Живи и помни, сказала она. Живи с памятью своих грехов.Теперь, сшибленный на пол превосходящим весом своего противника, Транг изо всех сил пытался понять, что с ним происходит. У него не было намерения подпускать к себе Танцора, и в этом он полагался на пентиак-силат. Он не хотел драться с Танцором. Наоборот, он стремился разрядить ситуацию.Он этого не хотел. Он ждал. Чего?Своей собственной кровью он начертал свой знак на двери, ведущей в подвальное помещение. Зачем?Какая-то мысль им владела. Но какая? Он это или забыл, или вовсе не знал. Так или иначе, он конченый человек и лучше бы ему погибнуть вместе с Волшебником в автокатастрофе.Это в самом деле случилось? Конечно же, случилось! Обороняясь от ударов Танцора, Транг вспомнил все в мельчайших подробностях: вот он резко дергает рулем «БМВ», объезжая по кругу площадь Эдмона Ростана, вот высокая чугунная ограда бросается ему навстречу, осыпая его осколками лобового стекла. Он видел тело Волшебника, наполовину выброшенное через лобовое стекло, видел металлический молдинг, обвившийся вокруг кисти руки Волшебника со страстью любовника. Но даже это яркое воспоминание не смогло успокоить его и вселить в него уверенность. Дело в том, что теперь Транг не был ни в чем уверен.Он попытался воспользоваться ударом, называемым в его дисциплине «юру», но то ли он потерял силу, побывав в аварии, то ли забыл, в какие точки тела надо наносить эти удары. В ответ получил несколько сильных тычков в голову и грудь. Почувствовал боль, сконцентрировался, как положено, чтобы снять ее, но вместо того, чтобы исчезнуть, боль просто перетекла в другую часть тела. Во рту был привкус крови, и казалось, что один глаз совсем ничего не видит.Он отбивался, как мог, ткнув напряженными четырьмя пальцами в солнечное сплетение Танцора, потом костяшками пальцев — под ребра. Но ни один прием не прошел. А боль все растекалась и растекалась по телу.И тогда из этой боли и отчаяния выплыли слова сэнсея, который обучал Транга приемам пентиак-силат: Когда ты дошел до предела, надо остановиться и начать все с начала. Интенсивные тренировки по своей сути отрицают инстинкт. Столько приемов надо освоить, столько принципов удержать в памяти! Поэтому в момент кризиса позволь этим теоретическим принципам раствориться в реке природных инстинктов. Вот так и нашел Транг выход из кризиса: развернулся вокруг своей оси и провел первый «юру», который ему пришел в голову: феникс в камне.Его торс распрямился, и движением быстрее плевка кобры он врезал твердой, как камень, нижней частью ладони Сиву по почкам, да с такой страшной силой, что Сив даже не пикнул.Сив смутно почувствовал, что что-то не так, когда он вдруг внезапно лишился сил и весь обмяк. Сознание его будто окуталось серым, как утренний туман, покрывалом.Его пальцы ослабили ястребиную хватку, которой он держал Транга, но не расцепились и сейчас. Он не хотел отступать даже сейчас, хотя его тело пронзила такая жуткая боль, какой он никогда в жизни не испытывал. В сером тумане появилось лицо Доминика. А потом рука — Доминика или Бога? — поманила его: ладонь открыта, пальцы согнулись и разогнулись несколько раз. Сив попытался дотянуться до манящей руки и провалился во тьму. * * * — Вот они! — крикнул Крис, указывая рукой между рядами труб. — Я их вижу!— Сив! — крикнула Сутан, порываясь вскочить, но Крис удержал ее. Он видел, что обмякший Сив лежит поперек Транга. Потом Транг повернул к ним голову. Он узнал Криса, и их глаза встретились.— Он серьезно ранен, — сказал Транг, обращаясь к одному Крису. — А, может, и уже мертв.Крис опять удержал Сутан от попытки подбежать к ним. Что-то в глазах Транга говорило ему, что ей лучше не встревать сейчас.— Не подходи к ним!Сутан с удивлением посмотрела на него.— А как же Сив? Он ведь...— Слушайся меня! — прикрикнул на нее Крис. — И лучше уйди отсюда!— Но...— Уходи!— Крис, я не могу. Ну как я вас сейчас оставлю?— Послушай меня, — сказал Крис, хватая ее за руку. — Если ты к нему сейчас приблизишься, он тебя убьет!— А тебя?— Меня он не тронет. — Крис вовсе не был в этом уверен. Он только смутно чувствовал — но что? Что Транг не захочет разрывать какую-то странную связь, возникшую между ними? Но вдруг эта связь односторонняя, и только Крис ее ощущает?Сутан с испугом посмотрела на него.— Откуда ты это знаешь?— Слушайся меня, Сутан, и мы прорвемся. Иначе... Она кивнула. — Хорошо. Но я не уйду. Я побуду здесь. — Она посмотрела на мертвого отца, потом потянулась к Крису и поцеловала его. — Я буду тебя ждать.— Что бы ни произошло, — предупредил он, — не ходи за мной.Он поднялся с колен. Ноги затекли после долгого пребывания в неудобном положении.— Я иду к вам, — предупредил он. — Хочу взглянуть, что с Сивом.— Тебе я не нужен. Тебе нужен Волшебник, — сказал Транг. — А Волшебника уже нет. Погиб в автокатастрофе.— В какой катастрофе?— Я впечатал «БМВ» в ограду Люксембургского Сада. — Вид у Транга был явно неважный. — Он вылетел через лобовое стекло.Крис почувствовал облегчение: Гейбл мертв. Но стоять рядом с Трангом было страшновато. Он ясно осознавал, что Транг может одной рукой свернуть ему шею. У него даже появилось ощущение, что сердце переместилось в область горла. Даже мутило немного от страха.— Я только посмотрю, что с Сивом, — сказал, наконец, Крис, взяв себя в руки.Враки, подумал Транг, и сам себе удивился, что не чувствует желания предпринять чего-нибудь по этому поводу. Кристофер был уже на расстоянии, с которого можно наносить удар. Транг подумал, что пора остановить его, но опять не сделал ничего. Он только лежал и смотрел, как тот приближается. Он не мог оторвать от него глаз. Даже когда Крис протянул руку, чтобы взять обмякшее тело Танцора, он не пошевелился.Транг видел бледность лица Танцора, но дышит он или нет, — этого он сказать не мог. По-прежнему наблюдая за лицом Кристофера, он спросил:— Вы с Танцором друзья, что ли?— С Танцором?— Это так его Волшебник прозвал, когда брал его к себе в отряд во Вьетнаме. Потому что он любил ходить на танцульки. Любил двигаться под музыку: «Роллинг Стоунз» и всякое такое. Даже более старая музыка ему нравилась. Говорил, что это история. Я никогда не мог понять его пристрастия. Почему его тянуло танцевать, когда он слышал музыку? Я вот, например, всегда думаю о печальном, когда слышу вьетнамскую музыку. О войне, например. А он и под печальную западную музыку мог танцевать.Транг, который за всю свою жизнь не сказал ни одному человеку с Запада двух фраз кряду, сейчас говорил без умолку. С чего бы это?— Я, помнится, все пытался понять, что это такое в западной музыке, что заставляет людей хотеть танцевать?— Это называется битом.— Чем?Крис наблюдал, как окровавленные руки Транга разыскивают пульс на руке Сива.— Да ритмом. Сам знаешь: раз, два, три, раз, два, три... — Я видел, как в одном парижском клубе девушки танцевали и представляли что-то на сцене, — сказал Транг. — Вроде как апсара, небесные танцовщицы из Ангкора. Они что, ваши западные танцовщицы тоже рассказывают своим танцем какую-то историю?— Он без сознания, — сказал Крис, — но дышит. — Взглянул в лицо Транга. — Я стащу его с тебя.— Нет!Транг видел, что Кристофер совсем рядом. И, как и Танцор, едва дышит.— Я его отсюда вынесу, — сказал Крис. — Если его немедленно не доставить в больницу, он наверняка умрет.— Ничего не выйдет, — сказал Транг. — Если ты к нему притронешься, я тебя убью.— Ты этого не сделаешь, Транг, — сказал Крис, подсовывая руки под тело Сива и начиная стаскивать его с груди вьетнамца.Транг приподнялся и своими железными лапами рывком притянул к себе Криса так, что их носы почти соприкасались. Лицо Транга было так близко, что Крис должен был прищурить глаза, чтобы оно не расплывалось.— Я говорю вполне серьезно, — прошипел Транг, распрямляя кулак в железный клин и приставляя его к горлу Криса. — Если я надавлю немного посильнее, ты потеряешь сознание через пятнадцать секунд, а через тридцать будешь мертв. Надеюсь, что ты этому веришь.Крис верил, но, тем не менее, продолжал стаскивать тело Сива. Давление на горло усилилось, и Крис уже не мог втянуть в легкие свежую порцию воздуха. Запас кислорода в организме быстро истощался и началась аффиксация. Тем не менее, он упрямо продолжал тащить Сива на себя.— Почему ты делаешь это? — услышал он голос Транга.— Я тебе... — прошелестел Крис, — я тебе доверяю.— Но почему?— Потому... — Тут Крис вынужден был остановиться: чтобы продолжать говорить, требовались неимоверные усилия. — Потому что ты не убил меня, когда у тебя была такая возможность. Ты дал слово и сдержал его. — У Криса все кружилось перед глазами. Звуки его собственной речи отдавались в мозгу. — Я тебе доверяю, как никому на свете не доверял.— Замолчи! — закричал Транг, но руку с горла Криса все-таки убрал.Крис упал лицом вниз на тело Сива. Голова его дергалась, когда он с хрипом втягивал в себя воздух.— Я все еще могу убить тебя.— Знаю, — хрипло прошептал Крис. — У меня никогда не было сомнений на этот счет. — Но когда он достаточно восстановил силы, чтобы поднять голову, он увидел, что слезы текут по щекам Транга.— Разреши мне оттащить Сива поближе к лестнице, на ту сторону опор, где его доставят в больницу.Транг схватил Криса за руку. Инстинктивно чувствуя, что, если он попытается вырваться или хотя бы напряжет кисть, Транг сломает ее, как сухой прутик, Крис не шевелился. Ждал.— Послушай, что я тебе скажу. Я хочу объяснить, зачем я здесь. Во время войны, когда я знал твоего брата и Танцора, я помогал и Северному режиму, и Южному. Шпионил и за теми, и за другими, пока сам перестал понимать, где же мои истинные хозяева. Я был как пуля, пущенная на такое большое расстояние, что уже не может поразить никакую мишень, а просто уходит в землю... Но меня даже земля не приняла: я хотел умереть, но жил. Когда другие, более достойные, чтобы жить, умирали у моих ног от моей руки.Наш отряд ПИСК, которым командовал Волшебник, делал диверсионные вылазки на территорию противника. Иногда мы ходили пешими, а иногда нас к цели доставлял вертолет. Это если цель была более значительная, как, например, целая укрепленная деревня, где северяне чувствовали себя уверенно. В нашу задачу входило не только убивать, но и лишать их чувства уверенности. Во время таких рейдов я должен был направлять пилота, который обычно не знал, куда мы летим, до самого последнего момента, когда нужная деревня внезапно появлялась в его поле зрения. Тогда он спускал машину пониже, и начиналась стрельба и бомбежка.Тот рейд, о котором я хочу рассказать, проходил как обычно. Все было как всегда. Мы полетели на север, потом над границей, пока из-за деревьев не вынырнула деревня. Моя родная деревня. Война до такой степени дезориентировала меня, что до этого самого момента мне и в голову не приходило, что... Когда я узнал деревню, было уже поздно. Я уже дал пилоту необходимые указания...Мы снизились, как обычно, и, повиснув над деревней, начали палить из всего, что было на борту: из АК-47 советского производства, из базук, потом пошел в ход напалм. Внизу я видел людей, которых знал с детства. Они разбегались в ужасе, запрокидывая искаженные страхом лица. А мы косили их из пулеметов, палили жидким огнем... Они страшно кричали... Этот крик! Он никогда не смолкает в моих ушах.После этих слов воцарилась та особенная тишина, которая бывает после боя или бомбежки. Тишина такая ясная, такая хрупкая, что, когда она, в конце концов, была нарушена, звуки, нарушившие ее, резанули по слуху.— Транг, — попытался его утешить Крис, — это тяжело, но всегда есть выход. Путь к спасению и тебе не заказан.— Ты такой же, как все! — с отвращением в голосе крикнул Транг, отпуская руку Криса, будто по ней шел электрический ток. — Как мосье Вогез, как и сам Волшебник. Все вы, каждый по-своему, стараетесь организовать для меня прощение, до которого мне, как до лампочки. Я не хочу быть спасенным. Я хочу быть свободным!Он вскочил на ноги и скрылся в тенях подвального помещения. Крис было устремился за ним следом, потом остановился и крикнул Сутан, чтобы она забрала Сива. Побежал дальше и, достигнув стены, беспомощно огляделся по сторонам: Транга нигде не было. На мгновение он запаниковал, думая, что Транг, как выражаются охотники, сделал скидку и теперь направляется к тому месту, где сейчас находилась Сутан.Но потом он увидел среди темных теней подвала еще более темное пятно на полу. Подойдя ближе, он понял, что это какой-то заброшенный лаз, закрытый тяжелой круглой крышкой из чугуна, на которой было что-то написано. Крис присел, с трудом разобрал стершиеся буквы. Затем поднял крышку и заглянул в люк. Там, внизу, были сточные канавы Парижа.Он уже собирался спуститься вниз, когда его остановил крик Сутан.— Крис! Ты что, с ума сошел? Пусть себе сидит там, внизу, сколько хочет. Он там задохнется или утонет, и черт с ним! Не лезь туда! Разве мало тебе неприятностей и без этого?— Ты ничего не понимаешь, Сутан, — мягко возразил Крис. — Возможно, и я тоже. Но между мной и им есть какая-то таинственная связь. — Он поставил ногу на первую железную ступеньку лестницы, уходящей вертикально вниз, по которой можно было попасть на первый уровень канализационных труб. — Я почувствовал это в тот момент, когда мы с ним стояли лицом к лицу в той конюшне в Турет. Именно этой таинственной связью объясняется то, что он отпустил меня тогда и выполнил условия, поставленные мной: твоя жизнь за Преддверие Ночи.— О Крис, как ты можешь вверять свою жизнь тому, чего не понимаешь?— Не кажется ли тебе, что именно боязнь сделать это делает нас трусами? — возразил Крис. — Я должен идти.— Почему? Ради Бога, Крис, вернись! — умоляла она, вне себя от страха за него. — Внизу тебя ждет смерть.— Ты ошибаешься. Сутан, — возразил он, спускаясь на следующую ступеньку. — Но если от этого тебе будет легче, то молись за меня.— Неужели ты не понимаешь, — сказала она с горечью, — что уже поздно молиться?Крис спускался вниз, ставя ноги на предательски скользкие от конденсата и слизи железные ступеньки. Один раз его нога все-таки соскользнула и он повис на руках, ища другой ногой опоры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84