Джон Ле Карре: «Шпион, вернувшийся с холода»

Джон Ле Карре
Шпион, вернувшийся с холода


Джордж Смайли – 03



OCR & SpellCheck: Zmiy
«Джон Ле Карре. Шпион, вернувшийся с холода»: Лимбус Пресс; 2000

ISBN 5-8370-0130-1Оригинал: John Le Carre,
“The Spy Who Came in from the Cold”, 1963

Перевод: В. Топоров
Аннотация Этот роман Джона Ле Карре, писателя и дипломата, на протяжении почти сорока лет считается лучшим политическим детективом. В центре повествования судьба агента британской разведки, ставшего игрушкой в руках политиков. Роман написан с поразительным мастерством и читается на одном дыхании.
Джон Ле КарреШпион, вернувшийся с холода Глава 1. Контрольно-пропускной пункт Американец протянул Лимасу еще одну чашку кофе и сказал:– Почему бы вам не пойти поспать? Мы позвоним, как только он появится.Ничего не ответив, Лимас уставился в окно КПП на пустую улицу.– Нельзя же ждать бесконечно, сэр. Может, он придет в другой раз. Берлинская полиция сообщит в агентство, и вы через двадцать минут снова будете тут.– Нет, – сказал Лимас. – Уже почти стемнело.– Но не ждать же вечно. Он опаздывает на девять часов.– Хотите уйти – идите. Вы хорошо поработали, – добавил Лимас. – Я скажу Крамеру, что вы чертовски хорошо поработали.– А сколько вы будете ждать?– Пока он не придет.Лимас подошел к наблюдательному окошку и встал между двумя неподвижными полицейскими. Их бинокли были привычно нацелены на КПП восточной стороны.– Он дожидается, пока стемнеет, – пробормотал Лимас. – Уверен, что дело в этом.– Утром вы говорили, что он придет с рабочими.Лимас обернулся.– Агенты – не самолеты. Они не прибывают по расписанию. Он провалился. Он в бегах. Он перепуган. Мундт висит у него на хвосте. Как раз сейчас. У него остался один-единственный шанс. И уж позвольте ему самому выбирать время.Американец вздохнул, явно желая уйти, но находя это неудобным.В домике зазвенел звонок. Они замерли, насторожившись. Полицейский сказал по-немецки:– Черный «опель-рекорд» с федеральным номером.– Он не мог разглядеть, слишком темно. Он просто догадался, – прошептал американец. – А как Мундт засек его?– Заткнитесь, – сказал Лимас, глядя в окно.Один из полицейских вышел из домика и направился к заграждению из мешков с песком в полуметре от белой демаркационной линии, разделявшей трассу, словно теннисную площадку. Другой подождал, пока напарник склонился к подзорной трубе, установленной за мешками, а затем опустил бинокль, снял с крючка возле двери черную каску и аккуратно водрузил ее на голову. Где-то наверху, над КПП, ожили прожекторы, заливая участок дороги театральными лучами света.Полицейский начал докладывать. Лимас знал наперед, что тот скажет.– Машина остановлена на первом контроле. Только один пассажир. Женщина. Препровождена к КПП для проверки документов.– Что он сказал? – спросил американец.Лимас молчал. Схватив запасной бинокль, он напряженно глядел в сторону восточногерманского КПП.– Мистер Лимас, это ваш человек? – снова затеребил его американец. – Я должен позвонить в агентство.– Погодите.– А где сейчас машина? Что там происходит?– Таможенный досмотр. Рутина, – отмахнулся Лимас.Он не отрывал глаз от машины. Двое полицейских стояли у дверцы водителя. Один проводил опрос, другой вроде бы просто дожидался. Третий возился с машиной. Он поднял капот, затем вернулся к водителю. Ему нужен был ключ. Он открыл багажник, заглянул внутрь, закрыл, вернул ключ и двинулся вперед, туда, где метрах в тридцати от машины между двумя глядящими друг на друга КПП стоял одинокий часовой – почти квадратная фигура в мешковатых брюках и сапогах. Они о чем-то заговорили, исполненные уверенности, в ослепительном свете прожекторов.Затем небрежно махнули машине. Машина подъехала к ним и остановилась посреди дороги. Они обошли ее кругом, опять о чем-то потолковали. Наконец с явной неохотой позволили ей пересечь границу с Западным сектором.– Мистер Лимас, это ваш человек? – снова спросил американец.– Да, это он.Подняв воротник куртки, Лимас вышел на улицу. Дул ледяной октябрьский ветер. И тут он увидел толпу. В домике забываешь о них – недоумевающих, озадаченных лицах. Так выглядят беспомощные свидетели дорожной катастрофы: никто не знает, что произошло, никто не знает, можно ли прикасаться к телу. Между лучами прожекторов пробивался то ли дым, то ли пыль – вибрирующая пелена в рамке света.Лимас подошел к машине и спросил:– Где он?– За ним пришли, и он скрылся. Он взял велосипед. Про меня они ничего не знали.– Куда он отправился?– У нас была квартирка в районе Бранденбургских ворот. Над рестораном. Он держал там кое-что – деньги, бумаги. Думаю, он поехал туда. А потом будет переходить.– Сегодня ночью?– Он сказал, что сегодня. Остальных всех взяли – Пауля, Фирека, Лендзера, Заломона. У него мало времени.Лимас молча уставился на нее. Потом спросил:– И Лендзера тоже?– Прошлой ночью.К Лимасу подошел полицейский.– Вам придется отъехать отсюда, – сказал он. – Запрещено загораживать дорогу.– Пошел-ка ты… – бросил через плечо Лимас.Немец заметно напрягся, и женщина сказала:– Садитесь в машину. Давайте доедем до угла.Он сел рядом с ней, и они медленно поехали к ближайшей развилке.– Не знал, что у вас есть машина.– Машина мужнина, – равнодушно объяснила она. – Карл, конечно, не говорил вам, что я замужем? – Лимас молчал. – Мы с мужем работаем на оптическом заводе. Они позволяют нам заниматься бизнесом. Карл назвал вам мою девичью фамилию. Он не хотел, чтобы я.., чтобы я связывалась с вами.Лимас достал из кармана ключ.– Вам надо где-то остановиться, – сухо сказал он. – Вот ключ от квартиры на Альбрехт-Дюрер-штрассе, рядом с музеем. Номер 28-а. Там есть все, что вам может понадобиться. Я позвоню, как только он появится.– Я подожду его вместе с вами.– Я тут не останусь. Поезжайте на квартиру. Я вам позвоню. Не имеет смысла ждать его здесь.– Но он будет переходить здесь.Лимас удивленно поглядел на нее.– Он так сказал?– Да. Тут у него есть знакомый полицейский. Сын его бывшего помещика. Это может пригодиться. Поэтому Карл выбрал именно это место.– И сказал об этом вам?– Он мне доверяет. Он все рассказывает мне.– О Боже!Он отдал ей ключ, а сам снова отправился на КПП. Когда он вошел, полицейские зашушукались, а один, самый высокий, демонстративно отвернулся.– Извините, ребята, – сказал Лимас. – Простите, что нахамил вам.Он открыл обшарпанный портфель и пошарил в нем. Наконец нашел то, что искал, – полбутылки виски. Кивнув ему, старший полицейский взял бутылку, разлил виски в кофейные чашки и разбавил черным кофе.– А куда подевался американец? – спросил Лимас.– Кто?– Тот парень из ЦРУ. Что был со мной.– Пошел баиньки, – сказал старший, и все расхохотались.Лимас поставил чашку на стол и спросил:– У вас есть разрешение стрелять, чтобы прикрыть перебежчика? Если его преследуют.– Нам разрешается открывать огонь только тогда, когда они обстреливают наш сектор.– Значит, вы не можете стрелять, пока он не пересечет черту?– Не имеем права, мистер…– Томас, – представился Лимас. – Мистер Томас.Они обменялись рукопожатиями, и полицейские тоже назвали свои имена.– Не имеем права открывать огонь. Вот в чем штука. Нам говорят, что иначе начнется война.– Чушь собачья, – вмешался тот, что помоложе. – Не будь тут союзников, Стены давно бы не было.– И Берлина тоже, – буркнул старший.– Сегодня ночью у меня перебежчик, – сказал Лимас.– Здесь? На нашем КПП?– Его нужно спасти во что бы то ни стало. За ним охотятся люди Мундта.– Ну, через Стену можно кое-где перелезть, – заметил молодой полицейский.– Нет, это не по нему. Он попытается перехитрить их. У него есть документы, если только их не засветили. И велосипед.В будке была лишь одна настольная лампа с зеленым абажуром, но свет прожекторов, словно свет искусственной луны, заливал все помещение. За окном становилось все темнее и все тише. Они говорили так тихо, точно боялись, что их могут подслушать. Лимас встал у окна, глядя на дорогу и Стену прямо перед собой – грязное уродливое сооружение из кирпича, цемента и колючей проволоки, похожее на декорацию концлагеря. По обе стороны Стены тянулись не восстановленные кварталы Берлина – целое царство развалин, нарисованное в двух измерениях. Утесы минувшей войны.Проклятая баба, думал Лимас, и этот идиот Карл, совравший ему про нее. Солгавший намеренно, как лгут они все – агенты во всех странах мира. Ты учишь их обманывать, заметать следы, а они заодно начинают обманывать и тебя самого. Карл показал ее только один раз – в прошлом году после ужина на Шюрц-штрассе. Он сыграл тогда свою козырную карту, и Контролер захотел поглядеть на него. Контролер любит удачливых агентов. Они ужинали втроем – Лимас, Контролер и Карл. Карлу такое нравилось. Он был похож на пай-мальчика из воскресной школы, начищенного, сияющего и почтительно снимающего шляпу.Контролер минут пять тряс ему руку, говоря: «Карл, мы вами очень довольны. Помните, что мы чертовски довольны вами». Лимас глядел на них, понимая, что теперь Карлу прибавят еще пару сотен в год.После ужина Контролер снова с воодушевлением пожал им руки, многозначительно кивнул и, намекнув, что ему сегодня предстоит рискнуть своей жизнью еще в одном месте, уселся на заднее сиденье служебной машины. И тут Карл рассмеялся, а глядя на него, расхохотался и Лимас. Они допили шампанское, продолжая со смехом вспоминать Контролера. А потом поехали на Альтер Фасе – на этом настоял сам Карл, – где их ждала Эльвира, властная сорокалетняя блондинка.– Это, Алек, моя самая большая тайна, – сказал Карл.Лимас рассвирепел. Оставшись одни, они бешено разругались.– Что ей известно? Кто она такая? Как вы познакомились?Карл надулся и отказался отвечать. После этого дела пошли скверно. Лимас попробовал было словчить: изменил места встреч и пароли, но Карлу это не понравилось. Он догадался, что за этим кроется, и разобиделся.– Доверяете вы ей или нет, все равно уже поздно, – заявил он.Лимас понял намек и предпочел заткнуться. Правда, теперь он был начеку: сообщал Карлу куда меньше, чем раньше, и значительно чаще прибегал к всевозможным уловкам, именуемым техникой шпионажа. И вот она здесь – вылезает себе из машины, зная абсолютно все: агентов, явочные квартиры, все. И Лимас – увы, далеко не впервые – поклялся не доверять впредь ни одному агенту.Он подошел к телефону и набрал номер своей квартиры. Трубку взяла фрау Марта.– У нас сегодня будут гости, – сказал он. – Мужчина и женщина.– Супруги? – спросила фрау Марта.– Вроде того, – ответил он, и она засмеялась своим жутковатым смехом.Как только он положил трубку, его окликнул один из полицейских:– Мистер Томас, скорее!Лимас шагнул к наблюдательному окошку.– Мужчина, мистер Томас, – зашептал молодой полицейский, – на велосипеде.Лимас поднес к глазам бинокль.Это был Карл, даже на таком расстоянии ошибиться было невозможно. Одетый в старый плащ армейского образца, он вовсю жал на педали. «Прорвался-таки», – подумал Лимас. Карл уже прошел проверку документов, оставалась только таможня. Лимас видел, как Карл ставит велосипед у перил и с деланным равнодушием подходит к будке. «Не переигрывай, парень», – подумал он. Наконец Карл вышел из будки, дружески помахал человеку за барьером, и огни, белый и красный, лениво поехали вперед. Он прорвался, он ехал к ним – все удалось. Только часовой посреди дороги, а затем черта и полная безопасность.И в это мгновенье Карл, похоже, услышал какой-то звук, почуял какую-то опасность. Оглянувшись через плечо, он низко склонился к рулю и принялся бешено жать на педали. Перед ним по-прежнему был лишь часовой на мосту, он обернулся и смотрел на Карла. И вдруг зажглись прожектора, белые и слепящие. Они взяли Карла на мушку, поймали в своих лучах, как ловят кролика автомобильные фары. Послышался океанский рев сирены, звук выкрикиваемых команд. Неподалеку от Лимаса двое полицейских опустились на колени, глядя в щели между мешками и быстро заряжая автоматические винтовки.Восточногерманский часовой выстрелил в собственном секторе, очень аккуратно. Первый выстрел, казалось, подтолкнул Карла вперед, второй – отшвырнул назад. Но он все еще продолжал ехать мимо часового, а часовой продолжал стрелять в него. Потом он поник, рухнул наземь, и они довольно явственно услышали грохот упавшего велосипеда. Лимас молил Бога, чтобы они не взяли Карла живым. Глава 2. Цирк Лимас наблюдал, как остается внизу взлетная полоса аэропорта Темпельхоф. Он не был склонен к раздумьям или философствованию. Лимас знал, что он – человек конченый, и с этим обстоятельством ему впредь предстояло считаться, как человек считается с тем, что у него рак, или с тем, что его ждет длительное тюремное заключение. Он понимал, что нет никакого способа навести мост над пропастью между вчера и сегодня. Он принял свое поражение так, как когда-нибудь примет и смерть, – с циничной горечью и отвагой одиночки. Он продержался дольше, чем многие другие, теперь его победили. Говорят, что беззубая собака на свете не жилица; образно выражаясь, Лимасу выбили все зубы. И выбил их Мундт.Десять лет назад, возможно, ему еще что-нибудь светило: есть и канцелярская работа в том безымянном правительственном учреждении на Кембриджской площади, которой Лимас мог бы заняться и проторчать на этой службе еще Бог знает сколько лет. Правда, такое было не по нему. С тем же успехом можно предложить жокею вести делопроизводство в конюшне. Лимас не смог бы променять оперативный простор на теоретические построения и интриги в кулуарах Уайтхолла. Он оставался в Берлине, прекрасно понимая, что в конце каждого года в отделе кадров с пристрастием просматривают его личное дело, – упрямый, своевольный, он плевать хотел на инструкции, руководства, убеждая себя, что все как-нибудь образуется. В работе разведки существует один-единственный нравственный закон: цель оправдывает средства. С этим законом поневоле считались даже мудрецы из Уайтхолла, а Лимас умел добиваться цели, пока не появился Мундт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27