— Замечательно. Просто замечательно. Какое красноречие. Какой огонь. Какое знание мира. Какая роскошная красота. И в каких местах вы побывали, и свидетелем каких сцен стали, а какие опасности пришлось преодолеть! Какой насыщенной жизнью вы жили ! — Глаза Мильцина заблестели. Он обеими руками взял ее руку. — Вы редкая женщина, само воплощенное приключение! Я не помню, чтобы встречал женщину, равную вам. Правда, я почувствовал с того момента, когда наши глаза встретились, что между нашими душами существует связь, и сейчас, когда мы, наконец, общаемся, вера усилилась до абсолютной уверенности. Вы тоже это чувствуете, ведь так же? Я знаю, что вы чувствуете, вы должны чувствовать.
— Сир, что я чувствую, так это надежду на вашу гуманность…
— А, ну так это легко быть — великодушным с вами, Лизелл. Я страстно желаю обрушить на вас всю свою любовь. Я признаюсь. Я никогда не чувствовал себя так безнадежно охваченным страстью!
— Ваше Величество, если это правда, то не даруете ли вы мне исполнение самого заветного моего желания?
— Назовите свое желание.
— Продайте секрет Искусного Огня Вонару. Пополните свою казну, и даруйте моей стране средство самозащиты. Выполните мою просьбу, и вы получите всю мою безмерную благодарность.
— Но, понимаете ли, моя дорогая, Нижняя Геция придерживается нейтралитета. Всегда. В любом случае, как я могу думать о продажах, секретах и военных делах в такой момент? Вы опьяняете и возбуждаете меня! — С этими словами Мильцин IX обнял ее и с воодушевлением впился своими губами в ее губы.
Лизелл сдержала свой порыв резко оттолкнуть его. Она не могла себе позволить оскорбить короля Нижней Геции. Она даже разочаровать его не могла себе позволить. И, в общем-то, он был не так уж отвратителен. Он не был грубым или жестоким, он не вонял противно. Он не был таким отталкивающим, как солдаты в Глоше или как ночной караульный в Юмо Тауне. В нем не было ничего такого, что она на дух не выносила. Она почувствовала, что сидит напряженная, как застывший труп, и незаметно попыталась расслабиться. Восприняв это как поощрение, Мильцин позволил своему пылу еще больше разгореться, а рукам — пуститься в приятное путешествие. Инстинктивно она отодвинулась от него, отвернула лицо и, чтобы скрыть такой явный отказ, сделала вид, что тянется к своему бокалу. Парочка глотков дадут ей короткую передышку.
— Вы такой пылкий, сир, — упрекнула она нежно.
— С этим ничего не поделать, моя дорогая. Вы страшно волнующее создание. И сладкий жар вашего ответа уверил меня, что наши чувства взаимны, и я знал, что так оно и должно быть.
— Восхищение короля пьянит как самое лучшее шампанское, и все же, — она опустила голову, — несмотря на искушение, я не могу забыть о своих страхах и я не могу не замечать их.
— Ну, меня-то вы не боитесь, конечно же?
— Нисколько, сир. Ваше величество — сама любящая доброта. Нет, я имею в виду то, что я не могу избавиться от страха за свою страну. Это похоже на черное облако, которое бросает тень на мои мысли и крадет их свет и теплоту.
— Молодая и красивая женщина не может нести на своих аппетитно округлых белых плечах скорбь всего своего народа.
— Я — гражданка Вонара, сир. Беды моей страны — мои беды. Пока существует угроза со стороны Грейсленда, мое сердце в тюрьме изо льда.
— Льда?
— В леднике, Ваше Величество.
— Это трагедия, моя дорогая. Это неестественно, это неправильно — отрицать более глубокие эмоции. Ваши непосредственные порывы страстей должны проявляться, в противном случае это вредит здоровью. Позвольте мне вас успокоить. Вместе, я обещаю, нам удастся разморозить ваше сердце.
Вновь его руки обвились вокруг нее. Пока эти руки оглаживали ее спину, губы трепали мочку уха.
И вновь она подавила желание оттолкнуть его.
— Сир… — начала она, но он не дал ей закончить, закрыв ей рот своим ртом.
— Племянник, я периодически выказывал пренебрежение к твоему обучению на Ледяном Мысе, но на то были свои причины, — произнес грандлендлорд Торвид. — Хотя я не могу отрицать очевидные преимущества этого образования, особенно твое странное умение, способность чувствовать работу потусторонних сил.
Каслер не сводил глаз со своего дяди. Он молчал.
— Эта способность сохранилась?
Каслер склонил голову.
— Прекрасно, так как Грейсленду требуются твои услуги сегодня вечером.
Торвид сделал паузу, напрасно ожидая вопроса. И снова заговорил:
— В этом дворце Водяных Чар спрятана секретная лаборатория, в которой работает один из фаворитов короля, некий магистр тайных знаний, чьи таланты не подвергаются сомнению. И дымок из этой лаборатории поднимается сверхъестественный. Для тебя не составит труда найти эту лабораторию.
— Что вам нужно от Невенского, грандлендлорд?
— А, так ты осведомлен. Хорошо, это облегчает дело. Ты слышал о Разумном Огне, который создал этот разаульский магистр?
— До меня дошли слухи. Но я не могу ручаться за их достоверность.
— Я кратко изложу тебе факты. Огонь этот — реальный и может быть величайшим оружием ведения войны, которого еще не знал мир. Империя должна получить это оружие, но гецианский дурак в королевской мантии не желает им делиться.
— Поэтому вы намерены вести переговоры непосредственно с Невенским?
— Переговоры? Я не планирую тратить время на болтовню с этим разаульским чудом природы. Послушай, я привез с собой сегодня с полдюжины обученных грейслендских наемников, они здесь под видом гостей и слуг. Как только местонахождение лаборатории будет установлено, мои люди войдут туда и возьмут под стражу магистра со всеми его волшебными рукописями, заметками, писульками, словом, всем его имуществом, которое представляет ценность. Эти призы будут изъяты из дворца Водяных Чар и переправлены в Грейсленд, где этот Невенской с удовольствием поделится секретом Разумного Огня, равно как и остальными полезными знаниями, которыми он обладает.
— А потом?
— Разве непонятно? С таким оружием, как этот огонь, Грейсленд станет непобедимым. Все войны, которые мы в данный момент ведем, очень быстро закончатся, высвободят войска и технику для новых кампаний. Вонар падет в течение нескольких дней, открыв путь к западным княжествам и их ресурсам. На востоке завоевание Аэннорве обеспечит нам господство в Имменском море. Империя будет расширять свои границы, набирать силу и великолепие, пока весь мир не превратится в одно целое. А там — конец мелким соперничествам малых народов, ревностным дебатам и невежественным обоюдным страхам, которые сдерживают прогресс. Будет одно-единственное огромное государство, говорящее на одном, всем понятном языке, один разумный свод законов будет управлять этим государством, единые целесообразные правила поведения будут обязательны для всех, будет установлена одна универсальная религия для всех тех, кто не может без нее жить, общая для всех валюта, одна система образования, одна универсальная философия — и один грейслендский император будет править этой страной как бог, призванный нести порядок в мир человеческого хаоса. Ты всегда был идеалистом, племянник. Ну, скажи мне, разве это не великая цель?!
— Она так велика, грандлендлорд, что непременно рухнет под собственной громоздкой тяжестью. И, может быть, только к лучшему. Мир — не один плац для парадов, на котором все человеческие существа можно заставить ходить строем.
— Тебя пугает грандиозность проекта?
— Не столько пугает, сколько отталкивает, но это не относится к делу. Факт заключается в том, что ваше огромное предприятие рухнет от сотрясений практической реальности.
— Практическая реальность нам не страшна, но мягкая глина, из которой делаются сильные люди, — это угроза. Я огорчен и удивлен, что ты оказался хлипок для великих дел. К счастью, твоего согласия и одобрения не требуется, от тебя нужна лишь некоторая помощь. Ты определишь место нахождение спрятанной здесь лаборатории Невенского. После этого ты мне не нужен — можешь ехать на свой разаульский фронт.
— Нет, — ответил Каслер невозмутимо, не изменившись в лице, но высвобождая нечто долго сдерживаемое. Казалось, он смакует каждое слово. — Нет, никогда больше этого не будет.
— Это не просьба.
— Ваши цели ошибочны, ваши методы презренны, и я не буду вам помогать.
— Ты потерял остатки здравого смысла? Как глава Дома Сторнзофов и от имени императора я приказываю тебе исполнять свой долг.
— Вы принесли в жертву свое право командовать мною несколько недель назад, грандлендлорд. А что касается императора, то если бы он был здесь лично, я бы ответил ему так же, как и вам: — я не буду составной частью этого нового преступного плана.
— Это безумие. Это невозможно, — Торвид не верил своим ушам. — У нас всегда были разногласия. Мы наговорили много грубых слов, вражда была обоюдной. Но как бы там ни было, ты — Сторнзоф, и я никогда серьезно не ставил под сомнение твою преданность Грейсленду.
— Она непоколебима. Я остаюсь преданным Грейсленду — истинному Грейсленду, народу, который сотворил себя в соответствии с принципами чести, поднялся до величия благодаря людям небывалой смелости, щедрости и порядочности. И этот истинный Грейсленд все еще существует, он силен силой тысяч сердец и умов, но его облик искажен ужасным монстром, который мы называем Империей. Я бы с радостью отдал жизнь во имя своей страны, но Империя — это не Грейсленд. Империя — это болезнь.
— Так-так, — Торвид глубоко вдохнул, втягивая сигаретный дым в легкие, выдохнул. — Я помню, в Ли Фолезе я назвал тебя изменником. В тот момент мне показалось, что я назвал тебя так в порыве злобы, но сейчас я понимаю, что слово было выбрано совершенно точное. Ты порочишь имя Сторнзофов, ты порочишь мундир, который носишь, и сейчас я не принял бы твоей помощи, даже если бы ты умолял меня на коленях, предлагая свои услуги. Незаменимых нет. Я добьюсь успеха и без тебя, и ради нашей семьи я скрою твою слабость, но знай, отныне я не считаю тебя членом моего Дома. А теперь отойди. — Торвид направился к двери.
— Минуту, — Каслер не двинулся с места. — Я не допущу этого.
— Ты — сумасшедший, тебе надо лечиться.
— Вы откажетесь от своего плана, здесь и сейчас, — произнес Каслер. — Вы соберете своих наемников и покинете дворец Водяных Чар.
— Или? — тихо спросил Торвид.
— Я сообщу охране дворца, и вас силой удалят отсюда. Благодаря своему сану вы, вероятно, избежите ареста, но ваше выдворение будет публичным и постыдным.
— Ты это серьезно говоришь? Ты препятствуешь мне? Ты мне угрожаешь?
— Я не позволю вам осуществить похищение Невенского.
— В таком случае у меня нет выбора, я вынужден защищаться.
Доли секунды не хватило Каслеру, чтобы расшифровать, что скрывается за глубоким удовлетворением, прозвучавшим в голосе дяди. Пистолет появился в руках грандлендлорда, и он выстрелил. Каслер почувствовал что-то, напоминающее сильный удар в грудь, и упал, не проронив ни звука.
Торвид опустил пистолет в карман. Бросив сигарету на ковер, он аккуратно растер ее каблуком и вышел из комнаты.
XXV
Когда оба Сторнзофа вошли в вестибюль, Гирайз бросил взгляд в обе стороны пустого коридора, после чего подошел к двери и приложил к ней ухо. Это не очень помогло. Он слышал звук голосов, но они говорили быстро по-грейслендски, и слов за тяжелой дверью было не разобрать. Долетали лишь какие-то обрывки фраз. Оба голоса звучали ровно и спокойно. Не было слышно криков, ссоры. Возможно, ничего серьезного не происходило. Возникшее чувство тревоги, кажется, было беспочвенным.
Он будет выглядеть дураком или и того хуже, если какой-нибудь слуга увидит его здесь подслушивающим. Отойдя от двери, он повернул назад, в Длинную галерею, но не успел он пройти и десяти ярдов, как услышал резкий хлопок, похожий на выстрел пистолета или хлопушки, и, повинуясь необъяснимому инстинкту, скользнул за огромную бархатную портьеру, обрамляющую ближайшее окно.
Щелка между портьерой и стеной позволяла ему видеть коридор. Он видел, как вышел из вестибюля Торвид Сторнзоф. Лицо грандлендлорда было спокойным, он посмотрел направо, потом налево и ушел — один.
Гирайз подождал минуту-другую, но Каслер Сторнзоф не появлялся, и странное беспокойство охватило его. Сердце заколотилось, он вышел из своего укрытия и направился к вестибюлю.
Войдя, он увидел Каслера, лежащего у двери. Мундир на груди пропитался кровью, но он был жив, в сознании и пытался подняться с пола.
— Лежи спокойно, — опустившись на колени рядом с раненым, Гирайз увидел, что красное пятно быстро увеличивается. Кровотечение было сильным, но, похоже, артерия не задета. — В Длинной галерее стрельский доктор. Я сейчас приведу его сюда. А ты лежи и старайся не двигаться. — Когда он стал подниматься, Каслер схватил его за руку.
— Нет времени, — лицо Сторнзофа было бело и искажено болью, но голос был ровный. — Это грандлендлорд. Останови его.
— Кто-нибудь другой остановит. Сейчас важнее привести тебе доктора.
— Ты не понял. Мой дядя планирует большое дело. Он привел сюда своих наемников, чтобы похитить королевского магистра тайных знаний, который создал Разумный Огонь.
— Я слышал о нем, — Гирайз слушал внимательно.
— Он хотел, чтобы я помог ему найти лабораторию Невенского. Когда я предупредил, что открою его план, он выстрелил в меня. Но он найдет другого помощника, и к концу сегодняшнего вечера добудет большой подарок для Империи.
— Не получится. Я дам знать охране дворца, и его арестуют.
— Этого недостаточно. Ты помешаешь ему сегодня. А потом?
— На этом все кончится. Тебе нельзя разговаривать. Лежи тихо, пока я…
— На этом ничего не кончится, и ты это знаешь. Недостаточно просто лишить Империю нового оружия. Это само по себе не спасет Вонар, равно как и любую другую страну, которую выбрали для нападения. Для того чтобы себя защитить, Вонар должен сам получить Разумный Огонь и воспользоваться им.
Против Империи? Гирайз колебался. Он обдумывал возможность уловки, но тут же отбросил эту мысль. Каслер Сторнзоф на это не способен, тем более сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95