он думает, что это кому-то интересно?
Речь короля, усыпанная радужными бессмысленностями, казалось, никогда не кончится. Лизелл огляделась вокруг, выискивая, разделяет ли кто-нибудь ее нетерпение. На окружающих ее лицах она не смогла прочесть ничего. Стоящий рядом Гирайз в'Ализанте слушал с привычным выражением уважительного интереса. Это выражение могло ввести в заблуждение любого, кто плохо знал его. На расстоянии нескольких футов гигант Бав Чарный слушал речь короля со спокойствием и безучастностью монолита. Близнецы Фестинетти шептались, гримасничали и хихикали. Один из них, поймав на себе ее взгляд, ухмыльнулся и послал ей воздушный поцелуй. Дурак. Она перевела взгляд на Безумного Мильцина, чей словесный поток наконец-то иссякал.
— …Вперед, друзья мои, и удивим весь мир! — завершил свою речь король, и Лизелл почувствовала, как дыхание участилось, а желудок сжался. Кто-то из свиты протянул королю алую подушечку, на которой лежал богато украшенный пистолет. Мильцин взял оружие и поднял его вверх:
— На глазах у всего Тольца Великий Эллипс начался!
Он нажал курок, и раздался, надо полагать, холостой выстрел. В это же самое мгновение ограждающие бархатные ленты опали, и толпа, собравшаяся в фойе, готова была взорваться. И она взорвалась оглушительным криком. Гром всеобщего возбуждения слился с выстрелом пистолета, и волна людей ринулась вперед, переворачивая легкие ограждения центрального входа. Как только участники устремились к выходу, ненадежный проход исчез. Через секунду дверной проем был наглухо забит участниками, журналистами, любителями азартных игр и обычными зеваками, борющимися ожесточенно и безуспешно за возможность прорваться через пробку из толкающихся тел.
Первую секунду Лизелл наблюдала за происходящим. Она не могла найти Гирайза в'Ализанте, он уже растворился в этой кипящей человеческой массе. К счастью, ей самой не нужно было бросаться в этот котел. Спасибо интуиции, надоумившей ее оставить кэб с торца здания, она вышла из фойе через заднюю дверь и помчалась по довольно пустым коридорам тем же самым путем, каким и попала сюда. Попадавшиеся на пути люди глазели на нее с нескрываемым любопытством, но никто не препятствовал ее бегу. Через несколько минут она уже выскочила навстречу утреннему солнцу и обнаружила, что она — не единственный участник, избежавший давки в парадном входе мэрии.
Кэб ждал ее там, где она его и оставила, и она про себя поблагодарила возницу. За ее кэбом стоял экипаж, вместительный и изящный, запряженный парой быстрых вороных. В окне она мельком увидела строгий профиль, показавшийся ей знакомым, но ей некогда было раздумывать на этот счет, поскольку все ее внимание сосредоточилось на третьем экипаже, стоявшем здесь: такого ей еще не доводилось видеть.
Этот необычный экипаж был длинный, низко посаженный, серебряного цвета и на восьми блестящих колесах. Сзади он представлял собой узел, сплетенный из труб и трубочек разных размеров, проволочных спиралей, проводов, шестеренок, лопастей, стеклянных лампочек, в то время как спереди он был конусообразный, без каких-либо выступающих деталей. Что-то похожее на треугольный парус поднималось над крышей.
И никаких лошадей. Лодка, что ли, какая-то? На колесах? Безрельсовый локомотив? Пока она так раздумывала, сухопарая фигура величаво прошествовала мимо, направляясь прямо к загадочному транспортному средству, и забралась внутрь. Лизелл успела заметить поношенный, неряшливый балахон, спутавшиеся седые волосы и тяжелый подбородок, который она тут же узнала — Шетт Уразоул, зарская изобретательница так называемой чудесной самодвижущейся коляски.
Дверца с шумом захлопнулась, и секунду спустя машина заурчала, подавая признаки жизни. Лизелл вздрогнула и поспешно прижала ладони к ушам. Прохожие завопили и бросились врассыпную искать укрытие, лошади рванулись вперед и заржали. Струя огненных брызг вырвалась из какого-то отверстия сзади, чудесная коляска сорвалась с места и на бешеной скорости понеслась вперед в клубах огня, дыма и пыли. Лизелл проводила взглядом сверкающую зарскую коляску, породившую сомнения: «Неужели гонки проиграны?»
Еще кто-то пронесся мимо Лизелл. Солнце блеснуло в светлых волосах главнокомандующего Каслера Сторнзофа, стрелой несущегося к своему экипажу, запряженному парой вороных красавцев, внутри которого скрывался пассажир. Только сейчас Лизелл его узнала: это был тот пожилой джентльмен, который ужинал вместе с грейслендским героем в ресторане отеля «Слава короля». Главнокомандующий Сторнзоф, минуя ее, бросил сбоку взгляд. Голубые глаза, голубые, как небо. Ей бы хотелось получше рассмотреть его. Но сейчас не время было думать об этом. Лизелл бросилась к своему кэбу.
— На вокзал, — скомандовала она вознице на вонарском, но тут же перешла на гецианский. — Тольцсентральдепортреилвейлаинз!
Экипаж Сторнзофа уже тронулся. Не прошло и пяти минут гонок, а она уже в хвосте.
— Гони, — закричала она и тут же осознала свою глупость. У нее уже был билет на «Илавийский Свисток», который следовал в южном направлении и отправлялся из Тольца не ранее чем через час с четвертью. Рисковать жизнью ради того, чтобы добраться до вокзала на пять минут раньше, просто абсурдно. Однако возница расслышал только «гони», и кэб угрожающе загромыхал и затрясся на опасной для него скорости. Через какую-нибудь пару метров несколько резких хлопков, похожих на взрыв петарды, сотрясли утренний покой. Лошадь захрапела и испуганно бросилась в сторону. Возница, неистово ругаясь, принялся усердно работать кнутом.
Лизелл высунулась из окна и вытянула шею, чтобы заглянуть за угол здания. Она увидела громадные клубы густого черного дыма, поднимавшиеся над площадью Ирстрейстер, и услышала приглушенные панические крики толпы. Пока она за этим наблюдала, последовала новая серия резких хлопков, и дым стал еще гуще и чернее. Задыхающиеся, покрытые копотью граждане, спотыкаясь, бежали с площади, а черный дым стелился, извиваясь, за ними следом.
— Кто-то пострадал? — выкрикнула Лизелл, но не получила ответа, а кэб уже уносил ее прочь на бешеной скорости, как она и приказала.
Гирайз. А вдруг он там, в этом дымном хаосе, неужели пострадал он? Будем надеяться, что с ним все в порядке. Господин в'Ализанте, этот сверхчеловек, лучше, нежели кто-либо другой, может о себе позаботиться. Скорее всего, на площади взорвалась не бомба, а обычная дымовая шашка, от нее не столько вреда, сколько переполоху. В любом случае ей нет никакого дела до Гирайза в'Ализанте. Равно как и ему до нее. Пусть хорошо прокашляется, и все с ним будет в порядке.
Она не может себе позволить думать о нем, когда есть куда более важные темы для размышлений. Взрывы, дым, шум, крики, смятение. Что или кто был тому причиной? Этого она не знала, но одно было понятно. Происшествие на площади Ирстрейстер задержало большую часть участников Великого Эллипса и сыграло на руку тем, кто покинул здание мэрии через заднюю дверь.
III
Когда она приехала на вокзал, времени было еще с лихвой. «Илавийский Свисток» отправился точно по расписанию. Лизелл отдала свой билет кондуктору и со вздохом облегчения опустилась в кресло. Заняться было нечем, кроме как смотреть на милые гецианские пейзажи, проплывающие за окном. Она больше не позволит себе волноваться из-за Гирайза.
Какое потрясение — просто шок — столкнуться с ним в Тольце, ее нервы все еще дрожали как натянутые струны. Ну уж нет, такого волнения она больше не допустит. Вместе с остальными участниками Великого Эллипса, которые застряли на площади Ирстрейстер, он опоздал на «Илавийский Свисток». Следующего поезда в южном направлении ему теперь придется ждать, по меньшей мере, пару часов, и он не успеет на судно до Илавийского побережья. До конца гонок ей не удастся с ним встретиться, потому что она уже обогнала его намного, а у него нет волшебной палочки, чтобы сократить это расстояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95