Глава 4. Лиз Наконец он решил пойти работать в библиотеку. Бюро по трудоустройству рекомендовало ему отправиться туда каждый раз, когда он приходил по четвергам, но он всякий раз отвергал это предложение.– Собственно говоря, эта работа не совсем для вас – сказал мистер Питт, – но жалование приличное, а справиться с ней грамотному человеку не составит труда.– А что это за библиотека? – спросил Лимас.– Бейсуотерская библиотека психологических исследований. Это фонд пожертвований. Там тысячи книг любого сорта, и им передают все больше и больше. Они просили прислать им помощника.Лимас взял пособие и листок бумаги.– Довольно нелепая там подобралась компания, – добавил мистер Питт. – Но вы ведь все равно нигде подолгу не задерживаетесь, правда? Думаю, вам стоит попробовать теперь там.С этим мистером Питтом все было не так просто. Лимас был уверен, что видел его раньше. В Цирке во время войны.Библиотечное помещение напоминало церковный неф и было таким же холодным. Черные масляные радиаторы в обоих концах зала заполняли его запахом керосина. В центре располагалась будка вроде выгородки для свидетелей, и там сидела мисс Крейл, библиотекарша.Лимасу и в голову не приходило, что он может оказаться под началом женщины. В бюро по трудоустройству его об этом не предупредили.– Прислан вам на подмогу, – сказал он. – Меня зовут Лимас.Оторвавшись от каталожных карточек, мисс Крейл вскинула на него глаза, словно он произнес что-то неприличное.– На подмогу? Что вы имеете в виду?– Помощником библиотекаря. Бюро по трудоустройству. Мистер Питт.Он подтолкнул к ней по столу свой анкетный лист, заполненный косым почерком. Она взяла анкету и изучила ее.– Вас зовут мистер Лимас. – Это прозвучало не как вопрос, а как вступление к форменному дознанию. – И вы из бюро по трудоустройству.– Нет. Меня послало сюда бюро на работу. Они сказали, что вам нужен помощник.– Понятно, – с ледяной улыбкой сказала мисс Крейл.В это мгновение зазвонил телефон, она схватила трубку и принялась яростно переругиваться с кем-то. Лимас заподозрил, что эта ругань носит перманентный характер, потому что спорщики обошлись без прелюдий. Голос мисс Крейл поднялся на октаву выше, и она начала обсуждать вопрос о билетах на какой-то концерт. Он постоял, слушая, минуту-другую, а затем направился к книжным стеллажам. В одной из ниш он заметил девушку, стоявшую на стремянке и сортировавшую какие-то огромные тома.– Я новенький, – сказал он, – меня зовут Лимас.Она слезла со стремянки и пожала ему руку, пожалуй, чуть чопорно.– Меня зовут Лиз Голд. Здравствуйте. Вы уже виделись с мисс Крейл?– Да. Но ее перехватили по телефону.– Наверное, ее мать. И, конечно, они скандалят. А что вы собираетесь делать?– Не знаю. Работать.– Мы сейчас занимаемся каталогами. Мисс Крейл вводит новую индексацию.Она была долговяза и довольно нескладна, с длинной талией и длинными ногами. На ней были балетного типа туфли без каблука, несколько скрадывавшие ее рост. Ее лицо, подобно телу, было крупным, с крупными чертами, которые, казалось, колебались между бесцветностью и красотой. Лимас решил, что ей года двадцать два – двадцать три и что она еврейка.– Мы просто занимаемся проверкой того, все ли книги на месте. Видите, они под рубриками. Проверив, вы помечаете ее карандашом в каталоге и продолжаете индексацию.– А что потом?– Только мисс Крейл имеет право обводить рубрики чернилами. Таково правило.– Чье правило?– Мисс Крейл. Может быть, вы начнете с книг по археологии?Лимас кивнул, и она направилась в соседнюю нишу, где на полу стояла обувная коробка с каталожными карточками.– Вы когда-нибудь уже занимались этим? – спросила Лиз.– Нет. – Он нагнулся, взял пригоршню карточек и потасовал их. – Меня прислал мистер Питт. Из бюро. – Он швырнул карточки в коробку. – А заполнять чернилами карточки тоже имеет право только мисс Крейл?– Да. Только она.Лиз Голд оставила его, и, чуть помедлив, он взял книгу и прочитал название. Это были «Археологические находки в Малой Азии», том IV. Других томов вроде бы не было.Был уже час дня, и Лимас изрядно проголодался. Он заглянул в соседнюю нишу, где работала Лиз, и спросил:– А как насчет ленча?– А-а, у меня есть с собой бутерброды. – Она казалась слегка обескураженной. – Угощайтесь, если хотите. А кафе тут поблизости нет.Лимас покачал головой.– Благодарю, но я пойду. Надо купить кое-что.Она смотрела, как он выбирается на улицу через дверь-вертушку.Вернулся Лимас в половине третьего. От него слегка попахивало виски. Он принес два пакета с овощами и другими продуктами, швырнул их на пол в углу и устало вернулся к книгам по археологии. Он занимался ими минут десять, пока не заметил, что за ним внимательно наблюдает мисс Крейл.– Мистер Лимас.Он как раз забирался на стремянку, а потому полуобернулся и сказал:– Да?– Вы не знаете, откуда здесь взялись эти пакеты?– Это мои пакеты.– Понятно. Значит, это ваши пакеты.Лимас молчал.– Весьма сожалею, но у нас не разрешается проносить в библиотеку пакеты с продуктами.– А где же мне было их оставить? Больше, сами понимаете, негде.– Только не в библиотеке.Лимас никак не отозвался на ее слова и отвернулся к книгам.– Если бы ваш перерыв не затянулся дольше принятого, у вас не нашлось бы времени на покупки. Ни у кого из нас – ни у меня, ни у мисс Голд – времени на это нет.– А почему бы и вам не прихватить еще полчаса? – возразил Лимас. – Тогда и у вас было бы время. А если так уж нужно, можно и вечером поработать лишние полчаса. Если приспичит.На несколько мгновений она просто онемела, молча глядя на него и не зная, что сказать. Наконец она выдавила: «Мне придется обсудить это с мистером Айронсайдом», – и удалилась.Ровно в половине шестого мисс Крейл надела пальто и, демонстративно бросив: «До свидания, мисс Голд», покинула библиотеку. Лимас был уверен, что мысль о пакетах не давала ей покоя все это время. Он вошел в соседнюю нишу. Лиз Голд сидела на последней ступеньке стремянки, читая какую-то брошюру. Заметив Лимаса, она с виноватым видом сунула ее в сумку и поднялась.– А кто такой мистер Айронсайд? – спросил он.– Мне кажется, его просто не существует, – ответила Лиз. – Это ее главный козырь, когда ей нечего сказать. Однажды я ее спросила, кто он такой. Она напустила тумана, а потом сказала: «Не важно». По-моему, его вообще не существует.– Я не уверен, что и сама мисс Крейл существует, – сказал Лимас, и Лиз улыбнулась.В шесть она заперла помещение и передала ключ старику-привратнику, контуженному, как сказала Лиз, в первую мировую войну, отчего он не спит по ночам, постоянно ожидая контратаки немцев. На улице было чертовски холодно.– Далеко вам? – спросил Лимас.– Минут двадцать пешком. Я всегда хожу домой пешком. А вам?– Тоже близко, – сказал Лимас. – До свидания.Он медленно побрел домой. Войдя, повернул выключатель. Никакого результата. Он попробовал включить свет в маленькой кухоньке, а затем электрокамин у кровати. У двери на коврике лежало письмо. Он вышел с ним под желтый свет лампы на лестничной площадке. Письмо было от электрокомпании, с сожалением извещавшей, что у них не было другого выхода, кроме как отключить свет, пока не будет оплачен просроченный счет на сумму в девять фунтов четыре шиллинга и восемь пенсов.Лимас стал врагом мисс Крейл, а она очень любила иметь врагов. Она рычала на него или вовсе не замечала, а стоило ему подойти к ней, начинала дрожать и оглядываться по сторонам в поисках то ли орудия обороны, то ли пути к бегству. Порой она поднимала визг по самому пустячному поводу, например, когда он повесил плащ на ее крючок, и трясясь, стояла перед ним добрых минут пять, пока Лиз, чтобы поддразнить ее, не окликнула Лимаса.Лимас потом подошел к ней и спросил:– В чем дело, мисс Крейл?– Ни в чем, – ответила она, бурно дыша и всхлипывая. – Абсолютно ни в чем.– Вот и ладно, – сказал он и вернулся к стеллажам, а она не могла успокоиться весь день и коротала время, драматическим шепотом разговаривая по телефону.– Жалуется матери, – объясняла Лиз. – Она на всех жалуется. На меня тоже.Мисс Крейл развила в себе столь сильную ненависть к Лимасу, что просто не могла общаться с ним. В дни получки он, возвращаясь с обеда, находил конверт с жалованьем на третьей ступеньке своей стремянки. На конверте с намеренной ошибкой было написано его имя. В первый раз, заметив это, он подошел к ней и сказал:– Надо писать Лимас с одним «м» и с одним «с», мисс Крейл.В ответ на это она впала в форменную истерику, закатывала глаза и судорожно махала руками, пока он не отошел. А потом на несколько часов погрузилась в разговор по телефону.Недели через три после устройства Лимаса в библиотеку Лиз пригласила его к себе поужинать. Она сделала вид, будто эта мысль пришла ей в голову неожиданно часов в пять вечера. Похоже, она хорошо понимала, что если пригласит его на завтра или послезавтра, он или забудет о приглашении, или просто не придет. Поэтому она сказала об этом только в пять вечера. Лимас, казалось, не хотел принимать приглашения, но все-таки согласился.Они шли к ней под дождем, такое могло происходить где угодно – в Берлине в Лондоне, в любом городе, где под вечерним дождем брусчатка превращается в озера света и машины неторопливо скользят по мокрой мостовой.То был первый из многих вечеров, проведенных им в ее квартире. Он приходил, когда она его приглашала, а приглашала она часто. Когда Лиз поняла, что он будет приходить, она стала накрывать на стол с утра перед уходом на работу. И даже заранее мыла овощи и ставила свечи на стол, потому что любила ужинать при свечах. Она постоянно ощущала, что Лимас чем-то сломлен, что с ним что-то не ладно и что однажды по какой-то неизвестной причине он может внезапно и навсегда исчезнуть из ее жизни.Она хотела, чтобы он понял, что ей известно об этом. Однажды она сказала:– Можешь уйти, когда захочешь, Алек. Я не буду удерживать тебя и не буду за тобой гоняться.Он внимательно посмотрел на нее своими карими глазами.– Я скажу тебе, когда придет время, – ответил он.У нее была однокомнатная квартирка с кухней. В комнате стояли два кресла, тахта и стеллаж с копеечными изданиями классиков, большую часть которых она никогда не читала.После ужина обычно она что-нибудь рассказывала ему, а он лежал на тахте и курил. Лиз не знала, слушает ли он ее, да и не слишком интересовалась этим. Она просто становилась на колени возле тахты, прижимала его руку к своей щеке и рассказывала.Как-то вечером Лиз спросила;– Во что ты веришь, Алек? Только, пожалуйста, не смейся. Ответь мне.Они помолчали, и наконец он произнес:– Я верю, что автобус номер одиннадцать довезет меня до Хаммерсмита. Но я не верю, что это произойдет по воле господней.Она поразмышляла какое-то время над сказанным, а потом повторила:– Но во что же ты все-таки веришь?Лимас пожал плечами.– Должен же ты во что-то верить, – не унималась она, – в Бога или во что-то еще. Я знаю, Алек, что ты веришь. Иногда у тебя такой вид, словно на тебя возложена какая-то миссия вроде пастырской. Не смейся, Алек, это так.Он покачал головой.– Мне жаль, Лиз, но ты ошибаешься. Я не люблю американцев и государственные школы. Я не люблю военные парады и людей, играющих в солдатики. – И без улыбки добавил:– А еще я не люблю разговоры о смысле жизни.– Но, Алек, тем самым ты говоришь, что…– И должен добавить, – перебил ее Лимас, – что не люблю людей, которые объясняют мне, что мне следует думать.Она почувствовала, что он готов рассердиться, но ее уже понесло.– Это потому, что ты не хочешь задумываться, ты просто не решаешься! У тебя в душе какой-то яд, какая-то ненависть. Ты фанатик, Алек, я знаю, что ты фанатик, но не понимаю, в чем смысл твоего фанатизма. Ты фанатик, не желающий проповедовать свою веру, а такие люди всегда опасны. Ты похож на человека, принесшего обет отмщения.., или чего-то в таком роде.Карие глаза смотрели на нее, не отрываясь. Когда он заговорил, ее испугала угроза, прозвучавшая в его голосе.– На твоем месте, – грубо отрезал он, – я бы не лез в чужие дела.И вдруг улыбнулся нахальной ирландской улыбкой. Так он еще не улыбался ни разу, и Лиз поняла, что он работает на обаяние.– А во что верит крошка Лиз?– Меня так просто не купишь, Алек, – отрезала она.Позже, тем же вечером, они снова вернулись к этой теме, причем разговор завел Лимас. Он спросил, религиозна ли она.– Ты меня неправильно понял, Алек, – ответила Лиз. – Совершенно неправильно. В Бога я не верю.– А во что же ты веришь?– В историю.Он с изумлением поглядел на нее и расхохотался.– Ох, нет! Ох, Лиз! Ты случайно не из этих вонючих коммунистов?Покраснев, как девочка, она кивнула, рассерженная его смехом и в то же время обрадованная тем, что ему и на это наплевать.В ту ночь она оставила его у себя, и они стали любовниками. Он ушел от нее в пять утра. Лиз ничего не могла понять: она была так горда собой, а он казался пристыженным.Выйдя от нее, он пошел пустынной улицей в сторону парка. Было туманно. Чуть дальше – метрах в двадцати – двадцати пяти, – опершись об ограду, стоял человек в плаще, приземистый, пожалуй, даже толстый. Его фигура смутно вырисовывалась в тумане. Когда Лимас подошел ближе, пелена, казалось, стала еще гуще, скрыв фигуру из виду, а когда туман рассеялся, человек исчез. Глава 5. Кредит И вот однажды, примерно неделю спустя, он не пришел в библиотеку. Мисс Крейл была довольна, в половине двенадцатого она сообщила об этом своей матери, а воротясь с обеда, направилась прямо в нишу с книгами по археологии, где он обычно работал, и с преувеличенным вниманием принялась осматривать полки с книгами. Лиз поняла, что она делает вид, будто ищет следы кражи.Лиз старалась не обращать на нее внимания весь остаток дня, не отвечая на прямые обращения к себе и работая с деланной одержимостью. Вечером она вернулась домой и рыдала, пока не заснула.На следующий день она пришла в библиотеку пораньше. Ей почему-то казалось, что чем раньше она окажется тут, тем скорее придет и Лимас, но ближе к полудню ее надежда угасла, и она поняла, что он не придет никогда. Она забыла в этот день взять на работу бутерброды и решила съездить на Бэйсуотер-роуд в кафе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27